Верный вам, Сергей Шишкин»
По мере продвижения дальше и дальше по тексту лицо Панталоне приобретало все более отстраненный вид. Когда письмо было дочитано, предвестник медленными напряжёнными движениями сложил листок, вернул обратно в конверт и отправил во внутренний карман пиджака. Затем он выпрямился, поднялся из-за стола, игнорируя взгляды ошалевших от такой наглости коллег, подошёл к Царице и упал перед ней на колено, припадая губами к ее руке. — Ваше Величество, молю Вас, простите мне эту вольность. Мне пришло письмо, что в одной из крупнейших моих деревень вспыхнуло восстание. Я вынужден просить у Вас разрешения поехать туда сейчас же, пока не стало поздно. Письмо и так шло слишком долго. Взгляд Крио Архонта потеплел, она кивнула и положила ладонь на голову Девятого, как бы давая своё благословение. — В таком случае поспеши. Регратор вновь поклонился и как мог быстро покинул Хрустальный зал. Ему и правда нужно было выехать как можно скорее. Тем временем среди остальных предвестников, к удивлению, не возникло никакого осуждения к покинувшему собрание. И хотя сама ситуация не забылась, она была оставлена позади, когда на стол подали десерт.***
Кучер гнал четверку лошадей что было сил, и уже через несколько часов экипаж девятого предвестника подъехал к деревне. Когда он подъехали достаточно близко, чтобы разглядеть ворота, Панталоне оглядел их и нахмурился. Его герб, ранее красовавшийся на обеих створах, сейчас был изодран в мелкие клочья, которые висели то тут, то там, на выступающих чугунных пиках. Приближение хорошо узнаваемой кареты не осталось незамеченным — голова дозорного скрылась, и спустя пару минут за стеной поднялся неразборчивый шум. Регратор велел кучеру отъехать от деревни на безопасное расстояние и дожидаться его там, а сам рукой в плотной кожаной перчатке обхватил древко копья и направился к воротам. Снег вокруг искрился и скрипел под подошвами, отдельные снежинки, не тая, оседали на смоляных волосах. Елисей, единственный обладатель Глаза Бога в деревне, предводитель восстания, ранее сын деревенского старосты, а в настоящее время сам таковым являющийся узнал о прибытии предвестника задолго до того, как тот приблизился к воротам. Юноша задумался. Убить его еще на подходе к деревне или попытаться договориться? Первый вариант был, разумеется, намного проще, и все же… В нем взыграло тщеславие. Встретиться лицом к лицу с одним из предвестников Фатуи и выжить — а в том, что он выживет, Елисей не сомневался, Глаз Бога явно был дан ему не просто так, — подвиг, о котором будут рассказывать родители их свободной деревни своим детям ещё несколько поколений. Отдав приказ не мешать Регратору при входе в деревню, юноша велел приготовить комнату для аудиенции. Конечно, он не был настолько глуп, чтобы оставаться с предвестником наедине, однако рисковать безопасностью мирных жителей понапрасну ему не хотелось, поэтому комната должна была быть просторной, и во всех углах комнаты он решил разместить свою охрану из самых крепких мужиков. Наконец Елисей принял все необходимые меры предосторожности: в комнате помимо него находились шесть самых сильных и преданных ему людей, за кушак сзади был заткнут средней длины кинжал, Гидро Глаз Бога вызывающе сиял спереди на том же кушаке. И едва он уселся на устланную ковром скамейку, ожидая гостя, как этот гость не преминул появиться. За ним шли ещё два здоровых мужика, но Панталоне их, казалось, вообще не замечал. Он словно играючи прокрутил копье в длинных пальцах, сунул его за широкий кожаный пояс на спине и холодно поинтересовался. — Полагаю, Вы и есть тот самозванец, который вздумал здесь командовать и настраивать моих же людей против меня? — тон Регратора в кои-то веки идеально совпадал с его выражением лица, в нем сквозили холодность и неприкрытая неприязнь. Елисей натянул широкую улыбку и жестом предложил мужчине присесть. Тот презрительно хмыкнул, однако все же медленно опустился на предложенную скамью. Интересно будет послушать, что скажет этот самоназваный лидер. Копье он снова достал из-за пояса и положил рядом с собой, придерживая его рукой в качестве предосторожности. — Да, — просто ответил юноша. — Это я, уважаемый предвестник… — В этой деревне я пока ещё господин даже для тебя, юнец. Елисей улыбнулся ещё шире. В его речи улавливалась нотка превосходства. — Вы можете сами выйти к людям и спросить об этом у них. Или опасаетесь, что толпа разорвёт Вас