***
Малфой притормозил, оказываясь у двери в библиотеку. Взъерошив волосы, он глубоко вдохнул и поджал губы. Отчего-то прямо сейчас внутри него поднимался ворох волнения. Или, будь Драко до конца честным с самим собой, как велел ему Забини, он бы даже сказал предвкушения. Малфой предвкушал встречу с Гермионой, которая прямо сейчас затаилась между книжными стеллажами в попытках узнать хоть что-то о соулмейтах. На самом деле, ему бы и самому не помешало разузнать об этом побольше. Знаний Драко из детства было недостаточно. Но об этом он обязательно подумает потом. Сглотнув подступивший к горлу комок, он тряхнул головой и аккуратно открыл дверь. Затвор тихо щёлкнул в немой тишине огромной библиотеки. Спокойным тихим шагом Драко добрался до Запретной секции и застыл у поворота, замечая неяркое свечение Люмоса. Грейнджер была одета точно так же, как в его видении. От этого кожа на затылке съёжилась и покрылась мелкими острыми мурашками. Малфой облизал нижнюю губу, прогоняя тревожность. Он не позволит этому повториться. Драко сделал крохотный шажок и остановился, опираясь плечом на стеллаж. Засунув руки в карманы, он склонил голову и продолжил наблюдать за обеспокоенной Гермионой. За её длинными волосами, которые крупными кудрями спадали на плечи. Он пытался вспомнить, какие они были на ощупь, но ничего не вышло. Драко только помнил, как ей нравилось зарываться в его волосы. Он помнил её чувства. Будоражащие нутро. Малфой изучал изгибы её спины, лопаток. Под тонкой белой блузкой линии её мышц проступали выраженно, но плавно. Клетчатая юбка немного задралась из-за её позы, и Драко мог видеть такие же мягкие линии на задней части её бёдер. Ему нравилось то, что он видел. Это стало так легко понять и осознать. Принять. Ему ведь всегда нравились красивые вещи. А Гермиона ведь именно такой и была. Не вещью, но точно красивой. Малфой слишком громко сглотнул, ловя себя на мысли, что стал замечать это уже довольно давно. Просто всё это время у него не хватало смелости признаться в этом себе самому. Вот, что он чувствовал в видении, да? Ему нравилось, но он упёрто твердил сам себе, что нет. Не нравилось. Какой же идиот. Он прочистил горло, привлекая к себе внимание. Грейнджер дёрнулась, резко оборачиваясь. Она выглядела, словно загнанный зверёк. Зрачки расширены, рот приоткрыт, грудь быстро вздымается, а ладони крепко сжимают края деревянной столешницы. Драко хмыкнул. — Годрик, — прошептала она, приходя в себя. Её тело лишь немного расслабилось, позволяя её рукам отпустить стол, чтобы прикоснуться к центру грудной клетки. — Что ты здесь делаешь? — испуг сменился подозрением. Она слабо прищурила глаза и выровняла спину. Это выглядело почти как боевая стойка. Драко пожал плечами и, не обращая внимания на сопровождающий взгляд Грейнджер, подошёл к подоконнику, опираясь о него поясницей. Он широко расставил ноги и вытащил руки из карманов джинсов. Малфой кивнул на раскрытую книгу и просто спросил: — Что пишут? Грейнджер непроизвольно повернула голову к фолианту, а после резко закрыла его, оставляя ладонь на кожаной обложке. — Ничего из того, что мне было бы нужно, — недовольно пробормотала она. Драко выгнул бровь. — Да, о соулмейтах информации и правда катастрофически мало, — ему понравилось это искреннее удивление на её лице. Но вскоре оно сменилось чем-то другим. Чем-то, что очень напоминало подозрение или неверие. Грейнджер вновь защищалась. Она коротко вздохнула, прежде чем озвучить свой вопрос: — Как ты узнал? Малфой опустил уголки губ и прикрыл глаза. Он прекрасно понимал, о чём она спрашивала. После того, как он догнал её в коридоре и сказал об этих сраных мотыльках, она, как прокажённая, унеслась прочь, оставляя его наедине с собственным решением. Драко ни о чём не жалел, он предусмотрительно дал ей время. Грейнджер не была из тех, кто действовал импульсивно, опираясь лишь на свои чувства. Она была из тех, кто мог действовать импульсивно, но при этом никогда не выключал мозги. Только этим она уже ему нравилась. Выдержав небольшую паузу, за время которой он успел изучить её выражение лица, он выпрямил спину и ответил: — Это было не трудно, учитывая, как хуёво ты