Общее зло, и твое и мое

Андрей проснулся из-за неприятного писка где-то над ухом. Открыв глаза, он попытался оглядеться, но вокруг была кромешная темнота. Немного привыкнув к мраку и осмотревшись, парень понял, что находится в больнице. Рядом была капельница, а на тумбочке стояли разные медикаменты. Его рука была забинтована по локоть, на голове красовалась чистая повязка. Тело болело, ныло, хотелось просто лежать. Васильев долго не мог вспомнить, почему же оказался в больнице, да ещё и с перевязанной рукой. На удивление, воспоминания медленно вернулись, позволяя в полной мере ощутить радость от того, что он жив. В груди было непривычное чувство легкости и счастья. Можно было впервые за долгое время выдохнуть спокойно. Андрей хотел бы сейчас встать и найти Марата с Лисицыным, вместе отпраздновать поимку маньяка, но уставший разум взял своё, погрузив мысли парня в сон. /***/ — Очнулся? Точно? — Допытывал Марат женщину в регистратуре. Та лишь хмуро кивала в сотый раз, иногда возмущенно вздыхая. — Хватит докапываться, — Приструнил парня Евгений Федорович. Он нервно топал ногой и ждал когда выйдет главный врач. Сигарета одна за другой летели в урну, не успевая даже догореть. Наконец, седоватый мужчина вышел из своего кабинета с медицинской картой в руках. Суворов-младший, подпрыгнув, тут же подбежал к нему и засыпал вопросами: — Андрей проснулся? — Мужчина равнодушно кивнул. — Как он? — Жить будет, — Доктор устало помассировал складку у переносицы. — А можно я буду вести диалог с кем-то, кто старше пятнадцати? — Нет, — Возразил Марат. — Да, — Согласился Лисицын. Врач, увидев его, облегчённо улыбнулся. Оставив парня сидеть на скамейке, двое мужчин скрылись за углом. — Состояние мальчика стабилизировалось, — Евгений Федорович почувствовал, как огромный камень упал с его плеч. — Но мы не смогли дозвониться до его родителей. Ребенок поступил к нам в экстренном состоянии, и для его выписки, а тем более назначения амбулаторного лечения, необходимо как минимум согласие одного из законных представителей. — Понимаете, — Следователь удивился, что всё ещё не застал в больнице маму Андрея. Она не пропускала ни один морг и сама развешивала объявления о пропаже сына. А тут он объявился, но Светланы Михайловны нет. Неужели, решила, что его больше нет? Но несмотря на все странности, требовалось вытаскивать Андрея, и как можно скорее. — У мальчика дома сейчас никого нет, мама с сестрой уехали, а об отце ничего не известно. А мне, - Он достал своё удостоверение и показал его мужчине. - Андрей нужен сейчас. Врач недоверчиво осмотрел Лисицына с головы до ног, тут же открыв медицинскую карточку и что-то повторно прочитав оттуда. Евгений Фёдорович очень хотел надеяться, что особых проблем не возникнет, они сейчас были просто ни к чему. — Ладно, — С неохотой согласился доктор. — Но только под предлогом, что мальчик ваш родной племянник. — Без проблем. — А теперь пройдемте к нему, — Они прошли несколько палат и остановились прямо у предпоследней. — Я уже пересказал ему основное, но, думаю, и Вам найдется, чего добавить. Следователь согласно кивнул и аккуратно отворил дверь. В комнате было прохладно и просторно. Васильев находился в палате один, тихо лежал и смотрел в приоткрытое окно. Услышав, что кто-то пришел, Андрей тут же обернулся и с удивлением заметил Евгения Федоровича. Слабая улыбка отразилась на его бледном лице. Лисицын тоже улыбнулся и быстро подошел прямо к мальчику. Глаза уставшие, но живые, руки и лицо покрыты небольшими заживающими царапинами или ушибами. Все намекало на скорейшее выздоровление юного следователя. — Здравствуйте, — Почти шёпотом протараторил Андрей. Словно боялся, что как только скажет это, Евгений