Растопи моё сердце, Чонгук.

На юге стоит сильная засуха, такой не было уже очень давно. Король Эйри Тормунд понимает, что настали сложные времена, когда природа обернулась против них. Он до последнего старался удержать торговые пути, но поля высыхали, единственное, что оставалось, это производство дорогих тканей и флот. Но корабли отплывают все дальше от стен порта, море словно отходит назад. В непростое для страны время стоит принимать более радикальные решения. И одно из них нашлось. Король разослал письма семи королевствам, ожидая ответ. И пришел он откуда не ждали — с самого севера. Правитель холодных земель согласился взять в невесты одного из сыновей рода Тормунд, предложив в обмен драгоценную руду, которой должно хватить для постройки системы водоснабжения на возделываемых землях. Спрашивали ли Чонгука? Глупый вопрос, он с детства знал, что его судьба — выйти за состоятельного мужчину. Но он никогда не мирился с этой судьбой, даже сейчас попытался совершить побег, но стража его быстро перехватила за стеной города. Брак с северным Кхалом, что может быть хуже этого? Каждый знает о том, что там, куда едет молодой принц, обитают дикари. За глаза этот народ называют животными, дикими и кровожадными, они живут по своим жестоким законам. Страна настоящих воинов, где нет места хрупкому южному цветку. Чонгука даже не проводили как следует, родители дали пару наставлений о том, что стоит быть кротким, спокойным и принимать свою участь как данное во имя своего народа. Он едет в повозке в окружении стражи один, теребит свои браслеты и думает о том, что никогда больше не вернется к прошлой жизни. На границе с Севером повозка останавливается, южные стражники меняются на северных дикарей, дальше им идти нельзя. Чонгуку страшно, его повозку сопровождают незнакомые ему люди, которые разговаривают грубо и не чураются пошлых шуток. Столько бранных слов юный Тормунд ещё никогда не слышал. — Говорят, южные шлюшки в постели настоящие дикарки. Эй, крошка, ублажишь нас? — по стенке кто-то стучит, но Чонгук молчит упрямо, молится всем богам, чтобы добраться до замка целым и невредимым, — молчит, чувствуете запах страха? Мужчины смеются, пускай, омега знает, что сейчас лучше никак на это не реагировать, говорить он будет только со своим будущим супругом. Очередная война за земли на севере была обыденностью. Кхал шел в наступление на государство рядом с ним и вот уже трое суток его многочисленное войско сражалось плечом к плечу, отражая вражеские мечи. Очередной правитель близлежащих к северу земель решил, что сам Тэхен и Север падут перед его ногами. Сколько легенд было написано о самом Кхале, самом жестоком воине, что может затопить целое государство в крови чужой и не поморщится. За спиной Кима кровожадное и преданное войско, что будет биться до единственного верного варианта — победы, которая не заставила себя долго ждать. Голову правителя Тэхен отрубает собственным мечом и поднимает за волосы, сообщая противостоявшим им воинам, что и в этот раз кхал и его дикари взяли вверх и полноправным жителям этих земель придётся примириться с ролью завоёванных. О Ким Тэхене слагают легенды, как о самом страшном сне. На юге им же пугают детишек, говоря, что если те будут не послушными, то за ними придет ледяной король, демон Севера, глаза которого темны и, кажется, сама смерть в них отражается. Он был историей, увековеченной на крови своих врагов. И никто не совался на Север, боясь гнева его правителя. Он возвращается с очередной победой, нет сомнений, что Тэхен бы не вернулся, поэтому северный народ пировал в эту ночь. Махнув рукой слугам, мужчина отправляется в свои покои, чтобы привести себя в порядок. Отросшие волосы кхала собирают в несколько кос к ряду, что показывает количество побед в бою, на сильные плечи падает лёгкая ткань рубахи, поверх которой накидывается шкура черного волка, что поясается кожаными ремнями. Он шумно выдыхает, не особо горя желанием