Во власти страсти: От судьбы не уйдешь

      Все сидящие за столом вздрогнули от громкого выстрела и вскочили со своих мест. К: - Юрочка, ты в порядке?       Катя затрясла сына за плечи, мальчик не ожидал, что пистолет, который он нашел в кабинете Кобзона, выстрелит, если нажимать на разные штучки. Юра сильно испугался и бросил пистолет на землю, громко заплакав.       Все подбежали к крыльцу, Иосиф сразу же поднял пистолет и сунул себе в карман. Люся сильно сжимала пальцами перила, стоя возле лестницы. Л: - Уведите ребенка в дом.        Просьба актрисы осталась не услышанной во всей этой суматохе, Марк пытался успокоить сына, присев на корточки. Кобзон подошел к Гурченко и выдохнул. И: - Не понимаю, как он достал пистолет. Я всегда запираю стол на ключ. Испугалась, малышка?        Люся медленно моргнула, ее глаза были особенно большими и синими в это мгновение. Женщина отняла левую ладонь от груди, и Кобзон издал глухой вопль. Рука актрисы была в крови, а под грудью по белой блузке начинало расплываться бордовое пятно, которое Гурченко пыталась прикрыть, чтобы внук ничего не увидел и не понял, что произошло. И: - Быстро отведи Юру в дом!        С особой яростью заорал Кобзон и растерянно прижал к себе актрису. Катя никогда не слышала такого грубого тона от своего свекра, но подхватила сына на руки и скрылась с ним за дверью в доме.        Люся отпустила перила и ее ноги стали ватными. Марк не понял, почему отец так рассвирепел и повысил голос на его жену, поднялся и обомлел, у него пересохло в горле, когда он увидел, что мать ранена. М: - Мамочка!        Парень бросился к Гурченко, и вместе с отцом они медленно уложили актрису на ступеньки. И: - Нужно вызвать скорую. Сейчас, Люсенька, потерпи, родная.       Мужчина суетился, стянул с себя желетку, сложил и прижал ее к ране, чтобы остановить кровь. Второй рукой он достал телефон и позвонил своему другу врачу. Марк взял мать за руку, на его глазах выступили слезы. Л: - Не плачь, котенок. Все будет хорошо. Никто не виноват.        Люсе было тяжело говорить, боль в груди была очень сильной, но ей не хотелось никого волновать. И: - Марк. Я договорился, нас уже ждут в Склифе. Быстрее будет добраться туда самим, чем ждать скорую. Мы потеряем время.       В последующие минуты все происходило очень быстро, но как в тумане для каждого. Марик взял на кухне полотенце, им плотно зажали место выстрела. Отец с сыном осторожно перенесли Люсю в машину и уложили на заднее сиденье. Кобзон хотел сам сесть за руль, но его руки так тряслись, что он не мог даже попасть ключом в зажигание, поэтому Марк взял всё в свои руки.       Через три минуты автомобиль уже летел по дороге, Иосиф сидел сзади, актриса лежала головой на его коленях. Мужчина осторожно поправил полотенце, сквозь которое уже проступала кровь, Люся еле слышно простонала и приподняла руку, она положила ее на ладонь певца, на большее у нее не хватило сил, Иосиф сам сжал окровавленную ладонь любимой и прошептал. И: - Я с тобой, моя милая, ничего не бойся.        Марк не соблюдал никакого скоростного режима, он одуревши давил на газ и периодически посматривал на отца в зеркало заднего вида. Гурченко тяжело дышала, от любого покачивания машины рана в груди начинала болеть ещё больше, и женщина закрыла глаза. Кобзон легонько похлопал ее по щекам. И: - Любимая моя, не закрывай глазки. Геннадий Петрович сказал, чтобы ты была в сознании. Пожалуйста, смотри на меня. Мы почти приехали. Он самый лучший хирург в Москве. Все будет хорошо.       Иосиф пытался успокоить Люсю, но будто хотел это внушить самому себе. Гурченко старалась держаться, но перед ее глазами начинало все темнеть. Мужчина видел, как трудно актрисе выполнять его просьбу, но она не сдавалась. Женщина пошевелила пальцами, пытаясь сжать руку Иосифа, он аккуратно приподнял ее руку и прижал пальцы к губам.        Марк подъехал ко входу в больницу и остановился. На крыльце их уже ждали врачи. Когда Гурченко перекладывали на каталку, она простонала и потеряла сознание. И: - Осторожнее!       Кобзон с Марком шли за каталкой, пока Геннадий не остановил певца. Он взял его за плечи. Г: - Иосиф, дальше вам нельзя. Я собрал лучших врачей. Мы сделаем все, что будет в наших силах. И: - Гена, я заплачу. Все отдам. Ты меня знаешь. Только пожалуйста...       