скрывала свой маленький секрет. Блядь. Он не это хотел сказать. Салазарову мать. Драко слегка дёрнулся, сосредотачивая внимательный взгляд на поёжившейся от его тона Грейнджер. — Я… — начал он, но слова застряли в горле. Вихрь воспоминаний о видении и об этом же самом моменте заставляли его мысли путаться. Малфой громко вздохнул и провёл ладонью по лицу. — Когда ты сбежала из Большого зала после… — он запнулся. Да блядь. Гермиона обхватила себя руками, опуская подбородок. Малфою хотелось огреть себя чем-то тяжёлым по голове. Как он собрался помочь ей и исправить не случившуюся катастрофу, если не мог справиться с собственной речью? Грёбаный огневиски и грёбаные воспоминания. — Прости меня за ту сцену, — выпалил он, — обычно я не страдаю подобным. Грейнджер выкатила глаза, но получив в ответ лишь тишину и прямой взгляд, просто кивнула. — Я пошёл за тобой тогда, — продолжил Драко, — и в туалете увидел… — он замолчал. Его тело покрылось мурашками. — И там увидел мотылька на полу, — быстро закончил он. Почему это было так сложно вспоминать? Грейнджер сглотнула, расслабляя руки. Они находились в полной тишине несколько минут, прежде чем Гермиона тихо заговорила: — Обычно я внимательнее отношусь к уборке последствий своих приступов. Драко изогнул брови. — Я вообще удивлён, как ты в такие моменты сохраняешь здоровый рассудок. — Это сложно. — Не сомневаюсь, чёрт возьми, — Драко повысил голос, но резко замолчал. Он не сводил с Грейнджер взгляда. Как она, настолько хрупкая девушка, могла переживать такое изо дня в день и продолжать любить… его? Неужели он действительно был достоин подобного? Малфой быстро моргнул, пытаясь прогнать эти тупые вопросы. Нет, не был. Наверное, именно поэтому он вёл себя с ней так грубо в видении. Он колол её словами, надеясь, что принесёт достаточно боли, чтобы она смогла избавиться от одолевших её чувств. Но это было невозможно. Грейнджер так внимательно смотрела на него, ловила взглядом каждое его движение. Это одновременно нагоняло жути и рождало волнение внизу живота. Малфой шумно выдохнул. Огневиски в крови начинал бурлить. Драко не был пьян, но теперь благодарил алкоголь за возможность сделать то, на что трезвость была не способна. — Подойди, — просто сказал он. Голос предал. Охрип. Гермиона не шевелилась, боялась. Малфой цокнул языком, слабо закатывая глаза. — Иди сюда, — почти шёпотом приказал он, протягивая руку и хватая Грейнджер за запястье. Она легко поддалась, делая шаг и становясь между расставленных коленей Драко. Её волнение выдавала быстро вздымающаяся грудная клетка. Малфой знал, как трудно ей было сопротивляться ему, потому просто продолжал действовать в надежде, что этим что-то исправляет. Он не бросил её руку. Драко всматривался в её испуганное лицо, проводя большим пальцем по внутренней стороне запястья. Он нащупал подушечкой грохочущий пульс и улыбнулся про себя. Малфою действительно нравилось то, как он влияет на неё. Не считая, разумеется, грёбаных бабочек, норовивших растерзать её лёгкие. Он разлепил губы и спросил: — Тебе больно? Сейчас? Грейнджер качнулась к нему, но устояла на ногах. Помотала головой. — Хорошо, — прошептал Драко, опуская голову и наблюдая, как его пальцы нежно гладят её кожу. — У тебя колотится сердце, — добавил он. Отчего-то так сильно хотелось повторить эту фразу, ведь полученный эффект стоил того. Гермиона медленно сглотнула и облизала нижнюю губу. Драко не стеснялся наблюдать за ней. Он изучал каждое мелкое движение, складывая их в папку доказательств его небезразличия. Грейнджер ничего не ответила на небольшую констатацию факта от Драко. Она стояла, покачиваясь, будто боролась сама с собой. Малфой видел это в её бегающих глазах, которые прокладывали дорожку от его глаз к губам и обратно, в её приоткрытых влажных губах, которые за последние несколько секунд она облизала уже несколько раз. — Грейнджер, — хрипло произнёс Драко, сдавливая пальцами её запястье. Гермиона, вероятно, вовсе не поняла этот жест, но сделала крохотный шажок ближе. — М? — еле слышно выдавила она. Малфой поднял вторую руку, чтобы провести кончиками пальцев по спадающим прядям её волос. Вопрос, который так сильно