Общее зло, и твое и мое

Андрей, не двигаясь, смотрел на огромную, багряную, жидистую полосу, тянувшуюся прямо из ванной. Парень в растерянности оглядел прихожую, словно не верил, что под его ногами сейчас чья-то кровь. Он, не дыша, медленно направился к ванной комнате. Руки дрожали, сердце бешено стучало о диафрагму, собираясь вырваться. Перед глазами помутнело, но Андрей, крепко схватившись за ручку двери, дернул ее на себя. Марат стоял за его спиной, и увиденное было даже для него чем-то ужасным. В покрытой ржавчиной чугунной ванне, с наполненной до краев водой лежало тело женщины. На голове девушки был мешок, туго обвязанный у шеи. Руки и шея были в синяках, гематомах и ссадинах. На груди ярко выделялись красноватые, опухшие полосы, как будто следы от чьих-то ногтей. Около живота и ног кровоточили множественные ножевые ранения, словно наносивший их был в панике и нападал наобум. Вода, в которую была погружена девушка, имела отторгающий запах и красновато-жёлтый оттенок. Андрей сглотнул ком в горле, и, пошатываясь, подошел прямо к трупу. Медленно, неспеша, оттягивая неминуемый момент, он начал развязывать тугую веревку на шее. Пальцы дрожали, не могли ухватиться за тонкие концы. Марат, тяжело вздохнув, отодвинул Васильева в сторону, и достав из кармана ножик, быстро обрубил злосчастный узел. Андрей схватил мешок, и, сдерживая слезы, поднял его вверх. С плеском в воду погрузилась голова Светланы Михайловны. Застыв в гримасе ужаса, от недостатка кислорода она приобрела синеватый вид. Вместо глаз вновь была лишь глубокая темнота. По всему лицу были разбрызганы засохшие капли крови, правда не понятно, своей или чужой. Андрей прикусил собственную руку, пытаясь не расплакаться. В немом крике он отвернулся от трупа своей мамы, замечая на стене крупные, кровавые буквы: «Не надо было мешать». Коротко и ясно, как самая простая истина. Васильев болезненно, горько усмехнулся. Настоящий убийца был под его носом, спал через стенку и всегда возвращался заполночь. Парень, стараясь забыть картину в ванной, на негнущихся ногах прошёл дальше. На кухне все вещи были на полу. Стол сломан, как и стулья. Многие шкафы с отломанными дверцами, как и холодильник. Где-то валялись тарелки и ложки, где-то вилки. Парень едва узнавал в этом месте свой, теперь уже бывший, дом. Хотелось закрыть глаза и забыть весь ужас, что здесь был. В комнате Андрея практически ничего не изменилось, все вещи были нетронуты, лежали на своих местах. Лишь одеяло на кровати слегко сбилось, похоже, под ним кто-то прятался. Оставалась спальня, в которой оказалось неожиданно чисто. Никаких брошенных на пол книг, разбитых ваз или сервизов, сломанных телевизоров и выбитых окон. Все аккуратно, прибрано, будто ничего и не произошло. Кровать была заправлена, вот только на ней очень сильно выделялась небольшая «горка» чего-то под одеялом. Андрей, сжав челюсти до хруста, медленно подошел к постели, схватил один край одеяла и резко дернул на себя. На кровати лежала Юля. Она свернулась комочком около подушки, точнее, её кто-то так оставил. Девочка не дышала. Андрей, не веря собственным пальцам, вновь и вновь прикладывал их к пульсу на запястье, пытаясь услышать хоть и слабый, но удар. В ответ ему звучала лишь гробовая тишина. Васильев, проделав ещё несколько попыток, сдался. Он с опустошенным взглядом начал поглаживать Юлю по волосам, теряя остатки надежды. Во рту пересохло, а перед глазами помутнело. Осмотрев тело сестры, Андрей приметил странную полоску на её шее, сливово-синего цвета. Она неприятно выделялась на бледной коже, раздражая красные от слез глаза. Васильев в последний раз провел пальцами по тонкими прядкам волос, прошептал: «Прощай», и, не оглядываясь, быстро вышел из комнаты. Навстречу ему тут же вышел растерянный, даже слегка испуганный обстоятельствами Марат. — Андрей, я, — Суворов-младший остановился, пробирающий холодом насквозь чужой взгляд непозволил говорить. — Это ужас. Не волнуйся, мы найдем, кто это сделал, я уже позвонил