Фёдорович сразу исчезнет. Васильев был искренне рад видеть следователя живым и улыбающимся, но парень надеялся гораздо сильнее на то, что Марат к нему зайдет раньше. Видимо, он слишком много себе сам напридумывал. — Привет, наш детектив, — Евгений Федорович ласково потрепал Васильева по его воздушным волосам. — Ну, как? Освоился в больнице? — Тут хорошо, — Скромно ответил парень. — Но хочется поскорее на свежий воздух. Эти белые стены уже глаза мозолят. — Ну-ну, — Лисицын, окончательно расслабившись, схватил первый попавшийся стул и сел напротив Васильева. — Лечись знай. — Итак лечусь, — Пробубнил парень, закатив глаза. — Ой, слушайте? А Колик ведь в итоге убийца? — А вот здесь все очень неоднозначно, — Непонятливо ответил следователь. — В смысле? — Пискнул Андрей с возмущением. — Он мне руку насквозь прорезал, даже самолично в убийстве признался! — Я верю, верю, — Евгений Федорович выставил руки вперёд, пытаясь успокоить импульсивного парня. — Но он не один. Мы сверяли большинство улик, и все они сошлись. Когда показали Искандеру фото машины и Колика, то он сразу же сказал, что именно эта Волга за ним следила. Но с некоторыми убийствами происходят нестыковки по времени. К примеру, в заключении судмедэксперта написано, что смерть наступила в районе двух часов ночи 1 декабря, и на это время у нашего подозреваемого есть железное алиби. Поэтому он виновен пока что лишь условно, сегодня будет допрос, на нем всё и выясним, — Андрей не мог поверить, что преступник не один. Это могло означать лишь то, что убийства продолжатся, а всех виновников так и не найдут. — Кроме того, мы обчистили весь подвал, в котором скрывался Роман, и нашли там огромное количество интересных вещей: вещи убитых, ножи, скальпель, много пачек перчаток и т.д., всего не перечислить. — Значит, допрос будет сегодня? — Поинтересовался Андрей. Его слабо волновало то, что нашли в том страшном месте, он сам видел всё воочию. — Да, всё верно, — На секунду следователь замолчал. — Хочешь присутствовать? Андрей, немного подумав, кивнул. Хотелось вновь увидеть человека, который так безропотно держал скальпель прямо у его шеи. — Отлично, — Сказал Лисицын. Он другого и не ожидал. — Значит собирайся, сегодня тебя выпишут. Съездим сначала в участок, а потом будем думать, что делать дальше. Звучало как плохо продуманный план, но не Андрею было об этом судить. /***/ Только Васильев вышел из палаты, тут же заметил Марата, прижавшегося спиной к стене. Брови были нахмурены, а руки скрещены у груди. Услышав шаги, Суворов-младший повернулся в сторону парня, расплываясь в растерянной улыбке. Проскальзывая между многочисленных посетителей больницы, Марат рванул к другу. Подбежав, он слегка замедлился, не зная, как правильно действовать: обнять, пожаль руку или просто улыбнуться. Сердце колотилось так громко, что если бы не шум людей, его можно было услышать. К счастью, Андрей принял решение за двоих. Одной рабочей рукой он схватил Марата за плечо и притянул поближе к себе, утыкаясь носом в чужую, пропахшую насквозь табачным дымом, олимпийку. Суворов-младший сначала испугался такого поворота событий, но затем сам крепко-крепко сжал Андрея в собственных руках. На несколько секунды стало чуть легче, чем было. — Привет, — Прошептал Васильев. — Привет. — Ну-у, малышня, — Лисицын усмехнулся на такое милое представление. — Мы же не в садике, хватит распускать сопли тут. Парни, испугавшись, резко отлипли друг от друга. Марат обидно цокнул, была бы его воля, ни за что бы не отпустил Андрея. Но Суворова-младшего пробирал страх, что сам Васильев такой перспективе не особо обрадуется. — Ладно, ладно, — Евгений Федорович хохотнул, заметив слегка покрасневшие щеки