на кусочки, как некогда разорвали Ваше знамя на воротах? Панталоне удивлённо вскинул брови. Этот мальчишка всерьез считает, что наличие Глаза Бога априори делает его неуязвимым? Елисей тем временем продолжал: — Хороший господин обязан заботиться о своих подданных! Вы хоть знаете, каково было жить в этой деревне последние несколько лет? Постоянные морозы, неурожай и, как следствие, голод. Люди умирали прямо на улицах, а что в это время делали Вы? Сидели в тёплом кабинете с бокалом вина или пировали во дворце Ее Величества. В отличие от Вас, я хочу, чтобы эта деревня процветала, и я всю жизнь все для этого делал, за что и был вознагражден… — юноша взглянул на радостно вспыхнувший голубым Глаз Бога. — Поэтому либо Вы уедете и оставите нашу деревню в покое, либо… — Либо? — с усмешкой осведомился предвестник. — Либо я прикажу Вас убить. У Ее Величества ещё десять таких же, как Вы, даже сильнее. И она, как и я, желает Снежной благополучия — она поймёт мои мотивы. Должна понять. Елисей упрямо сжал кулаки и с вызовом уставился в угольные радужки. Неожиданно Панталоне тепло улыбнулся. — Что ж, молодой человек. Раз твои благие намерения настолько серьёзны, то кто я такой, чтобы тебе препятствовать? — и, к величайшему шоку юноши, поднялся со скамьи, отнял правую руку от копья и протянул ему для рукопожатия. — Так и быть, раз ты так рвёшься изменить мир к лучшему — дерзай. Я обещаю, что даже пальцем не трону ни одного жителя твоей деревни. Если желаешь, могу подкрепить свои слова, заключив с тобой на этих условиях нерушимый контракт. Елисей с полминуты тупо стоял и пялился на протянутую ладонь. Захотелось стянуть кожаную перчатку и обнаружить под ней змею, скорпиона, да хоть какой-то, мать его, подвох. Однако рука не тряслась, сам мужчина не прятал взгляд — не выказывал никаких признаков лжи. Неверяще прищурившись, юноша неуверенно вложил правую руку в чужую и почувствовал, как ее сжали в знак заключения договора. С его души будто свалился огромный камень беспокойства за деревню и ее жителей, и он до странного робко улыбнулся предвестнику в ответ. — В таком случае я попрошу Вас сейчас же, — молодой человек попытался прервать рукопожатие, однако у него не вышло. — покинуть… — улыбка Панталоне превратилась в плотоядный оскал. Только что угасшее беспокойство в юной душе переросло в настоящую панику. Он попытался использовать силу Гидро, чтобы выскользнуть из ставшей вдруг враждебной ладони. До этого Регратор лишь снисходительно наблюдал за этими попытками освободиться, но тут он сжал руку ещё крепче, не выпуская. Елисей потянулся за спрятанным за пазухой кинжалом. Крио Глаз Порчи на бедре предвестника ослепительно полыхнул, и в тот же миг юноша обратился в замороженную статую. На ресницах осел иней, а взгляд остекленел, запечатлев во льду последнюю эмоцию мальчишки. Ужас и непонимание. Непонимание, где же все-таки крылся подвох. Боковым зрением Регратор заметил уже несущихся на него охранников. Тупиц, которые только сейчас наконец заподозрили неладное. Предвестник подхватил копье и слегка потянулся, разминая спину. На него напрыгнул первый, самый крупный на вид мужик, и на этот раз его быстрые ноги не спасли его от копья, пронзившего грудь аккурат в районе сердца. Следом налетели ещё двое, которых Панталоне успешно вырубил еще на подходе, совершив пару удачных выпадов. Оставшиеся пятеро, видимо, оказались самыми медлительными, и подбежали позже своих товарищей. Копье против них стало бесполезным. Тогда Регратор отшвырнул его куда-то вбок, потёр руки, заряжая их элементальной энергией, и с размаху впечатал обе ладони в пол. Тот взбугрился, минуя мысленно очерченный предвестником круг, в котором остался он сам и ледяная статуя Елисея, доски вокруг стали разлетаться в мелкие щепочки, освобождая путь массивным ледяным глыбам. Пласты льда наползали друг на друга, растирая все оказавшееся между ними подобно мельничным жерновам. Когда тело последнего мужчины скрылось, Регратор коротко хохотнул, поднял брошенное на пол копье и в замечательном настроении покинул дом. Этот мальчишка так и не понял, где была брешь в их договоре. Наивный простак в обертке уверенного в себе лидера. «Даже пальцем не трону ни одного жителя твоей деревни» — да, именно это и пообещал ему Панталоне. Вот только эта территория по воле Царицы до сих пор была под господством девятого предвестника, что бы ни решили живущие в ней люди. Да, мальчишка обладал