хотелось задать, вертелся у него буквально на кончике языка. Гермиона начала дрожать. Едва заметно, но Драко ловил каждое изменение в её теле, её взгляде и голосе. Казалось, что она была для него открытой и абсолютно понятной книгой. Он не понял, когда именно это началось, но сейчас благодарил грёбаного Мерлина за то, что это так. — Как ты можешь, — тихо начал он, — после всего, что я… что между нами… — слова были хриплыми, неуверенными. Малфою впервые было так сложно произнести свои мысли вслух. Возможно, он до сих пор боялся? Он сглотнул. — Как я могу любить тебя после всего сделанного тобой и пережитого мной в кабинках женского туалета? — просто спросила Гермиона, не отводя глаз от его лица. Драко опешил на мгновение от её смелости. Она так легко спросила это, будто каждый день задавалась этим вопросом. Салазар. Вероятно, это так и было. — Да, — прошептал он. Огневиски в крови преобразовывался в молекулы решимости. Молекулы желания и нежности. Пальцы Драко, перебрав кончики волос Грейнджер, теперь переместились на её талию. Он едва ощутимо провёл ими под выступающими рёбрами и устроил ладонь в изгибе. Гермиона замерла. — Оказывается, любить тебя очень просто, — прошептала она. — Гораздо сложнее жить с последствиями этой любви. Но, — Грейнджер вновь облизала губы, — но я справляюсь, — ему показалось, или в конце фразы её влажные губы изогнулись в слабой улыбке? Малфой чуть не задохнулся новым вдохом, когда услышал её ответ. Слова, произнесённые ею, родили в нём самом миллионы бабочек. Они летали где-то у него в животе, рождая бешеное волнение. Волнение от того, как чертовски сильно хотелось сейчас её поцеловать. Сжать руками её хрупкое тело и никогда не отпускать. Неужели он действительно заслуживал такого? Неужели он действительно заслуживал такую любовь? Больную, смертельную, но настолько настоящую? Отпустив её запястье, Драко второй рукой обхватил её талию и заставил Грейнджер сделать последний шаг к нему. Теперь она стояла до одури близко. Так, что он всем своим телом чувствовал исходящий от неё жар. Гермиона затряслась сильнее. Её руки упёрлись в грудь Драко: пальцы сжали ткань чёрного худи. — Что ты делаешь? — еле слышно выдавила она. Драко наклонил голову к её лицу, вдыхая сладковатый аромат её тела и волос. Блядство. Он и подумать не мог, что будет чувствовать такое сильное желание попробовать её губы на вкус. Малфой понятия не имел, каково это — целовать Гермиону Грейнджер. Он видел это со стороны. Наблюдал, как его собственные губы накрывают её. Но никогда не ощущал этого по-настоящему. Качнувшись к ней ещё ближе, он низким голосом сказал: — Я хочу попробовать, — его тёплое дыхание доставало до её приоткрытого рта. — Хочу попробовать найти решение. Внутри него всё забурлило. Гермиона была так непозволительно близко. Настолько, что органы внутри него переворачивались, требуя большего. — Малфой, — почти простонала она. Её голос был севшим от бесконечного волнения. — Ты пьян, — выдохнула Грейнджер. Его губы дёрнулись в усмешке. Нет, он в поисках. Мгновение, за которое Драко окончательно приблизился к лицу Грейнджер и прикоснулся губами к её губам, растянулось, словно резина. Они застыли во времени. Сердце вдруг сменило ритм. Оно не колотило, как бешеное. Оно билось ровно, но громко. Настолько громко, что теперь образовывало единый ритм. Их сердца бились в такт друг другу. Малфой громко выдохнул. Лёгкое опьянение вышло из него вместе с углекислым газом. Его губы пошевелились, а руки крепче сжали талию Грейнджер. Стрелки часов вновь начали своё движение, когда руки Гермионы прочертили дорогу с его груди, на плечи и шею. Пальцами она зарылась в волосы на затылке, чтобы быть ещё ближе. Было невыносимо действовать так аккуратно. Драко неслышно зарычал, отталкиваясь от подоконника. Полностью обхватив Гермиону за талию, он развернул их и теперь усадил её на столешницу. Его видение повторялось, только теперь он знал, что должен изменить. Грейнджер слабо застонала. Это был либо стон протеста, либо испуга, либо желания, как у него. Но она расставила колени шире, чтобы Драко смог оставаться так же близко. Более не сдерживая себя, Малфой сильнее вжался губами