Version of yourself

Всё тот же морозный февраль, всё тот же 3026 год.

      Яркие лучи зимнего солнца, что отражаются от полностью устланных мягким слоем крупных снежинок на крышах и подоконнике, которые искрятся, слепя ещё большим сиянием.       Стоило только окинуть сонным взглядом вид из окна спальни и прижаться теснее под одеялом, стискивая в тёплых объятьях со спины и касаясь губами плеча Чонгука, как громкий звонок в дверь нарушает тишину в их квартире.       У Тэхёна создаётся впечатление, что это и не снег вовсе, а россыпь бриллиантов, плотно окутавшая каждый сантиметр Сеула. Сейчас раннее утро особого дня.       Тэхён сонный, взъерошенный, и они оба без пижам. Он осторожно отрывает голову от подушки, на которой крепко спит его любимый муж, чтобы не потревожить его. Вот уже как шестой год в их годовщину со дня бракосочетания он дарит Тэхёну огромную охапку его любимых цветов, и лютые морозы тому не помеха.       Он может достать всё, что любит Тэхён, лишь бы тот радовался вот так, как сейчас. Тэхён на скорую руку натягивает на себя домашние штаны и футболку, потому что в дверь продолжают настойчиво звонить, и он торопится открыть. Он знает, кто за ней. Он прекрасно знает, что курьер доставил для него подарок.       Сделав пару шагов в сторону двери, ведущей из спальни в коридор, Тэхён внезапно останавливается и оборачивается на мужа оторопев. Он понимает, что курьер за минуту никуда не денется, и быстро возвращается обратно к постели, присаживаясь на край и мягко касаясь его волос, проводя по лбу и висками. — Гуки… Чонгук, ты чего?! — Тэхён в шоке. Он наблюдает, как того чуть ли не трясёт. Как он, Чонгук, хмурит брови, сильнее зажмуривает глаза и начинает ещё активнее ворочаться под одеялом. — Гуки, проснись! — Тэхён испуганно пытается растормошить всхлипывающего в подушку мужа. — Любимый, что с тобой? Плохой сон? — он обхватывает ладонями его лицо и заставляет посмотреть на себя, ловя растерянный взгляд из-под медленно приподнимающихся век Чонгука.       В следующую секунду, как только не до конца проснувшиеся глаза Чона начали узнавать образ Тэ, он резко распахивает их и с ужасом всматривается в того, кого видит прямо перед собой. — Тэ-э-х-ё-н, — ошарашено и по слогам проговаривает Чонгук и боится моргнуть. — Это ты? Это правда ты? — вцепившись в край одеяла, его лицо бледнеет с каждой секундой. — Ну… да. А кто же ещё? — Тэхён по-доброму улыбается и отпускает его лицо, — Ты чего, родной? — он заботливо гладит щёку Гука и невесомо касается губами его губ. — Какой сейчас год? — не опуская ресницы в поцелуе и с полной серьёзностью в голосе интересуется Чонгук. — 3026, — Тэхён отстраняется от него и непонимающе смотрит. — Ты настоящий? — не менее странный и нелепый вопрос, откровенно ставящий Кима в тупик. «Приехали. И это спустя девять лет отношений, из которых мы шестой год как друг для друга официальные муж и муж» — Нет, блин, Гуки! — Тэхён, хихикнув, слегка играючи надавливает указательным пальцем на его, Чонгука, кончик носа. — Я откинулся и пришёл донимать тебя по утрам с того света, — он качает головой и ни черта не понимает в чём тут дело. Чонгук не верит. Ему надо удостовериться, и он знает как.       Он, не отрывая от Тэхёна взгляд, вытаскивает руку из-под одеяла, заводит ладонь за его голову и, уже двигаясь на ощупь, запускает пальцы в волосы, утопая в настоящих мягких и густых человеческих прядях. Останавливает на мгновение палец в воздухе, а после уверенно слегка надавливает на область чуть выше шеи в районе верхнего позвонка.       