/воспоминание/
Февраль, 3021 год.
Сейчас раннее утро особого дня. Сегодня их первая годовщина и не просто совместной жизни, а законного брака. Кидая расслабленный взгляд за стекло окна их спальни и прижимаясь теснее под одеялом, Чонгук стискивает мужа в тёплых объятьях со спины и касается губами его плеча. Оба сонные, взъерошенные, а в пижаме только Чонгук. Он на скорую руку натянул её на себя, потому что в дверь позвонили, и он торопился открыть. Он знал, кто за ней. Стоило им только несколько минут назад сощуриться от ярких лучей зимнего солнца, что отражаются от полностью устланных мягким слоем крупных снежинок на крышах и подоконнике, которые искрятся, слепя ещё бОльшим сиянием, как доставщик вручил Чонгуку подарок, над которым он так трясся и переживал, чтобы цветы были свежими и привезены вовремя. Они ведь предназначены не для кого-то там, а для Тэхёна. Чонгук сделает абсолютно всё, лишь бы его Тэ улыбался. И Тэхён, и Чонгук год за годом не перестают делать друг другу приятные вещи, не перестают относиться с трепетом и вниманием, даже в мелочах, даже в том, что для остальных, возможно, и не так важно. Но ведь они не остальные, они особенные, особенные друг для друга, и так будет всегда. — Это мой любимый сорт, Гуки… Как ты угадал? Где тебе вообще удалось их купить в феврале? — Тэхён лениво моргает и улыбается, заглядывая в любимые глаза, не скрывая своего восторга и удивления. В этих почти чёрных, которые смотрят в ответ с обожанием, столько заботы, и Чонгук с каждым днём и месяцем всё больше и больше демонстрирует свои чувства и любовь. — Я сумею достать всё, что ты любишь, лишь бы ты радовался вот так, как сейчас. Я всегда буду дарить их тебе в этот день, мой Тэ, — он притягивает Тэхёна ближе за талию и нежно целует, обнимая его вместе с подаренной охапкой цветов, которые только что доставил курьер. — Я люблю тебя, как до Марса, — Чонгук довольно улыбается и не собирается выпускать Тэхёна из своих рук. — Почему до Марса? Обычно же «как до Луны»? Я люблю тебя, как до Луны… — в изумлении приподнимает брови Тэхён, нашёптывая в губы напротив. — До Марса, потому что это гораздо дальше, чем до Луны, мой Тэ…/конец воспоминания/
Февраль, 3025 год. Внезапно начавшийся ледяной дождь в зимний месяц, которого сегодня не обещали по прогнозу погоды, в считаные минуты покрывает расчищенный от снега асфальт скользкой коркой моментально замерзающей воды. Но эта злая шутка, которую подстроили небеса, не может помешать лично доставить цветы для любимого всей душой человека. Чонгук забыл шапку и перчатки в машине, потому как торопился поскорее к нему, к своему Тэ. Он свободной рукой тянет собачку молнии на куртке вниз, нисколько не жалея себя и совершенно не боясь простудиться только для того, чтобы укрыть от ветра и яростных капель свежие цветы. Он пришёл. И Тэхён его ждёт. Он никуда не двинется с этого места. Чонгук замирает напротив и сжимает стебли окоченевшими пальцами, которых, кажется, не чувствует. Он сейчас не думает о том, как ему холодно. Всё тело начинает потряхивать от усиливающихся завывающих порывов морозного воздуха, но ему плевать. Потому что сегодня особая дата, и он не мог не прийти. Сегодня дата, которую Чонгук проклинает. Которую он так обожал, но теперь ненавидит. Он делает шаг вперёд и присаживается на корточки. Нежные пастельно-розовые лепестки касаются твёрдой гранитной плиты. Дождь усиливается, приколачивая и кромсая, точно острозаточенным лезвием, края к прямоугольному камню, на котором выгравировано имя Ким Тэхён. Сегодня их годовщина. Сегодня должно было быть пять лет их совместной жизни. Должно было быть, но не стало. Только четыре. И каждый год в этот день Чонгук дарил ему охапку таких обожаемых Тэхёном пионов, запах от которых заполнял спальню, а распустившиеся пышные цветки радовали глаз. Тэхён тогда по сотне раз на дню то и дело подходил ближе, утыкаясь носом в середину каждого и вдыхал, вдыхал, вдыхал… и улыбался. И бесконечно благодарил и целовал, обнимая и притягивая к себе. Шептал, как сильно любит. Шептал, как счастлив. Шептал, что у них всё только начинается. Что всё впереди. Но всё закончилось. Оборвалось четыре месяца назад для обоих. Чонгук опускает голову и проводит рукой по фотографии, на которой Тэхён. С его лица и влажной чёлки падают капли, не уступающие по размеру тем, что продолжают литься сверху из серых, сгустившихся, тяжёлых туч, нависших будто нарочно. Капли, они на вкус пресные, не солёные. Всё, что можно, Чонгук уже выплакал. Он больше не пытается прятать за тканью верхней одежды свой букет. Тэхён уже его увидел и ему не может не понравиться. Если бы он стоял рядом, его сердце разорвалось от жалости оттого, как самый прекрасный букет на свете погибает в эту беспощадную непогоду, примерзая к клочку земли, под которым он сам. В этих цветах столько жизни, но это ненадолго. Ведь сама жизнь — это тоже не навсегда. Просидев молча несколько минут, Чонгук поднимается на ноги и удаляется прочь к припаркованному неподалёку автомобилю. Он больше сюда не придёт. В следующий раз он подарит их по-настоящему, передавая в руки. Он знает, что нужно для этого сделать. Когда человек перестаёт плакать, его стоит бояться, потому как никто не скажет наверняка на что он способен, на какие крайности он решится в момент высшей степени уныния и горя. На что вообще способен человек в отчаянии и скорби? Иногда, для того чтобы сделать глоток воздуха, нужно вначале достигнуть дна, опуститься глубоко в самую бездну и, коснувшись ступнями нижнего предела, оттолкнуться и оказаться снова на поверхности. Продолжить жить. Продолжить свой путь. Вот только напрашивается один вопрос: «А что это будет за жизнь после того, как побывал на самом беспросветном и гнетущем уровне существования, теряя