Пока

Давным-давно существовало у людей поверье, что в каждой семье был хранитель, наделяющий человека качествами. Хранителям начали возводить храмы и почитали их как небожителей, преподносили дары. Так и у главной семьи ордена Юнмэн Цзян был хранитель. Когда наследнику ордена исполняется четырнадцать лет, он, в сопровождении членов семьи, идет в храм и совершает обряд совершенствования. Наследник в полном одиночестве должен войти в храм, где встречает хранителя и просит его наделить определенным качеством или талантом. Тот исполняет его просьбу, но взамен он просит отдать одно или несколько из своих чувств для равновесия. Так и происходит обряд совершенствования. Поговаривают, что после этого обряда юноши и девушки сильно меняются. У некоторых характер меняется так, будто это другой человек. Есть те, кто верит, что сам дух или кто-то инородный использует их как марионетки. И теперь настала очередь Цзян Чэна пройти этот обряд. Сама Юй Цзыюань была против этого. Она закатывала истерики, тем самым ругаясь со своим мужем. И вот, стоило нынешнему наследнику ордена достигнуть того возраста, она всячески переносила этот обряд как можно дальше от сына, придумывая при этом разные отговорки. Например: он еще не готов или он занят и нет дела до какого-то обряда. Но время поджимало и настал крайний срок проведения, все уже было подготовлено за пару дней. Цзян Ваньинь идущим сбоку братом Вэй Усянем и сопровождении своей семьи шли в теплых накидках по дороге к храму в полной тишине. Все были настроены серьезно, только один Вэй Усянь шел рядом с ним, подбадривал и улыбался при этом. - Не будь таким серьезным, Цзян Чэн, все пройдет гладко. Я же не изменился и в меня не вселился демон, - болтал Вэй Усянь. - Как тут не быть серьезным, каждый наследник нашей семьи должен пройти через это, в том числе и я. Я готовился к этому - посмотрел на него Цзян Чэн. Взгляд его так и излучал всю серьезность ситуации. Сам Вэй Усянь уже проходил этот обряд, но в сопровождении только Цзян Фэнмяня. Так как Вэй Усянь был старше Цзян Чэна на год и особо в нем ничего не изменилось после обряда. А сзади шли хозяин и хозяйка Пристани Лотоса. Оба молчали. Один был все еще не доволен тем, что его сына «заставили» пройти испытание, другой же вину за это, но таковы были традиции клана. А Цзян Янли шла спокойно между братьями и родителями, нежно улыбаясь. Не всегда можно было добиться такой обстановки в семье. Обычно кто-то всегда кричит, либо Цзян Чэн на Вэй Усяня, либо Юй Цзыюань, а старшей сестре двух братьев приходится их успокаивать. Вот спустя какой-то промежуток времени они дошли до храма. Снаружи он выглядел величественно. Темное дерево в сочетании с фиолетовыми тканями не сильно выделялось. Перед самим храмом была маленькая лестница из светлого камня, а в конце были большие ворота из того же дерева. Также вокруг храма были зажжены фонарные столбы, освещая местность. Сам храм был построен в глубине леса и заметить его было практически невозможно, если бы не фонари, что все это время освещали путь и также продолжают освещать храм. Цзян Чэн со своей свитой и семьей остановились перед той самой маленькой лестницей. Он повернулся к ним лицом медленно и низко клонится в знак почтения. Когда он выпрямился, взглянул на всех. Сначала на Вэй Усяня - тот показал ему палец вверх, на Цзян Янли – та улыбнулась свой фирменной нежной улыбкой, доставшейся ей от отца. После он взглянул на родителей, Юй Цзыюань сильнее нахмурила брови, а Цзян Фэнмянь просто продолжил смотреть пристально, ничего не показывая. Как всегда, никаких приятных слов от них не дождешься. Цзян Чэн выдохнул клубок воздуха, повернулся к ним обратно спиной и пошел вперед с прямой осанкой, и со стальным взглядом в глазах. Он поднялся по лестнице, прошел через врата и пошел на встречу к храму, по такой же, как и лестнице дорожке освещённую фонарями. Когда он вошел в храм, то был поражен тем, каким он оказался внутри: было все светло, хоть это и было незаметно снаружи. Все тоже темное дерево и фиолетовый занавеси. Пол из красного дерева, на верху, в основном были видны перекладины, несколько колон обрамлённых серебром по кругу. Посередине был черный столик, на котором стояла статуэтка животного: то ли кот, то ли собака, также несколько воскуренных палочек благовоний, излучающих слабый дым. Сам Цзян Чэн был одет в ханьфу, но более праздничное, состоящее из множества