на редкость добрым сердцем, однако каким бы хорошим ни был человек, у каждого есть свои недостатки. Тщеславие старосты свело его в небытие, и все его планы и мечты оказались навечно заперты там вместе с ним. Как и идиоты-охранники. Панталоне вышел на резное крыльцо дома старосты и обнаружил перед ним вполне ожидаемую толпу людей. При виде предвестника по этой толпе будто прокатилась волна напряжения, и все взгляды тут же оказались прикованы к окровавленному наконечнику копья и милой улыбке на бледном лице. Из самой гущи людей раздался звучный мужской голос: — Что Вы сотворили с Елисеем? Панталоне прикрыл глаза и приложил руку к груди. В его словах сквозила фальшивая скорбь: — Мне невероятно жаль. Мы с молодым человеком не сумели прийти к компромиссу, поэтому я был вынужден избавиться от него в целях поддержания порядка в этой деревне. Прошу, заходите, я оставил вам шанс с ним достойно проститься. Толпа поражено вздохнула. Тот же голос гневно прокричал, приближаясь — его обладатель, расталкивая толпу, приближался к предвестнику: — Ублюдок! Он был замечательным старостой и прекрасным человеком, а ты… — Он хотел для нашей деревни только лучшего! — вторил ему женский голос откуда-то справа. — Ты думаешь, это сойдёт тебе с рук? — заорал из первого ряда юноша примерно того же возраста, что и Елисей. Регратор вздохнул и спустился с крыльца на площадь. Похоже, мирно уладить этот вопрос не выйдет. Что ж, не то чтобы он на это надеялся. Люди бросались на него целыми кучами: кто со сковородой в руках, кто с дубинкой, кто просто с голыми кулаками. Предвестник создал вокруг себя прочный элементальный щит и размахивал копьем, расшвыривая нападавших. От тех, кто подбирался слишком близко — так, что копьем их было не задеть, он избавлялся прицельными Крио зарядами. Отбиться, пусть и одновременно, от шести-семи обезумевших жителей ему благодаря этому не составляло труда. Однако шло время, толпа все не кончалась, искаженные гневом и жаждой возмездия лица были повсюду. Люди наступали, не обращая внимания на тела павших товарищей под ногами, спотыкаясь и вновь вставая, чтобы ринуться в атаку. Панталоне начал уставать. В его спутавшихся мыслях промелькнула одна, четкая и неприятная — а все-таки Тарталья был прав. Количество недель, проведенных в кабинете за разбором бумаг и решением экономических проблем Снежной, было несоизмеримо велико в сравнении с жалкими часами по-настоящему выматывающих сражений. Ледяное сияние щита поблекло, некоторые удары стали прорывать защиту, хоть пока что предвестник и был в состоянии вовремя их отражать. Теперь он сражался больше на автомате, заботясь лишь о том, чтобы удержать оборону и не пустить никого за спину, ведь это означало бы поражение. Собрав последние силы, мужчина сотворил крупный сгусток Крио энергии и швырнул его об землю. Мощная ударная волна разошлась во все стороны. Нападавшие из первых рядов тут же попадали замертво, находившиеся чуть подальше лишь потеряли равновесие и были на какое-то время дезориентированы, и Регратору наконец представился шанс чуть передохнуть. На пару секунд он позволил себе потерять бдительность, и, как оказалось, напрасно: воздух над его головой тут же расчертила пущенная кем-то молния. Мужчина инстинктивно пригнулся, мысли в его голове проносились с невероятной скоростью. Но главной была: «Неужели они скрыли от меня еще кого-то с Глазом Бога?..» Пользуясь тем, что упавшие на землю жители все еще поднимались и собирались с силами, он повернул голову в ту сторону, куда ударила молния. И благодаря этому успел стать свидетелем удивительной для него картины: в стену ближайшего дома влетело нечто поджаренное, отдаленно напоминающее человека. В обугленных руках все еще был зажат огромный булыжник. Пославший молнию просто промахнулся, метнув ее в своего же, или… Или предвестника кто-то спас? В абсолютном недоумении Панталоне обернулся. На крыше одного из домов, расслабленно прислонившись спиной к выступающей печной трубе, стоял Дотторе. Рот Регратора аж приоткрылся от неожиданности, когда тот заговорщически подмигнул ему и взмахнул руками. Внезапно по всей площади прокатился грохот, от которого у всех чуть не заложило уши. С неба повсюду стали бить заряды элекричества, ветер закручивался в небольшие ураганы, засасывающие в себя людей, то тут, то там вспыхивали фейерверками очаги пожаров. Люди в панике забегали туда-сюда, пытаясь укрыться. Месть, что