любимого и рассыпаясь в мельчайшую пыль у ледяного камня его могилы?» «Имеет ли смысл твой путь?» «Нужна ли теперь кому-то вообще твоя жизнь?» Чонгук сейчас находится на том этапе, когда его собственная жизнь не нужна и не важна в первую очередь ему, а на остальных плевать. Без Тэхёна любой день, каждая минута и час потеряли свою ценность и важность. И если его Тэ сейчас в раю, то Чонгук каждые сутки из раза в раз проходит семь кругов ада и так без остановки, с утра до поздней ночи на протяжении четырёх последних месяцев. И он стойко справлялся со своей участью, и он бы не отдал свою жизнь взамен на жизнь Тэхёна по одной простой причине. Он не может наказать любимого и обречь его на муки существования в мире, где одного из них не будет. Чонгук бы ни за что не хотел того, чтобы его Тэ переживал и боролся, чтобы он сидел на голой земле под проливным дождём на коленях и задыхался от жгучей боли и слёз. Чтобы в день похорон их друг Чимин практически насильно отдирал его вцепившиеся пальцы до крови под ногтями от рыхлой земли на могиле с его фотографией. «— Я не уйду, Чимин, как он будет спать без меня? Я никогда не оставлял его на ночь одного… — Пойдём, Гуки, я тебя умоляю, пойдём в машину…» Чимин тогда перекинул его руку через плечо и, подхватив за талию, приподнял, медленно уводя в сторону авто, за рулём которого сидел Юнги. Чонгук бы никогда не хотел, чтобы Тэхён оказался на его месте и беспрестанно оплакивал его скоропостижный уход. Человеку ведь не даётся больше тех испытаний, которые он не в силах вынести. Чонгук согласен с этим, и он понимает, если это досталось ему, значит, нужно выстоять. Неважно, какими методами удержаться на ногах, пережить, свыкнуться и смириться, и не сойти при этом с ума. Вот только ничего из перечисленного у него не выходит. Он и не старается прилагать усилия. Время не лечит, оно убивает, и Чонгук теперь понимает всю глубину этого высказывания, жаль, что таким беспощадным способом. Он быстрым шагом минует скользкие дорожки меж незнакомых могил, выходит на парковку и, закрывая дверь изнутри, по привычке блокирует. Нажатием кнопки на панели управления заводит двигатель и стёкла запотевают моментально от разницы температуры. Он по-прежнему не плачет, смаргивая скопившиеся слезинки у основания ресниц, и сжимает челюсти так же крепко, как и пальцы на руле до выступающих вен. Медленно проезжая знакомый маршрут, он держит путь в сторону своей квартиры, и он не собирается сегодня ложиться спать. У него есть идея получше… получше настолько, что на его лице появляется мимолётная улыбка. Она не выражает удовлетворения или блаженства от посетившей его голову идеи, как бы не так. Да и откуда этому блаженству и удовлетворению там взяться? Эту улыбку переполняет лишь горечь от безнадёжно непоправимой реальности. Чонгук не смирился с потерей и не свыкся с ней. Он продолжает улыбаться одними губами и даже не предполагает, какое безумие он совершит в ближайший срок. Безумие, которое его либо спасёт, либо задушит, ещё ближе подталкивая к обрыву, где стираются границы между осознанными действиями, адекватностью, здравым смыслом и тем, что не укладывается в головах людей. Чонгук не думает о крайностях и о последствиях. И сумасшедшим себя не считает. Он не псих, слетевший с катушек, нет. Ему просто до жути тяжело, и у него имеются свои методы борьбы с притуплением боли после смерти любимого. Просто его нервная система не выдерживает. Просто он считает, что так ему удастся спасти себя. Удастся ли? Февраль, 3025 год. Люди давно научились создавать людей. Искусственных людей искусственным путём. И кому, как не Чонгуку, молодому и одарённому мужчине в возрасте тридцати двух лет, с одним из самых высоких уровней IQ, гению наступившего будущего, входящему в узкий круг хороших специалистов в области робототехники и программирования, этого не знать и не суметь сделать. Конец апреля, 3025 год. Спустя двенадцать часов беспрерывной работы высокотехнологичной системы специального оборудования, звуковой сигнал уведомляет своего создателя о завершении сложного механического процесса. Дверцы вертикальной капсулы из толстого серого стекла расходятся по обе стороны, и Чонгук, не спавший минувшие сутки и проводя всё это время в лаборатории, неторопливо поворачивается на кресле у противоположной стороны огромного помещения, отвлекаясь от экрана мониторов, оставаясь до этого спиной к своему творению. Его взгляд направлен в пол, потому что он боится в какой-то степени того, кого увидит сейчас перед собой. Медленно отрываясь от сиденья и также медленно поднимая глаза, скользит по силуэту, знакомому до боли, опущенным кистям рук, по сомкнутым губам и прикрытым векам. Ступая осторожно и неуверенно, Чонгук понимает, что «он» безупречен. Точнее, его точная копия, проекция до каждой мельчайшей схожести при жизни его настоящего. С этой самой секунды его мышление теряется и путается в разграничении того Тэхёна и этого, внутри которого многочисленный набор микросхем, проводов и карта памяти, пожалуй, самая необходимая и входящая в основу того, что конкретно хочет получить Чонгук. По сути, флешка, которая и отняла у него пару месяцев, дабы не упустить ничего из их общей настоящей жизни и вложить в голову созданного искусственного человека. Этот процесс был весьма мучительным, ведь Чонгуку пришлось окунуться в свои мысли и воспоминания о любимом слишком глубоко, чтобы прописать в коде по крупицам все особенности, все характерные признаки, манеру общения некогда живым его Тэ. Привычки, если это можно так назвать, с целью корректно запрограммировать необходимое поведение андроида нового поколения, внешне нисколько не отличимого от настоящих людей. Это гораздо болезненнее, чем разорвать душу на части. Чонгук делал это целенаправленно