слоев, плотно прилегающих друг к другу. Его украшали цветки лотосов в качестве узоров, сшитые из золотых нитей. Поверх ханьфу Цзян Чэн набросил накидку с мехом, защищающим от холода. Волосы были собраны серебряной заколкой с узорами бабочек, на руках звенят браслеты, а в ушах серьги с фиолетовым камнем. Юноша подошел к алтарю и поклонился. По традиции наследник должен находится один в храме, так как другие люди могут спугнуть искренние мысли и запутать их чистоту. После поклона Цзян Чэн закрыл свои глаза обрамленные пушистыми ресницами, хлопнул три раза в ладоши и начал читать заклинание, которому его учили. Пару минут был все тихо. Лишь то, как завывает ветер на улице было слышно. Цзян Чэн продолжал сидеть на месте и чего-то ждать. «Долго еще мне так сидеть, у меня ноги затекли» - пронеслось у него в голове. Вдруг он почувствовал на своей голове прикосновения. Они были нежными и плавными, похожими на поглаживание. - Подними голову, нынче не пристало наследникам склонять головы, - раздался женский голос в помещению. Цзян Чэн резко поднял голову и, с широко раскрыв глаза, с удивлением посмотрел на говорившую. Перед ним была женщина. Она была очень красивой, может даже красивее его матушки. У женщины были нежные черты лица, глаза были больше узкие, чем широкие, но взгляд у нее был таким мягким и нежным. - Я хранительница семьи Цзян, что наделяет отличительными талантами и качествами людей. Меня зовут Хуэй Цайнэн, - представилась женщина. На ней было платье, оголяющее ее плечи и живот, что являлось неприличным для обычной девушки, но видимо не для нее. Сам Цзян Чэн считал это бесстыдством, но не обратил на это внимание. Сам его взгляд был направлен на ее красивое лицо. Цайнэн, что все это время была на корточках, встала и приподняла юношу за собой. Только Цзян Чэн открыл рот и собрлся ответить, как его перебили: - Я знаю, что ты пришел за своим талантом, наследник ордена Цзян, ЦЗЯН ВАНЬИНЬ, и я дам его тебе, - женщина, пока он приходил в себя, все это время стояла и смотрела на свои ногти, - Я дам то, что ты хочешь, но с условием того, что получу что-то взамен. – Она направила на него свой взгляд, а сам юноша сглотнул, дернув кадыком и кивнул в ответ продолжая слушать, - Все в мире имеет цену и также все должно быть равно тому, что ты готов отдать взамен. Цзян Чэн думал некоторое время, но решил озвучить то, что ему пришло в голову: - Я, как будущий глава ордена - в первую очередь должен думать о своем народе, - с полным уверенности лицом, он начал говорить, - Я хочу, чтобы несмотря ни на что, мой орден и мой дом смогли заново восстать подобно фениксу, - взгляд Цзян Чэна стал более решительным, - поэтому, госпожа хранительница Хуэй Цайнэн, надели меня таланом ума и стратегии, - на этом он закончил говорить и начал ждать вердикта. - Хорошо, так и быть я наделю тебя ими, - Цзян Чэн облегчено вздохнул, - но взамен я заберу твои чувства, благодаря которым ты мог все это время жить и благодаря которым ты подумал о сохранности своего любимого дома, - На губах хранительницы заиграла ухмылка, а сам Цзян Чэн начал думать, о том, что будет если он потеряет свои чувства. Все, что он испытывал в последнее время - это ревность к отцу и то, как он обращался с Вэй Усянем, пренебрегая собственным сыном. Зависть к тому, как опять же отец нахваливал старания Вэй Усяня, а него даже внимания не обращал. Да даже матушка начинала его ругать и сравнивать их. Как противно от этого, стоит только вспомнить. Даже его родная сестра отдавала предпочтение Вэй Усяню. Не только она, но и другие: Вэй Усянь то, Вэй Усянь это. Бесит, противно: почему на него никто не обращает внимание: - он ведь тоже старается. Может избавиться от чувств было бы неплохо. С этими мыслями он решительно посмотрел на женщину и сказал: «я согласен». - Да будет так - в этот раз ее улыбка стала более спокойной. Она закрыла глаза на пару минут и заново их открыла, протягивая руку вперед - Для заключения обряда ты должен пожать мне руку. Завтра, как только откроешь глаза, ты будешь наделен смекалкой и умом, но не будешь чувствовать ничего. Как с этим жить - решать тебе, - на этих словах Цзян Чэн пожал руку в ответ. Комнату озарило ярким светом, а сам он, не понимая что происходит, упал на пол без сознания. Юй Цзыюань, все это время стояла на улице со всеми остальными и ждала своего сына, когда тот вернется. Что-то ей подсказывало, что ей самой