двигала ими всего пару минут назад, поблекла перед страхом и желанием выжить. Разумеется, в этой панике никто не замечал ни опешившего девятого, ни Дотторе, скучающе наблюдавшего за происходящим с высоты. Наконец Панталоне оправился от минутного замешательства, он с силой оттолкнулся от земли, взмывая вверх, налетел на Доктора и сбил того с ног. И его еще больше поразило, что тот позволил уложить себя лопатками на острую черепицу и совершенно не сопротивлялся. — Что ты тут забыл? — А сам не видишь? — Дотторе усмехнулся, показывая острые клыки. — Решил прийти на помощь своему непутевому коллеге, который, прекрасно зная, как давно не сражался, все равно отправился в одиночку подавлять крупное восстание. — Мне не нужна ничья помощь! — выплюнул Регратор, внезапно почувствовав некоторую неловкость их положения. Он поспешно слез с чужого тела и отряхнул осевшую на черном пальто грязь. — Особенно если она исходит от тебя. Это моя деревня, мои люди, и если кто и имеет право наказать их за неповиновение, то только я. Второй неспешно поднялся, не предприняв ни единой попытки прервать творившийся на площади хаос. Он подошел к коллеге почти вплотную, приобнял того за плечо, игнорируя все попытки вырваться, и показал рукой вниз. — И ты готов тратить на разборки с этими ничтожествами столько сил и времени? — о том, что если бы не его помощь, Регратор бы давно валялся на земле с размозженной камнем головой, он решил пока не успоминать вслух. Позволив наконец от себя отстраниться, Доктор развел руками и продолжил. — Сам посуди: сколько у тебя еще осталось работы, к которой теперь прибавилась еще и охрана Сердца Бога. Есть ли у тебя время, чтобы самому вырезать целую деревню и потом еще пару дней оправляться от полученных ран? Тем более в отсутствие секретаря. Эти слова пришлись пощечиной по лицу Панталоне, и он только хотел что-то возразить, как вдруг понял, что Дотторе абсолютно прав. Кому и что он пытается доказать, так нелепо рискуя жизнью? Усталось вновь дала о себе знать — щит окончательно растворился, а ноги налились свинцом. Не хватало еще от слабости рухнуть на колени прямо перед этим надменным упрямцем. Регратор опустошенно посмотрел на Второго, затем перевел взгляд на мечущихся внизу людей и махнул рукой, молчаливо соглашаясь. Доктор осклабился и картинно воздел обе руки к небу. На нем тут же начали собираться в гигантскую воронку темно-фиолетовые тучи, в глубине которых мелькали всполохи Электро. Некоторые люди внизу упали на колени, что есть мочи молясь Царице и в то же время догадываясь, что к просьбам пресечь действия своего предвестника она окажется глуха. Когда небо стало напоминать фотографии пейзажа с острова Сэйрай, Второй повернул бледное лицо к коллеге. Тот обреченно кивнул, давая свое разрешение на массовую казнь. Доктор крепко обвил Панталоне за талию, притягивая к себе, и создал вокруг них прозрачный и крайне прочный защитный купол. Сил, чтобы вырываться, у Девятого уже не оставалось. Дотторе снова оскалился. — Все для вас, дорогой Регратор! — и с этими словами он обрушил на мятежную деревню невероятной мощи электрический заряд. Купол едва слышно затрещал, но не рассыпался — предвестник явно ударил не в полную силу. И все же этого оказалось достаточно, чтобы на месте деревни и всех ее жителей образовался гигантский кратер, заполненный пеплом. Панталоне, тут же забыв про обхватившую его руку, зачарованно смотрел на бущующую вокруг щита стихию, а Дотторе тем временем наблюдал за потрясающими фиолетовыми вспышками в угольных глазах. Он, при всем его опыте, не мог определить возникшую в них эмоцию — то ли это было сожаление о загубленном источнике дохода, то ли абсолютное восхищение разрушительной красотой и чужой силой. Однако уже через минуту все начало успокаиваться, а купол исчез, забирая с собой и магию момента. Регратор отошел от Дотторе, который даже не попытался его удержать, с привычным холодом поблагодарил за помощь. Объяснив, что ему пора возвращаться во дворец, он создал ледяную лестницу и вышел по ней из кратера, направляясь к ближайшей роще, где должна была ждать его карета. Доктор проводил его нечитаемым взглядом, оглядел напоследок свое «творение», оттолкнулся от земли и практически вылетел из углубления, приземляясь на заснеженную дорогу. Наотмашь вскинул руку, призывая мощный ветряной поток. Холодный воздух подхватил его и, повинуясь мысленному приказу, устремился обратно в Столицу.