и каждый день на протяжении долгих часов. Отголоски тех моментов, счастливых и ярких, с первой минуты знакомства, протягивая длинную нить их истории любви сквозь прожитые годы вместе. Прописывая все вкусы, жесты, реакции на то или иное. Результат поведения в зависимости от ситуации. Но! Чонгук вложил в его голову всё, за исключением возможности передать воспоминания. Добавить в память прожитые моменты наедине друг с другом. К сожалению, это не возможно. Чонгук совершенно не бережёт своё психологическое здоровье. Тогда, в день жуткой непогоды на кладбище, он был уверен, что выплакал все слёзы, и их совсем не осталось. Как сильно он тогда ошибался, стирая солёные дорожки с щёк каждый раз, когда садился за свой компьютер, упорно продолжая заполнять карту памяти всем тем, что он так обожал в родном для него человеке. Подобное можно смело называть издевательством над самим собой, но Чонгук понимает, что без всего этого он не сможет увидеть конечную цель, результат вновь пережитых страданий и терзаний из-за процесса продумывания механики и программируя действия, был бы попросту невозможен. Результат трудов, которой стоит сейчас напротив него на расстоянии вытянутой руки. Внешне человек, ждущий команды и распоряжений своего личного гения, как бы грубо это сейчас ни звучало. Но правда есть правда. Тэхён прямо перед ним, и Чонгуку сейчас не жаль потрёпанных нервов и покрасневших глаз, которые снова блестят от скопившейся боли, сбивающей с ног усталости и чувства, которое очень схоже с ощущением умиротворения и какого-то пленяющего наслаждения, разбавленного горечью и неким отрицанием того, что у него получилось. Что Чонгуку удалось. Согласно действующему законодательству разработчикам и инженерам категорически запрещено делать копии и прототипы внешности живых существующих или же ранее существовавших людей. Использовать самовольно в личных целях, держа в секрете — тем более. Это нарушает этические нормы и грозит лишением свободы от двадцати лет и более. То есть, вполне себе среднестатистический специалист не то что не рискнёт провернуть подобное, он даже не задумается в том направлении, иначе всё своё светлое будущее проведёт отрезанным от мира, который предоставляет его жителям широкие возможности и перспективы, в особенности молодым и мозговитым парням, таким как Чон Чонгук. И он не идиот, позабывший о правилах и запретах, он просчитал всё, абсолютно всё, чтобы не попасться никому из властей или коллег. Он очень умён, порой даже слишком. Как вообще человек способен трезво мыслить и так чётко и безошибочно просчитывать свои действия, не оправившись после потери своей половинки? Чонгук потерял не Тэхёна, он потерял весь этот чёртов мир. Ему не страшен приговор. Совсем. Свой он уже получил. Страшнее того фото, что выделяется на холодной тёмной плите с изображением его Тэ, для Чонгука больше ничего быть не может. Ему нечего терять и бояться тоже нечего. Он делает ещё шаг, и пол под его ногами становится шатким, заставляя на секунду потерять равновесие. Он скользит взглядом по лицу, и, останавливаясь совсем близко, Чонгук осторожно тянется слегка подрагивающей рукой к шее, большим пальцем проводит по линии челюсти. Его кожа хоть и искусственная, но точь-в-точь как и у него самого. Бархатная, нежная. Тэхён тёплый. Его температуру регулируют внутренние термодатчики, постоянно поддерживая стандартные и такие привычные тридцать шесть и шесть. Затем Чонгук заводит ладонь за его голову, и, уже двигаясь на ощупь, запускает пальцы в волосы, ни грамма не уступающие по мягкости и густоте человеческим волосам. Останавливает на мгновение палец в воздухе, а после уверенно слегка надавливает на область чуть выше шеи в районе верхнего позвонка, если взять для примера строение человеческого тела. Чонгуку не нужно долго искать кнопку запуска, несмотря на то, что её невозможно обнаружить касанием. Она совершенно никак не выделяется, и даже если подобрать пряди, глаза не смогут разглядеть наличие таковой в нижней части головы. Но ведь Чонгук его по миллиметрам знает, он ведь его создатель. Сенсорная и незаметная, реагирующая лишь на отпечаток его пальца. Тэхён единственный в своём роде, имеющий подобный механизм включения. Чонгук задерживает кончик пальца ровно на десять секунд, бессловесно отсчитывая от большего к меньшему. «… четыре… три… два… один…» Он мягко отпускает его затылок и отступает на полшага назад. С этого расстояния ему лучше всего вновь внимательно изучить стоящего напротив. Пушистые ресницы приподнимаются, и на Чонгука глядят карамельные и самые прекрасные глаза на свете. Зрачки улавливают его, устанавливая зрительный контакт. Чонгук всматривается в градацию оттенков радужки Тэхёна, и реальнее зрелища, представшего сейчас перед ним, просто не может быть. Он тонет в этом взгляде и в этом моменте. А теперь самое важное. Ключевой момент, спустя томительные дни и недели в ожидании. То, ради чего вообще это всё было затеяно, приобретая физическую форму. Чонгук не уверен, что сможет произнести хоть слово. Этот Тэхён превзошёл все его ожидания. Но он точно может утверждать — оно того стоило. Он настоящий… без всяких сравнений с приставкой «как». — Ты меня слышишь? — голос дрожит, и Чонгук негромко проговаривает фразу. Он попеременно заглядывает в глаза, и реакция поступает незамедлительно. — Да, — мужской механический голос из стандартных настроек спешит ответить, и тот делает лёгкий кивок. — Проверка систем, механизмов и баз данных, — уже более уверенно отдаёт команду на выполнение Чонгук. Да, это ничто иное, как команда. Это не просьба, как в общении между людьми. — Первичный запуск выполнен успешно, все системы в норме, базы данных обновлены. Состояние и исправность процессоров — сто процентов. Заряд аккумулятора — сто процентов. Готовность к взаимодействию с внешней средой — уровень сто процентов, — всё тот же чёткий голос оповещает своего создателя о том, что всё в порядке. — Как твоё имя? — KT-043025, — Чонгук именно это приписывал в стандартных параметрах (KT — аббревиатура от «Ким Тэхён», 04 — месяц создания, апрель, 3025 год), ответ верный. — Активировать карту памяти, — самый сложный, самый душераздирающий следующий шаг. — Выполняется активация электронного носителя. Пожалуйста, подождите… Чонгук покорно ждёт, одновременно ощущая мороз по коже, потому что… «Процесс завершён» — Как твоё имя? — он задаёт повторный вопрос и безотрывно вглядывается в его лицо. — Меня зовут Ким Тэхён, — родной и любимый голос разрывает тишину помещения, и у Чонгука снова земля уходит из-под ног. Пауза или, скорее, ступор длится недолго, после чего Чонгук продолжает этот диалог. — А я? Ты знаешь, как меня зовут? Ты знаешь, кто я для тебя? — неуверенно и с опаской интересуется он, хотя прекрасно знает, что он не ошибся ни в чём при переносе информации в новую усовершенствованную копию человека. — Чон Чонгук. Ты мой Гуки, ты тот, кого я люблю, — силуэт Тэхёна начинает плыть по причине моментально скопившейся влаги, и Чонгуку ничего не остаётся, как подойти вплотную и обнять своё творение с горькой улыбкой на лице. «Он меня узнаёт. Он меня знает…» — А я люблю тебя, мой Тэ, — смыкая руки на его талии и сжимая челюсти, Чонгук кладёт подбородок на его плечо и прикрывает веки. «Ты рядом. Тэхёни… мы… Мы вместе, как раньше» «Мы вместе, как и всегда» Тэхён обнимает в ответ и гладит ладонью по его спине. Прикосновения нежные и такие заботливые. Чонгуку уже не кажется, он в это верит, и он не собирается помнить о важном нюансе/минусе. Тэхён умеет и знает всё, за исключением двух вещей. Первое, у Тэхёна нет половых органов. Наличие таковых — явный перебор. Чонгук сумел бы встроить в его тело чувствительные рецепторы, подающие сигналы, от физического контакта с которыми будет задействована активность зоны в паху, тем самым усовершенствовав его. Этой особенностью вполне себе было возможно наделить Тэхёна. В практике подобное ещё никем не применялось из-за ненадобности. Но в голове Чонгука эта мысль имела место быть, он знает, что там к чему, и с лёгкостью справился бы с реализацией этой нестандартной опции. Мимолётное наваждение, которое он быстро отогнал прочь из своей головы. Это выходило за рамки. Этот Тэхён не кукла для удовлетворения человеческих плотских утех и не реализованных сексуальных искушений. Изначальная разработка и создание прототипа реального человека уже вышла за все возможные установленные правила и запреты. Его предназначение совершенно в ином. Для Чонгука важно, чтобы тот просто был рядом. Видеть его, слышать и обнимать — предел его мечтаний. А если так подумать, то о каком здравом смысле может вообще идти речь, когда дело касается любви? Кто вообще может утверждать и настаивать, как правильно, а как нет? Помешательство? Возможно. Помутнение рассудка на фоне прямой зависимости от любимого до мурашек и головокружения человека? Может быть. Отрицание и неспособность смириться с утратой? Нестабильное психоэмоциональное состояние? Привязанность? Вне всяких сомнений. Точное попадание. Второе, Тэхён не может чувствовать и любить. Неспособность заботиться, сопереживать, бояться, волноваться и жалеть, плакать, беспокоиться, радоваться и тому подобные вытекающие из одного основного — он не любит и никогда не сможет полюбить. Да, он будет улыбаться и смеяться в зависимости от ситуации и взаимодействия с людьми. Он понимает человеческие эмоции, которые явно выражены как положительные, так и отрицательные, и он, анализируя, может предложить помощь. То, что мы называем заботой, для него лишь программный код, отдающийся импульсами и побуждающий к тем или иным действиям, но не более того. Ему не страшно, не больно и не жалко. И это не его вина. Это его сущность. Он механизм и всегда останется таковым. Всё, что сейчас видит, наблюдает и ощущает Чонгук — это лишь обман. Это не что иное, как самообман. Возможно, психика устроена так, что самые страшные и болезненные пережитые моменты она «удаляет». Кто-то теряет память, ведь при сильных стрессах в человеческом организме выделяется большое количество особого вещества. Всему виной оксид азота, он задерживается в головном мозге на две/три секунды, а после, меняет структуру белка при соединении с цепями нейронов. Это и служит причиной, по которой люди страдают амнезией. Именно поэтому им дают блокаторы, подавляя отклонения от нормы, регулируя работу межклеточного взаимодействия. У кого-то просто стирается память, а у кого-то происходит искажение существующей реальности, и он создаёт копию «его», тем самым защищая себя вот таким вот решением и поступком. У всех всё индивидуально. Но уход из жизни обожаемого человека бьёт по всем одинаково. Здесь все равны. Лишь организм воспринимает этот удар по-своему, и методы борьбы, способы, и причины продолжать дальше ходить по земле у каждого особенные. Чонгук нашёл свой метод. Он уверен, что все душевные стенания и муки позади, что теперь он сделает глубокий вдох и с улыбкой пойдёт дальше по жизни, но он и близко не может предположить, на какой кошмар наяву он собственноручно себя обрекает. Чонгуку не хочется открывать глаза. И в то же время он не желает больше их смыкать, потому как в его руках, перед ним его Тэ. Его Тэхёни, насмотреться на которого невозможно. Его большие карие глаза и каштанового цвета волосы. Его родинки на кончике носа, и верхней части щеки, на его губе. Спроектированные, повторяющие до миллиметра своё расположение истинного их носителя. Его голос, обволакивающий и родной. Как, после такого по-настоящему физического, проговаривающего