***
Аанг дергается, уже собираясь бежать на арену, но Рури вовремя успевает удержать его за руку. В этом году мероприятие больше похоже на клоунаду. Если бы Рури ставила деньги, то пожалела бы о каждом потраченном юане. Из всех участников, не считая Слепого Бандита, посмотреть можно было разве что на Глыбу. Он выбивал с арены одного противника за другим и при этом не потерял ни в своей скорости, ни в маневренности. Но слепая девчонка оказалась ему не по зубам. — Не связывайся с Ксинфу, — серьезно советует Рури. — Ты не победишь Бандита с помощью магии земли, а если выбьешь с арены с помощью воздуха, то Ксинфу это быстро поймет. — Но мы-то будем уже далеко, — вмешивается Сокка, за что удостаивается резкого, обжигающего взгляда Рури. Аанг же смотрит на ее пальцы, все еще сжимающие его запястье, и на его лице читается глубокая задумчивость. Рури неприятно ежится, чувствуя что-то гнетущее, исходящее от Аанга, и спешит разжать пальцы. — Ты знакома с Ксинфу? — удивленно спрашивает Катара, не замечая между ними никакой неловкости. Рури медленно кивает и отворачивается обратно к арене, где старый знакомый продолжает заводить толпу. С Ксинфу она знакома с того памятного чемпионата, на который привела Тоф. Ну кто захочет делать ставку на маленькую слепую девочку? Да и вообще связываться с ней? К счастью, у Ксинфу было две слабости: женщины и деньги. Уболтать мужчину в постели — задача легче легкого; потом просто нужно напомнить о данном обещании и тактично указать, что будет совсем не по-мужски так просто отказываться от своих слов, особенно, когда другие узнают, чего стоит данное им слово. Ксинфу сперва злился, мечтал придушить Рури своими руками, но неожиданно для всех Слепой Бандит выиграла свой первый чемпионат, принеся организатору большие деньги. После этого градус враждебности снизился почти до нуля, и с Ксинфу Рури расставалась, если не друзьями, то точно не имея никаких претензий друг к другу. Рури отказалась от своей мести, но оказавшись снова в Гаолине после своего ранения, она узнала имя, подставившего ее ублюдка, что ненавистный Бейфонг наварился с той сделки, которая чуть не стоила Рури жизни, а заодно выслужился перед Лонг Фенгом, заработав в глазах старого интригана пару очков уважения и положив начало их дальнейшему сотрудничеству. А тут — какая удача — его дочурка оказалась слепым магом земли, в тайне тренирующимся по ночам вдали от поместья в барсучьих норах. Рури просто не могла, не имела права упускать такую возможность. Рури предложила девочке свою помощь, мол, вдвоем тренироваться легче и веселее. Тоф совершенствовала свои техники, а Рури свои. Потом Тоф захотелось попробовать свои силы против живого противника, и Рури охотно согласилась побыть для нее спарринг-партнером. Впрочем, она быстро пожалела о своей сердобольности, ведь Тоф, поняв, как сражаться против живого человека и какие вибрации от него поступают в землю, быстро начала побеждать ее. Желание юной Бейфонг доказать миру свою силу, убедить всех, что люди несправедливо считают ее беспомощной, привело ее сюда, на подпольную арену и сделало легендарным участником боев. Но перед тем, как на нее обрушилась слава и всеобщее восхищение ее гению, нужно было уговорить Ксинфу сделать слепого человека звеном в его тщательно выверенной схемы по отмыванию денег. Аанг смотрит на шифу долгое мгновение, и Рури успевает заметить складочки возле его губ. — И как это было с ним? — ни с того, ни с сего спрашивает он, внимательно следя за ее реакцией. — За информацию? Рури не представляет, как он узнал. Попал пальцем в небо? Или снова позволил сломить ее ментальный барьер? Тогда почему она ничего не заметила… Ей с трудом удается сохранить спокойное выражение лица. Она не станет врать и отнекиваться. Чем больше она демонстрирует свою нелицеприятную подноготную, тем