Растопи моё сердце, Чонгук.

Следующим днем Чонгук решил пообщаться с теми, кто служил во дворце. Раз уже ему тут придется жить ещё долго (если не получится сбежать на юг), то стоит хотя бы освоиться. Замок севера был совсем не похож на отчий дом, где все пестрило мрамором, украшалось множеством цветов. Тут же стиль более строгий, стены из крепкого камня, коридоры темные, не так много излишеств. На стенах висят трофеи с охоты, видимо тут это популярное занятие. И что-то подсказывает омеге, что его супруг отличный охотник. На кухне работали довольно дружелюбные люди, не такие суровые, как стража, но при этом большие любители похабных шуточек. — Тебе больше кушать надо, чтобы Кхалу было за что подержаться. Говорит кухарка, впихивая Тормунду рульку. пообедав, юноша уходит гулять дальше, говорить о том, что он лучше помрет, чем даст за себя «подержаться», но понимает, что лучше просто промолчать. Тэхен оставался в своих покоях, размышляя над тем, с какой целью запад решил напасть и разве не они ли заключали мир некоторое время назад? Король не смог сомкнуть за ночь глаз, да и вид омег ему был чужд. Он знал, что ему нужен сильный наследник королевских кровей, которого сможет подарить ему только Чонгук, но он не покорится ему просто так, а брать силой своего пусть и законного мужа Тэхену не хотелось. В голове пестрил образ как омега добровольно подставляет себя под ласки и Ким каждый раз прикрывал глаза, позволяя своей фантазии рисовать образ нежного цветка с юга в своих объятиях. Днем Тэхен не придумал ничего лучше, кроме как поухаживать за своими лошадьми. Не совсем королевское занятие — драить конюшни, но кхал так успокаивался, отгонял мысли и заботился о своем любимом вороном коне — Хелль, которого он еще юным жеребцом выбрал и обещал себе заботиться. Чонгук набрел на конюшню, опять следом идет стражник. Чонгук только фыркает, он захотел посмотреть на лошадей. На родине юноша любил на них ездить и был в этом довольно искусен. Интересно, какой из этих коней — любимчик короля? Он смотрит на вороного высокого мускулистого жеребца. Наверняка этот. Что-то часто он стал думать о своем супруге. Конюшни были вычищены до блеска и Кхал принялся носить воду с кормами для лошадей, когда приметил знакомый цветочный шлейф, кажется, его омега где-то близко. Сейчас Тэхен вряд ли был похож на Кхала, а скорее на обычного служащего здесь же, на нем был шерстяной тулуп, в котором удобно было передвигаться, а волосы собраны в хвост, чтобы не мешать работать. — Решил отправиться на конную прогулку? — наливая воду из ведер, интересуется Кхал, видя, как супруг рассматривает Хелля. Конь смотрел на юношу с интересом, но трогать его омега не стал, это не уважительно, если хозяин не разрешил. На Юге за хороших жеребцов готовы были отдавать большие деньги и имущество. Но на севере лошади более крепкие, тут явно ценится не редкость породы, а сила ног, выносливость, характер. Воину нужно не просто средство передвижения, а верный товарищ. Увидеть тут Тэхена юноша не ожидал, он в свою шубку белую кутается, словно хочет от взгляда чужого скрыться. Ему эта вещь удивительно хорошо шла, ни у кого из наложников такой больше не было. — А разве меня пустят? — он наблюдает за чужими действиями. Кхал точно не белоручка, не чурается даже такой работы. В сравнении с тоненькими и ранимыми южанами он казался возможно действительно дикарем, — за мной ходят по пятам и даже в сад пускают неохотно. Тэхен закатывает рукава, когда опускает ручку деревянной бадьи, оставив ту на земле, а после на жеребца своего смотрит, что явно так же был очарован омегой, стоял покорно и совсем не позволял себе фыркнуть в сторону южного принца. «Понравился, значит» — про себя подмечает кхал, подходя к своему жеребцу и гладит его по шерстке, хотя глаза давно уже рассматривают южную диковинку. Ким, кажется, никогда не перестанет называть Чонгука цветком или диковенностью, потому что он и вправду был редким самородком в этих землях, что другие описания ему словно не подходили больше. — Если не брезгуешь моей компании, то отпустят. — Тэхен запрягает с небывалой нежностью своего коня, будто лишь это безмолвное существо его чувствует и понимает, как никто на всём белом свете, черные глаза