Чонгук задерживает кончик указательного ровно на десять секунд, безмолвно отсчитывая от большего к меньшему. «… четыре… три… два… один…» «Он не выключается»       Делает очевидный вывод Чонгук и в следующее мгновение подаётся вперёд и плотно прикладывает ухо к груди окончательно опешившего Тэхёна. Там, под рёбрами, отбивается привычный ритм его обожаемого Тэ. «Он настоящий» «Вне всяких сомнений, он живой!»       Тэхён, конечно же, знал, что все гении немного «того», ну, в хорошем смысле этого слова. Но, чёрт, не на столько же! — Гу-у-ки-и, — тянет он и не шевелится. — Ты меня пугаешь, — Тэхёну становится жутковато от столь необычного пробуждения мужа и от его не менее странных манипуляций. О том, что курьер так и продолжает стоять под их дверью, напоминать нет смысла. — Тэхён… — глаза Чонгука моментально наполняются слезами, и он стискивает его в объятиях, не жалея силы. — Не шути так про смерть, — он прикрывает веки и шепчет в кожу на шее. — Никогда этого не делай, слышишь?! — он жмурится, и по щекам стекают солёные дорожки.       Эмоции взяли над ним верх, причём не самые хорошие. Чонгук покрывает мелкими поцелуями лицо Тэхёна и говорит «люблю» десятки раз. Домашнюю идиллию вновь нарушает который подряд по счёту звонок в дверь. — Это доставщик, надо открыть, — Тэхён выпутывается из рук любимого и на этот раз спешит в коридор ко входу. — Гуки, родной, ну сколько раз я тебя просил не тратиться на них… я ведь обожаю тебя и без этого, — в руках Тэхёна огромные круглые бутоны пионов нежно-розового оттенка, они собраны в букет и надёжно перевязаны завивающейся спиралью кремового цвета лентой. Его любимые цветы. Сочно-зелёная ажурная листва тесно облепила стебель. Чонгук обещал всегда их ему дарить. И он дарит.       Тэхён, прижимая к себе цветы, возвращается в их спальню и стоит напротив разобранной постели, под одеялом которой продолжает сидеть Чонгук и лишний раз не закрывать глаза. Тэ наклоняется к нему, не выпуская пионы из рук, и снова цепляет своими губы мужа, снова целует, бесконечно благодаря. — Какой сегодня день? Сегодня наша…? — Чонгук в какой-то степени отказывается верить в эту реальность и в этого человека. В настоящего живого человека с охапкой не менее живых цветов. — Да, сегодня наша годовщина, Гуки. Наша шестая годовщина, — Тэхён перехватывает пионы одной рукой, освобождая при этом вторую, и прикладывает ладонь к его лбу, присаживается напротив мужа и теряется в догадках. «Кажется, он видел кошмар. Мой Гуки, как же ты напуган» — Это был сон, Тэ, только лишь страшный сон, в котором ты… в котором я… — Чонгук ласкает его влюблённым взглядом и с сожалением понимает, насколько реалистичен и правдоподобен порой бывает сюжет из неведомых грёз. — … сон, в котором… в котором я без тебя не смог, — практически беззвучно заканчивает он и на этот раз целует первым.       Тэхён опускает шикарный букет на пол у их кровати, чтобы поскорее освободить обе руки. С цветами за одну минуту ничего не случится, они не важны. Чонгук — вот главная важность для Тэхёна, сегодня и всегда.       И Тэхёну несложно догадаться о примерных устрашающих кадрах, что показала ночь, а Чонгук не желает развивать эту тему и уж тем более делиться деталями, что больно вонзились в его память. Его лицо слишком взволновано, и Тэхён лишь прижимает его к себе, бессловесно успокаивая заботливыми объятиями и сладостным шёпотом: «всё хорошо, Гуки. Всё ведь хорошо».       Чаще всего вместо слов достаточно присутствия и преданного взгляда, который всецело сосредоточен и прикован только к одним глазам, к тем, что прямо перед тобой. К твоим глазам.       