сильнее окажется разочарование. — За нее, — кивает она в сторону скалящийся в нахальной улыбке Бандита. Доброволец, решивший испытать свою удачу и выиграть денежный приз, уже лежал в нокауте у трибуны, а победительница деловито поправляла вновь вернувшийся к ней чемпионский пояс. — Тоф Бейфонг. Единственная и любимая дочь самого богатого человека Царства Земли. Аанг так и застывает с удивленно приоткрытым ртом и медленно поворачивает голову, взглянув на Слепого Бандита уже совсем по-другому. — И… как хорошо ты ее знаешь? — осторожно уточняет Сокка, не став заострять внимания на непонятном вопросе монаха. — Достаточно, чтобы всерьез опасаться попадаться ей на глаза. — Раз знаешь, — перебивает Аанг. — То мне действительно нет смысла сейчас идти за ней. — Лучше перехватить ее до того, как она попадет домой, — дает инструкции Рури, старательно игнорируя холодность Аанга. Но его отчужденность больно жалит ее в самое сердце. Пальцы дрогнули и прежде, чем она бы сделала что-то, Рури складывает их замком и обхватывает свое колено. Она сделала правильный выбор. Рури повторяет это про себя, твердит, словно мантру. Но сердце словно кто-то сжимает и методично надавливает, причиняя нестерпимую боль.…
— Поздравляю с очередной разгромной победой, Бандитка, — говорит Рури, выходя из темноты. Тоф, разумеется, знала о ее приближении, но решила немного подыграть. Она очень долго ждала этой встречи, и теперь эта драная огненная курица так просто от нее не уйдет. — По-другому и быть не могло, — высокомерно заявляет она. — Но мне льстит, что ты нашла в своем плотном графике время прийти и поболеть за меня. Тоф улыбается, надеясь, что улыбка выглядит больше дружелюбной, чем предвкушающей. Рури не должна ни в коем случае сорваться с крючка. Каменные плиты молниеносно вырастают из земли, заключая наемницу в тиски с двух сторон. Рури чувствует вибрацию земли под ней за пару мио, ей могло бы хватить скорости и сноровки избежать позорного пленения, но она ничего не предпринимает и даже не делает попытки освободиться. Она с легкой, почти довольной улыбкой наблюдет, как Тоф в несколько широких, яростных шагов сокращает между ними расстояние и теперь тычет пальцем ей в грудь. — Где ты была? — с возмущением спрашивает она. — Ты сказала, что вернешься к осени. А сейчас уже лето! — Много что случилось за это время, — осторожно подбирая слова, говорит Рури. С Тоф бесполезно юлить, к тому же она сама таскала ее по всем злачным местам, уча на живом примере определять, кто и когда врет и как от этого меняется частота пульса и дыхания. — Говори! Я слушаю. Какая такая важная причина у тебя была не вернуться? — Причина — это я, — вмешивается в разговор Аанг, плавно опускаясь к ним вниз со скалы. Тоф не нужно поворачиваться, чтобы «видеть» собеседника, но помятуя, как это нервирует людей, она с превеликим одолжением разворачивается корпусом к монаху, но головы так и не поворачивает. — А я все думаю, кто там в кустах прячется, — хмыкает Тоф, складывая руки на груди. — И кто ты такой? Птичкин новый дружок? Аанга коробит от подобного определения. Да и Рури заметно хмурится. Аанг не так хорош в том, чтобы скрывать свои эмоции, хотя за сутки он очень сильно продвинулся в этом направлении. Но до Рури все равно долетают слабые отголоски его неуверенности и подавленности. А еще обиды вперемешку с возмущением. Последнее — это для Тоф, а вот обида целиком и полностью принадлежит Рури, за то что она такая — с прошлым. Рури много раз думала, прокручивала в голове все, что они пережили и все равно не находила объективных причин, почему он любит ее. Зависим от нее — да, испытывает к ней уважение, считается с ее мнением, доверяет, полагается… Но любовь? Слова Лин отчетливо раздаются в ней, словно водопад, окатывая ее с головы до ног. Может ли она позволить себе хоть