Угольный лазурит, кровавое золото

Он снова и снова прокручивал в мыслях то мгновение. Обычно идеально уложенные волосы растрепаны, сквозь перчатку ощущается зашкаливающий пульс, скрюченные пальцы судорожно пытаются ослабить смертельную хватку, обычно сложенные в улыбку тонкие губы кривятся в старании ухватить побольше воздуха, и вот оно — на дне зрачков мелькает панический, животный страх. Тот самый страх, который Дотторе чуть ли не ежедневно наблюдает в глазах своих подопытных. Казалось бы, спустя столько десятилетий ему должна была окончательно осточертеть эта эмоция, однако в моменте она совершенно выбила его из колеи. Почему? Он понял — дело в лице. Именно на этом лице — на том, которое едва ли кто-то из ныне живущих видел без вуали холодного высокомерия и колкой снисходительной усмешки — эта эмоция казалась чужеродной и оттого невероятно притягательной. Доктор подавил прерывистый вздох и сжал кулаки так, что металлические когти перчаток до крови впились в ладони. Его взгляд был направлен на тело среза на полу, однако видел он только вновь и вновь зарождающуюся искру в тусклых глазах. Как же Регратору шел страх! Привычное пресное выражение лица сразу словно окрашивалось яркими всполохами. Такое хотелось видеть как можно чаще. Взгляд Дотторе прояснился. Он же ученый! Исследовать интересующие его явления, моделировать условия для возникновения этих явлений — его работа. Новый эксперимент, в ходе которого он узнает, как выглядит лицо Регратора в радости, в безумии, в ярости и вожделении — на этом моменте Доктор даже не засомневался. Моральная сторона вопроса не сильно его волновала, честнее будет сказать, не волновала совсем. Перед его глазами вновь возникла столь потрясшая его картина Панталоне на грани всепоглощающего ужаса, и сомнение, если оно вообще было, тут же рассеялось — разумеется, оно того стоит. Опять же, это всего лишь очередной эксперимент. Всего лишь эксперимент… Предвестник мотнул головой, отмахиваясь от наваждения. Пора было возвращаться к чему-то более насущному. Например, убрать из центра комнаты уже подостывшее тело. Он уже собрался воспользоваться ментальной связью между ним и Сегментами и позвать кого-нибудь из них, чтобы избавились от останков «брата», как дверь, ведущая из недр лаборатории, почти бесшумно открылась. В помещение шагнул Альфа-срез — самый «старший», самый опытный, самый сдержанный. Он лишь скользнул взглядом по телу Ипсилона, переводя глаза на Дотторе, и чуть склонил голову в почтении: — Создатель. — Я слушаю. — Её Величество просит всех предвестников быть в Хрустальном зале через два часа. — брови Доктора изогнулись в немом «зачем?» и срез невозмутимо продолжил. — Из Ли Юэ возвращаются госпожа Прекрасная Леди и господин Чайльд. Их миссия завершилась удачно, они заполучили Сердце Бога Гео, и Её Величество желает это отпраздновать. Предвестник задумался. Технически, он вполне мог послать любого из Сегментов, и никто бы ничего не сказал — все понимали, что в его лаборатории круглые сутки что-то происходило. Хотя подобные собрания случались не то чтобы часто, и раз Царица хотела видеть лично предвестников… — Я там буду. Найди кого-нибудь прибраться здесь. А сам просмотри чертежи в моем кабинете, по возвращении жду предложений по усовершенствованию. — Будет сделано, Создатель. — вновь поклонился Альфа-срез и вышел из комнаты. Дотторе поправил чуть задравшиеся манжеты, резким движением накинул пленку обратно, накрывая ей тело реграторского секретаря, и широким шагом покинул лабораторию. Ровно в назначенное время он перешагнул порог Хрустального зала, самого большого зала Заполярного дворца. Доктор окинул взглядом всех присутствующих, на миг задержавшись на лице Девятого, прошел к восседающей во главе стола Царице и приложил тыльную сторону ее холодной ладони к губам. Архонт приветственно улыбнулась, царственным жестом указав ему на его место. Как и у остальных его коллег, на темно-синей замшевой ткани в верхней части спинки была вышита серебром его эмблема — голова в чумной маске. Кресло с привычного месторасположения