Чаще всего вместо десятков длинных фраз и красноречивых слов хватает таких простых и одновременно необходимых прикосновений, кричащих без голоса о самом-самом: «ты для меня важнее всего. Ты мой Гуки, а я твой Тэ, и так будет всегда».       И Чонгук знает, что это исцеляет обманутую, надломленную и споткнувшуюся душу, пострадавшую от коварной подножки, от гадких уловок своего же сознания, эффективнее множества всяких лекарств и докторов. «Это всего лишь ужасный кошмарный сон, не имеющий ничего общего с настоящим» Мысленно повторяет себе Чонгук и совершенно не желает отстраняться от своего Тэ.       Иногда наш разум бросает нам вызов, переходя за черту, за тонкую грань, искусно обманывая, и начинает забавляться без нашего на то согласия и без ведома вовсе. Становится противником, всячески показывая: «Смотри, это тоже ты… да, прямо здесь, видишь себя?» Вид сверху или сбоку, или от первого лица, кому как больше нравится. «Видишь своих близких? Друзей и любимых? Вот так, замечательно! А теперь давай пофантазируем, точнее, фантазировать буду я, а ты покорно исполнять главную роль, идёт?» «Представь, что их у тебя отобрала жизнь, а, вернее всего, смерть, что тогда? М-м-м? А для полноты ощущений я нагло сотру предел границы, которую ты так уверенно привык называть реальностью. И теперь попробуй отличить, где правда, а где иллюзия» «Где твоя настоящая жизнь, а что является лишь злой и нечестной игрой воображения на неизведанных просторах неосознанных сновидений»       В какую тьму они способны заманить человека и одурачить, водя по краю, по тому, который отделяет нормальность от сумасшествия. «Не знаешь? Хм… тогда, позволь, я тебе сейчас продемонстрирую это в красках, Ваше Величество, обычный человек»       И ты ведёшься, покупаешься на это словно глупый ребёнок. Мотаешься по несуществующему пространству в попытке решить вымышленные проблемы, преодолеть сложившиеся ситуации, которых на самом деле нет в твоём настоящем. А в конце не справляешься и погибаешь.       И достаточно звонка в домофон, достаточно приоткрыть тяжёлые веки и узнать из-под полуопущенных ресниц знакомые черты любимого лица и почувствовать прикосновения запутавшихся в волосах его пальцев. Как только это произойдёт, туман рассеется, и в твоей голове шоу завершится.       Ты шире открываешь глаза и где-то на задворках сознания слышишь противную усмешку своего же внутреннего голоса: «Ну как? Здорово я тебя сегодня надул? В твоём сладком сне?» И после полного пробуждения ты, наконец, понимаешь главное: «Это был не я» Это всего-навсего Version of yourself. Это всего-навсего версия себя самого. — Ты мне веришь? У нас всё прекрасно, любимый, — Тэхён, облизывая свои и чужие губы часто дышит и снова тянется за сладким поцелуем.       Чонгук верит. Тэхён ему никогда не лжёт. Чонгуку не хочется открывать глаза. И в то же время он не желает больше их смыкать, потому как в его руках, перед ним его Тэ. Его Тэхёни, насмотреться на которого невозможно. Его большие карие глаза и каштанового цвета волосы. Его родинки на кончике носа, и верхней части щеки, на его губе. — Дай мне минуту, надо поставить в вазу, чтобы не завяли, — как же Тэхёну не хочется вновь прерывать ласки. Он безошибочно ощущает, как ему удалось успокоить и утешить мужа после кошмара. — Я сейчас, Гуки, — Тэхён не может позволить пропадать этим великолепным нежным цветам. Это ведь от Чонгука. А всё, что он для него делает, дороже золота.       