Мужчина не смог договорить, у него в горле пересохло и подкатил ком. Врач похлопал Кобзона по плечу и вошел в операционную. Марк и Иосиф остались ждать в коридоре.        Они долго сидели на скамейке молча, каждый в своих мыслях, Иосиф винил себя, что хранил этот злополучный пистолет в столе, а не в сейфе. За окном начинало темнеть, а новостей из операционной до сих пор не было. М: - Пап, я пойду поищу, где здесь можно купить кофе. Заодно позвоню Кате. Она тоже напугана.        Иосиф только кивнул и прислонился затылком к стене, запрокинув голову. Марк вышел, тишина давила на Кобзона, и он закрыл глаза. С: - Не жди. На этот раз чуда не случится.       Мужчина вздрогнул от хриплого голоса рядом и открыл глаза. Перед ним стояла седая старушка в ночной рубашке. Кобзон осмотрелся по сторонам, в коридоре больше никого не было. И: - О чем вы говорите?       Старушка пристально смотрела на Иосифа своими выцветшими глазами и ухмыльнулась. С: - Два дитяти у тебя на роду написано. А ты грех большой совершил. Сына своего убил. Не дал родиться ему. Этим и перечеркнул свой род. Закрыл дорогу второму дитяти. И она ушла... Тут дороги ваши и должны были разойтись. Ты нелюбимую должен был сосватать. Жил бы, да мучался. Она бы все измены прощала, а ты бы сох. И: - Что за бред? Вы кто вообще?        Иосиф встал, но взгляд старушки словно сковал его движения, и певец не мог сдвинуться с места. Женщина посмотрела на дверь в операционную. С: - Но она сжалилась, простила на свою беду. А мать твоя отмолила сыновий грех, благодаря ее молитвам тебя есть кому "отцом" называть. И ладно все так у тебя и складненько. Да только девять лет прошло. Молитвы матушкины перестали действовать. Не жди больше ничего...        Старушка перешла на шепот, от которого у мужчины бегали мурашки, она совсем близко склонилась к певцу и взяла его за руку, Иосиф словно в оцепенении слушал её и не верил в реальность происходящего, он посмотрел в мутные глаза старушки, его рот приоткрылся, чтобы возразить, но он не мог выдавить из себя ни звука. М: - Галина Ивановна, ну я же говорила, что вам нельзя еще вставать. Пойдемте в палату.        Кобзон резко перевёл взгляд, к ним подошла медсестра и взяла старушку под руку, а он наконец-то смог сделать шаг назад. М: - Вы ее не слушайте, она после операции, сама не понимает, что говорит.       Старушка мило улыбнулась, но Кобзон почувствовал в этой ухмылке что-то устрашающее. Уходя, старушка бормотала себе что-то под нос, певец уже не слышал ее, он как вкопанный стоял и смотрел ей в след, еле разобрав слова "не успел". М: - Пап, есть новости?       Парень коснулся руки отца, и тот словно проснулся от своих мыслей и взял кофе. И: - Нет. Как там Катя и Юра? М: - Юрочка ничего не видел, он уже спит. Но постоянно спрашивал, где деда и Люся.        В груди у Иосифа сдавило, словно кто-то положил туда камень. Мужчина сделал глоток кофе и тяжело вздохнул. Марк присел рядом и обнял отца. М: - Все будет хорошо. Мама сильная, она справится. А мы рядом будем, как и всегда.       Дверь в операционную открылась, и вышел Геннадий, снимая марлевую повязку. Певец тут же вскочил на ноги. Врач протянул Иосифу на ладони серьги, кольца и цепочку Гурченко. Кобзон пошатнулся, но Марк взял отца под руку. Они оба молча смотрели в глаза Геннадия, казалось, что даже сердце в груди певца перестало биться. Г: - Нормально. Все должно быть нормально.       Кобзон отступил назад и сел, громко вдохнув воздух. Он отставил стакан с кофе и провел ладонью по лицу, словно вытирая пот. Г: - Тяжелый случай. Пуля застряла в легком. Пару сантиметров до сердца не дошла. Да и сердце слабое, на адреналине операцию заканчивали. Давление скачет у Людмилы Марковны. Но сейчас стабилизировали ее состояние. Сутки будем в реанимации наблюдать, так что езжайте домой. И: - Гена, пусти меня к ней.       Иосиф снова встал, Марк облегченно выдохнул и наоборот присел. Г: - Иосиф, я не могу. Переведем в палату, вот тогда.       Кобзон схватил доктора за ворот халата и прошептал. И: - Гена, я сдохну без нее. Пожалуйста. Г: - Ладно, сейчас все уйдут, я один на ночь на дежурстве остаюсь. Пущу тебя, так и быть. Но через полчаса.       