слева от Царицы перекочевало по правую руку от Педролино, через одно от Крио Архонта. На прежнем же его месте стояло кресло с эмблемой-бабочкой, а на соседнем серебрился нарвал. Ох, ну конечно, принести очередное Сердце Бога — такие заслуги должны быть отмечены. Пусть и всего одной трапезой рядом с Архонтом. Уже завтра нынешние герои дня вновь станут низкоранговыми предвестниками и отправятся на новые миссии, а кресло Дотторе займёт положенное ему место. Почти все были уже в сборе, лишь за редким исключением. Недоставало Сказителя, уже отправившегося в Инадзуму за Сердцем Электро Архонта, Капитано — некоторое время назад предводитель армии Снежной присоединился к какой-то далекой экспедиции и до сих пор не вернулся, да самих виновников торжества. Парадная дверь с шумом распахнулась, и тусклая тишина схлынула под звуком топота множества ног, среди которого отчетливо выделялся цокот шпилек. Прекрасная Леди с невероятно заносчивым видом направлялась к Царице, чтобы выразить той своё почтение и передать полученный трофей, который сейчас покоился в ее руке, излучая мягкий золотистый свет. Сразу за Синьорой по залу вышагивал Чайльд Тарталья. Его лицо не было окрашено гордостью, как у его коллеги — напротив, казалось, будто оно слегка посерело. Было ли это игрой освещения или следствием морального состояния самого Тартальи — неизвестно. За предвестниками следовали несколько подчиненных им Фатуи, которые за определенное расстояние от стола предвестников остановились и застыли в благоговейном поклоне. — Добрый вечер, Ваше Величество! — пропела Синьора и сделала учтивый реверанс, протягивая раскрытую ладонь с Сердцем Бога как ценнейшее подношение. — Здравствуй, Розалина. — мягко отозвалась Царица, принимая у той желанную вещь. В ее голосе будто искрились тысячи снежинок, радугой переливались в свете не греющего солнца северного царства. Голубые глаза переключили внимание на Тарталью, тут же упавшего на одно колено и склонившего голову. Голос Архонта чуть потеплел. — И тебя с возвращением, дитя мое. Довольно условностей. — Благодарю, Ваше Величество, — глухо отозвался юноша, поднимаясь. — По поводу миссии, Вы… Что за контракт Вы заключили с Мораксом? От правительницы вдруг повеяло холодом, и Тарталья осекся. Однако та удержала порыв эмоций и ответила уже вполне ласково, улыбнувшись ему и Синьоре настолько тепло, насколько вообще могла себе позволить богиня Крио элемента: — Не стоит вспоминать об этом сейчас, дорогой. На следующих словах она слегка повысила голос, чтобы услышали все присутствующие. — Сегодня ваш день. Нам с Педролино нужно ненадолго отлучиться, чтобы обсудить дальнейшие действия: кто из вас отправится проследить за действиями Скарамуччи, а кого следует послать за Сердцем Дендро Архонта. Отдыхайте, а после нашего возвращения начнется пир. Царица легко поднялась на ноги и отправилась в одну из боковых комнат, шурша подолом горностаевой шубки и сверкая рассыпанными по пышному воротнику бриллиантами. Предводитель Фатуи последовал за ней. Когда дверь за ними затворилась, в зале вновь повисла тишина. Ненадолго. — Ах, милейшая Розалина! — прозвенел в этой тишине ангельский голосок. До того момента Юная Дева, как казалось всем, преспокойно спала — миловидное личико она уложила на скрещенные руки, дыхание было размеренным, а крылья на голове аккуратно сложились. Предвестница будто вспорхнула с кресла и — никто и глазом моргнуть не успел, — внезапно оказалась за спиной у Синьоры, обхватывая ту за плечи тонкими пальчиками и с любопытством выглядывая из-за замшевой спинки кресла. — Поведайте же нам о Вашей миссии! Впервые вижу, чтобы Вы работали с кем-то из нас над одной и той же миссией, и чтобы это сотрудничество привело к таким продуктивным результатам! — Девушка отпустила плечи коллеги, легко вспрыгнула на часть стола на месте Царицы и непринужденно заболтала ногами. — И почему же Вы молчите, прелестный Тарталья? Обычно Вас трудно заставить умолкнуть… Неужели Вам не хочется поделиться со своими любимыми коллегами, как вы достали сердце самого Моракса? Чайльд