Алый снег

      — Мама, а когда я стану взрослым, я смогу стать Сантой? — спросил Патрик, кутаясь в одеяло.        Джил сидит у детской кровати, поглаживая сына по голове. Комната пестрит различными герляндами и украшениями, которые они полностью обновили в этом году. Сын настолько любит этот праздник, что даже попросил собственную ёлку в свою комнату.       — Не знаю, милый. Наверное, для этого ты всегда должен оставаться хорошим мальчиком, чтобы Санта выбрал тебя учеником, — подоткнув края одеяла, мягко ответила мать. — Кстати, ты уже решил, что у него попросишь? Рождество уже послезавтра, а ты так и не написал письмо.       Тонкие детские руки юркнули под подушку, после чего мальчик с победной улыбкой поднял над головой белый конверт, украшенный красными и белыми лентами, слегка им размахивая. Большие зелёные глаза заискрились предвкушением.       — Отлично, я утром обязательно отправлю его Санте, — улыбнулась Джил, потянувшись за протянутым конвертом.       — А он успеет прочитать? Что, если письмо не успеет дойти до Рождества? — большие изумруды наполнились тревогой, и мать поспешила утешить чадо:       — Что ты, письма в Лапландию отправляют незамедлительно, вне всякой очереди, не переживай.       Тёплые руки, пахнущие лимоном и корицей, принялись ободряюще гладить Патрика по голове, прижимая к груди.  Он жмется к матери, прикрывая глаза.       — Такого замечательного мальчика не могут оставить без подарка, все будет хорошо, — успокаивает Джил.       — Ладно, верю, — сипло соглашается Патрик после громкого зевка.       — Ну, хорошо. А теперь поспи немного, завтра у нас много дел, — слегка отстраняясь и заглядывая в сонные глаза сыну, шепчет женщина. — Ты же мне поможешь?       — Конечно, — улыбается мальчик, укладываясь обратно на постель и натягивая одеяло до подбородка, закрывая глаза.       — Сладких снов, малыш, — мать целует сына в лоб и выключает ночник.        «Сладких снов, мама», — доносится до Джил уже через полузакрытую дверь.

***

      Огромные хлопья снега вынуждают идти, склонив голову.  Джил уже несколько раз выругалась про себя, что не надела что-то с капюшоном. Сейчас только шесть вечера, а на улице будто поздняя ночь. Метель совсем отрезает связь с внешним миром, так что приходится идти почти наугад.       Женщина то и дело поправляет тяжелую коробку, бережно завернутую в подарочную синюю упаковку, что норовит соскользнуть по ноге, а пакеты с продуктами никак не облегчают короткий путь к дому.       Поднимая раскрасневшееся лицо, она с облегчением выдыхает, когда за снежной завесой замечает свой дом. Осталось немного. Всего каких-то несколько метров.       На улице ни души. Да и кто бы осмелился высунуться в такую погоду?       «Все нормальные люди сидят в своих теплых, уютных домах, готовясь к празднику. Одна ты решила выделиться, Джил. Черт бы побрал эту метель».       Она вспоминает о письме, написанном ее сыном, и старается отогнать от себя волнующие чувства. В конце концов, ее подарок лишним не будет.       Патрик написал, что хочет лишь стать таким, как Санта: радовать детей и дружить с эльфами. Джил решает, что чуть погодя ответит на его письмо.       Женщина прячет подарок за спину прежде, чем открыть дверь. В доме тихо, только приглушенно потрескивают поленья в камине. Быстро стянув с себя пальто, она хватает коробку и несется по лестнице в свою комнату. Закрыв за собой дверь, подходит к шкафу и прячет ее в заблаговременно расчищенный для этого участок на верхней полке, прикрывая стопкой вещей.       Тяжелый стук в дверь заставляет ее врасплох. Она подпрыгивает от неожиданности и застывает, испуганно глядя в сторону источника шума.       — Мама, ты там? — спрашивает голос, больше похожий на животный рык.       «Это не мой сын».       Джил в замешательстве таращится на дверь, не в силах пошевелиться. Кровь моментально отливает от лица, когда тем же утробным рычанием существо повторяет свой вопрос, стараясь, как показалось, звучать более мягче. В ушах звенит, ноги подкашиваются, табун мурашек поднимается от пят к макушке, а волоски на голове шевелятся так, будто за них кто-то тянет сверху. Она хватается за дверцу шкафа, чтобы не упасть.       Через несколько мгновений женщина выпрямляется, прислушиваясь. Ничего.       Немного придя в себя, она делает шаг, стараясь не издать ни звука. Медленно пересекая комнату на дрожащих ногах и стараясь успокоить бушующую фантазию, она приближается к двери и останавливается, прикоснувшись к ручке.       — Мама, у тебя все хорошо? — раздается уже абсолютно обычный голос Патрика. Джил облизывает пересохшие губы и прочищает горло.       — Мама?       — Да, милый. Я сейчас выйду, — она держится за ручку двери, прислонившись ухом к тёмному дереву.       — Хорошо, я жду тебя на кухне, —- радостно протараторил Патрик, после чего она слышит топот маленьких ножек, спускающихся по деревянной лестнице.        Джил осторожно открывает дверь и просовывает голову. Слышно, как внизу Патрик открывает дверцы, как позвякивает посуда, как он со скрипом перетаскивает свой табурет, чтобы дотянуться до чайника.       Женщина тяжело выдыхает, возвращается в комнату и садится на постель. Сердце бешено колотится и она опускает руки на колени, стараясь успокоиться.       «Тебе показалось. Все в порядке. Просто богатая фантазия. Послышалось».       Проходит еще пара минут прежде, чем Джил берет себя в руки и решает спуститься.       Осторожно заглянув на кухню, она с облегчением обнаруживает своего сына, сидящего за столом, с нежной улыбкой поглаживающего черного котенка, что сопит на его коленях.       Он замечает мать почти сразу, поднимая голову и весело улыбаясь.       — Мам, давай сделаем вафли.       Джил расплывается в смущенной улыбке, когда понимает, как глупо себя повела.       — Конечно, милый.