возвращаться к торжеству, но кто как не он подбодрит своих воинов и почтит погибших в бою? Из размышлений Тэхена вырывает Хосок, что был его правой рукой. — Письмо с Юга. — Все, что говорит мужчина, протягивая свиток, который в ту же секунду берет в руки кхал и бегает глазами по строчкам. — Новая невеста? Интересно, кого они решат мне подсунуть. — Тэхен пишет ответное письмо и отдает гонцу, чтобы отправиться пировать, пока в голове рисуется образ омеги с юга. Ким восхваляет воинов, громогласно повествует о войне, а на лице вселенская скука, в таком родном и огромном холодном дворце восседает сам кхал, прокручивая в руке раз за разом кубок с вином, то осушая, то наполняя его вновь. С утра весь север собирал повозки с дорогой рудой, которая должна была идти как выкуп за нового наложника в гарем, не было речи о том, что южный принц займет место рядом с троном. Ким Тэхен лишь к полудню удосужился осмотреть собранные Хосоком ящики, всю ночь он провел в объятиях своего нынешнего фаворита, который должен родить первенца. Таковы законы Севера — у каждого кхала должно быть больше сыновей, что возглавят его войско, а то и займут трон. Разве что бастардов даже среди дикарей не сильно миловали. Дни были однообразными: подготовка новых воинов, отправление добровольцев на Северную стену, читать как «изгнание неугодных господину», и ожидание южного непорочного цветка в свои покои. Тормунд и вправду совсем не любит своего сына, если согласился отправить его в холодные земли, совсем одного и не приспособленного к жизни в таких условиях. Они — дикари, воины, в их жизнях только кровь, животная страсть и куча вина в запасах, им чужды понятия этики, а многие споры решаются в честном бою. Когда же Киму сообщают о прибывшем в его земли омеге, тот с легкой ухмылкой просит провести юнца сразу в свои покои. — Познакомимся поближе, южный цветок. Перед замком были массивные ворота, сразу видно, что прибыл в недружелюбный воинственный север. Омегу заставляют вылезти из повозки, прикрытый лишь плащом, под которым была скрыта легкая южная одежда, он ощущал дикий холод. Кто-то рядом присвистнул, бросив насмешливое «Кхалу понравится». Чон старается хоть как-то скрыться от этих жадных взглядов, руками себя обхватывает, проходя к воротам замка. Его даже не встречают хоть сколько дружелюбно, про почет и речи не идет. — Разбежались по своим углам. Чонгук, Кхал ожидает тебя в своих покоях, — мужчина, говоривший это, не представился, но выглядел не таким пугающим, как остальные. Он смерил быстрым взглядом юношу, усмехнулся, но молча кивнул, намекая идти за ним. Сразу в покои? Чонгук смотрит по сторонам, сбежать невозможно, его окружают головорезы. Неужели таков Север? Его ведут к правителю, как какую-то распутную девку. Он принц, у него есть гордость. Но вот омега оказывается в просторной, но темной комнате, на полу лежит шкура зверя, но тот, кто его убил, привлекает внимание куда больше. Дверь закрылась, оставляя южанина наедине с его погибелью. — Не удосужились выйти к воротам, — Тормунд говорит без дрожи в голосе, он все еще надеется, что сможет сбежать, — зачем вам брак с тем, ради кого нет желания даже выйти из своих покоев? В этом помещении было гораздо теплее, все же замок хоть как-то, но отапливался, на том спасибо. Еще пара минут на улице и к Кхалу бы принесли хладный труп принца. Тэхену было все равно на самом деле, как выглядит его омега, главное, чтобы он был покрепче телом и не умер за неделю пребывания здесь. Еще лучше, если сможет подарить альфе парочку детей, ради которых он и решил смешать северную кровь с южной, что дело до чувств омеги — ему глубоко наплевать. Он не набивается в рыцари и благоверные мужья, у него есть одна цель: либо потомство, либо развлечение. И кажется, последнее звучало намного реалистичнее. Комната освещена лишь от камина и парочки свечей, Тэхен хмурит брови, восседая на постели собственной. Он обращает взор к совсем юному