Андрея. — Я все понимаю. Дружба, все дела, но нам нужно сейчас уже выходить, бегите в гардероб, а затем в машину. /***/ Андрей устало уронил голову на холодное окно УАЗика. Ему казалось, что сейчас они приедут на допрос, но ничего толком не узнают, дело замнут и все будет просто так. От следователя не укрылись переживания Васильева, ведь он и сам понимал, с чем это связано. — Не волнуйся, — Ободряющее сказал Лисицын и похлопал Андрея по плечу. — Всё наладится, — Парень благодарно улыбнулся. Почему-то казалось, что если об этом говорит Евгений Фёдорович, значит так оно и будет. — О чем вы? — Марат, единственный, кому досталось заднее сиденье, ничего не понимал. — Ни о чем, — Отмахнулся следователь. — ни о чем… /***/ Когда они попали в участок, Андрей почему-то думал, что допрос будет примерно таким же, какой был с ним. Посадят на стульчик и позадают вопросы. Но все оказалось немного по-другому. Их отвели в маленький кабинет на самом верхнем, четвертом этаже. Внутри был лишь один стол и два стула. У стены сидел Колик. Его руки были в наручниках, а всё лицо избито до неузнаваемости. Марат, увидев это, горько усмехнулся. Почему-то он вспомнил, как попросил Лисицына ударить несколько раз по его носу. Хотя Колик выглядел гораздо хуже него. Глаза заплыли, губы опухли и приобрели фиолетовый оттенок, как и остальное лицо. Про ссадины и ушибы лучше просто умолчать. Андрей никогда не думал, что будет обрадован чьей-то болью. Но здесь всё было справедливо. Увидев вошедших, мужчина лишь усмехнулся и отхаркнулся кровью. — Теперь готов говорить? — Стальным голосом спросил следователь. Казалось даже, что его вечно зеленые глаза потемнели. — Да, — Промычал Колик очень неразборчиво. — Спрашивайте. — Ты убивал парней? — Смотря каких, — Парировал заключённый со смешинкой на лице. — Лампу к примеру, — Вмешался Марат. — Без понятия, их же много было, — Он пожал плечами и как-то болезненно усмехнулся. Андрей почувствовал, как его ладони сами по себе сжались в кулаки. Появилось сильное желание размазать эту ухмылку, но надо было держаться. В конце концов, каждый получит по заслугам. — Хватит играться, — Лисицын устало поморщился. Такие люди всегда его раздражали, сначала натворят делов, а потом пытаются выкрутиться. Как змеи, в самом деле. — И выкладывай всё, как есть. А иначе будем выбивать из тебя эти ответы. Колик молчал, покусывая опухшие губы до крови. Его едва заметный взгляд метался по пустому помещению в поисках хоть какой-то защиты. Но её не было. Парень иногда тихо и обреченно вздыхал, ни слова больше не сказав, чем вывел следователя из себя. Евгений Фёдорович решил пойти на крайние меры: — Ну, раз молчишь, — Он подозвал одного из помощников к себе. Марат и Андрей лишь беспомощно переглянулись, ничего не поняв. — Алексей, вызови Александру Андреевну сюда. Пусть разбирается, она наверняка сына получше знает. — Нет, нет, нет, нет, — Колик быстро затряс головой в разные стороны, все тело непроизвольно содрогнулось в своеобразной «конвульсии». Руки в наручниках закрыли лицо, словно пытаясь скрыть от всех чужой позор. — Не надо маму, прошу! Я всё расскажу. Но только если обещаете, что не дадите высшую меру. Прошу… — Все зависит от твоих слов, — Следователь равнодушно хмыкнул. Сейчас требовалось получить информацию, а не посвящать подонка в тонкости судебной юриспруденции. — Хорошо, тогда я готов говорить, — Все присутствующие замерли в ожидании. — Это началось давно, месяца 3-4 назад. Тогда меня хотели посадить за, кхм… — Надругательство, я изучил дело, — Подсказал Лисицын. В помещении повисло презренное молчание. — Д-да, так и было, — Колик весь замялся, покраснев, как помидор. — Тогда пришел один из милиционеров, предложил