фразы знакомым тембром, можно усомниться в том, что он лишь механическая копия? И пусть его визуальный образ — это заслуга передовых технологий. И пусть его голос и память — это долгая, мучительная и упорная работа Чонгука, смаргивающего пелену слёз при каждом колющем сердце и пронзающем душу воспоминании. Это всё мелочи, и они позади. Вот же он, Тэхён, такой осязаемый и близкий. Тэхён настоящий. Для Чонгука — Тэхён живой. Чонгук нехотя отстраняется, разрывает первые объятия и прикосновения, отступает в сторону. Он пересекает помещение, направляясь к своему рабочему столу. Нижний ящик, он всегда заперт. Чонгук хранит там что-то личное, хотя прекрасно знает, что никто не станет вторгаться в его личное пространство в пределах кабинета, совмещённого с лабораторией. Он тянется за аккуратно сложенной стопкой вещей. Одежда не новая. Её уже носили и использовали. Она принадлежала человеку. Родному. На вороте футболки отдалённо можно уловить запах парфюма, которым пользовался Тэхён. Прошло чуть больше полугода, а аромат всё ещё держится, не выветрился до конца. Чонгук так и не сумел избавиться от его вещей. Они все на месте, по-прежнему развешаны на плечиках в гардеробе их квартиры вместе с его, Чонгука, вещами. Чимин предлагал ему помощь, говорил, убеждал, что, сохраняя личную одежду, Чонгук делает себе только хуже. Чонгук не слушал, ведь она пригодилась. Чонгук очень хорошо подготовился. Он бережно берёт в руки свёрток, в котором джинсы, футболка и кожаная косуха. Про обувь от тоже не забыл. Любимые белоснежные кроссовки Тэхёна. У него их было много, но эти ему особенно нравились. Тэхён стоит на прежнем месте, и он совершенно обнажён. Он был создан только что. Он, как и все его предшественники со стандартным набором параметров, не является исключением в том, что, впервые выходя из капсулы, которая его сконструировала, его босые ноги коснулись прохладного пола помещения. Как правило, одежда у всех была практически однотипной. В зависимости от их профессиональных функций может отличаться цветом и вышивками, на которых их «имена». Внешне они отличимы друг от друга, их также разделяют на «мужчин» и «женщин». Проектируют прототипы соответствующих черт и пропорций, различие лишь в этом. Тэхён следит взглядом за тем, что делает Чонгук, и ничего не говорит. Он наблюдает, впитывает любую информацию. Всё, что занесено в его внутреннюю запрограммированную карту памяти, является далеко не пределом его возможностей и мышления. Он обучаем. Его можно совершенствовать в процессе «жизни», адаптировать к условиям и ситуациям. В его голову и разум можно вложить абсолютно всё. А после также беспроблемно стереть. Всё, кроме любви. Больно не будет. Чонгук возвращается к нему с просьбой: — Ты можешь это надеть, — и протягивает одежду, снова ловя на себе взгляд прекрасных карих глаз. — Спасибо, Чонгук, — Тэхён легко улыбается, принимая этот жест от своего человека. Натягивает на себя вещи и обувь, которые точно ему по размеру. Он настолько мастерски это проделывает, точно одевался и раздевался не один десяток раз. Тэхён всё умеет и знает тоже всё, поэтому не удивительно. «Он мне улыбается» Чонгуку так повезло, что он вновь может наблюдать за улыбкой своего Тэ. — Тебе нравятся эти вещи? Тебе удобно? — зачем-то решает уточнить Чонгук. Тэхёну не может быть неудобно, он ведь… — Конечно, они красивые, и их цвета сочетаются друг с другом, — Тэхён оглядывает себя сам, а после поднимает ресницы. — Белые кроссовки, мои любимые, Гуки, — да, Чон Чонгук, скольких слёз, лишающих возможности нормально дышать, сколько нервных срывов, щемящих грудную клетку и пронзающих свинцовыми шипами сердце насквозь тебе стоило прописать в его коде всё это, доводя до совершенства, до таких вот мелочей. Ты гениален, Чон Чонгук. Обезумевший, влюблённый, сломленный гений — это ты. Чонгук поправляет ворот его кожанки и проводит руками по рукавам. Тэхён так красив, и ему идёт его любимая одежда. Пора приступать к реализации следующего шага. Покинуть здание небоскрёба, напичканное камерами видеонаблюдения становится проблемой для любого, но только не для Чона. Естественно, он взломал систему заранее, влез в устройства каждого, которое встроено на пути к выходу. Чонгуку необходимо вывести Тэхёна и ни в коем случае не просчитаться и не попасться ни в объектив реально-записывающих камер как на этаже, так и на парковке прилегающей территории, ни желательно охране тоже. Это не те привычные здоровенные мужчины в бронежилетах и с разрешением на ношение оружия. Это исключительно роботы, разработанные специально для этой цели. Сейчас многие профессии ими заменены, и человечество не жалуется. Привыкли. Не попасться и, в случае чего, экстренно принять меры. Последствия известны — тюрьма. Ошибаться нельзя, мешкать и теряться — тоже. Чонгук не из таких. — Тэхён, — Чонгуку не верится, что у него снова есть возможность произносить это имя и точно знать, что ему ответят. — Я должен кое-что сделать. МЫ должны сделать, — его лицо становится серьёзным, бушевавшие внутри эмоции временно отходят на второй план. Сейчас наступает момент поважнее, впереди ожидают минуты, требующие повышенной концентрации внимания и собранности. — Мы должны уходить. Мы поедем домой. Ты помнишь, где твой дом, Тэ? — Чонгук сводит брови к переносице, и тон его голоса затихает к концу озвученной фразы. — Да, я помню, — Тэхён называет точный адрес, улицу, номер дома, квартиры и этаж. Чонгук одобрительно кивает и приподнимает уголки губ. — В этом здании повсюду камеры, я зациклил запись, сейчас транслируется подготовленный мною заранее видеофайл, нас не видно, — он начинает подробное объяснение и натягивает на себя куртку. — Я подменил сигнал камер видеонаблюдения, атака взлома с моей стороны останется