омеге, пока волосы прямыми локонами спадают по спине, от одного его присутствия в кхале порождаются самые низменные желания — присвоить красивую южную диковинку, овладеть, на кончике языка чужой вкус почувствовать, пока та самая не решает открыть рот. Красивое лицо и скверный характер. —Ты знаешь к кому в покои ты был послан? — Глаза в глаза, и внутри гаснет надежда, лишь пожар гнева и желания освещает всё вокруг. Чонгук для него — игрушка, далеко не любимый супруг и уж тем более не тот, кого за воротами его покоев будут называть иначе, чем «подстилка кхала». Об уважении и заглядывании в рот, присущим югу, Чонгуку и подавно стоило бы забыть. — Прекрасно осведомлен, что попал в покои самого правителя Севера, — звучит не с почтением, а с неким вызовом, да, он не глупый мальчик, видит этот дикий блеск в чужих глазах, который не предвещает ничего хорошего. Но возможно в одном те мужики были правы: у южан характер строптивый. У них другой склад ума, они не дают себя абы кому в руки, не готовы лечь под альфу только из-за его силы. На юге принято завоевывать внимание. — Ты совсем юный и, видимо, многого не знаешь. Чонгук, верно? — Шумно выдыхает Ким, вставая с постели, чтобы рассмотреть юношу поближе, поэтому медленно ступает к Чонгуку. Юный принц шаг назад делает, звеня побрякушками, Чонгук в этих украшениях действительно как десерт на блюде, но он любят выглядеть красиво, будучи падким на блестяшки. Шаг этот не спасает от приближения альфы, который сухими грубыми пальцами берет за подбородок. — Для чего альфы вступают в связь с омегами? — Он мягко касается пальцами подбородка, а после скользит по плечам, без стеснения рассматривая цветные и легкие одежды, что виднелись под плащом мальчишки. Тэхен чувствует слабый цветочный шлейф от юноши, прикрывая лишь на секунду глаза, чтобы фантазия дорисовала все самостоятельно. Он и вправду был пленительным садом, что попросту не выживет в северных льдах. Конечно же он понимает, о чем говорит Кхал. Бастарды не в почете, дети вне брака не королевских кровей не имеют никакой власти. Поэтому так важно связать себя узами брака с кем-то из королевской знати. Но юноша чужую руку от себя отбрасывает, делая ещё один шаг назад. Он старается придумать пути побега, не готов так быстро сдаваться без боя. — Мы ещё не в браке, я не обязан делить с вами ложе. За дерзость, которую себе позволяет мальчишка, Тэхен бы обыденно приказал наказать, заставил бы голодать, а может бы усыпал тысячей розг нежную кожу спины, терпеть неуважение и дерзость в сторону одного из самых могущественных правителей не имеет никакого смысла, однако в данном случае, хоть злоба и сжимает нутро, заставляя мужчину непроизвольно сжать зубы, но что-то внутри останавливает кхала. Ему никто никогда не дерзил и все омеги, что появлялись в его покоях покладисто ложились на постель, позволяя делать с собой что угодно, но Чонгук не такой. И кхалу безумно сильно хочется попробовать сломать его, подавить его волю, чтобы потом слепить что-то под свой изысканный вкус. На попытки Чонгука отстраниться или показать свои коготки, Тэхен лишь скалится, чувствуя азарт, смешанный с нескрываемым желанием завладеть. Альфы с Севера не заморачиваются подарками, шелками и красивыми ухаживаниями. В первую очередь они воины, добытчики и должны сделать все, чтобы выжить, а вот драгоценными камнями усыпать — это все казалось абсурдом. Здесь в цене меха, теплая парча и оружие. — Как мило, Чонгук. — Альфа напора своего не скрывает, знает же, что за дверьми точно есть его люди и единственный выход для омеги — выпрыгнуть из окна, на голые ледяные скалы. — Брак — это всего лишь формальность, у нас здесь решается по-другому. Тэхен кисть обрамленную множеством браслетов хватает и тянет тело к себе, прижимая теснее, вторая же рука мягко ложится на талию, ощупывая ее. — Чтобы я понял нужен ли мне такой супруг, мне надо тебя осмотреть. Задохлые омеги, что не смогут и одного ребенка