Чонгук выпускает его из рук и, понемногу приходя в себя, внимательно следит за тем, как Тэхён аккуратно опускает кончики стеблей в уже наполненную водой внушительных размеров напольную вазу.       Чонгук глядит на него так, точно прошла не одна ночь, а тот проклятый год, который он успел просмотреть под собственными веками. Тэхён торопится вернуться в тёплую постель и собирается остаться в ней дольше, чем в обычное утро буднего дня. — Только попробуй сказать, что ты опоздаешь на свою работу, на которой ты постоянно задерживаешься, Гуки, и сбежать из дома даже не позавтракав, — сладкие поцелуи Тэхёна точно не менее сладкий антидот от всего того ужаса и кошмара, который «посчастливилось» пережить Чонгуку.       Тэхён напротив него и лишь кончиками пальцев ведёт по его груди, спускается ниже пояса, стаскивая мешающее одеяло, и полностью оголяет тело мужа. Нежно, но одновременно напористо скользит по члену Чонгука чувствуя, как тот твердеет.       Чонгуку сейчас откровенно не до секса. То, что Тэхён рядом. То, что он жив и дышит. То, что он может видеть и слышать своего Тэ — уже предел его мечтаний.       Но Тэхён настаивает. Обнимает за талию свободной рукой, утягивая на себя, и укладывает сверху на горячую грудь, в которой привычный сердечный ритм нарастает так же, как и их возбуждение, причиной которому безграничная взаимная любовь и желание продолжить.       Чонгук не может да и не хочет его останавливать и пытаться прервать это сладостное начало. И плевать, что он сегодня впервые опоздает на работу. Он как-нибудь потом об этом подумает, а пока… — Я хочу тебя, Гуки…       Тэхён обвивает его шею и целует в безудержной страсти. Чонгук отвечает и прикрывает глаза, растворяясь в своём Тэхёне, вжимая его своим весом в мятые простыни.       Чонгук входит медленно, двигается внутри плавно и осторожно. Тихий, еле уловимый стон и шумные выдохи обоих перебивают друг друга.       Тэхён сдавливает пальцами его бёдра и подаётся ещё больше вперёд. Он хочет глубже, он хочет быстрее. Он скрещивает щиколотки в области ямочек на пояснице мужа.       Чонгук его чувствует как самого себя. Обхватывает ладонью его член и старается не сбиваться с темпа. Тэхён кусает губы, и свои, и его, ведёт рукой по его спине, переходит на плечи, плотно скрепляя пальцы на его затылке, и сминает волосы на шее Чонгука.       Он становится громче, хриплым голосом шепчет о любви в истерзанные губы напротив и тут же снова касается их краешком языка, углубляя поцелуй, и ловит его, Чонгука, язык, чтобы поцеловать вновь увлечённо и несдержанно.       Чонгук переходит ниже, оставляя влажные следы на шее мужа, втягивает кожу и вдыхает родной запах. Прикусывает, но не оставляет следа от зубов. Он нежен и ласков, он тоже его любит и хочет. Чонгук берёт его бережно, он чувствует, как Тэхён больше не сжимает его член своим телом.       Тэхён полностью расслаблен, он продолжает подаваться навстречу, с силой комкая чёрные пряди у корней, а пальцы второй руки сцепляет на его запястье. Он следует за движениями мужа, впиваясь жаждущими губами в его ключицы, и хватает ртом воздух, которого внезапно стало так мало наедине друг с другом.       Чонгук набирает темп, и нотки грубости в изменившемся ритме движений внутри, ставшими чёткими и резкими, будоражат. Он крепче сжимает в ладони член Тэхёна и осыпает бесконечными поцелуями грудь любимого, обводит языком соски, не оставляя ни единого сантиметра без внимания и ласки.       