незамеченной. «Я тщательно подготовился, мой Тэ» «Я увезу тебя отсюда, и никто меня не раскроет» Зачем это детально-разжёванное описание Тэхёну не знает даже Чонгук, тот не интересуется и не задаёт попутно вопросов, просто обрабатывает информацию извне, это ведь одна из его главных функций. — Как только мы выйдем, то повернём не на парковку, а в другую сторону. Мой автомобиль на противоположной стороне улицы в переулке, — Чонгук застёгивает молнию верхней одежды и обращает всё внимание на Тэхёна. Несмотря на то, что за окном весна и даты на календаре второго по счёту месяца этого времени года перевалили за середину, там какого-то чёрта зябко. И ночной ветер этот. Противный и пронизывающий. — У тебя есть информация о местоположении машины, я с тобой поделился этим, — Чонгук категорически избегает высказываний типа «поройся в базе данных» или «на твоей карте памяти целая вселенная, Ким Тэхён». Он не посмеет, он не позволит себе такое говорить, это ведь обидно. Это ведь может глубоко ранить. Да, может, безусловно, когда дело касается общения с человеком, но ведь Тэхён — это не «он». — Есть, я её вижу, Гуки, — сейчас перед глазами Тэхёна всплывает изображение онлайн-карты города. Очень похоже на картинку экрана навигатора с отмеченной на ней целью в виде красного флажка. Машина и есть эта самая алая метка. Голографический 3D-план дорог и строений доступен только взору Тэхёна. Человек не может этого распознать. Чонгук тоже не всевидящий, он просто знает о том, что конкретно видит сейчас тот. Он же сам разрабатывал цифровой дизайн исключительно для удобства пользования в сознании искусственного интеллекта и видел все детали в процессе отладки и внедрения. Человек усовершенствует функции для удобства робота, для его автономии, быстрого реагирования и адаптивности. Странное время. — Очень хорошо, Тэ, — Чонгук смягчает голос моментально. «Гуки» Тэхён всегда так его называл. Эти мгновения снова с ним. Последний штрих: Чонгук надевает на его голову свою чёрную бейсболку, заправляет волосы за уши, надвигая козырёк немного книзу. Сейчас начало двенадцатого вечера или, скорее ночи. За окнами темень, местами рассеивающаяся от огней уличных фонарей. Чонгук предостерегает себя и «его» от ничтожной доли вероятности столкнуться с кем-то не здесь, не в стенах здания, а в подъезде дома, где его квартира. Их квартира. Шанс наткнуться на соседей крайне мал, но так будет спокойнее. Чонгук берёт его за руку и направляется к двери. У него давно всё готово. Они могут уходить. Тэхён запредельно умён и подкован для общения и существования в человеческом обществе. — Как быстро мы должны двигаться? Есть временные рамки? — Тэхён держит его ладонь и послушно шагает рядом. — Нет, Тэ. Но чем скорее мы это сделаем, тем лучше, — Чонгук всё равно начинает нервничать, хотя причин для этого нет. — Ни в коем случае не отставай и не бросай мою руку. Понял, Тэхёни? -остановившись перед выходом из лаборатории, он ласково произносит имя, окинув Тэхёна взглядом. — Понял, я всегда с тобой, Чонгук, — кивком соглашается с ним тот, и Чонгук вводит код на сенсорной панели, чтобы покинуть помещение. Никаких металлических дверных ключей не существует. Только коды и цифровые замки. Сжимает крепко пальцами его ладонь, и они устремляются по коридору к лифту. Восемнадцать этажей вниз. С каждой меняющейся на дисплее экрана цифрой отсчёта этих самых этажей, сердце Чонгука набирает обороты. От волнения никуда не деться. Ему удастся избавиться от него лишь в пределах комнат их дома, только там он, наконец, обретёт покой, спустя долгие месяцы тоски и скорби. Двери лифта открываются, осталось пересечь первый этаж и выйти не через центральный главный вход, а через «чёрный». — Обнаружен неизвестный. Остановитесь для идентификации личности, в случае игнорирования моей просьбы будет задействована система оповещения тревоги, — механический мужской голос за их спинами заставляет замереть на месте. Чонгук и это предвидел. Он оборачивается первым и ждёт, пока искусственный разум «узнает его в лицо». — Чон Чонгук, объясните причину своего визита в нерабочие часы? — Чонгук молчит, он знает о том, что их диалог сейчас пишется на видео и аудио. Контакты и разговоры с людьми всегда записываются, мало ли какая спорная ситуация возникнет, и он ждёт, пока тот переключится на сканирование Тэхёна. Ещё не время принимать меры. — С вами неопознанное устройство, в моей базе нет данных об этом андроиде. Назови своё имя, — светло-голубые глаза (все собранные роботы имеют либо этот, либо серый цвет, что не типично для жителей Южной Кореи. Тэхён единственный, у кого карие, ведь он особенный) обращены на Тэхёна, и тот не совсем понимает, что от него хотят. Ему неизвестны базовые настройки с той минуты, когда Чонгук попросил активировать карту памяти. Его искусственный разум устроен так, что он не приравнивает себя к человеку, но и не приравнивает себя к обыкновенному андроиду. Он запрограммирован думать так, что Чонгук его создал исключительно для себя, что он его любит, живёт с ним. Существует для него. — Ни слова, Тэхён, — Чонгук переключает внимание на себя и свободной рукой вынимает из кармана пластиковую карту с выбитым на ней QR-кодом. Протягивает вперёд, чтобы тот отсканировал. Эта карта-ключ для доступа к «мозгам» робота, что стоит напротив. Тэхёна Чонгук не отпускает. Как только сканирование завершено, охранник поднимает взгляд на Чонгука и ждёт команды. — Ты никого здесь не видел. Нарушений и вторжений не обнаружил. Файлы с видео и аудио удалить навсегда без возможности восстановления в промежутке с… — Чонгук кидает взгляд на наручные часы. — С 23:10 до 23:30, — берёт время чуть с запасом. — Требуемые файлы удалены. Команды выполнены, — без возражений чётко оповещает тот. Не