сотрудничество, а меня как раз в то время отшили домбытовские. Этот милиционер обещал мне свободу и справедливость, в обмен на маленькую услугу. Я, недолго думая, согласился. Дело замяли, и всё пошло как по маслу. Этот мент поймал меня у одного из киосков, и попросил отвести в безопасное, тихое место. Этим местом оказались многочисленные подвалы заброшенного завода, где вы меня и нашли. Когда я спросил, что от меня требуется за такую неожиданную помощь, этот ублюдок сказал прямо: «Убивать». Я испугался, и ничего не поняв, тут же хотел отказаться. Но он угрожал мне, заявил, что подаст в суд и навесит ещё кучу чужих дел. У меня не осталось выбора. Затем, милиционер объяснил, что убивать нужно любых пацанов из банды, либо их родственников. Ещё требовалось, кхм..., вырывать глаза убитых, и действовать при этом очень быстро. Он даже принес мне несколько трупов, чтобы я потренировался. Это оказалось достаточно просто. Первым убитым стал пацан с киноплёнки. Я поймал его поздно ночью на одном закрытом долгострое, убил, вырвал глаза и скрылся. Тело нашли только на пятый день. За подобную работу я получал неплохое вознаграждение, иногда удавалось даже украсть чью-то фарцовку. Сначала убивать было тяжело. Я долго всматривался в стеклянные, «холодные» глаза какого-нибудь парня, прежде чем вырвать их. И резать надо было аккуратно, так, чтобы не повредить. Потом привык, начал рубить всех наотмашь, как, знаете, мясник рубит свинью. Во-о-от, было что-то похожее. Резко, когда я уже освоился, мне захотелось мстить. Ведь жизнь моя пошла по наклонной после драчки с разъездом, мол я их девчонку тронул. Ну и решил, что пусть, гады, дохнут, раз из-за них мне пришлось так опускаться. Все было хорошо, я зарабатывал деньги, даже подружку нашёл. Однажды, когда милиционер вновь пришел, он попросил рядом с убитым парнем написать какой-то конченный стих, я замешкался, но все-таки согласился. Тогда меня распирало одно недопонимание; однажды, когда в программе новостей вновь оповещали о преступнике, были впервые упомянуты и все жертвы. Тогда обнаружилось, что были и те, кого я точно не убивал, и достаточно много. Когда об этом узнал мент, то только рассмеялся, заявив, что кроме меня на него работает ещё один. К сожалению, большего я не смог узнать, только уточнить, точно ли нас лишь двое. И да, работал на него я и ещё один мужчина. Так летели дни, за ними недели. В какой-то момент мне стало интересно, насколько далеко получится зайти. Я кромсал без разбора, не следил за отпечатками или обувью, убивал в многолюдных, общественных местах, но все словно были слепые, до одного момента. Я в тот день поссорился с девушкой, она заметила кровь на моей олимпийке и закатила скандал. Я уехал от неё, испуганный, взвинченный до предела, и тут выкатился тот жирдяй. Он был один, шел в самое опасное время там, где людей практически нет. Несмотря на позднюю ночь, я сразу узнал в нем разъездовского ушлепка. Мои руки сжали руль, и больше ничего не могло меня остановить. Это было опрометчиво. Глупо. Жирный вечно оглядывался, оглядывался, словно чуял подвох. Наконец, он свернул в переулок, я выдвинулся за ним. В темноте был план легко его обезвредить и убить, но растяпа разбил бутылку, чем привлек внимание вот этих двоих, — Колик мотнул головой в сторону Андрея и Марата. — Ну а дальше вы итак всё знаете. Мое убежище нашли, меня перехитрили и поймали. Конец сказки. После такой подробной биографии пути становления убийцы, в кабинете все было пропитано разочарованием вперемешку с непониманием. Андрей не мог поверить, что какой-то милиционер решил избавляться от парней таким жестоким образом. Евгений Федорович был напряжен сильнее всех. В его голове было