Ещё несколько глубоких толчков на всю длину, и Тэхён не выдерживает первым, кончая в плотный кулак, тесно скользящий от основания до головки и обратно, не сбавляя скорости. Собственные вязкие брызги падают на его живот за несколько секунд до разрядки Чонгука.       Пара мгновений, и Чон, наблюдая откровенное только что полученное удовольствие Тэхёна и ощущая подкатывающее своё, доходит до пика в его разгорячённом теле. Замедляется и по-прежнему осторожно покидает его, нависая сверху, и накрывает полуоткрытые губы мужа своими искусанными. Убирает со лба его взмокшую чёлку и улыбается в поцелуй. — Ты никогда без меня не останешься, Гуки, — шепчет Тэхён и его лицо украшает довольная и счастливая улыбка. — Я всегда буду рядом… я всегда буду рядом с тобой. — Я знаю, Тэ, — Чонгук смотрит в его карамельные и самые прекрасные глаза на свете. — А я… всегда с тобой, любимый, — он чмокает его в нос и ложится рядом на спину в попытке отдышаться. Его счастье всегда рядом с ним. Оно никуда не девалось.       Чонгук уже примерно представляет, что же ему такого правдоподобного сочинить, на какую уважительную причину сослаться, когда он будет писать объяснительную из-за опоздания в компанию. Да и чёрт с ней.       Один раз можно, подумаешь. Врать Чонгук не умеет, поэтому банальное «проспал» вполне себе сгодится.       Выходя из душа, он слышит возню Тэхёна на кухне. Чайник только что закипел, и Тэхён спешит разлить по кружкам чай и запихнуть в Чонгука хотя бы что-то съедобное. — Гуки, проглоти свой завтрак. Я не заставляю тебя полезно питаться (Тэхён уже пытался, это бесполезно), но тосты ты ведь сможешь осилить? — кричит в его сторону Тэхён, выглядывая в коридор.       Чонгук, протерев влажные волосы полотенцем, присоединяется к зазывающему его Тэхёну и, по привычке открывая дверцу холодильника, он видит всё ту же коробочку, в ней эклеры с ванильным кремом, обильно политые сверху шоколадом. Его, Тэхёна, любимые. Он тянется рукой к знакомому десерту и замирает, не касаясь упаковки. «Твои пирожные, Тэ… всё на своих местах» — У тебя аллергия на шоколад, забыл? — выросший за спиной Тэхён напоминает в самое ухо и хватает коробочку с лакомством, выставляя её на стол перед собой, и распечатывает. Чонгук не забыл.       Как же, чёрт возьми, он счастлив наблюдать на полке холодильника и эти пирожные, и своего Тэхёна, занимающего место за столом с жизнерадостной улыбкой, приготовившего для него, Чонгука, не менее вкусные и аппетитные тосты, пока он мылся.       Как, оказывается, мало человеку нужно для счастья. Нужно очень мало, самое главное — суметь его разглядеть в мелочах и таких привычных вещах. — Вот теперь можешь бежать к своим андроидам! — с набитым ртом бурчит Тэхён, поглядывая, как Чонгук доедает последний кусочек и допивает чай. — Юнги с Чимой привет от меня передавай.       Тэхёну сегодня утром никуда не нужно. У него запланирована одна детская фотосессия, это займёт часа три от силы. Его услуги фотографа пользуются популярностью в городе. Люди за малым не выстраиваются в очередь, чтобы он побыл для них личным папарацци.       График расписан на пару месяцев вперёд, но он не перегружает себя работой, составляя адекватное расписание, удобное в первую очередь для него, в отличие от мужа, и всегда может его скорректировать. «Точно! Чимин и Юнги, вот кто настоящие герои сегодняшнего сна» «Как же они меня выгораживали этой ночью, страшно подумать…» — Тогда я полетел, Тэ, — Чонгук заканчивает с завтраком, ему не терпится повидаться с друзьями, будто они не виделись целую вечность. На самом деле это было вчера, да. Но Тэхён спешит его снова остановить своим предложением. — А давай я тебя подкину? И вечером я освобождаюсь около пяти, заберу тебя из компании, — разумеется, Чонгук соглашается и, поднявшись на ноги, заключает его в объятия.       