Лисицыну. — Юля, — Тихо, до мушарек незнакомым голосом, прошептал Васильев. — Её нет. И мамы тоже… Просто. Никого. Нет. Андрей, резко дёрнувшись, медленно отошел в дальний угол, вжавшись в него спиной. Парень скатился по стене на пол и вцепился тонкими пальцами в свои волосы, словно пытался вырвать их с корнем. Марат совершенно не знал, что ему делать, хотелось тоже уйти в другой угол и спрятаться там от всего кошмара, что происходил с ними. Но Андрею было в разы хуже, он потерял то, что уже никогда не вернет, а значит и никогда не забудет. Суворов-младший, аккуратно ступая по полу, подошел к другу и сел перед ним на корточки. Андрея слегка потряхивало, он даже не плакал, просто тихо скулил, боясь снова открыть глаза и увидеть чей-то труп. Перед ним проносились мимолетные воспоминания, почему-то теперь Васильев не мог ухватиться ни за одно из них, похоже все моменты, прожитые с сестрой и мамой остались в прошлом, и напоминанием об этом будут лишь два мертвых, холодных тела. Марат, глубоко вдохнув побольше воздуха, аккуратно схватил Андрея за плечи, прижимая к себе. Парень сначала дергался, извивался, но потом как-то неожиданно присмирел, уронил голову на чужое плечо и обвил руками тело друга, вцепляясь в него, как в спасательный круг. — Тише, тише, — Марат со всей нерастраченной нежностью медленно проводил ладонью по спине, пытаясь хотя бы так успокоить Андрея. Он очень плохо поддерживал людей в тяжелые моменты, но сейчас видимо не было времени на рассуждения об этом. — Это я виноват, — С трудом выговорил Андрей, утыкаясь носом в приятно пажнущую олимпийку. — Я оставил их одних, если бы… — Это не твоя вина, — Громко сказал Марат, словно хотел убедить в этом не только друга, но и весь город. — Ты не можешь быть ответственным за такое. — Но Юля., — Андрей с силой зажмурил глаза, прикусывая губу. Перед глазами появилась счастливая сестра, просящая Васильева сыграть с ней в настольную игру или показать рисунки. Парень хотел бы повернуть время вспять, но увы, это невозможно. — Я обещал ей… Обещал, что вернусь! И мы вместе уйдем отсюда навсегда. Забудем про маму, отца и… Ильдара Юнусовича, — Андрей обессильно упал в чужие руки, не находя в себе сил продолжить говорить. — Погоди, при чем тут Ильдар Юнусович? — Не понял Марат. — Он жил с моей мамой вместе, — Андрей выделил это «он» с помощью особого омерзения в голосе. — И ты хочешь сказать… — Суворов-младший начинал потихоньку догадываться, к чему всё идет. — Да, он тот самый милиционер, по вине которого погибло так много пацанов, — Андрей понимал, что мог с самого начала понять мотивы этого ублюдка. С каким недоверием он делился информацией по делу, как желанно-хищно смотрел на Андрея или его сестру, наверняка представляя в собственной руке нож или скальпель, как отчаянно пытался обвинить Марата в преступление и планировал повесить все обвинения по убийствам на него — все это было на виду, но никто не догадался, не капнул чуть глубже, чем следовало бы. Колик — лишь симптом, а вот Ильдар Юнусович — болезнь, тяжело определяемая. Андрей с тяжестью во взгляде моргал, не подозревая, сколько времени просидел в обнимку с Маратом. Возможно, они бы остались в такой позе до утра, но дверь резко отворил Лисицын со своими помощниками. /***/ Андрей видел как тела его мамы и сестры погрузили на носилки, скрыли побледневшие лица белой простыней и унесли навсегда. Теперь он увидит их только на похоронах. Васильев резко схватился за живот. Его вырвало, но это не имело никакого отпечатка, Васильев все ещё чувствовал привкус крови на языке. Он долго ходил по квартире, вглядывался в каждый отдельнный кусок, будто хотел запечатлеть то, чего уже нет. Иногда, подходя к кроватям или настенному ковру, проводил ладонью по одеяло или приятному ворсу, вдыхал едва ощутимый запах старости, уносивший на несколько мгновений глубоко в детство. Но реальность неизбежно наступала, погружая Андрея в мир крови, боли и жестокости. Лисицын с печалью наблюдал за поведением Васильева. Он