прекрасное осознание того, что если правда всплывёт наружу, то дело быстро перевернут и исковеркают, а может и не дадут довести до логичного финала. Обвинят во всем этого Колика и закроют лавочку. Ведь признать, что милиционер, защитник правопорядка, мог быть серийным убийцей — очень тяжело для сотрудников КГБ. — Этот милиционер тебе представлялся? — Нужно успокоиться и закончить допрос. — Нет, ни разу, — Колик сочувствующе покачал головой. — Говорил, что не тем нужно интересоваться. Выглядел прилично, строго, лет на 35-40, носил очки. Говорил ловко и умело, много знал. Рассказывал, где милиции больше, где меньше. Кого подозревают, и стоит ли чего-либо опасаться. Он был моими глазами и ушами, но, видимо, чего-то недоглядел. — Зачем он просил тебя убивать? — Несмотря ни на что, Евгений Фёдорович понимал, что теперь придется поднять на уши весь отдел и проверить досье каждого работника, стараясь найти нужного. — Без понятия, это же милиционер, — Следователь закатил глаза, ну что за стереотип? — Наверняка просто хотел лучше выполнять свои обязанности. — Ясно всё с тобой, а глазные яблоки зачем нужны были? — Таковы условия, — Колик пожал плечами. — Я не решался спросить об этом, просто делал. — Если я покажу тебе фото этого милиционера, ты его узнаешь? — Да, конечно. — Отлично, — Евгений Федорович на секунду замялся, не решаясь спросить. — И на сегодня последнее. Сколько примерно человек ты убил? — Семь человек, если не брать того жирдяя. Лисицын кивнул и, напоследок окинув парня осуждающим взглядом, вышел из кабинета. Андрей с Маратом последовали его примеру. Двое помощников остались с Коликом, чтобы задать ему уточняющие вопросы и понять, чьи именно смерти на его совести. Андрей не мог поверить, что настоящим убийцей всё это время был обычный милиционер, конечно никто бы его не заподозрил. Наверняка он уже скрылся, понял, что его раскрыли. Вот только у него был ещё один пособник, который мог остаться здесь и продолжать выполнять свою работу. Васильев украдкой посмотрел на Лисицына, шагающего к своему кабинету. Последний был взволнован до чертиков, возможно, сейчас решалась его карьера и даже жизнь. Следователь быстро затолкнул двух друзей в комнату и запер её на засов. Парни, потоптавшись у прохода, сели на два кресла, стоящих в дальнем углу. Евгений Федорович раздражённо раскидывал папки из шкафа, пытаясь найти нужную. Он хватал одну бездумно, пролистывал, и тут же откидывал. Казалось, что он сошёл с ума, но это было лишь на первый взгляд. — Как думаешь, что он делает, — Спросил недоумевающий Марат. — Без понятия, — Ответил Андрей. — Я ищу нужные мне фотоальбомы, — Резко ответил Лисицын парням. Прошло около получаса, когда следователь скинул на свой рабочий стол 3-4 папки разных цветов. Он пролистывал каждую с задумчивым лицом, пытаясь разглядеть в лицах рабочих что-то потаённое, спрятанное от чужих глаз. — Почему Вы решили, что тот ментяра именно из Вашего отдела? — Спросил ничего не понимающий Марат. — Да, и правда, — Согласился с другом Андрей. — Их же огромное множество по всей Казани. — Какие вы недоверчивые, — С лёгким упреком сказал следователь. — Я просмотрел дело этого Колика. И следствие по надругательству над девушкой было произведено именно в этом отделе. Соответственно, и с милиционером, который замял его грешок, знакомство произошло тут. А раз так, значит настоящий преступник ещё два месяца назад работал здесь. Андрей и Марат смотрели на Лисицына ошарашенными глазами. Запутанный клубок практически размотался, осталось только в последний раз дернуть за нужную ниточку. Они сидели несколько минут в тишине, каждый думая о своем. Требовалось хоть немного перевести дух, прежде чем вновь