проще пойти и проверить. Она не могла это долго терпеть и уже подошла к лестнице, собираясь подняться, как ее кто-то остановил, схватив за ладонь. Она повернула взгляд на этого смельчака и ее тонкие брови тут же сошлись на переносице. - Цзян Фэнмянь! – крикнула она, - Как смеешь ты останавливать меня, когда там находится наш сын, с которым неизвестно, что происходит?! - Моя госпожа, но традиции говорят, что только наследник должен присутствовать при обряде, - Цзян Фэнмянь решил как-то успокоить свою госпожу. - Мне плевать на традиции. Пока я не узнаю, что творится с моим ребенком, я не отступлю! - на этих словах из храма полился яркий свет и все устремили взор туда. Юй Цзыюань, как только хватка мужа на ее запястье ослабла, тут же освободилась и побежала в храм. -Моя Госпожа! Мадам Юй! Матушка! – кричали все трое убегая вслед за госпожой. Сама Юй Цзяыюань, как только вошла в храм, начала анализировать обстановку. В храме не наблюдалось посторонних, лишь только что-то или кто-то лежал на полу и не шевелился. Этим "кто-то" оказался Цзян Чэн, что лежал без сознания в позе эмбриона. - Цзян Чэн! – женщина подбежала к своему чаду и уложила его себе на колени, аккуратно убирая пряди волос с лица и проверяя его пульс. В храм так же ворвались остальные: - А-Чэн! – крикнули брат с сестрой, подбегая к женщине. - Он жив? C ним все в порядке? – не унимался Вэй Усянь. - Вэй Усянь, успокойся! – крикнула Юй Цзыюань, - Он жив, просто без сознания. Юноша расслабился и сел напротив женщины. Плечи его опустились, а из горла послышался вздох облегчения. Он взглянул на Цзян Чэна: тот выглядел умиротворённо, будто спит. Цзян Янли стояла молча и смотрела на своего другого брата. - Моя госпожа - Цзян Фэнмянь, который неслышно подошел, потянул руку к женщине. Но тут в помещении раздался шлепок, что был громче всего остального. - Не смей прикасаться! - в речи Юй Цзыюань начал проступать гнев, — Это все из-за тебя и чертового обряда вашей семьи! - она подняла свой взляд на мужчину и продолжила: - Я знала, я знала, что что-то будет не так с моим сыном, а ты...ТЫ! – тут у нее не хватило слов. Вся комната погрязла в тишине.

***

Когда Цзян Чэн открыл глаза, он увидел светлый потолок своей комнаты. Голова болела и он не помнил, как он оказался здесь. Лишь то, что он пожал руку и яркий свет. Это он помнит. Он медленно поднялся и выглянул в окно, которое располагалось возле кровати. Было утро. Солнце светило, люди делали свою работу. Было слышно, как журчит вода, как поет ветер и стрекочут сверчки. А на сердце ничего. Пусто. Может он не до конца проснулся? - Наконец-то ты проснулся! - Цзян Чэн испугался резкого голоса, схватился за сердце и повернул голову туда, откуда и доносился голос. А доносился он от двери. Там стояла его матушка, со скрещёнными руками и строгим взглядом. - Несносный мальчишка, - она выдохнула, - умеешь же ты знатно потрепать нервы - Цзян Чэн все еще был в шоке. Не до конца проснулся. - Прошу прощения, я не хотел, - Цзян Чэн уже хотел было встать и поклониться как следует в качестве извинений, но стальная хватка на сгибе локтя его остановила. - Не делай резких движений, ты еще не до конца пришел в себя. Лучше расскажи, что произошло, - Юй Цзыюань села на стул рядом с кроватью, ожидая рассказ. Цзян Чэн уже было открыл рот и хотел сказать, но понял, что сказать ему нечего: - Не помню, - это все что он сказал, устремив взгляд на мать. - Что? – не понимала его женщина - как это не помню? — Вот так. Не помню, - слова его были лишены чувств, он говорил так, будто хотел рассказать что-то обыденное из своей жизни, но в голове было пусто. Резко в комнате раздался хлопок двери. - Цзян Чэн! – это был Вэй Усянь, который «нечаянно» подслушал чужой разговор за дверью, - Ну и знатно ты нас испугал. Как твое самочувствие? При виде этого юноши у Цзян Чэна что-то должно шевельнуться в груди, какое-то чувство. Но все, что он почувствовал это было ничего. Опять. Тогда он переключил свой взгляд на женщину. И опять же ничего. Никаких чувств к этой женщине или к тому юноше он не испытывал. Полное равнодушие. И в этот момент в его голове раздался голос, - "Завтра, как только ты откроешь глаза, ты будешь наделен смекалкой и умом, но не будешь чувствовать ничего. Ничего. Ничего. Ничего. И еще раз ничего". С этого момента, этого дня и этого года, наследник ордена Юнмэн Цзян - Цзян Ваньинь был лишен своих чувств. Навсегда.