Растопи моё сердце, Чонгук.

Кхал в первую брачную ночь остался в своих покоях, в которых стойко чувствовался запах металла, один. Он приказал своим людям унести шкуру, сменить белье и навести порядок, чтобы даже намека на присутствие омеги здесь не было. Настолько отвратительным стал его запах, что хотелось покинуть комнату, как можно скорее и Тэхен не отказывает себе в этом желании. Правитель садится на верного вороного коня и отправляется на Северную стену, словно на разведку, чтобы поговорить о том, как обстоят дела у надзирающих, но по факту, просто хочет не думать об обезумевшем южанине, что вскрыл свою глотку на глазах правителя. Минуты складывались в часы, а часы в дни, что пролетали своим чередом. Ким вновь вернулся в свои покои, подзывая каждую ночь Донхёна, что был его любимым наложником последние пару месяцев, всегда знал, что нужно делать, чтобы доставить Киму как можно больше удовольствия, но до сцепки не доходило. Хён — не принц и взять его в брак стоит только лишь в том случае, если с Чонгуком у них не получится зачать чертового ребенка, а Донхён с радостью выносит ему еще парочку альф. Чонгук чувствует, как в глаза бьет свет, хмурится и не хочет просыпаться. Но надо. Впервые он думает о том, что к сожалению ещё жив и дышит, это не рай, а лишь лазарет, где его пробуждение не останется незамеченным. Ему сообщают, что он без сознания пролежал больше суток. Не повезло с тем, что кинжал оказался недостаточно острым, он был рассчитан не более чем на порез ладони во время церемонии. И то не очень глубокий, много крови для обряда не требовалось. Что происходило дальше? Принц словно обезумел, он пытался задушить себя подушкой, утопиться в купальне, раз за разом, словно хотел закончить начатое. Его сознание слишком было воспалено из-за пережитого. Но ему не позволяли так легко расстаться с жизнью. Каждый раз, стоит стражнику прийти, беспокоя Тэхена, и сообщить о новой попытке покончить с жизнью, Ким лишь закатывал глаза, потирая переносицу. Кхала Чонгук не видел неделю, за это время успел снова все заново осознать. Умереть ему значит не дают, тогда будет жить. Но если Тэхен думает, что что-то изменится и омега к нему проникнется преданностью супруга, то очень ошибается. Чонгук идет по замку, стража уже была как вторая тень, те шли рядом, следя за каждым шагом южанина. Рана на шее уже затягивалась, больше не кровоточила, лекари постарались на славу. Видимо понимали, что если быстро не приведут омегу чувства, то сами окажутся не его месте с вспоротыми глотками. Новость о случившемся быстро расползлась, другие наложники без стеснения строили теории о том, почему кхал так поступил с юношей. «Видимо настолько плохо глоткой работал» с насмешкой подмечал главный фаворит, говоря такие вещи специально при Тормунде. В один из дней Тэхен решил отправиться в конюшню, но по пути туда его ждал приятный сюрприз, при том на своих двоих. Чонгук старался в крыле, где живут наложники, проводить меньше времени. Сейчас он наконец выбрался на улицу, укутанный в шубу с красивым белым мехом. Знал бы, что это подарок супруга в честь их брака, ни за что бы не надел. Чонгук впервые мог так близко разглядеть опадающие с неба снежинки, на юге такого не бывает. Он словно ребенок пытается поймать их, с досадой замечая, как те сразу таят на ладони. Все вокруг было покрыто белым, солнце вышло из-за туч и теперь снег мерцал, словно миллионы кристаллов. Завораживающее зрелище. Тэхену хотелось любоваться Чонгуком, что наслаждался здешними красотами и выглядел как то, чему здесь явно не место, даже не смотря на всю болезненность, он все равно выделялся, словно само солнце в холодных землях, да и небесное светило, кажется, вышло поздороваться с юным принцем. — Понравился свадебный подарок, неженка? — Говорит Тэхен поправляя ножны на ремне. Любоваться природным явлением долго не получается, идиллию нарушает сам правитель северных земель, появившийся внезапно. Чонгук вздрагивает, когда слышит сзади знакомый голос, разворачивается. Видит, как стража сразу напрягается. Неужели думают, что южанин опять что-нибудь учудит? — Даже твои подарки связаны со смертью, — юноша шубу поправляет на себе, если не задумываться о том, что ради нее кого-то убили, то не так сложно носить. Но теперь снять хотелось. — А ты сам себя не связал со смертью в первую брачную ночь? И да, все последующие дни после пробуждения. — Кхал шумно выдыхает, вспоминая, как его будили посреди ночи, чтобы рассказать об очередной