немного побыть эгоистичной? Хотя бы раз, хоть немного приоткрыть ему свою душу и показать, как ей больно самолично втаптывать свои чувства в грязь? Может. Потому что она не выдержит этой холодности. Пусть лучше ненавидит, чем будет равнодушным. — Он — смысл моего нового существования, — негромко произносит Рури, опустив голову. — Прояви к нему немного больше уважения. Аанг отчетливо вздрагивает и смотрит на нее, словно не верит, думая, что ослышался. Но ее эмоции, словно прибрежная волна, робко касаются его кожи, вызывая колкие мурашки. Рури не все равно. Не все равно… Тоф заинтересованно поворачивает к ней голову и после пары фенов раздумий, движением руки убирает плиты. — Это что-то новенькое, — издает она ехидный смешок. Тоф бьет пяткой по земле, создавая для себя каменный табурет, куда тут же с ногами усаживается и подпирает щеку рукой. Рури же подходит к Аангу и деликатно касается подушечками пальцев его руки, словно спрашивая на это разрешения. Монах лишь заторможенно кивает, и тогда Рури хватается за его пальцы и подводит к Тоф. — Представься, — просит она. — Меня зовут Аанг, — послушно выполняет от просьбу шифу, делая знак земли. — И я Аватар. Голова Тоф привычно опущена, но Рури все равно замечает, как дернулись лицевые мышцы в неопределенной эмоции. — И что понадобилось Аватару от моей скромной персоны? — с явной издевкой осведомляется Бейфонг. — Мне нужен учитель, и я хочу, чтобы им стала ты, — так же спокойно отвечает Аанг. — Не, — отрезает Тоф. — Уж больно геморно. Аанг с удивлением поворачивается к Рури, молчаливо, лишь одним взглядом спрашивая, насколько же хорошо они знают друг друга. Рури не сдерживает веселого хмыка. — У меня было тоже самое мнение. И как видишь — я здесь, — доверительно сообщает она. — Ага, очень тонко подмечено, — ядовито произносит Тоф. Рури про себя чертыхается. Но Тоф давно уже не обращает на чужие оговорки никакого внимания, но не упускает возможности указать на оплошность. Ей нравится, когда люди чувствуют неловкость. «Заставь противника растеряться, это может дать тебе фору в несколько мгновений» — В общем, я хочу сказать, что все не так плохо и игра стоит свеч, — скомкано подытоживает Рури. — Да ладно, ты так и скажи, что хочешь как следует насолить моему отцу, — с тонкой, понимающей ухмылкой заявляет Тоф. Рури потрясенно замирает. — Что? Думала я не узнаю? — Тоф спрыгивает с камня и стремительно, яростно сжимая кулаки, сокращает между ними расстояние. — Может, я так и не узнала бы, но ты пропала! Рури так и не поняла, что больше злит Тоф в этой ситуации: открывшаяся правда или ее долгое отсутствие? Рури никогда не относилась к ней предвзято, общалась без оглядки на разницу положений, и потакала всем ее прихотям, играющим ей на руку. Неужели этого оказалось достаточно, чтобы Тоф простила ее? — А… — понятливо тянет Рури, затолкав любые неуместные сейчас вопросы в дальний ящик «на потом» и сосредотачивается лишь на сути. Это знание Тоф все… осложняет. Поэтому надо правильно подобрать слова, чтобы окончательно не разрушить возможность ее вербовки. — Надеюсь, тебе не забыли рассказать, как я несколько недель под себя ходила после того, как твой дражайший папочка продал меня Дай Ли? Тоф отпрянула от столь неподдельных, яростях эмоций, сильно хмурясь. Аанг тоже выглядит озадаченным этими откровениями, но в отличии от Тоф знает эту историю целиком и является тем самым непредвзятым звеном, который справедливо сможет рассудить. Именно поэтому она настояла на том, чтобы Сокка и Катара вернулись на постоялый двор. Если у Сокки был хотя бы теоретический шанс понравиться Бейфонг, то и Катару, и Тоф однозначно придется подготовить к этой встрече. — Да мне плевать! — упрямо бросает она. — Ты меня использовала, а теперь снова хочешь втянуть во что-то непонятное? Хренушки я с тобой куда-то