промолчал. Синьора, сперва немного опешившая от напора девушки, уже пришла в себя и с присущей ей надменностью проговорила: — Ох, к великой жалости, все было совершенно не так, как Вы говорите, уважаемая Колумбина. Когда я прибыла во владения Гео Архонта, всеми нами любимый Чайльд уже пробыл там не меньше пары месяцев. И за все это время — ни малейших следов Моракса, совсем ничего! Тарталья скривился, но в разговор предвестниц вклиниться не осмелился: все же Юная Дева сильно его настораживала его тем, что ничего не рассказывала о себе и никак не проявляла своей силы. А уж сила у нее должна была быть нешуточной, третье место среди сильнейших воинов Снежной только за красивые глазки не дают. Однако поток словоизлияния Синьоры ему прерывать не пришлось — по залу прокатился негромкий бархатистый хохот. Панталоне, всем своим видом излучая насмешку, обратился к Чайльду: — Как же так, Тарталья? Четыре миллиона за месяц — и никакого результата? Неужто шпионская жилка в тебе настолько атрофировалась после стольких сражений? Одиннадцатый вскинул растрепанную голову, в глазах разгорелся не предвещающий ничего хорошего огонек. Он решил, что уж с этой надменной рожей ему церемониться не обязательно. Регратор внимательно следил за действиями Тартальи. Дотторе же в это время наблюдал за ним самим. — Ты сам-то когда последний раз в настоящей битве был? Чертов критик! Снежная станет сердцем экономики Тейвата, остановим сердце, все такое… А на деле сидишь в своем кабинете, пока мы рискуем жизнями, и только тем и полезен, что средства выделяешь! Глаз Бога на поясе Чайльда радостно полыхнул синим, отражая готовность совего владельца ринуться в бой. Регратор казался спокойным, однако на кончиках пальцев едва слышно затрещала сила Крио — зная взбалмошный характер младшего коллеги, мужчина уже готовился отразить первую внезапную атаку. Угольный взгляд выдавал настороженность. Тарталья решительно шагнул в его сторону. И прямо между ними лицом к Регратору возник Дотторе, упивающийся очередной незнакомой эмоцией в глазах девятого предвестника и оттого улыбающийся во все тридцать два острых зуба. Еще секунду поразглядывав его лицо, мужчина развернулся к подошедшему Чайльду и заставил его остановиться, точным движением впечатав ладонь тому в грудь. Одиннадцатый моргнул. Доктор оскалился, но руку убрал и протянул обманчиво-лениво: — Господа, господа! Не станете же вы устраивать бой здесь, прямо под носом Ее Величества? Вы же помните, как она относится к подобного рода самоуправству. Дорогой Чайльд, если ты желаешь сразиться с кем-то из старших по рангу, будь то сам предвестник или его клон, — Второй метнул в девятого ироничный взгляд, будто напоминая тому о произошедшем ранее. Лицо Панталоне полыхнуло плохо скрываемым от эмоционального напряжения гневом. Доктор сыто улыбнулся и продолжил. — ты обязан цивилизованно согласовать со своим противником все тонкости предстоящего поединка. А затем пойти к нашему уважаемому лидеру и так же цивилизованно попросить его быть свидетелем вашего сражения. Тарталья гордо вздернул подбородок, уже открывая рот, чтобы ответить. Но сказать ему не дали — Дотторе решил исполнить роль справочника правил Фатуи до конца и произнес, напутственно подняв вверх указательный палец: — И во избежание каких-либо претензий друг к другу впоследствии должен также напомнить: аналогично инадзумскому закону о дворцовых дуэлях, поединок продолжается вплоть до смерти одного из его участников. Выживший же и, соответственно, одержавший победу либо занимает в нашей иерархии место проигравшего, либо остается на своем в том случае, если низший по рангу просто… Переоценил себя. Чайльд с вызовом усмехнулся — право, нашел чем напугать! Он не слабак и тем более не трус, и только сражением он это докажет. Докажет, когда станет новым номером Девять. Он обошел Доктора и, глядя Панталоне прямо в глаза, чуть согнулся в издевательском поклоне. Повисла тишина. — Что ж, Господин Регратор, в таком случае не соизволите ли Вы принять мой вызов на бой за место Девятого предвестника Фатуи?