попытке омеги распрощаться с жизнью. — Подарок тебе под стать. — Понравилась брачная ночь, кхал? — колкость на колкость. Парень отворачивается от мужчины, лепит в руках небольшой снежок, не обращая внимания на то, что руки уже замерзли и покраснели. Чонгук ближе к супругу подходил, стража не мешает, пока Тэхен не велит. И южанин этим пользуется, за чужой шиворот снежок подкладывает, после чего торопится убежать в замок. Бегал Тормунд всегда быстро, сейчас заставлял приставленных к нему мужчин явно попотеть от такой беготни. — Незабываемая. — Отвечает едко на вопрос и на супруга с интересом смотрит, показывая страже жест, чтобы молчали и не двигались, пока Чонгук к нему дикой кошкой крадётся. Он ещё наивен, если думает, что Тэхен не заметил снега в ладонях младшего. А когда холод соприкасается с кожей, кхал вздрагивает, усмехаясь такой невинной и детской шалости, указывая войску, чтобы бежали за омегой. Альфе этот жест показался забавным и милым, нежели всерьёз разозлил его. Чонгук был похож на ребёнка, которому жизненно важно иногда шкодничать и Тэхен готов терпеть эти шалости, потому что, кажется, они ему нравятся. Сам же кхал возвращается во дворец, чтобы сменить одежду, все же в мокрой рубахе на холодном севере находиться было не лучшей идеей, даже если поверх неё на тебе волчья шуба. Стража догоняет, но ничего не делает, потому как кхал не приказал наказать омегу за шалость. Чонгуку приносят какое-то странное удовольствие подобные моменты, он словно совершает свою небольшую месть непонятно за что именно. Тэхен не был мазохистом, всегда наказывал каждого, вне зависимости от происхождения за косые взгляды в свою сторону, но этот омега словно был привилегирован. Кхал давно бы отрубил ему кисть руки, которой он ударил мужчину в первую ночь или приказал бы привязать к кровати, чтобы выполнить супружеский долг и зачать ребенка насильно. Да даже эта выходка со снегом, Ким мог догнать Тормунда сам, но приказал это сделать страже, да при том аккуратнее, чтобы с южного цветка не упал ни один лепесток. И все же, несмотря на довольно большой гарем с омегами разной породы, только южанин был настоящим принцем с королевской кровью. Оно было видно даже со стороны, его осанка не была вымученной, его жесты в моментах были наполнены особой грацией, которую он сам не замечал. Ему не нужно было казаться выше других, это ощущалось на уровне подсознания. Не удивительно, что наложники относились к нему негативно, понимали, что Тэхену важнее рождение наследника именно от этого человека. Ни для кого не секрет, что метис от южанина и короля севера наиболее вероятно будет более сильным, здоровым и красивым. — Кхал меня сегодня ночью будет ждать в своих покоях, — щебечет Донхен, когда все омеги пошли вместе в купальню, Тормунд был с ними и невольно становился участником этих разговоров, — эй, южанин, не боишься, что станешь ему не нужен? Уверен, скоро Тэхен возьмет меня в мужья. Чонгук хмыкает, выливая на себя чан с горячей водой, не отвечает. Но замечает, что у этого моего волосы стали заметно короче. И что-то ему подсказывает, что это не прихоть самого Донхена. Кхал не задавался вопросами почему он обрезает волосы своим омегам, с которыми спит. Они на крайнем Севере, где круглый год зима и холод, поэтому длинные волосы здесь несут не эстетическую роль, а лишь атрибут, чтобы сохранять тепло. Но Киму плевать замерзнут ли остальные, Чонгук ведь как-то выживает здесь со своей короткой стрижкой. Сегодня король Севера решает не вести никого в свои покои, в голове все еще стоял образ Чонгука, что любуется снегом в белой шубе и, кажется, улыбается. Из мыслей об южном принце Кхала вырывает Хосок. — Мой король, — кланяется альфа, проходя сразу в покои, словно поклон был лишь формальностью. — Возможно, на нас готовят нападение с запада. Сообщили, что видели приближающийся флот. — Боже, Хос, нашел по какому поводу беспокоить, — Тэхен шумно выдыхает. — Вспомни, кто там на Западе. Болтоны, которые из оружия не держали ничего? Фроммы, так они от прошлого сражения вряд ли оклемались! Удвой стражу у стены, мы дадим отпор. Кхал новостям не рад был, на него все чаще нападают со всего света, словно до крайнего севера внезапно каждому правителю стало дело, то ли они так стремятся увековечить себя, записав в свои победы — смерть самого Северного Волка, то ли правда мечтали заполучить эти земли. Да и причина была не важна, Тэхен понимал, что ему необходимо, как можно скорее оставить после себя потомство.