пойду! — Да я и не упрашиваю, — отвечает Рури прежде, чем Аанг успевает вставить слово. — Но если ты всю жизнь так и хочешь сидеть в четырех стенах и притворяться примерной дочерью, дожидаясь счастливой минуты, когда твой папенька найдет тебе мужа посговорчивее и повыгоднее для его дела, то это твое решение и я не в праве просить тебя о чем-то большем. — О, неужели ты хочешь сказать, что обо мне заботишься? — с явным сарказмом интересуется Тоф. — После всего, что я сделала для тебя, я не могу быть равнодушной, — со всей искренностью отвечает Рури. — Злись на меня, ненавидь — ты имеешь на это полное право. Но свой ценный урок ты получила и больше не позволишь никому поступать с тобой подобным образом. Все, что я прошу: подумать. Что ты теряешь, оставшись здесь или наоборот приобретешь? Но знай, если бы у меня был выбор, я бы все равно выбрала Аанга. Он стоит всей боли мира. Слова достигают не только Тоф, но и находят отголосок и в монахе. Рури чувствует, как обида медленно, неуверенно начинает растворяться, уступая место совсем иным эмоциям, так непохожим на прежнюю холодность. Аанг захочет узнать. И на этот раз Рури готова к этому разговору.***
Подумай. Рури дала Тоф срок в три дня. Ровно столько она могла позволить себе задержаться в этом городе. Рури намерена порвать с прошлым, и она надеется, что сможет без потерь вырваться из этих оков. Но это значит, что она больше никогда не вернется сюда. — Ты уверена, что она согласится? — негромко спрашивает Аанг, задумчиво подняв взгляд на шифу. Они зашли в таверну, где заказали ужин. Аанг все никак не мог допить чашку чая, а кусок и вовсе не лез в горло. Рури испытывает схожие трудности. Но, к счастью, на алкоголь это не распространяется. Она сидит по другую сторону стола, развернув стул боком, поэтому и к ученику сидит в пол оборота. Так не обязательно поддерживать видимость заинтересованности в разговоре и можно вообще лишний раз не смотреть на собеседника. На самом деле столик неудачный — отсюда прослеживается не весь периметр и такое положение самое удобное, чтобы следить за залом и не пропустить даже намек на опасность. Аанг не сводит с нее взгляда, но Рури не собирается первой начинать разговор, поэтому это приходится сделать ему. Рури снова пьет, и Аангу это совсем не нравится. Вчера она потеряла самообладание настолько, что совсем не понимала происходящего. Аангу пришлось уложить ее на свою кровать, чтобы не будить Катару, а Рури даже не заметила этого. — Я тебе противна, да? — смеясь, спрашивала она, цепляясь за его руку. — Тебе должно быть противно. Я же грязная, порочная… — Ты пьяна, — с сожалением покачал он головой, пытаясь разжать ее пальцы, но когда ему это удалось, Рури схватилась за край его одежды другой рукой. — Ну и что? Или тебя перегар напрягает? Она снова неестественно рассмеялась, и Аанг так и не понял, смеялась она над ним или над собой. Аанг вздохнул, смиряясь, что без потерь он ее от себя не отцепит, а потому присел на край кровати, оставив попытки вырвать из захвата ее пальцев одежду. — Меня напрягают твои поступки. Я правда пытаюсь тебя понять, но у меня не получается! — Так не пытайся, — лаконично ответила она, наконец, отпуская его одежду. — И такое лицо не делай. Лин же хорошая, да? Она тебе понравилась? — Лин? — с непониманием переспросил Аанг. Что-то больно кольнуло его, какая-то смутная мысль, догадка ярко блеснула в мозгу. Аанг подался вперед, наклонившись к ней. Рури тут же перестала глупо хихикать, теперь смотря на него расфокусированным, мутным взглядом. — Ты знаешь ее? — Конечно. Я бы не отправила тебя не к проверенному человеку. — Ты даже это не отрицаешь! — удушливая волна гнева пробежалась по внутренностям, скрутившись тугим покалывающим комком в животе. Аанг сжал кулаки. — А зачем? — хмыкнула Рури. — Но ты мне так не ответил, как