Этого Иосифу было достаточно. Марк подбадривал отца, и когда ему разрешили остаться с Люсей, парень уехал домой к жене и сыну, обещая приехать утром.       Иосифа попросили надеть халат и бахилы. Он вошел в реанимацию, в помещении было очень светло, певец подошел к Люсе и опустился на колени.       Актриса спала после наркоза, ее лицо было бледным, губы плотно сжаты, к пальцам на руках были присоединены какие-то приборы. Кобзон осторожно провел рукой по щеке любимой, коснулся губ и уткнулся лбом в ее руку. И: - Ты сердце моего сердца. Ты поправишься, моя любимая.       Гурченко постепенно приходила в себя после операции, несколько раз просыпалась и просила пить, но врач не разрешал. Иосиф не сомкнул глаз ни на минуту, только смачивал пересохшие губы актрисы и бесконечно шептал, что любит. Люся ненадолго просыпалась и снова провалилась в сон, а певец сидел возле нее и жадно всматривался в любимые черты, ловил каждый вздох.       Утром Люсю перевели в палату, состояние было удовлетворительным. Женщина была очень слаба, когда приехал Марк, ему разрешили войти в палату только на пять минут, чтобы не утомлять актрису.       Парень привез отцу сменную одежду и завтрак, а для матери большой букет роз. В больнице даже не нашлось вазы такого размера, поэтому медсестра поставила букет просто в ведро. Когда Марик склонился, чтобы поцеловать мать, Люся прошептала, что любит его.       К обеду актриса стала немного живее, насколько это было возможно в ее состоянии. Кобзон развлекал любимую как мог, рассказывал дурацкие истории и красочно расписывал, как они поженятся, устроят праздник для всей семьи дома, а потом обязательно поедут на море, ведь Люся непременно поправится. Актриса слушала певца и молчала, представляя все, о чем он говорил. Ее глаза стали влажными, она еле-еле сжимала дрожащими пальцами его руку, мужчина целовал любимую в висок и поглаживал по руке.       Когда вечером Гурченко попросила апельсиновый сок, певец был безумно рад, что у нее появляется аппетит. Врач пока не разрешал Люсе есть что-либо, кроме бульона, но актриса капризничала и просила сок. И: - Люсенька, давай с тобой договоримся. Два глотка сока и потом немного бульона, хорошо?       Женщина кивнула, хотя знала, что бульон она есть все равно не будет. Так как за соком нужно было идти в магазин, а оставлять любимую одну певец не хотел, Иосиф разрезал апельсин и выдавил в стакан немного сока. Он помог актрисе немного приподняться, и женщина жадно выпила два глотка.        Наконец Кобзон увидел улыбку на любимых губах, не удержался и поцеловал актрису. Л: - Обними меня...        Гурченко говорила тихо, словно украдкой, ей было больно делать большие вдохи. Иосиф осторожно прилег рядом и приобнял актрису, она согревалась, прижимаясь к его горячей груди. И: - Сколько мы с тобой уже всего пережили. Переживем и эту неприятность. Нелепая случайность, а как я испугался. Все позади, моя любимая. Мое беспокойное счастье.       Люся улыбалась и даже чувствовала себя лучше, каждый вздох давался ей с трудом, и к вечеру она уснула, а Кобзон сидел рядом с ней и будто не чувствовал усталости.        Ближе к ночи Гурченко стало хуже. Кобзон не успел обрадоваться, что Люся начинает приходить в себя. У актрисы поднялась температура, и она стала тяжелее дышать, от этого женщина проснулась, ей казалось, что ещё немного, и она задохнётся, но она старалась быть спокойной. Кобзон позвал медсестру и Люсе сделали укол, чтобы сбить температуру. Л: - Йося... Прости меня за все, что тебе пришлось пережить из-за меня. И: - С тобой я пережил свои самые счастливые моменты в жизни. Л: - За ту попытку суицида... И: - Не надо сейчас об этом. Я все забыл. Л: - Я только сейчас поняла, что лучше умереть, желая жить. Чем жить, желая умереть. И: - Замолчи...       Кобзон обнял личико актрисы ладонями и начал покрывать его поцелуями, слова актрисы его напугали, она говорила словно с отчаянием. Люся хрипло дышала и закашлялась, каждый кашель причинял мучительную боль в груди. Певец обеспокоенно выбежал из палаты и позвал врача. Когда они вернулись, подушка актрисы была в крови, она кашляла кровью.       Иосифа вытолкали за дверь, пока врачи делали свою работу. Мужчина стоял у палаты и слышал, как Гурченко кашляет, но не предпринимал попыток войти, он просто начал молиться так, как умел.