До тебя через миры : #valentineschallenge

      Когда школьный звонок перестаёт противно долбить по ушам, спортзал, наконец, наполняется гулом детей. Минхо привычно ждёт, когда они успокоятся и выстроятся в шеренгу, считает и чиркает в журнале напротив отсутствующих. Сегодня нет около половины: в выпускных классах играют гормоны, и сладкие парочки нагло отпрашиваются c занятий, меняя их на свиданки в кафе или под одеялом. Некоторые влюблённые более ответственные (или менее смелые) и покорно строятся, хотя то и дело играют в переглядки через десяток голов. Минхо хмуро пялится на них, пока они не слышат смешки от одноклассников в свою сторону и не переводят взгляд на учителя.       — Сегодня у всех любовная лихорадка, или кто-то всё-таки отсутствует по уважительной причине? — недовольно мычит Минхо. — Где мой главный спортсмен, и почему в таком случае ты, Чэвон, здесь?       — Хисын заболел, — подаёт та голос. Звучит печально — ох уж эти подростки.       — Ладно, — Минхо захлопывает журнал со вздохом. — Начинаем как обычно с разминки. Потом в волейбол поиграем, дрючить вас не буду.       Не успевают все радостно загудеть, как в зал влетает горстка пятиклассников с портфелями наперевес. Некоторые уже с накинутыми поверх формы куртками: их уроки кончились двадцать минут назад. Минхо знает, ему этот класс всучили вести.       — Вы что здесь делаете? — дети в ответ облепляют его со всех сторон и тянут к нему руки, в которых зажаты самодельные валентинки. Старшеклассники улюлюкают.       — Учитель Ли, это Вам от нас! Вы наш любимый классный!       — Я хочу стать таким же крутым, как Вы…       — Жалко, что мне всего двенадцать.       Минхо смущённо чешет горящие уши и собирает у детей валентинки, тихо благодаря каждого. Неловко, конечно, от такого пристального внимания со стороны своих ребятишек, да ещё и при других школьниках, но приятно. Ребятки его милые.       — Ну всё, всё, — ворчит он, укладывая валентинки между листами журнала. По горлу вверх начинают прокатываться маленькие комочки. Внутренности начинает потряхивать, что отражается на нервно дёргающихся пальцах рук. Пятиклашки громко прощаются с учителем и бегут на выход из зала, Минхо кричит им вслед. — Идите уже по домам!       Он мнёт в руках плотную корочку журнала, уставившись на него немигающим взглядом, пока его не возвращают в реальность возобновившиеся тихие переговоры. Минхо встряхивает головой, шпыняет класс на пробежку по залу и удаляется в свой кабинет «отнести журнал».       Рано утром, ещё до начала уроков, он собирался позвать Хёнджина выпить, но, добравшись до класса химии, увидел нагло сидящим на учительском столе Хан Джисона — нового завуча, который неловко отсалютовал ему стаканчиком кофе из автомата и кусочком шоколада. Домашнего — домашние сладости были хёнджиновым хобби.       — А Хёнджин в туалет вышел, — с некоторым сомнением уточнил Джисон, и тогда Минхо заметил ещё один полупустой стаканчик, ближе к учительскому стулу.       — А, ладно, — прохрипел он. — Я тогда попозже зайду. Извините.       К Хёнджину он больше не зашёл.       Сейчас, сидя в своей каморке и слушая топот подростковых ног за стенкой, Минхо крутит в пальцах телефон, кусая свои многострадальные губы. Плечи по очереди кренятся из стороны в сторону под весом: на одном плече сидит мысль о том, чтобы позвонить парням, на другом — здравомыслие. На улице праздник для парочек, всем хочется уединения, но на душе так паршиво, что…       Минхо подносит телефон к уху, выжидая пару гудков, которые позже сменяются чанбиновым «алло».       — Не хочешь напиться? — рубит он без приветствий. — Я ещё Чану и Сынмину позвоню.       Чанбин молчит долгие десять секунд — в трубке слышно только его осторожное дыхание, будто он боится своим вздохом запустить бомбу.       — Меня Чонин позвал сегодня, — говорит он, наконец, и Минхо даже через телефон слышит, насколько ему совестно, хотя не должно быть. — Сынмин на дежурстве, а Ёнбок повёз Чана на Чёджу на два дня, ты не знал?       — Нет, — давит он из себя. — Ну ладно. Тогда на выходных.       Чанбин, видимо, начинает волноваться — каждый раз видит и слышит его насквозь — и хочет сказать что-то ещё, но Минхо жмёт отбой и блокирует телефон, откидывая его в сторону. Съезжает на стуле ниже, давит пальцами на воспалённые глазные яблоки через прикрытые веки.       Топот за стенкой становится реже и тише, сменяется на голосистые разговоры и громкий смех. Надо бы выйти и заняться своими служебными обязанностями, провести последний урок, а потом пойти домой и нажраться. Голова гудит от невыплаканного и невысказанного, но Минхо упорно запивает все комки в горле прохладной водой. Ещё один урок. А потом нужно удачно разминуться с Хёнджином.