она тебе? Понравилась? Тебе было с ней хорошо? Аанг резко выпрямился, ощущая, как внутри все ходит ходуном и дрожит от чего-то сумбурного, непонятного. — Не желаю об этом говорить! — отрезал он, собираясь поднять и уйти, но Рури подалась за ним, схватила за плечи, не давая ему возможности даже встать с кровати. — А я вот желаю. Я ведь тоже с ней была, знаешь? И мне так интересно сравнить ощущения. Аанг не понимает, почему она хотела сделать ему больно, зачем говорила все это… Но ему захотелось уязвить ее так же, сделать так же больно, как и она ему. — Да! — крикнул он ей. — Понравилась! Этого оказалось достаточно, чтобы она отпустила его. Аанг не оборачивался, когда стремительным шагом выбегал из комнаты. Но сейчас, вспоминая все это, он живо припоминает, будто услышал всхлип и звук бьющегося стекла. Кажется, рядом с кроватью и правда стояла какая-то посуда. Рури не помнит этого, конечно, иначе вела бы себя совсем по-другому. Или она просто очень хорошо умеет притворяться. Аанг наблюдает, как она неторопливо курит, окидывая ленивым взглядом посетителей и то и дело бросая взгляд на вход. — У нее бесперспективная жизнь и бунтарский характер. Шансы очень высоки, — объясняет она. — Но она на тебя обижена. — Не только она, — лукаво поддевает Рури. Аанг испускает порывистый вздох и с глухим стуком опускает чашку на стол. — Нам надо поговорить! — решительно заявляет он. Настолько неожиданно, что Рури впервые с того момента, как они пришли сюда с недоумением смотрит на него. — Погоди. Я еще очень трезва для разговоров по душам. Аанг хмурится, и прежде, чем Рури смогла бы налить себе еще порцию, берет жидкость под контроль и вытягивает ее из чайничка, бросая на пол. — Эй! — возмущенно кричит Рури. — Не охренел ли ты, сладкий? — Мы поговорим, — припечатывает Аанг. — Так больше не может продолжаться. Рури испускает резкий выдох, смотря на подопечного с нескрываемым раздражением. Но потом внезапно расслабляется, лениво откидываясь на спинку стула. — Ну говори, — равнодушно соглашается она. Это немного остужает первый решительный энтузиазм, но Аанг не позволяет себе купиться на ее очередную маску. — Я люблю тебя. — Аанг ждет, внимательно ловя каждое изменение мимики, но Рури всего лишь подносит кисеру ко рту и делает глубокую затяжку, даже не взглянув в его сторону. Впрочем, вины ее нет, ведь Аанг уже говорил ей эти слова, но еще никогда не вкладывал в них подобного смысла. Поэтому он тихо добавляет: — Не как друга. Рури медленно выпускает из легких дым и с явным осуждением косится в его сторону. Она ничего не говорит в ответ, никак не комментирует, давая ему шанс высказаться. — Я хочу, чтобы мы были вместе. Были парой. Ты же знаешь, что в моем Народе значит это слово? Рури устало прикрывает глаза. Пальцы машинально начинают барабанить по столешнице. Аанг делает судорожный вздох, приказывая не поддаваться внезапно поднявшемуся в душе смущению и сконцентрироваться на обиде, которая и дает ему силы с такой невозмутимой решительностью вести этот разговор. — Рури? — зовет он, когда не получает никакой реакции. Ее пальцы замирают, а потом сжимаются в кулак. Она медленно поворачивает к нему голову, одарив холодом взгляда. — Пожалуйста, будь со мной честной, — просит Аанг. — И каким же ты видишь наше будущее? — ровно спрашивает она. Вопрос ставит Аанга в тупик. — Не знаю, я еще не думал об этом… — растерянно отзывается он. — Хорошо. Тогда давай подумаем вместе. — Рури поворачивается на стуле, теперь сидя к нему лицом. — Мы победим в войне, получим свои заслуженные лавры и почести, а после ты, скорее всего, захочешь возродить культуру своего Народа. Мы станем путешествовать по миру, по крупицам собирать информацию, искать возможных потомков магов воздуха. За это время мы окончательно повзрослеем. В какой-то момент мы оба устанем