в её рот, исследуя языком её нёбо. Как блядски хорошо это было. Гермиона сжимала его волосы, оттягивая и принося приятную боль, елозила перед ним на столе, извиваясь от его смелых прикосновений, и сносила Драко крышу. Он оставил её талию, перемещаясь руками к бёдрам. Её гладкая, мягкая кожа покрылась мурашками. Кончиками пальцев он прочертил путь от коленок до подола юбки, не прекращая сминать её губы и вслушиваясь в рваное дыхание. — Драко, — несмело прошептала она, на секунду освобождаясь от его поцелуев. Её зрачки были расширены. В тусклом свете Люмоса Малфой почти не видел карих радужек, зато отчётливо наблюдал румянец, который плавно опускался с щёк на шею. Гермиона так глубоко и часто дышала, что яремная ямка между её ключиц становилась всё глубже и глубже. — Грейнджер, — зарычал он в ответ, вновь накрывая её губы своими. Теперь его жадные поцелуи переместились на щёку, после на линию челюсти и шею. Драко действовал требовательно, но аккуратно. Он знал, помнил, в чём нуждалась Гермиона, и теперь был абсолютно уверен в своём решении и в своих действиях. Его пальцы бестрепетно проникли под подол юбки, нежно массируя горячую кожу на внутренней стороне бедра. Грейнджер качнулась навстречу его прикосновениям, но вдруг замерла, будто боясь его реакции на её отчаяние. Но ей нечего было бояться. Драко уже давно всё решил. Он остановился, чтобы посмотреть ей в глаза и немо задать вопрос. Она пуще зарделась, спазматически глотая воздух. Малфой помнил, чего требовали насекомые в её лёгких. И помнил, как трудно ей сопротивляться. Но сейчас он был рядом, чтобы она смогла отпустить себя. — Чего ты хочешь? — прошептал он, касаясь губами её покрасневшей скулы. — М? — Драко звучал так ласково. Низко, но бесконечно тепло. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Драко задавал вопросы, пока его пальцы выводили круги на её коже под юбкой. Гермиона решалась несколько мгновений, прежде чем едва заметно развела колени в стороны. Настолько, чтобы Малфою было удобно расположиться к ней ещё ближе. Он хмыкнул и ухмыльнулся уголком рта. Но эта ухмылка не несла в себе ни капли яда. Драко наклонился, чуть касаясь губами её губ. Он чувствовал, как участилось её дыхание. Как громче забилось сердце. Действуя аккуратно, он провел пальцами правой руки выше. И ещё выше. И ещё. Пока не коснулся тёплой влажной ластовицы её хлопкового белья. Гермиона крепче сжала руки на его плечах. В глазах одновременно читался испуг и вожделение. — Тише, — Драко наклонился к её уху. — Расслабься. Я не сделаю тебе больно, Гермиона. Не теперь, — прохрипел он, надавливая пальцами сильнее. Послышался слабый стон. Её пальцы ослабили мёртвую хватку на плечах, а колени поднялись немного выше. Настолько, чтобы удобно устроиться в сгибе талии Малфоя. Он одобрительно хмыкнул, левой рукой придерживая ногу Гермионы под коленкой. Его пальцы двигались плавно, надавливая на клитор сквозь ткань. Влага чувствовалась сквозь хлопок, и это сносило ему крышу. Он водил подушечками, то надавливая, то нет. То ускоряясь, то замедляясь. Грейнджер рвано дышала, хватая воздух ртом, а когда напряжения было уже слишком много — прикусила кожу на его шее, оставляя за собой маленькое красное пятнышко. Малфой зарычал. Ей хотелось большего. Он отпустил её ногу, чтобы пробраться пальцами дальше под юбку и схватиться за резинку трусов. Гермиона замерла. — Я не… у меня… Драко покачал головой. На его лице читалась мягкость. — Я знаю, — прошептал он. — Доверься мне, — так просто было это говорить. Получив от Гермионы уверенный кивок, он продолжил свои движения, стягивая хлопок по стройным ногам Грейнджер. Прижавшись к ней грудью, он левой рукой обхватил её талию, а правой проник между бёдер, касаясь кончиками пальцев влажных складок. — О боже, — протянула Гермиона, упираясь лбом в его ключицу. Малфой хмыкнул, но промолчал. Шутки о том, каким богом он может быть в постели, Драко оставит на потом. Он сосредоточился на своих действиях. Аккуратных, но уверенных. Нежных, но приносящих удовольствие. Он водил между складок, погружаясь фалангами глубже. Когда кончик пальца достиг её входа, они оба замерли. Но уже спустя мгновение Гермиона