атаковать. За это короткое время Андрей смог понять, что в универсам он больше не сможет вернуться и будет взаправду лучше, если он распадётся. Парень наглядно увидел, что бывает с теми, кто спотыкается на этой склизкой дорожке, а стать убийцей он точно не желал. Васильев посмотрел на Марата со слабой надеждой. Ему очень хотелось верить, что парень думает хотя бы в похожем направлении, что он не станет, разбивая костяшки в кровь, вновь возвращаться в ту страшную жизнь. Эти несколько месяцев многому их научили. Теперь не хотелось вспоминать прошлое, хотелось лишь начинать новое будущее. Молчание могло продолжаться, но в дверь, с неприсущей работникам аккуратностью, постучали. Лисицын медленно перевел взгляд с двери на парней и громко спросил, кто там. — Ирина Сергеевна, — Девушка вновь постучала, но в этот раз сильнее. — Евгений Фёдорович, сколько раз я просила Вас не закрывать дверь на ключ? — Извините, извините, — Следователь спешно подбежал к двери и отпер её. Сотрудница милиции осуждающе посмотрел на коллегу и равнодушно цокнула, проходя по кабинету. Васильев удивлённо осмотрел её, пытаясь вспомнить, не видел ли где-нибудь кого-то похожего. Точно, она же приходила к ним в школу с лекцией недели 2-3 назад, а кажется, будто это было так давно. Девушка выгрузила огромную кипу бумаг из сумки прямо на стол Лисицыну. Мужчина вытянулся в лице, но ничего не произнёс. — Это обновленное дело. Здесь имеются все факты, улики и доказательства, даже косвенные или которые нельзя использовать на суде, — Ирина Сергеевна устало вздохнула и заинтересованно посмотрела на Андрея с Маратом. — Ах да, кто из вас Андрей Васильев? — Я, — Парень растерянно поднял руку. — Ты когда домой последний раз заходил? — Спросила сотрудница милиции разочарованным голосом. — Что-то случилось? — Лисицын едва заметно нахмурился, не понимая, зачем девушке понадобилась столь личная информация. — Да, случилось, — Она скрестила руки на груди и неотрывно смотрела на Васильева, прожигая холодным взглядом. — Его мама не появлялась на работе около недели после заявления о пропаже сына, дочь не ходила в садик. Воспитатели жалуются и звонят мне, прося разобраться, а у меня на каждом проводе либо мама с мертвым ребенком, либо ещё что похуже. Мне некогда в каждую квартиру забегать и уточнять; «Все хорошо?». Так что, Евгений Фёдорович извините, но пусть Андрей сходит разберётся, что там случилось. — Да конечно, — Лисицыну неожиданно стало стыдно за действия этого ребёнка. — Андрей, иди узнай, что у тебя там дома, Марат, ты с ним. Потом вернётесь если что. Василев молча кивнул и тут же выбежал из кабинета. Он надеялся, что ничего серьёзного нет, просто мама перенервничала, вот и осталась дома. Юля ведь болела, когда он уходил! Значит она просто на больничном, и мама с ней, ведь так? Вопросы лезли один за другим, мороча голову. К счастью, с ним пошёл Марат, а значит если что, он всегда рядом. /***/ Андрей стоял и боялся притронуться к дверной ручке своей квартиры. Голосов оттуда не было слышно, гробовая тишина стояла на всем этаже, лишь собственное дыхание помогало не потеряться в пространстве. Марат сжал его плечо и слабо подтолкнул вперёд. Андрей, кивнув и что-то решив для себя, резко дернул ручку, надеясь, что она окажется закрыта. Неожиданно, дверь отворилась, и со слабым скрипом пропустила парней внутрь. В прихожей, да и во всей квартире, стоял противный запах, выворачивающий все внутренности наружу. Андрей, ничего не поняв, ступил вперёд. Его ботинок вляпался во что-то со звучным хлюпаньем. Из-за кромешной темноты пришлось включить свет. Только лампочка загорелась, парни заметили, что Васильев стоял в огромной луже густой крови, растекающейся по полу.