Тэхён сильно не заморачивается по поводу внешнего вида. Домашнего флисового костюма и натянутого поверх пуховика вполне достаточно. Кто его там около машины увидит, выходить на улицу надолго не придётся. Он туда и обратно.       Чонгук обожает его и за это тоже. Уютный и домашний вид мужа его привлекает не меньше. Он любит его любым.       Паркуясь у главного входа перед высотным зданием, Тэхён вынимает из перчаточного ящика перчатки Чонгука и, протягивая их ему, покидает салон авто, щурясь от яркого холодного зимнего солнца.       Рыхлый снег под подошвой утеплённых ботинок скрипит от крепкого февральского мороза, они кутают друг друга в широкие шарфы плотнее и, конечно, поцелуй. Не на прощанье, нет. — До вечера, любимый, — Тэхёну так уютно в его руках, несмотря на суровый заснеженный месяц. — Спасибо ещё раз за цветы, они прекрасны, Чонгук. Но ты — в миллион раз прекраснее, — и пусть их губы потрескаются от ветра, их любви ничего не сможет помешать, особенно такие мелочи, как ледяные порывы холодного воздуха. И, конечно же, Тэхён настоял и проследил за тем, чтобы Чонгук надел перчатки. Ну, как надел. Он сам их на него нацепил, как только они захлопнули двери машины. — Сладкой парочке привет! Не забудь! — До вечера, Тэ. Передам!       У центральной проходной Чонгук привычно регистрирует свой визит путём идентификации сетчатки глаза и предъявления карты-пропуска (здесь всё очень серьёзно, людей с улицы сюда не пускают) и поднимается на восемнадцатый этаж небоскрёба.       Он тут же получает замечание от андроида, контролирующего весь этот процесс «входящих и выходящих». Чонгуку вручили распечатанный бланк, который нужно заполнить и отдать на этаж руководства. Ведь он сегодня бессовестно опоздал, и совесть его ни капельки не мучает. Вот совсем. Нисколько. — Чимин, — голос у Чонгука такой, будто… если бы Чимин его не знал, он бы точно подумал, что в него только что влюбились, причём без памяти и с первого взгляда. Ну что за глупости?       Он оборачивается на зов своего имени, произносит обычное «привет» и протягивает руку. Чонгук не протягивает свою в ответ, он просто пересекает лабораторию широкими шагами и сжимает его в крепких объятиях, лишая возможности вдохнуть. — Чонгуки, дружба дружбой, конечно, но тебе не следует его обнимать так сильно, я ревную! — нарисовавшийся в дверях Юнги складывает руки на груди и подходит к ним ближе. — Ты тоже иди сюда, — Чонгук и его готов задушить. Друзья переглядываются и ни черта не понимают таких приступов нежности. — Ты что успел с утра опрокинуть бокал вина с Тэхёном по поводу вашей годовщины? — Юнги хмыкает и улыбается во весь рот. — И опоздал. Точно, что ли, выпил? Ну-ка, дыхни! — Чонгуку хочется сказать «заткнись», но вместо этого он с лучистой и широкой улыбкой проговаривает: «Вы у меня самые лучшие друзья, каких только поискать». — А чего нас искать? Вот они мы! Всегда рядом, — ехидно щурит глаза Чимин и хлопает Чонгука по плечу. — Так, всё! Достаточно! Время обнимашек закончилось, за работу. Живо! — вечно готовый трудиться Юнги разгоняет их по углам, и каждый занимается своими обязанностями.       Чонгук, когда обрадовал своим визитом верхний этаж с главными кабинетами их компании, кроме объяснительной, заполнил ещё одно заявление. «Прошу предоставить мне три дня за свой счёт»       И его снова не мучила совесть. Он очень ценный сотрудник, здесь без него никуда. За каких-то трое суток процесс по разработке и созданию андроидов явно не потерпит глобальных изменений в худшую сторону.       