заёрзала, давая Драко немое разрешение. Он вдохнул, проникая средним пальцем внутрь. Грейнджер тихо выругалась. Малфой не смог сдержать улыбки. Он стал планомерно двигать рукой, задавая темп. Спустя несколько толчков добавил второй палец, одновременно прикусывая кожу Гермионы в месте, где шея переходила в плечо. Она ойкнула, но сразу же застонала, сжимая его мышцами. Теперь была очередь Драко ругаться себе под нос. Его член уже давно стоял и сейчас охренеть как больно упирался в плотную ткань джинсов. Он не знал, заметила ли это Гермиона, но уже через несколько секунд её рука опустилась на его пояс. Почти смело. Почти уверенно. Она подняла на него взгляд, в ответ получив хитрую улыбку. Её глаза давно заволокло пеленой желания, но теперь сквозь неё настойчиво пробивались страх и неуверенность. Драко смотрел и не понимал: как он, блядь, мог быть настолько слепым, чтобы не замечать, какой охуительной была Грейнджер? Отпустив её талию, он нежно схватил её кисть и переместил её себе на плечо. — Оставим это на потом, — прошептал он и поцеловал её. Его поцелуи, теперь жадные и грубые, сопровождались толчками пальцев между ног. Большим пальцем он аккуратно потирал клитор, приближая Грейнджер к её первому оргазму от мужской руки. От первой мужской руки, побывавшей между её бёдер. Это понимание действительно гладило достоинство Драко. Её ноги задрожали, оповещая о скорой разрядке. Она вся сжалась и внутри, и снаружи, пока Малфой подводил её к краю своей рукой. Понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы она тихо застонала, прикусывая его плечо и сжимая ладонями ткань худи. Драко громко выдохнул, опуская голову и вдыхая аромат её волос. Аккуратно высунул руку, наслаждаясь мимолётной судорогой во всём теле Гермионы. — Ты как? — хмыкнул он, доставая из заднего кармана свою палочку и очищая себя и Гермиону. Она громко сглотнула. — Хорошо, — прошептала Грейнджер, но руки с его плеч не убрала. Она смотрела на него открыто, не боясь. — Что… что это значит? — осмелилась спросить она. Драко повёл плечом. — Это значит, что теперь мы вместе будем искать решение проблемы. — Проблемы? — переспросила Гермиона, и впервые Драко не почувствовал раздражения от того, что кто-то повторяет его вопрос. Он кивнул. — Это я проблема? — она улыбнулась, легко пихая его в плечо. Драко покачал головой, улыбаясь в ответ. После обхватил её лицо ладонью и прошептал: — С днём рождения, Грейнджер. Он помнил, что она загадывала, сползая по стене, и теперь надеялся, что желание её исполнится самым лучшим способом.***
Строить отношения было сложнее, чем Драко предполагал. Хотя он всецело отдавал себя решению, его характер всё ещё оставался нерушимой частью Малфоя. Его до сих пор многое бесило, он злился и раздражался, порой игнорировал, но честно пытался с этим совладать. Шли дни. За это время он научился распознавать любые жесты, которые посылало ему тело Гермионы. Она могла не говорить вовсе, но он всё понимал, ловя движения её грудной клетки, губ или бровей. Ей становилось лучше. Достаточно, чтобы не загибаться в кабинке женского туалета, но абсолютно недостаточно, чтобы полностью излечиться. Для этого мало получать несколько оргазмов в день от его пальцев. Для этого Гермионе необходимо услышать слова, которые он честно произнесёт ей в глаза, полностью уверенный в своих чувствах. Но Малфой был не готов. Он чувствовал желание, интерес, увлечённость. Но любовью это было слишком рано назвать. Об этом Драко думал всё чаще, но, увы, подобные мысли не способны ускорить процесс влюблённости. Малфой как раз застёгивал пуговицы на рубашке, когда в окно постучалась сова. Это была статная белоснежная птица. В клюве она держала письмо. Драко открыл форточку, пуская в комнату прохладный осенний ветер, забрал конверт и уселся на кровать, упираясь локтями в бёдра. Это, вероятно, был ответ его матери. Он распечатал письмо и стал читать: «Драко. Удалось связаться с мистером Дюбуа. В эту субботу он посетит мэнор на чаепитие. Уверена, он прибудет не с пустыми руками, ведь другой причины возвращаться в Англию у него нет. Общаясь с его помощником, мне посчастливилось прийти к соглашению о договорной цене, но, подозреваю, окончательное решение мистер Дюбуа примет только после встречи с тобой. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Это отнюдь не дешёвая покупка. Буду ждать тебя утром субботы дома. В Гринготтс тебе нет надобности обращаться, я уже всё сделала самостоятельно. С любовью, мама.» Малфой резко поднялся с кровати. Его губы растянулись в довольной улыбке. Да, Салазарову мать! Запечатав письмо, он кинул его в ящик прикроватной тумбы, застегнул до конца рубашку и отправился на завтрак, гонимый предвкушением судьбоносной встречи с человеком, который должен был помочь ему осуществить задуманное. Он быстрым шагом направлялся в Большой зал, не замечая никого вокруг. И не замечая Пэнси, которая появилась перед ним из ниоткуда. Она громко ойкнула, когда столкнулась с Драко, хватаясь за его рубашку. — Драко, — пропищала она. Он не понял, что это была за реакция, но глаза Паркинсон метались по его лицу в поисках… недовольства, злости, раздражения? Но он лишь слабо улыбнулся, аккуратно отодвигая её от себя. — Осторожнее, — спокойно сказал он и уже хотел было уйти, но вдруг застыл на месте. Что-то внутри него изменилось и это что-то надрывно орало о надобности извиниться за собственное поведение перед девушкой, которая этого совсем не заслуживала. Он нахмурился, судорожно придумывая, что сказать. Пэнси неотрывно смотрела на него, переминаясь с ноги на ногу. Драко вздохнул. — Пэнс, я хочу извиниться за ту сцену за обедом, — он махнул рукой в сторону, где предположительно находился их стол. Паркинсон едва заметно дёрнулась. После того случая ей было не сладко, потому что Малфой выкрутил на максимум собственное умение быть холодным и отстранённым. — Я не должен был так поступать с тобой. Извини. — Её глаза округлились. Ещё бы. Пэнси Паркинсон никогда не слышала извинений от Драко Малфоя. Искренних извинений. Она кивнула, словно кукла, но продолжала смотреть. — Ты заслуживаешь того, кто будет тебя любить и обожать, Пэнс, но это не я, — он говорил открыто, и последняя честность оставила на красивом лице Паркинсон гримасу разочарования и боли. Она резко вдохнула, её глаза увлажнились. Малфою же хотелось выругаться. — Пожалуйста, прими это, как есть. Уверен, тот, кто тебе нужен, где-то рядом. Но, — он указал пальцем на себя, — точно не здесь. Паркинсон что-то булькнула, сложно было разобрать. Прижала руку к груди, готовая расплакаться, но вдруг резко развернулась в сторону дверей и уже шагнула в зал, когда вдруг снова с кем-то столкнулась. Это был Поттер. И тут Малфой снова довольно заулыбался. Как он мог забыть эту маленькую деталь? Хотя очкастый не вызывал в нём ничего, кроме отторжения, отчего-то Драко был уверен, что тот Паркинсон в обиду не даст. Хмыкнув себе под нос, он обогнул парочку и направился в сторону слизеринского стола, украдкой бросая взгляд на стол гриффов. Грейнджер улыбалась, разговаривая о чём-то с рыжим и с аппетитом завтракая. Это рождало в нём что-то тёплое. Если Гермиона ела, значит ей не было больно. Кивнув самому себе, он уселся возле Блейза, который с не меньшим аппетитом уплетал гренки. — В субботу отправляюсь в мэнор, мама договорилась с Дюбуа о встрече, — отчитался он, в ответ получая удивлённый взгляд друга. — Клёво, — сказал Забини с набитым ртом. Малфой скривился, подвигая к себе кубок с чёрным чаем. — О цене ещё не было разговора? Драко пожал плечами. — Посмотрим в субботу. Если честно, я готов заплатить столько, сколько он скажет. Мне плевать на цифры. Забини фыркнул. — Легко говорить, когда распоряжаешься деньгами папаши. Малфой вновь пожал плечами. — Они ему уже всё равно не нужны, — он говорил это просто. Люциус давно пустил корни в отделении для душевнобольных. Больница святого Мунго стала для него домом, а отсутствие души — спасением от презрения собственной семьи. Визенгамот был жесток в своём приговоре, но подобная кара ждала каждого, кто был причастен к возрождению Волдеморта. И хотя змееголовый уже давно гнил в земле, последствия неправильного решения его приспешников до сих пор ходили за ними по пятам. — И то верно, — пробормотал Забини, набивая рот новой порцией гренок. На лавочку рядом приземлился