Я пытаюсь разучиться дышать, Чтоб тебе хоть на минуту отдать Того газа, что не умели ценить, Но ты спишь и не знаешь… Что над нами — километры воды, Что над нами бьют хвостами киты И кислорода не хватит на двоих. Я лежу в темноте. «Дыхание — Nautilus Pompilius».
Я чувствовала что-то тёплое и согревающее возле себя. К этому тянулась душа как к чему-то безопасному и желанному. Лица словно касался мягкий летний ветер, бережно оглаживая кожу. Я открыла глаза, всё ещё находясь в сладком сне, ведь как ещё объяснить присутствие Армина в моей кровати? Он смотрел на меня своими большими глазами цвета моря, а мелкие веснушки на его лице складывались в созвездия. Я потянулась к ним, осторожно коснулась подушечками пальцев, вырвав из груди Армина тихий вздох. — Я сплю? — спросила я у него совсем тихо. — Да, Энни. — Хорошо. Я закрыла глаза, крепко обнимая Армина и утыкаясь лицом ему в грудь. Я слушала быстрые и громкие удары его сердца и наивно верила, что это из-за меня. Хотя бы здесь. Хотя бы во сне. А ещё мне так хотелось ему рассказать о том, что я, наконец, его поймала, увидела, что обладатель того медового голоса, что всегда был со мной — это он. Только он. Но меня снова встретила тьма, широко распахнув объятия, и я упала в её пустоту. Когда я в следующий раз открыла глаза, то в комнате уже никого не было, лишь подозрительно пахло брусникой. Я медленно села, рассеянным взглядом осмотрела свою каюту, в частности, развороченную постель. Воспоминания о прошедшем вечере мутной пеленой мелькали в голове: помню, что Пик ушла с Жаном, а я осталась с Армином и Конни, помню, как принесли ещё выпивку, а больше ничего не помню. Надеюсь, что я не выкинула ничего компрометирующего. После душа голова окончательно прояснилась, только вот ощущение, что я забыла нечто важное, никуда не делось. На завтрак пришли все, кроме Армина и Конни, что было почти не удивительно, ведь мы оставались в баре втроём. Пик, загадочно улыбаясь, села рядом со мной. К слову, выглядела она, словно и не пила вчера. — Что? — хмуро спросила я, ковыряясь ложкой в каше. Что же вчера было? — Как спалось? — Нормально? Я покосилась на довольного Жана, доказывающего что-то Райнеру, а затем на Пик. Плохое предчувствие осело в животе, прогнав аппетит. — А тебе? — Не так хорошо, как тебе. — Не понимаю, о чём ты, — отрезала я и отвернулась, чувствуя, как раздражение бурлит в крови. — Погоди, — Пик коснулась моего локтя. — Ты что… ничего не помнишь? Я неопределённо пожала плечами, заставляя себя повернуться к подруге обратно лицом. Её голос изменился, став обеспокоенным, пропали лукавые нотки веселья, а сама она побледнела и наклонилась ко мне, жарко зашептав на ухо: — …ты спала с Армином. Что? Я застыла и перестала дышать, прокручивая в голове одну фразу. «Ты спала с Армином».Неужели, это был не сон? — Ты уверена? — бесцветным голосом спросила я. — Я заглядывала к тебе утром, вы лежали в обнимку, как два голубка, — Пик позволила себе немного ехидства. — Одетые. Это… важное уточнение. Я закрыла лицо ладонями, сдерживая крик и обещая себе больше никогда не пить. Значит, это был не сон. Армин был в моей кровати, слушал мой сонный бред. Какой… позор. — Я понятия не имею, как так вышло, — обречённо произнесла я. — Утром его не было со мной. — Ну… он либо не хотел ставить тебя в неловкое положение, либо испугался твоего гнева. Ставлю на первое. Всё же наш командир не из пугливых, раз так долго за тобой бегал. Я заторможенно кивнула и тут же грозно посмотрела на Пик. — Никто за мной не бегал! — А те четыре года, что он провёл возле тебя, пока ты сладко спала, не считаются? — Это… другое. — Слушай, — Пик взяла меня за руку, голос её из весёлого вновь стал серьёзным и уверенным. — Я думаю, что тебе сейчас стоит