коня, словно говорили больше, чем люди вокруг него и в миллионы раз были честнее, Ким в благодарность несколько минут стоит лбом ко лбу верного друга прижимается. Чонгук подходит к дальней части стойла, где стояла красивая кобыла, бьющая копытом и часто фыркающая, такая противоположность того спокойного вороного жеребца. — Как ее зовут? — он руку протягивает, а та охотно дает себя погладить, такая красавица. Даже интересно, кому принадлежит. Может Донхену? Хотя он явно не выглядит как тот, кто хорошо держится в седле. — Это Фрейя. — Кхал смотрит на лошадь, которая подставляет свою морду под ласки Чонгуковых рук, отчего улыбка дрогнула на лице альфы. Тэхен питал слабость к лошадям, поэтому, когда видел бережное к ним отношение — не мог сдержать улыбки. — Ты, кажется, ей нравишься. Она обычно никого к себе не подпускает, кроме меня. — Я очень люблю лошадей, — Чонгук лошадь сеном кормит, жалея, что не взял с собой ничего вкусного для нее. В следующий раз исправится. — Тогда, составь мне компанию, пожалуйста. — Тэхен отвлекается лишь на стражников, которых просит принести его меч, чтобы взять с собой, когда они отправятся, а так же лук и стрелы, один из альф сразу же удаляется, пока второй остается сторожить конюшню, с супругами в ней. Чонгук с прищуром смотрит на мужчину, который сейчас не кажется столько опасным, он и на короля сейчас не особо похож в этом тулупе. — Не побрезгую, если не скажешь, что за эту поездку я должен буду лечь под тебя. Замечание Чонгука вызывает улыбку на лице в очередной раз, и вправду Кхал в его глазах настолько жесток? Для южанина видимо это самая больная тема, он не может не видеть подвох во всех действиях Тэхена, потому осторожничает. Услышав имя лошади, Тормунд усмехнулся. — Фрейя, да ты предательница, — он ее без злобы чешет за ушами, значит наверное принадлежит она именно кхалу, что же, не удивительно, — пала перед его чарами, да? — Не переживай, южный цветок, я просто хочу прокатиться с тобой, ты ничего мне за это не должен, да и Фрейя будет только рада, да? — С лаской он смотрит на кобылицу, к которой так нежно относится южанин. Брюнет оставляет своего коня и подходит к юноше, а после поглаживает лошадь по ее боку. Кажется, Чон был единственным омегой, который не хочет быть близок к Тэхену. Но он не понимает, как можно терпеть такую грубость и похабное отношение. Порез на шее затянулся, а шрам остался, сейчас он не был прикрыт бинтами. Тормунд словно специально напоминал о том, что держит свое слово, его угрозы — не детский лепет. Южный цветок. Это звучит непривычно нежно, не подстилка, не шлюха, не сучка правителя, все то, что он уже привык тут слышать в свой адрес. К нему даже стража обращалась на «ты», о каком уважении может идти речь? Но раз уж ничего не должен, тогда хорошо, ладно. Чонгук не хочет просто в стенах замка доживать до старости, конные прогулки могут внести в рутину чуть больше хорошего. — Давай я помогу тебе седлать ее, — не дожидается ответа Тэхен и уже аккуратно укладывает седло поверх игреневой спины, — Конечно, я уверен, что она тебя не обидит, да? — Ким вновь поглаживает Фрейю, закрепляя на ней седло, чтобы юный принц не поранился и не упал с кобылицы во время прогулки, после чего достает яблоко, протягивая его Чонгуку, чтобы тот ее расположил к себе еще больше. Чонгук хочет сказать, что сам знает, как взнуздать лошадь, но видит, что альфа это делает явно быстрее и увереннее, очевидно имея гораздо больший опыт. Совсем немного времени Кхалу требуется чтобы взнуздать лошадь, а потом и самому подготовиться к поездке, закрепляя на своем поясе меч, а на спине лук и стрелы. Южанин угощает кобылу яблоком, задабривая. — Конечно не обидит, она же не вы, ваше высочество, — не может сдержаться от колкости. Чонгук ловко взбирается на лошадь, видно, что не первый раз в седле сидит. — Предпочитаешь быструю езду или у нас будет легкая прогулка по саду? — Кхал седлает Хелль, глядя на Чонгука. Юноша задумчиво смотрит на лошадь, а та словно ловит его настроение и напрягается. Секунда, две, звучит вопрос, но ответа кхал не дождется уже. Фрейя с подачи омеги срывается вперед, Чонгук знает, что не сможет сбежать, он и не пытается, просто дразнит мужчину. Ему было интересно, примет ли