измученный Тео. Всё его тело сводило судорогами из-за крепатуры после изматывающих тренировок. Блейз выжимал из него все соки. Малфой прыснул. — Порядок? — он кивнул на Нотта, кривя губы в усмешке. — Не знаю, какую херню ты налил Забини в уши, но я тебе обязательно припомню это, когда снова начну нормально двигаться, — простонал он, с трудом поднимая кубок с кофе. Малфой хохотнул, отпивая свой чай и переводя взгляд на гриффиндорский стол. Сразу же наткнулся взглядом на Грейнджер, которая прожигала его глазами. Её щёки покраснели, когда она поняла, что была замечена за разглядыванием. Драко выгнул бровь, улыбаясь краешком губ. Гермиона зарделась сильнее, опуская голову. Сегодня она была одета в тонкую молочную кофточку с очень длинными рукавами. Они почти наполовину скрывали её ладони. Снизу, он уверен, она снова была в юбке. В последнее время она вовсе не надевала штаны. Он ухмыльнулся про себя. Их гляделки длились несколько секунд, прежде чем она опомнилась, отвечая на какой-то вопрос рыжего. Потом встала из-за стола и пошла к выходу из Большого зала, направляясь в подземелья на пару по Зельям. Туда же, куда Малфой пойдёт сам. Он провёл её взглядом, довольствуясь видом. Да, юбка.***
В субботу Драко проснулся пораньше, собрался и отправился в мэнор на встречу с мистером Дюбуа. Тот оказался обычным среднестатистическим французом с завышенным самомнением и до одури надушенным костюмом. От него несло за версту приторным французским парфюмом. Драко стойко выдержал это чаепитие, по кругу слушая невероятные рассказы этого напыщенного индюка о том, как его семья уже столетиями занимается экологичной добычей слёз феникса. Он всё тараторил и тараторил, искривляя букву «р» слишком пошлым образом, пока Малфой, подперев подбородок сжатым кулаком, внимательно (нет) слушал его речь. К огромному сожалению, на всём рынке хвалили только продукт Дюбуа. Когда все пирожные были съедены, а чай допит, они наконец перешли к самому важному — цене. Нарцисса настояла на торге, Драко не противился. В конечном итоге они сошлись на четырёх тысячах. За флакон. Это была поистине потрясающая сделка. Дюбуа согласился на эти условия, потому что Малфой пообещал ему постоянное сотрудничество. У него в голове уже строился план, как он выведет зелье собственного приготовления на фармакологическую арену. Эта деталь дала достаточный ответ его матери, когда та слишком завзято интересовалась, зачем Драко потребовался такой дорогостоящий ингредиент. Имея при себе теперь целых двадцать слёз Феникса, Малфой принялся детально изучать рецепт приготовления зелья, которое сможет помочь Гермионе справиться с влиянием батохаки на её тело. Он работал над этим несколько недель, обращаясь за помощью к библиотеке мэнора и профессору Слизнорту. Благодаря собственному труду теперь у него был первый флакон с готовым зельем на основе яда болиголова. Он стоял, упираясь лопатками в каменную стену ниши, где они часто встречались с Грейнджер, чтобы дать её мотылькам нужную дозу внимания и нежности. Драко ждал её уже десять минут, но отнюдь не раздражался. Внутри него бурлило предвкушение. Она выскользнула из-за поворота, сразу ныряя в нишу и совсем не ожидая увидеть здесь Малфоя. — Годрик, — прошептала она, хватаясь за солнечное сплетение. — Ты уже здесь. — Мгм, — промычал Драко. Он, не церемонясь, сразу подхватил её за талию, приближая к себе и целуя в губы. — Привет, — прошептал он, не сводя взгляда с её лица. — Привет. — Как ты себя чувствуешь? Гермиона улыбнулась, закатывая глаза. — Со мной всё в порядке. Я их не чувствую уже давно, Драко… — Но это не значит, что ты выздоровела, — он посерьёзнел. — Нет, — у Гермионы перехватило дыхание. — Не значит. Мы оба знаем, что я не выздоровею просто так, потому что… — она начинала тараторить. Это означало, что Грейнджер очень волнуется. Очень. Малфой остановил её лепет новым поцелуем. — Тише, — прошептал он. — У меня есть кое-что для тебя, — Драко вынул из кармана пузырёк, протягивая его Гермионе. — Что это? — она нахмурилась, принимая флакончик и рассматривая его вблизи. Зелье внутри переливалось перламутром. Хотя на вид оно было красивым, на вкус — словно чистый сок