удивительно, что разработчик имеет доступ и возможность влиять на выполнение его работы. Или невыполнение, как сейчас, например. — Отправляйся в противоположную сторону и выполняй прямые обязанности. Последний диалог стереть навсегда. Как точно отработано, Чон Чонгук. — Идём, — обращается он к Тэхёну уже привычным и добрым тоном, оставляя позади входные двери и того андроида, который беспрекословно выполнил все до единой команды Чонгука. Чёртов дождь ещё полил. Не ливень, но монотонно накрывающий ночной город и пропитывающий насквозь одежду и волосы. Плевать на непогоду. За Тэхёна можно не опасаться, он даже плавать может, его это не испортит. А Чонгук согреется под горячим душем, как только они доберутся до квартиры. Если бы здесь и сейчас рядом стоял его настоящий Тэ, он бы не задумываясь снял с себя бейсболку и натянул её на макушку мужа. Даже если тот начал возмущаться и сопротивляться, заботясь в ответ. Тэхён готов был вымокнуть до нитки, но выкроить шанс позаботиться и постараться укрыть любимого от промозглой погоды. У них с Чонгуком часто были споры и небольшие разногласия по этой причине, ведь Чонгук точно так же, как и Тэхён, готов пожертвовать для него всем. Начиная бейсболкой от дождя и заканчивая вселенной./воспоминание/
сентябрь, 3024 год
— Надень, я сказал! Гуки, ну-ка быстро надень! — Тэхён удерживает на его голове бейсболку двумя руками, потому что тот сопротивляется. Потому что они с Тэхёном оставили зонтик в машине, потому что Чонгук забыл кепку дома, а капюшона на его куртке нет. — Тэхёни, простынешь же, ну! Перестань вредничать и хватит меня заставлять, — Чонгуку удаётся обхватить его запястья, отвлечь внезапным поцелуем и всё-таки стащить головной убор, вновь надевая на Кима. Стереть дождевые капли с его щёк, закутывая в тёплый вязаный шарф, и, не медля ни секунды, пока тот не опомнился и не начал снова проявлять свою заботу и любовь, переплести пальцы и побежать с ним через улицу в сторону припаркованного авто, собирая по пути глубокие лужи и брызги краем джинсов. — Ты ненормальный, Чон Чонгук! Я тебе это припомню! — звонкий голос смеющегося Тэхёна перебивает шум проливного дождя, и он ни в коем случае не отпустит крепкую родную ладонь. Несмотря на стекающую ручьём влагу с вмиг вымокшей чёлки на глаза и губы, Чонгуку тепло. Ему хорошо и уютно, и счастливо. Тепла Тэхёна всегда хватало на двоих./конец воспоминания/
Чонгук готов мириться с таким сегодняшним Тэхёном. Обстоятельства. Или так, или никак. Вроде бы и ничего, не критично, главное он снова рядом и неважно, что есть разница, она ведь незначительная. «Это ведь такая ерунда» «Какая-то кепка… лишь кепка. Ничего» Отмахивается внутренне Чонгук. Ему пока что легко не забивать этими нюансами голову. Но ведь это только первый вечер… только начало. Это ведь так только пока… Чонгук бегло оглядывает прилегающую внутреннюю территорию — никого, кроме них. Осталась последняя дверь на автоматических воротах, которая тоже легко их выпустит на просторы открытой улицы, что за пределами, посредством ввода шифра на специальной панели справа. — Побежали? — а дождь усиливается, барабаня по козырьку Тэхёна и отбиваясь от ткани кожаных курток обоих. Вид у Чонгука за эти пару минут стал таким, словно его окатили ведром воды с головы до ног. Тэхён замечает, что его человеку явно неприятно стоять в такую слякоть не укрытым от беспощадных капель. Это не забота, это умелое считывание человеческих эмоций. Ведь не стоит забывать, что он, анализируя, может предложить помощь. Это лишь программный код, отдающийся импульсами и побуждающий к тем или иным действиям, но не более того. — Вперёд — облизывая и без того влажные губы, шепчет Чонгук, и они переходят на бег, по-прежнему держась за руки. Минуя несколько метров под ногами и захлопывая автомобильные двери изнутри, Чонгук шумно выдыхает и прикрывает веки. «Почти всё. Я почти справился. Минут десять и мы будем дома» — Тебе плохо, Гуки? — пристегнув ремень безопасности, Тэхён вглядывается в его лицо, он не уверен в своих выводах. — Нет, Тэ, мне теперь хорошо, — вполголоса протягивает Чонгук, и на его лице еле заметная улыбка. Ещё не разучился этого делать. При заводе двигателя климат-контроль начинает интуитивно работать на обогрев, подстраиваясь под температуру за окном. Чонгук за малым не дрожит то ли от ветра с колючим назойливым дождём, то ли от нервозности. Для тёплых объятий по-прежнему не время, только в стенах дома, только вдали от посторонних глаз и наедине. Ночные серые улицы практически пусты. В лужах графитового асфальта можно наблюдать подсветку витрин магазинов, мелькающее по обе стороны дорожного полотна ночное освещение медленно засыпающего города, плотно окутанного куполом негустого тумана. Заезжая во двор знакомого жилого комплекса, Чонгук паркуется неподалёку от подъезда. Он не будет ставить авто на подземную парковку многоэтажного дома. Он сегодня вернулся не один. Обстоятельства. Не встретив по пути в квартиру никого, к великому его счастью, Чонгук пропускает Тэхёна вперёд и запирает за ними дверь. «Теперь точно всё. Получилось» Тэхён снимает свои белоснежные кроссовки. Заляпанные, испачканные грязью сегодняшней непогоды, делает пару шагов вглубь прихожей и осматривается. Адрес-то он знает, а вот то, что внутри — нет. Чонгук вслед за ним тоже стягивает обувь, помогая себе пяткой, и не спешит освободиться от мокрой одежды, в которой так противно и до мурашек неуютно. Он сползает спиной по стене в коридоре, усаживаясь на пол, и запрокидывает голову к потолку. — Иди ко мне, Тэхён, — он нашёптывает слова, глядя в одну точку наверху перед собой, и через мгновение его плеча касается его, Тэхёна, плечо. Он опускается рядом с Чонгуком и наблюдает за его профилем. Чонгук поворачивается и обнимает