путешествовать и нам захочется где-нибудь осесть. На год, два — неважно. В спокойствие и тишине ты задумаешься о создании собственной семьи; идея, что на свете появятся еще маги воздуха увлечет тебя настолько, что остальное перестанет иметь хоть какое-то значение. Дети — это будущее. Но у меня не будет никакого будущего, Аанг. — О чем ты… — слабым голосом произносит он. Рури криво усмехается, наклоняясь над столешницей. — Меня травили, избивали, насиловали… Ты сам видел мой шрам — один из. Хочешь, покажу остальные? Вся моя история написана на моем теле. Мое тело искалечено и предназначено только быть орудием. Поддавшись порыву, Рури импульсивно вытягивает руку, накрывая ладонь монаха. — Ты хочешь от меня честности, и я скажу тебе: да, я люблю тебя, ты стал смыслом моего существования, дал мне высшую цель, сделал меня лучше и избавил от оков прошлого. Моя благодарность тебе не знает предела. Но именно потому, что я так тебя люблю, я не хочу лишать тебя будущего. Да, сейчас пусть больно, обидно, неприятно, но это пройдет. Все проходит и любая боль — не вечна. Аанг судорожно хватает ее за пальцы, сжимает их с такой силой, что Рури кажется, что она перестает их чувствовать. Но она не спешит выдергивать руку, а поднимает на него взгляд. Глаза Аанг блестят то ли от слез, то ли от переполняющих его эмоций. Челюсть напряжена, он сжимает зубы, борясь с тем шквалом откровений, которые она обрушила на него. — Если дело только в этом, то… — но он не успевает ничего сказать, даже мысль не успевает до конца оформиться в голове, как он чувствует, что кто-то подходит к ним. — Рури? Рури вздрагивает и поднимает голову посмотреть, кто пришел за ней. Перед их столиком стоял Нуэ. … Нуэ пьет, делая сразу большие глотки из высокой, деревянной кружки. Напиток пенится, капелька лениво ползет по боку, и Рури не сразу обращает внимание, что ее взгляд прикован к ней. — Тебе надо уйти из города, — негромко говорит Нуэ, медленно ставя кружку на стол. Рури встрепенулась, когда объект ее пристального внимания перемещается из поля зрения, и медленно поднимает взгляд на бывшего напарника. — Я не стану убегать, — категорично возражает она. Нуэ чуть приметно хмурится и на его лице появляется сосредоточенное выражение. — Иногда глупость умело маскируется под храбрость, — философски изрекает он. — Разве ты глупа, Искорка? Пристыженная, Рури спешит отвернуться. — О чем вы? — недовольно осведомляется Аанг. Нуэ бросает на него строгий, тяжелый взгляд. Аангу тут же хочется съежиться под этой суровостью, извиниться за что-то и вообще вести себя тише воды… Но он быстро избавляется от странного оцепенения, и в противовес вскидывает подбородок, без всякой ложной робости глядя наемнику прямо в глаза. Он высокий, статный. Крупноватый нос, очевидно, когда-то был сломан и неправильно сросся, потому что теперь был с легкой, не задуманной природой горбинкой. Квадратный волевой подбородок зарос многодневной щетиной так сильно, что впору ее уже называть бородой. Тонкие губы поджаты, нижняя — слегка припухшая с левого уголка, там отчетливо виднеется свежий кровоподтек. Нуэ одаривает монаха ответным вниманием, разглядывая его так же пристально. Он подмечает детали, делает на основе полученных сведений выводы, и то, какими они получаются, заставляет его темные, тонкие брови все сильнее сходится на переносице. — Еще и он… — вздыхает Нуэ, делая очередной глоток. Говорит так, будто Аанга вовсе тут нет, словно это он подсел к ним, хотя наемники договорились о встрече заранее. Аангу не нравится этот человек, но он пока придерживает свое недовольство при себе, понимая, что он делится с Рури действительно чем-то важным, и к тому же этот человек дорог его шифу. Он вспоминает те обрывки, которыми Рури поделилась с ним о напарнике. Наверное, Нуэ для Рури был чем-то, вроде Гиацо