не поверил, когда Марат ему позвонил, но увидев всё собственными глазами, он подумал, что оказался в кошмаре. Было тяжело представить, как сейчас чувствовал себя Андрей, потерявший единственных родственников, да ещё и таким ужасным образом. Евгений Федорович тут же расспросил Марата о том кто мог совершить подобное. Суворов-младший рассказал всё, что успел узнать. — Говоришь, что это Ильдар Юнусович? — Следователь буравил парня тяжелым взглядом. — Вроде как да, — Марат неловко пожал плечами, он сейчас мало в чем был уверен. — Слишком много совпадений, к тому же, только он имел доступ к этой квартире. — Мда-а, плохо это всё, — Задумчиво протянул Лисицын. — Но мотив для убийства есть, и ого-го какой. Мужчина быстро подошел к окну, раздумывая над своим дальнейшим ходом действий. Меры требовалось принимать немедленно, вот только какие? Нужно было остановить милиционера, но Евгений Федорович даже не знал, где он находится. — Так, Марат, — Жестко сказал Следователь, подзывая парня. — Бери Андрея, мы сейчас едем в участок, а его нельзя одного в таком состоянии оставлять. Парень кивнул и подошел к Васильеву. Подхватил одну из его рук и легонько приподнял друга. Андрей висел на нем бесчувственной тряпичной куклой, смотрящей словно не вперёд, а в пустоту. Марату было больно видеть подобное, но пока что он не мог ничем помочь, только поддержать. /***/ В участке их наконец-то накормили и хорошенько опросили. Андрей отвечал тихо, односложно, с какой-то внутренней, пугающей отдаленностью. Но, несмотря на это, его показания приняли и объявили Ильдара Юнусовича в розыск, правда известно об этом было пока только милиционерам. Колик тоже, увидев фотографию подозреваемого, признал в нем своего «заказчика» Многие были удивлены, узнав, что мужчина с такими светлыми, казалось бы, намерениями мог совершить подобное преступление. Это выходило за рамки общества и сильно настораживало. Лисицын вечно подходил к каждому из сотрудников отдела, спрашивая, не собирался ли никуда Ильдар накануне, не говорил ли ничего странного. Но, к сожалению, все лишь печально пожимали плечами. Тогда, следователь отправил в квартиру милиционера своих работников, для обыска и поиска зацепок, но ответа так и не дождался. Евгений Федорович устало зашёл в свой кабинет, замечая там заснувших Марата и Андрея. Они сопели на двух креслах, иногда подрагивая. На Васильеве был накинут плед, взятый из шкафа, и Лисицын даже не сомневался, кто именно это сделал. Мужчина по-доброму улыбнулся, быстро подошёл к парням и очень хотел поверить, что они больше не будут так страдать. /***/ К вечеру не поступило практически никакой новой информации. Марат раздраженно листал какую-то книгу, а Андрей всё ещё спал, погрузившись в собственные кошмары. Лисицын гневно дописывал отчет, хотя ему было совершенно не до этого. Евгений Федорович взглянул на один документ, лежащий прямо перед ним. Заключение судмедэксперта сообщило ему о том, что и мама, и сестра Андрея погибли от асфиксии насильственным путем. Кроме этого на теле были замечены множественные ранения и ушибы, которые намекают на то, что жертвы, перед тем как погибли, дрались с нападавшим. Лисицын вновь начал перечитывать отчет, но в дверь постучали, прервав монотонное занятие следователя. — Войдите, — Сказал мужчина раздражённым тоном, но стучащий не обратил никакого внимания. — Да открыто! — Неужели, — Ирина Сергеевна вошла в кабинет, разбудив своим визитом сонного Андрея. Парень переводил потерянный взгляд с Марата на девушку и наоборот. — Доброе утро. — Доброе., — Удивленно пролепетал Васильев. Он был благодарен Ирине Сергеевне за то, что она тогда отправила его проведать семью, ведь если бы он не пошел, то неизвестно, когда бы всё вскрылось. — Здравствуйте, — Недовольно пробурчал Марат. Он относился к сотрудникам милиции холодно, даже к Лисицыну, а тут эта хиленькая девчушка? Не смешите его. — Ладно, с Вами я отдельно поговорю, — Ирина Сергеевна воодушевленно посмотрела на следователя. — Ильдара