его что есть силы. Он готов сидеть вот так часами напролёт, лишь бы только Тэхёна у него не забирали. Лишь бы только Тэхён его больше не оставлял одного в этом мире. — Ты не… «голоден…?» Чонгук не может закончить вопрос, ответ на который всегда был для него важным и необходимым. Он замолкает сразу после «ты не…» «Ты не голоден, мой Тэ?» Вот что он хотел узнать. Не голоден. Тэхёну не нужна ни еда, ни вода. Тэхён — это не «он». Вторая осечка за один вечер. Так непривычно, да, Чон Чонгук? — Тебе нужно согреться, я знаю, что после того, как человек попадает под сильный ливень, он может заболеть и даже подхватить воспаление лёгких, — Тэхён проявляет заботу так, как может. Он поступает так, как ему это свойственно. Он в этом не виноват. Он всё верно говорит. Кажется, с ним и правда можно жить. Чонгук тянет за козырёк бейсболки и, отбросив на пол, расправляет его сбившиеся пряди, проходясь пальцами по примявшимся каштановым волосам. — Ты мой обожаемый... ты самый лучший человек, которого я только знаю, Тэ, — Чонгуку легко называть его человеком, и он не использует слово «знаю» в прошедшем времени. Не желает произносить «знал». Он бормочет это в его шею и легко касается губами. — И ты, Гуки, ты тоже мой любимый... ты моя жизнь, Чонгук, — как можно не поверить в его существование и мысленно не внушить самому себе то, что рядом прежний и родной Тэхёни, когда слух вновь ласкают приятные признания его тягучим тембром. А Чонгуку большего и не надо. — Я оставлю тебя ненадолго, приму душ, — он прекращает обнимать и указывает взглядом в сторону ванной комнаты. — Ты пока осмотрись здесь. Твоя одежда в гардеробе спальни, ты там быстро разберёшься и освоишься. — Хорошо, я буду тебя ждать, — отзывается Тэхён и гладит ладонью его щёку. Он и правда модернизирован под многие взаимодействия. Чонгук поднимается на ноги и скрывается за дверью, ведущей в ванную. Сейчас он торопиться поскорее снять с себя всё и забраться под струи горячей воды, смывая напряжение и усталость всех предыдущих месяцев и недель. Но ещё больше он торопится побыстрее выйти из душевой и оказаться вновь рядом с Тэхёном, в его руках. — Я почистил обувь, пока ты мылся, — на Тэхёне надета знакомая пижама. И она не новая, как и те вещи, в которых он сюда приехал. Чонгук не ожидал. Нет, ему, конечно же, известно об адаптации в пространстве и обществе, но чтобы так быстро. Он шагает босиком по тёплому полу и переводит внимание на стоящие перед выходом две пары обуви, которые несколько минут назад были сильно испачканы. Кроссовки сияют, причём и те и другие. — Ты моя забота, Ким Тэхён, — Чонгук тает от столь незначительного его поступка. Это не забота, Чонгук. Это вовсе не она. Они проходят в спальню, где расположена одна большая кровать на двоих. Во всей квартире нет ни одной их совместной рамки с фотографиями. Чонгук их не выбросил. Он их спрятал от самого себя. Бумажные — в дальние ящики для хранения, а электронные — в отдельную папку на своём компьютере. — Нужно поспать, Тэ. Мне нужен сон… я очень устал, — Чонгук забирается под одеяло, и Тэхён составляет ему компанию. Тэхёну не нужен сон. Он умеет имитировать этот процесс. И заряжать его не нужно. В нём встроена система автоматической подзарядки аккумулятора. Его движения, даже самые элементарные, и есть источник его нескончаемой энергии. Внутренней батареи без движения хватает на пятьдесят лет. На век Чонгука достаточно. Это так жутко осознавать. Чонгука это не смущает. Или так, или никак. Для него лучше иметь рядом такого Тэхёна, чем вообще существовать без него. Он гасит прикроватный светильник, и сквозь плотно задёрнутые шторы спальни глаза больше не тревожит уличное освещение соседних многоэтажек и фонарей. Дождь по-прежнему барабанит по подоконнику, только уже по-уютному, убаюкивающе. Обволакивающее мнимое спокойствие. Умиротворение, окутывающее тело и сознание целиком. Чонгук, повернувшись набок, обнимает Тэхёна за талию и утыкается носом в такие настоящие, мягкие каштановые волосы, вьющиеся на кончиках и прикрывающие мочки. Он жмурится, улыбаясь, и ткань наволочки намокает от влаги, спускающейся с его щеки. «Как долго мне приходилось оставаться здесь одному? В этой огромной постели для двоих…» Несколько месяцев. Для Чонгука единица измерения нескольким месяцам — вечность. Тэхён дома, и Чонгук рядом с ним. Так было раньше. Так есть и сейчас. Это так похоже на счастье. Это так похоже на слёзы радости, но это не они, как и сам Тэхён. Как жаль, что Чонгук сейчас убеждает себя в обратном, упорно веря в то, что так ему станет лучше… легче, продолжая улыбаться с закрытыми глазами и сжимая в кулаке знакомую пижаму, принадлежавшую его человеку. — Спокойной ночи, Тэхёни, — он еле касается его щеки, и сегодня он дождётся пожелания в ответ. — Добрых снов, Гуки, — искусственно сгенерированным и таким не похожим, нет, настоящим голосом отзывается Тэхён. «Я люблю тебя, как до Марса» Не говоря ни слова, признаётся мысленно Чонгук. Фантомная иллюзия в образе искусственного интеллекта с обликом любимого человека, затягивающая в вязкое болото заблуждения и лжи самому себе. И Чонгуку хватило нескольких секунд и единственной фразы «Ты мой Гуки, ты тот, кого я люблю» в зале лаборатории знакомым голосом, чтобы увязнуть в нём по самую макушку. Для него присутствие этого Тэхёна приравнивается к шансу на спасение, без малейшего понимания того, что это, на самом деле, его сокрушительная погибель. Он уже не дышит в этой трясине, и даже этого не осознаёт. У Чонгука язык не повернётся сказать про него «как настоящий». Этот Тэхён настоящий, без всяких «как». Разделяющая грань между «робот» и «некогда существовавший настоящий и живой человек» не стёрта, она уничтожена. Что же ты наделал, Чон Чонгук? Что же ты такое натворил…