выносить мне не нужны. — Тихо говорит Тэхен, пока руками скользит по чужой одежде, словно обрубая все пути побега. А после, когда рука опускается до поясницы, кхал замирает, лишь ухмыляется, убирая руки. — Разденься. — Он отходит обратно к своей постели и принимает удобное положение, чтобы внимательно рассмотреть Чонгука. — Или мне стоит разрезать твои тряпки? Боюсь, воины потом точно в покое тебя не оставят, если я так тебя вышвырну из покоев. Поэтому будь послушным мальчиком, Чонгук. Хотелось безумно домой, омега осознавал, что никогда не сможет назвать домом это место, больше напоминающее холодную темницу, где нет места для жизни. На Юге жарко, там люди более дружелюбные, чтят титулы, не смея касаться королевской семьи. Там мужчины ради невест готовы были совершать подвиги, за которые ждали хотя бы один поцелуй в щеку. А что Север? Видимо тут статус омеги превращает тебя в вещь, такую вот игрушку для развлечений. Чонгуку обидно почти до слез, но он держится, не хочет свою слабость показывать. Строит из себя непоколебимого, хотя никогда с альфами даже за ручку не держался, такая вот святая невинность. Но мелькнула надежда, он ведь просто может внешне не понравиться мужчине, тогда это уже будет даже не его вина. И его вернут домой. На родине Чонгук не был эталоном красоты, лицо симпатичное, но шрам на щеке по чужим словам «все портил», а тело не такое грациозное и тонкое, бедра крупные, мягкие. Его мать совсем не такая, она как тростинка, в каждом ее движении грация. — Готовы превратить меня в подстилку своих людей, — честь Чонгука топчут и топчут. Он дрожащими руками спускает мантию. Чужой взгляд говорит ему продолжать, омега боязливо избавляется от расшитой золотом рубахи и брюк, прикрывает свои наготу руками. Хотелось бы выглядеть более гордо, но он уже не может, в глазах собираются слезы обиды. — Да, — Кротко отвечает Тэхен, видя, как омега, кажется, уверовал во всех богов за эту минуту. — Твои родители сами тебя сделали подстилкой для меня, почему я должен думать о твоих чувствах? Кхал был честен и излишне прямолинеен, когда дело касалось людских взаимоотношений. Все же за Чонгука он свою плату отдал, поэтому и распоряжаться им он мог так, как самому того хотелось. Речи о том, что он будет кхалиси и станет главным мужем — не было, а вот то, что он станет его невестой — как раз-таки. — Не смей трогать, — на Чонгуке лишь множество украшений, которые контрастируют с загорелой кожей. Альфа заостряет свой взор на шраме, который красиво обрамляет лицо омеги. Он внимательно и жадно разглядывает, пока юноша не торопясь снимает свою одежду. Сам Тэхен был олицетворением Севера — бледная, почти белая кожа, что ярко контрастировала с черными мехами и волосами цвета воронова крыла. Крепкое тело, на котором каждый шрам несет свою историю и Ким, несомненно, ими гордится. Ведь новый шрам говорил только о новой победе. — Покрутись. — Самодовольно говорит мужчина, опираясь на свои ладони, что расставлены по обе стороны от него самого. Тело у юного омеги было крепким, плотные бедра, загорелая, точно медная, кожа, так красиво переливалась в свете огня и хотелось коснуться. Оставить метку, чтобы воины не трогали то, что по праву принадлежит правителю. Влага в глазах омеги заставила улыбку дрогнуть на лице кхала и он лишь выжидал, когда услышит то, как сердце юноши разобьется, позволяя каплям стекать по его лицу. — Подходишь. — На комплименты кхал обычно не растрачивался, всегда говорил по делу, точно и кротко. Хотя, Чонгук и вправду ему понравился, его слегка вьющиеся волосы, нежная смуглая кожа, которой не касались чужие руки, да и даже эти бесполезные побрякушки лишь добавляли шарма. — Завтра я распоряжусь, чтобы нас как можно скорее связали узами брака, раз ты не будешь делить ложе не с законным супругом, то я готов пойти тебе на поводу. — Альфа отмахивается, вставая с постели. — Можешь одеться, я отдам приказ, чтобы тебе дали место среди наложников.