полыни. Горькое и терпкое. — Я приготовил его для тебя. Оно с ядом болиголова, — Драко говорил тихо и уверенно. В конце фразы Гермиона резко подняла голову, изучая его удивлённым взглядом. После нахмурилась. — Ядом болиголова? О котором Слизнорт рассказывал? — какая внимательная Грейнджер. Малфой улыбнулся и кивнул. — Драко! Оно же… Господи, оно же невероятно дорогое и… Это же… Мерлин, я… — Грейнджер, — хохотнул Драко, закатывая глаза. — Спокойно, дыши. Я потратил намного меньше, чем ты думаешь, но это совсем не должно тебя волновать. Я обещал, что попробую всё. Кажется, это совсем немного сделало ей неприятно. Драко подозревал почему. Гермиона была уверена, что ему было проще потратить кучу галлеонов, чтобы помочь справиться с болезнью, чем по-настоящему влюбиться в неё. Он вздохнул. — Считай это временной терапией, — он сжал её локоть и ободряюще улыбнулся. Грейнджер облизала губы, откупорила флакончик и вылила всё содержимое в рот, быстро проглатывая. — Фу, — она скривилась, отдавая Драко пузырёк. Он засмеялся. — Как ощущения? Гермиона пожала плечами. — Нормально, но, думаю, ему нужно время, — она кивнула на руку Малфоя, в которой он сжимал флакон. — Хорошо, тогда подождём, — согласился он. Грейнджер переминалась с ноги на ногу. — Мне нужно идти. Гарри с Роном ждут, — тихо сказала она. Малфой поджал губы. — Хорошо, иди. Она мгновение сомневалась, прежде чем поднялась на носочки, оставляя на его губах лёгкий поцелуй. Но Драко не отпустил Грейнджер просто так. Перехватив за талию, он вновь развернул её к себе лицом, чтобы поцеловать как следует. Довольно зарычав, когда почувствовал руки Гермионы на своих плечах, он расставил её ноги коленом и прислонил к стене, предусмотрительно ставя руку на уровне затылка, чтобы смягчить удар о камень. Не хотелось её отпускать. Ни отсюда, ни из своих рук. Никогда.***
Beautiful Things - Benson Boone
Снег почти полностью растаял, а лёд на поверхности Чёрного Озера сошёл. В воздухе пахло весной. Свежестью и оставшейся после зимних дней прохладой. На днях должен был состояться заключительный матч по квиддичу перед турниром. Забини будто с цепи сорвался. Хотя осенний матч с львятами они всё же просрали, Блейз не оставлял надежд. Тео уже годился во вратари сборной Англии, учитывая его изнуряющие тренировки. Они все были дико уставшими и медленно шли к замку, переговариваясь всей командой. Драко не участвовал в разговоре, потому что все его мысли были заняты Гермионой. Зелье работало. Ей становилось намного лучше, даже без его присутствия. Вполне вероятно, она могла бы даже справиться без него, имея при себе запас зелья. Но загвоздка была в том, что ни Драко, ни Гермиона не хотели отрываться друг от друга дольше, чем на полдня. Он часто приходил к ней в библиотеку, а она тайком посещала его тренировки. Пока их отношения не были достоянием общественности. Если не брать в счёт Забини, чьи похождения сравнимы с посещаемостью общественного туалета. И Поттера, который был чересчур занят своей личной жизнью, напрямую касающейся Пэнси Паркинсон. Они уже зашли во двор Часовой башни, когда Драко заметил сидящую на лавочке Гермиону. Она куталась в шарф, внимательно читая книгу. Но он заметил, как напряглось её тело. Грейнджер ощущала каждой клеточкой его приближение. Малфой сам не понял, как выпалил: — Картина не меняется. Гермиона замерла. Её пальцы на страницах не шевелились. Остановился и он, сжимая рукоять метлы. Вокруг сновали студенты. Грейнджер вдруг подняла голову. На её лице не было ни единой эмоции, пока она не улыбнулась. Широко. Со всей любовью, которая до сих пор оставалась в ней. Малфой пропал. Наверное, в этот момент всё изменилось. Он медлил лишь мгновение, перед тем, как бросил метлу и быстрым шагом направился к Гермионе. Обхватил ладонями её лицо и поцеловал. На глазах у всех. Плевать. Он не знал, что делал: Драко признавался, доказывал или решал. Но это произошло. За него решило сердце и все последствия оно приняло на себя. Грейнджер несмело обхватила его шею, пока Малфой улыбался сквозь поцелуй. Вот в этот вечер всё и закончилось. В этот вечер в её груди испарилась последняя куколка, а с плеч рухнул тяжёлый груз секрета.