Время до вечера пролетело очень быстро, Чонгук полон сил и энергии. Рядом верные друзья-коллеги. А в машине около здания под конец рабочего дня Чонгука ожидает его любимый человек. Чонгук больше никогда не задержится дольше установленных 18:00. Ему есть куда бежать, к кому спешить, и кого любить. Всегда было и будет. — Гуки! — Тэхён, едва ли Чонгук успевает присесть рядом на пассажирское кресло и захлопнуть за собой дверь машины, сердито хмурит брови и замечает его голые руки. — Ты опять забыл перчатки в кабинете? — а после, не задумываясь ни на секунду, расстёгивает свой зимний пуховик, крепко-крепко прижимает ледяные ладони мужа к горячей груди, окутывая своим теплом и тканью мягкого вязаного свитера. — Там больше тепла, — уже с улыбкой проговаривает Тэхён и старается притянуть к себе ещё сильнее. Тепла Тэхёна всегда хватит на двоих. — Я взял три дня без сохранения заработной платы, — выпаливает Чонук и глядит на того с надеждой. Ему не нужно вдаваться в подробности. Тэхён понимает его без слов. Ему не нужно говорить вслух, что это значит. — Так получается… мы сможем уехать? — его глаза сияют ярче всех видимых и невидимых звёзд, а любовь, что растекается по телу сладкой приторной карамелью, заставляет чаще биться сердце. — Да, Тэхёни. Давай устроим праздник для двоих вдали от всех.       Расписание Тэхёна позволяет вносить корректировки. Поэтому этим же вечером они наскоро собирают вещи, не желая терять ни минуты в предвосхищении спонтанного пусть и короткого, но такого ценного отпуска, где они будут только вдвоём. Снова прыгают в авто и отправляются загород по заснеженному шоссе.       Темнеет быстро, и режущий свет уличного освещения вдоль трассы противно раздражает глаза, заставляя напрягаться и прилагать усилия, чтобы не потерять контроль над управлением автомобиля.       Чонгук не потеряет, они никуда не торопятся и уже к ночи успевают переступить порог их второго дома, который купил Тэхён. Ведь Тэхён любит бывать здесь не только осенью, но и зимой.       Неподалёку покрытая льдом речушка, а на берегу они, закутанные в шарфы, а ладони надёжно защищены от холода под шерстяными варежками. В руках каждого бокал из толстого стекла с ароматным, горячим, только что сваренным глинтвейном, пар от которого обдаёт их холодные носы, искусанные жгучим морозом. Чонгуку не холодно, потому что его душу заботливо отогревает такая же живая душа. «Там больше тепла» — Смотри, Гуки, падающая звезда! Загадывай! Скорее! — резко вскрикивает Тэхён и указывает пальцем на безоблачное высокое ночное небо над их головами. Они, будто сговорившись, прикрывают глаза. «Я хочу быть с тобой…» «Я хочу быть с тобой каждый день» «Я хочу быть с тобой всегда…» У них одно желание на двоих, но говорить нельзя, а то не сбудется.       Но они не знают наверняка, что все желания наделены особенностью осуществиться. И сейчас как раз тот случай.       Загаданное под падающую звезду в сгустившихся сумерках вполне себе выполнимо. Их мечты обязательно сбудутся. Они уже сбылись. — Я люблю тебя, как до Марса, — тихо бормочет в губы мужа Чонгук и мягко целует. — А я тебя, как до… — Тэхён не силён в астрономии, но, прибегнув к знаниям, хранящимся на просторах сети Интернет, он начинает перечислять названия планет, которые за пределами солнечной системы. — Потому что это гораздо дальше, чем отсюда до Марса, мой Гуки. Потому что это гораздо дальше, чем отсюда до Луны.