для него. Ну, или очень близко… Да и много ли у Рури было таких людей, кого она действительно ценит? — А вот его даже не приплетай сюда, — неожиданно гневно требует она. Нуэ удивлен, даже озадачен ее реакцией, но понимание ситуации заставляет его лишь вздохнуть. Рури знает, что Нуэ понял истоки их связи. — Гильдия тебя не поддержит, — предупреждает он, мудро решив оставить эту тему. Рури ощутимо вздрагивает, не ожидая услышать такой ответ. — То есть как это… — в полной растерянности бормочет она. — Никто не хочет связываться с Хозяином Огня и становиться его врагом, — так же спокойно поясняет Нуэ. — Гранд-мастер давно ищет выходы на страну Огня, а ты своим опрометчивым поступком перечеркнула его многолетние труды. Рури с ужасом начинает понимать, какую «свинью» подложила Главе. Она сжимает кулаки с такой силой, что белеют костяшки. Но полученное приглашение заставляет сомневаться, ведь если бы хотели преподнести ее голову Хозяину Огня, то не церемонились бы. Значит, у нее еще есть шанс убедить свой клан не в бесполезности ее затеи. Да. Она придет им и скажет, что Аватар одержит победу. Она скажет, что он Мастер магии воздуха, почти добился того же мастерства в магии воды, усиленно занимается магией огня и ему осталось покорить лишь землю. И дух, — напоминает себе Рури. Аватар должен контролировать свою силу, и как раз с этим у Аанга проблемы. Рури так глубоко погружается в свои размышления, просчитывая все возможные варианты, что не сразу слышит, что Аанг зовет ее уже второй раз. И только когда его ладонь накрывает ее сжатые пальцы, Рури обращает на него внимание. — Твоя Гильдия хочет… убить тебя? — осторожно спрашивает Аанг. Рури криво усмехается. Ее захотят не просто убить, но еще с ее помощью заполучить Аватара. — Теперь понимаешь, почему ты должна как можно быстрее уехать отсюда? — говорит Нуэ. — Я не могу… — сокрушенно опустив голову, говорит она. — Если сбегу, то никогда не избавлюсь от страха. Прошлое так и будет преследовать меня и не давать жить. Я хочу освободиться. — Да послушай ты! — внезапно злится Нуэ, разворачиваясь всем корпусом к ней. — Эти долбанные монахи промыли тебе мозги своей просветительской чушью, но ты и сама прекрасно знаешь, что одними намерениями ничего не изменить! — Вы не правы, — решительно возражает Аанг. — Если для нее важно встретиться с прошлым, то это лучший способ избавиться от тягостных мыслей. — А ты вообще молчи! — грубо бросает Нуэ. — Что ты вообще знаешь? Тебя не было целых сто лет, а теперь ты объявился и считаешь, что имеешь право наводить свои порядки. — Нуэ, — предупреждающе одергивает его Рури. Но бывший напарник будто не слышит ее. — Мир изменился, он научился жить без Аватара. Но сейчас с твоим появлением наступил хаос. Открою тебе правду жизни: простым людям неважно, кто стоит у власти, лишь бы есть досыта и не испытывать лишений. — Нуэ! — повышает голос Рури, но неожиданный, спокойный вопрос Аанга заставляет ее пораженно умолкнуть: — И что же вы мне предлагаете, просто умереть? Нуэ сосредоточенно сводит брови и хватается за кружку, давая себе время подумать над ответом. Но Рури такой роскоши не требуется. Она выхватывает из рук наставника кружку, приподнимаясь со своего места, и в гневе швыряет ее наугад в стену. Злые окрики других посетителей ее нисколько не волнуют. Она хватает Нуэ за плечо, больно впиваясь пальцами, заставляя его посмотреть на себя. — Ты ничего не знаешь о нем, — понизив голос до звонкого, яростного шепота, говорит она. — Ты не имеешь права обвинять его в чем бы то ни было. Нуэ встречает ее гнев ледяным спокойствием, но пыл Рури это не остужает. Она знает, что по какой-то причине напарник не хочет иметь с Аангом ничего общего и даже дать ему шанс. — Остынь, Искорка, — отвечает он. Фраза, адресованная магу огня, звучит как издевательство. — Разве