кхал его игру. Кхалу искренне нравится своенравность Чонгука, словно давно утраченное ощущение перманентного счастья, юношеского, чистого, как глоток свежего воздуха в этих пропитанных кровью и смертями льдах. Но Тэхен никогда не признается вслух, что он очаровывается этой непосредственностью его омеги. Тормунд веселится, он любит это чувство свободы, когда лошадь несется вперед. С головы слетает платок, который прикрывал голову от снега, но на него было уже все равно. Хелль и без команды срывается за Фрейей, словно они давно уже друг за другом гоняются и это их очередная игра в салочки, где водит, очевидно, жеребец господина. Он с удовольствием смотрит на Чонгука, что крепче держит вожжи, кажется, искренне наслаждаясь очередной своей шалостью. Альфа смотрит, как ветер подхватывает платок и намеревается его перехватить, успешно. А после пришпоривает вороного жеребца, чтобы тот нагнал свою кобылицу. — Кажется, ты обронил. — громко говорит альфа, сжимая платок в своей руке, а после машет им перед лицом омеги в знак прощания, потому что Хелль обгоняет Фрейю и Тэхен искренне, даже слегка по-детски, радуется этим играм в догонялки с омегой, но все же из виду он не упускает ничего. Даже когда опасности нет поблизости, ему всегда нужно быть начеку, такова его участь. Для правителя Севера и жестокого убийцы нет врага хуже, чем его собственная беспечность, но как же сейчас хочется поддаться чарам Чонгука и позволить себе просто наслаждаться. Наслаждаться минутами, когда можно просто порадоваться обычному ветру в волосах, снегу, что спадает на плечи и звуку копыт, что бьют под подковами льды. — Можешь оставить платок себе в качестве трофея, — фыркает, признавая, что явно мужчина быстрее, его конь повыше и помощнее, чем кобылица. Но Фрейя тоже довольно резвая, Чонгук не теряет попыток догнать Тэхена, иногда тот словно поддавался. — Тогда я обязательно его сберегу. — Тэхен держит платок в ладонях, не отпускает, позволяя себе расслабится на мгновение, от шелка все еще чувствуется цветочный аромат тех цветков, которые северный дикарь не видел до селе, да и не нужно было ему знать всех красот южных цветов, ведь самый прелестный на его верной кобылице с ним равнялся. Они забегают далеко, добираются до крайней стены, за которую уже омеге точно стоит ступать. Поэтому там они сбавляют темп, неторопливо кружат словно в своеобразном танце, глядя друг на друга. Тормунд улыбается, это первая его счастливая улыбка, подаренная кхалу, да и в целом северу. Для южанина радости в мелочах. Как с лошадьми, иногда, чтобы та лучше слушалась, стоит немного приспустить поводья и дать ей немного воли. Мужчина спускается с коня, повязывая платок на свое запястье, как делал обычно с повязками побежденных воинов, показывая, от чьей руки они пали, только вот Чонгук не обычный трофей, который так легко сдастся и Тэхену придется признать факт того, что его непокорность и стала причиной интереса к нему. Чон спрыгивает с Фрейи, утопая ногами в сугробе, тут даже следов других людей нет, стража осталась где-то позади. Так спокойно и тихо. Юноша падает на снег, для него это всё ещё некоторое чудо природы. Он не боится, что застудит себе что-нибудь, потому как попросту никогда не болел из-за холода. — Эй, кхал, поможешь? — руку протягивает, намекая помочь встать. И ожидаемо вместо этого тянет за руку к себе, словно действительно может повалить такого сильного воина. — Ты заболеешь, цветок. — Не скрывая улыбки, произносит кхал, когда отмеряет шаги по сугробу до юноши, а после руку свою протягивает, чувствуя, как омега к себе его тянет и Тэхен поддается, словно у Чонгука и вправду хватает сил, чтобы притянуть его к себе. Воин держит одну руку на уровне чужой головы, чтобы в глаза тому заглянуть, но не давит на омегу. Оставляет лишь нежный поцелуй в уголок губ, но даже этому мгновению нельзя продлиться дольше. Тэхен по прислушивается к шороху. Были они здесь не одни. — Тш, — Он прикрывает юноше рот ладонью и оглядывается. — Кажется, у нас есть гости. Кхалу нужно защитить не только себя, но и Чонгука, а еще не хотелось бы, чтобы Хелль и Фрейя пострадали. Стражники слишком далеко, чтобы успеть, поэтому Киму остается лишь устроить мозговой штурм, ради минимальных потерь.