Юнусовича… поймали на одной из пригородных железнодорожных станций, — Андрей с Маратом тут же переглянулись, не веря собственным ушам. — Он сделал себе поддельный паспорт и планировал скрыться через проезд зайцем, но из-за отсутствия билета на него завели уголовное дело, а там вышли на нас. В течении нескольких часов он прибудет в участок, — Девушка многозначительно улыбнулась. Евгений Федорович лишь фыркнул, и, достав сигарету, закурил. Он верил, что каждому воздастся по заслугам, и милиционер не исключение. /***/ Парни договорились со следователем, что обязаны увидеть Ильдара Юнусовича. Андрей не знал, сможет ли сдержать себя и не перерезать горло этому ублюдку. Он не предполагал, что будет говорить и сможет ли вообще произнести хоть слово. Васильев понимал, это Ильдар Юнусович лишил его главного, отобрал практически все, что было, заставил бояться каждого шороха в подворотне. Именно из-за него дома только пустота. Марат вечно вертелся около Евгения Федоровича и пытался узнать какой срок может грозить за подобного рода преступления, возможна ли высшая мера и как на неё посмотреть. Следователь, с явным неудовольствием, отвечал на каждый заданный вопрос, попутно думая, как выбить из милиционера признание. Ведь если пораскинуть мозгами, то легко можно догадаться, что будут люди и на его стороне. Те, кто сам пострадал от рук бандитов или группировщиков. И если общественное мнение будет за убийцу, то ничем хорошим это не закончится. Неожиданно, Евгений Федорович встал и размял кости. — Про что ты спрашивал? — Спросил он у Марата. — А его можно избить? — Вопрос был в духе Суворова-младшего. — По закону — нет, — Лисицын ухмыльнулся. — По правилам милиции — вполне. — Хоть что-то полезное от вас, — Сказал Марат. — Ой-ой, — Неискренне расстроился следователь. Он выжидающе посмотрел на Андрея. Парень бездумно глядел на стеллаж с книгами, ничего не говоря. — Андрей? — Лисицын подошел к Васильеву и взглянул в его светлые глаза. В них плескались гнев в перемешку с неизмеримой болью. Будто эти два чувства стали его неотъемлемой частью жизни. — Я знаю, это тяжело. Но все будет хоро… — Меня заберут в детский дом, — Отстранено промолвил Андрей. Марата резко передернуло от таких слов. И ведь вправду, он так забегался с этими убийствами и преступниками, что совсем забыл о том, что Васильева теперь куда-то должны «пихнуть» — Ну-у, тише, тише, куда так загнул, — Лисицын успокаивающе похлопал парня по плечу. — Ещё ничего не известно, сначала обзвонят всех родственников, наверняка найдутся те, кто тебя заберут. — Навряд ли, — Андрей весь съежился. — У нас здесь никого нет. — Ладно, — Лисицын слегка нахмурился. — Посмотрим. /***/ Прошло ещё несколько часов, прежде чем им наконец сообщили о том, что Ильдар Юнусович доставлен в участок и можно его допросить. Также вскоре должны были стать известны результаты обыска его квартиры, возможно там тоже удастся что-то найти. Всё это время Марата не покидало странное чувство неправильности происходящего. Он надеялся, что ситуация с Андреем разрешится, и всё закончится хорошо для них обоих, хотя кажется, что с каждым днем все становилось хуже и хуже. Лисицын, захватив с собой папку с документами, направился с парнями опять на самый последний этаж. В этот раз они свернули за один из немногочисленных углов и в итоге пришли к одному из самых отдаленных кабинетов, на нем не было даже таблички или пояснительных знаков. Евгений Фёдорович прокашлялся, оглянулся на своих помощников и ребят, и, собрав все силы в кулак, зашел в довольно просторное помещение с плохим освещением. Внутри было только два стула и стол. Ильдар Юнусович был одет в странную, несуразную одежду, совсем не похожую на то, что он обычно носил. Очки были разбиты, а глаз потихоньку начинал опухать и приобретать сливовый оттенок. Но на лице всё ещё расцветала болезненная ухмылка. — Андрей, наконец-то мы встретились! — Сказал милиционер. Вот тогда Лисицын понял, что выбить признание будет практически невозможно.