этому я тебя учил? Понимаю, ты считаешь, что влюблена в этого паренька и всерьез веришь, что отдашь за него жизнь, но это лишь твое мнение и ты не смеешь упрекать меня в том, что я его не разделяю. — Это здесь вообще не при чем! — аргумент совсем детский, Рури разочарована от самой себя. От досады она едва не заставляет огонь в ближайшей лампе разбить стекло. — А-Ри, — неожиданно ласково зовет ее Аанг. Рури вздрагивает и медленно поворачивает голову. Недоумение, написанное на ее лице, выдает ее истинные чувства с головой. Нуэ прав, она идиотка. Раз чувствует сейчас внутри разливающиеся тепло от такого простого обращения. — Если ты правда можешь пострадать, то нам действительно лучше покинуть город. Рури пристыженно опускает голову и молча садится обратно. Нуэ как-то по отечески, понимающе хмыкает, но вдруг что-то привлекает его внимание; проследив за его взглядом, Рури видит сидящего в конце зала старика с доской для пай шо. Какое-то время она пристально разглядывает его, но не находит в этом старике ничего, что могло бы привлечь внимание семпая. — Знаешь его? — спрашивает она. — Связной одной… организации, — пренебрежительно роняет Нуэ. Рури пожимает плечами. Но вдруг ощутимо вздрагивает, когда воспоминания, как калейдоскоп, обрушиваются на нее, складываясь в понятную и цельную картинку. — Белый лотос? — вырывается против воли. Нуэ тут же смотрит на нее, взгляд его стекленеет, словно он видит перед собой врага. — Откуда ты знаешь о них? Рури молча лезет в подсумок и извлекает фишку с лотом, которую ей отдал Айро. Она выкладывает ее на стол, и если Аанг с интересом берет ее в руки и вертит то так, то эдак, думая, что кость имеет какой-то секрет, но не найдя его, разочаровано кладет обратно, то Нуэ даже не предпринимает попытки прикоснуться. — Мой лаоши подарил, — как можно более непринужденно отвечает Рури. — За какие же, интересно, заслуги? — все таким же тихим, но неприятным голосом осведомляется Нуэ. — Да так, — Рури не хочется просвещать напарника о своей причастности к побегу двух главных дезертиров страны Огня. — Было дело. Нуэ внезапно одаривает ее обжигающим взглядом. — Ты хоть знаешь, что это за Орден? — Орден? — с подозрением переспрашивает Аанг. — Но вы ведь сказали, что это организация. Теперь уже и Аватар удостаивается от наемника такой же резкости. — Это древний Орден, на протяжении веков хранящий знания о мире и поддерживающий равновесие между Народами. Ведь он не делает различий между национальностями. — Стой, погоди-ка. А ты откуда все это знаешь? — спрашивает Рури, теперь тоже поглядывая на фишку так, будто та пропитана ядом. Нуэ медлит, прежде чем ответить: — Когда-то так же, как и тебя, меня, не объяснив сути, посвятили в члены Ордена. — Никто меня не посвящал, — бурчит в ответ Рури. — Наличие у тебя этой кости — лучшее подтверждение твоей причастности. Присмотрись, там на ребре выгравированы иероглифы. Рури послушно берет фишку, вертя в руках, но прочитать может только один иероглиф, остальные она не знает. Аанг, взявший кость лотоса следом, кажется, не имеет таких трудностей. — Красота, гармония, любовь, искусство, император… — читает он. Рури знает только иероглиф «любовь», ведь скорее всего они написаны не в упрощенном варианте и именно этот иероглиф почти не поменялся со временем. — Это имеет какое-то значение, я прав? — осведомляется Аанг. Нуэ смотрит ему прямо в глаза, и в их темной глубине Аангу чудится, что он видит искры разжигающегося пламени, которое хочет лишь одного — уничтожить его. Аанг возвращает Рури фишку, и она тут же смахивает ее в рукав. — Император… — задумчиво повторяет Рури. — Как понимаю, это конкретная личность? Нуэ медлит, борясь с чем-то давящим и таким мучительным, что Рури почти может ощутить его внутреннюю борьбу. — Аватар, — словно оскорбление выплевывает Нуэ.