пойти к нему и спросить напрямую всё, что тебя мучает. Ты же Энни Леонхарт — самая прямолинейная и бесстрашная девушка на свете. Что тебе — какой-то командир разведки? — Теперь он посол, — хмыкнула я. — Неважно. Иди и надери ему зад. Я вздохнула и решительно встала, ощущая прилив сил. Последний раз такое было в тот день, когда Азумабито рассказывала мне о сожалениях, а Фалько о надежде. Можно всю жизнь провести в сожалениях и мыслях о том, как оно могло бы сложиться, если… А можно рискнуть, доверившись своему своему сердцу. Я быстро дошла до каюты Армина и без стука ворвалась в неё. Мистер посол резко оторвался от бумаг, явно не ожидая увидеть меня. — Энни? — Сбежал, значит, — начала наступление я, расправляя плечи, как делала это всегда перед поединком. — О чём ты, Энни? Армин вжался в спинку стула. — О том, что эту ночь ты провёл со мной, а утром сбежал, оставив меня одну. — Я могу объяснить, только успокойся, пожалуйста! Я подумал, что тебе будет неприятно видеть меня и всё такое. — Армин Арлерт, ты может и гениальный стратег, оратор и всё такое, но при этом полный идиот, — я упёрлась руками в стол, нависнув над ним. — Я… не отрицаю это. Прости. Всё очень сложно, понимаешь? — Я не понимаю, Армин, и надеюсь, что ты придумаешь убедительную речь, чтобы всё мне объяснить. Армин вздохнул и болезненно на меня посмотрел, тем самым поубавив мой пыл. Он кивнул на стул, и я присела. — Я… ты всегда мне нравилась, Энни. Все эти годы я только и делал, что думал о тебе, ждал тебя, а потом Эрен… Ты сама знаешь, что он сделал. Мне пришлось спрятать все свои чувства глубоко внутри себя, чтобы пережить это. Чтобы исправить чужие ошибки. Прости, что соврал тебе тогда. — Какой же ты идиот, Армин, — тихо прошелестела я, опустив голову и сжав руки, лежащие на коленях, в кулаки. — Ты ведь тоже… тоже всегда нравился мне. Чёрт! Ты единственный человек в чьих глазах я хотела быть хорошей. Я и вернулась в день Гула только из-за тебя. — Из-за меня? — сдавленно переспросил он. — Ты ведь не можешь без неприятностей, — хмыкнула я. — Знаешь, Энни, мне кажется, что мы оба идиоты. Армин мягко улыбнулся, заставляя моё сердце пуститься в пляс. Он встал со своего стула и, обогнув стол, подошёл ко мне. — Энни… я… можно я тебя поцелую? Мои щёки вспыхнули. Вот кто такие вопросы задаёт так прямо? — Тебе можно всё, — тихо ответила я. Армин наклонился, положив одну руку на спинку стула, а второй нежно коснулся моей щеки, провёл по ней и притянул к себе. Клянусь, если бы я не сидела, то у меня бы подкосились ноги. Наши губы встретились в робком поцелуе. Я почувствовала, как внутри лопнула пружина, как все страхи и сомнения покинули сердце. Мне хотелось целовать Армина всю свою жизнь, таять в той нежности, что он дарил мне, делить на двоих одно дыхание и этот огромный жестокий мир. На обед мы пришли вместе, крепко держась за руки. Райнер, увидев нас, подавился супом, комично закашляв. Конни лишь покачал головой, кажется, ему стало всё понятно ещё прошлым вечером, а вот Пик… кхм… — Наконец-то! — весело крикнула она. — Никогда не видела, чтобы кто-то так долго тупил. Жан почему-то обидчиво на неё посмотрел и отвернулся. Надо будет узнать, что же ещё произошло этой ночью. А пока… Я взглянула на Армина, что смущённо улыбался. Мой мир обретал новые краски.***
Мы с Армином долго гуляли по набережной, наслаждаясь летним вечером, пока наши ноги утопали в ещё горячем песке. Алый закат разрезал небо яркими полосами, отражаясь в тихих волнах океана. Мы много говорили, узнавая друг друга заново. Мне было нелегко открываться, но под успокаивающим взглядом Армина слова сами срывались с губ вместе с мимолётными поцелуями. Мы решили, что больше ничего не будем скрывать друг от друга, ведь в наших жизнях и так было слишком много лжи. — Завтра мы возвращаемся домой, — Армин остановился у кромки воды, — соскучилась по отцу? — Не то, чтобы соскучилась, но… Я бы хотела его увидеть. Наше путешествие подходило к концу. Изначально оно тянулось невыносимо медленно, даже мучительно, а под конец пролетело в один миг. Я переехала в каюту Армина под ехидный взгляд Пик, который вернула ей же чуть позже, когда уже она перебралась в каюту Кирштайна. Жуть какая. Я долго думала над возвращением домой, готовясь к тому, что Либерио сильно изменился, пока меня не было. Насколько я знала, стройка шла днём и ночью. Так вот. Я чувствовала изменения внутри себя и теперь точно знала, чего хочу от жизни. Я хочу быть с Армином каждую секунду. Поэтому я займу должность его правой руки в посольстве Марли. Райнер как-то пошутил, что мы оба слишком умные. Но мы-то знали правду. Армин наклонился и коснулся губами моего лба. — Ты очень красивая, — сказал он, в очередной раз вгоняя меня в краску. Я же привстала на носочки и притянула его к себе за ворот пиджака. Целовались мы долго, пока дыхание окончательно не сбилось. Тогда Армин подхватил меня на руки и понёс на корабль, уже смеркалось, а ветер усиливался, словно специально прогоняя нас. В нашей каюте мы снова долго целовались уже более страстно и нетерпеливо. Я обожала чувствовать руки Армина на своей талии, обожала, когда он крепко прижимал меня к себе, в желании вплавить в своё тело. Я же прикусывала его нижнюю губу и тут же скользила по ней языком, извиняясь. Моё сердце горело. Армин попытался уложить меня на спину, но я сделала это первой. Мне нравилось видеть его сверху-вниз: красного и разгорячённого, со сбитым дыханием и растрёпанными волосами. Я поцеловала его за ухом, вырывая из груди хриплый стон, обхватила губами мочку и медленно провела губами по самому уху, повторяя его форму. Армин просунул ладони под рубашку, обжигая кожу своими прикосновениями. Он гладил спину, рёбра, прижимал к себе так, словно я вот-вот убегу, исчезну. Но я никуда не собиралась. Я нашла своё место, своего человека. Наши поцелуи становились жарче, требовательнее. Одежда в беспорядке валялась на полу. Мои стоны мешались со скрипом койки. Армин нежно целовал кожу на внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше и выше. Дразнился, замирая возле самой чувствительной точки, и словно нерешительно касался её кончиком языка, заставляя меня выгибаться в спине. Он манипулировал мной, забирая себе весь контроль. Его голова смущённо находилась между моих разведённых ног, его язык ласкал меня, пуская по телу электрические разряды, от чего пальцы на ногах предательски поджимались. — Армин… Я шептала его имя, как в бреду, выгибаясь дугой. Жар нарастал, кипел во мне, пока не взорвался огненной вспышкой. Всё же мистер посол очень хорошо владел своим языком. Армин лениво целовал мой живот, поднимаясь выше к чувствительной груди: мял её, ласкал языком и губами, опаляя своим дыханием. Его член прижимался к моему животу, пока возбуждение росло с новой силой, прогоняя остатки смущения и робости. Я хотела Армина целиком и полностью. Он нежно прошептал моё имя, аккуратно оказываясь внутри меня. Прижался мокрым лбом к моему, переплёл наши пальцы. Мы смотрели друг другу в глаза, двигались и дышали в унисон на смятой простыне. Я ловила губами его тихие стоны, крепко обнимая ногами, в желании быть ещё ближе, чтобы между нашими телами не было ни одного лишнего сантиметра. Армин медленно скользил внутри меня, целовал шею, грудь, оставляя огненные метки. — Я люблю тебя, Энни, — говорил он каждый раз, и его глаза в этот миг излучали всю любовь этого мира. — И я люблю тебя, Армин, — шептала я в ответ. Мы были счастливы и влюблены. Влюблены в друг друга.