Вторая половина сентября, 3025 год.
— Этот был последним, — Юнги откровенно задолбался, иначе и не скажешь, — Всё, Чимини, теперь точно всё, — он стягивает очки с переносицы, снимает защитную маску с лица и откидывается на спинку кресла. — Ты не робототехник, ты настоящий ювелир, Юнги, — Чимин поднимается со своего места, становится за его спиной и массирует напряжённые до предела плечи парня. — Думаешь, они не заметят? — Пак всячески отгоняет от себя гнетущие мысли о том, что в случае, если представители государственной проверки изделий, которые нагрянут уже на следующей неделе, заподозрят подделку. Там, естественно, тоже не идиоты, у них глаз намётан на подобные вещи. Но ведь и Юнги со своими виртуозными способностями за годы практики руку набил так, что придраться не к чему. Филигранная работа. — Не заметят, — уверенно от него в сторону Чимина. — Главное, что мы успели, Чим, а качество перебитых серийных номеров ты видел, так что… — он запрокидывает голову и прикрывает глаза, расслабляясь под пальцами любимого, что так приятно проминают каждую напряжённую мышцу его уставшей спины. — Всё выполнено в лучшем виде, в их голове даже не поселится мысль об отправке детали на экспертизу, — а если Юнги уверен, то переживать точно не о чем. Ведь в противном случае, они окажутся за решёткой, все втроём. А дело вот в чём. Чимин и Юнги сдержали данное друг другу обещание тогда, в машине, после их ссоры с Чонгуком. Они буквально поклялись молчать о его личной разработке и ни в коем случае не выдавать его. Они всего лишь пытались ему помочь, и они отыскали решение. В то время, пока Чимин пребывал в растерянности и мысленно готовился к самому худшему, Юнги нашёл выход. Да, опасный. Да, за это светит статья, но он не мог не попробовать. Они с Паком не могли опустить руки и пускать всё на самотёк, утешая себя ложными надеждами «а вдруг повезёт», и члены комиссии окажутся тупоголовыми слепцами. Полагаться на это, всё равно что смириться и безропотно ожидать приговора, который перечеркнёт их жизнь, обещая далеко не радужное будущее. Можно смело признать: они, по сути, поставили под удар собственное существование, успешное и стабильное, только бы помочь Чонгуку хотя бы с этим. Не растрачивая впустую ни одного дня, ни единого часа, Юнги выбирал по очереди каждого андроида, внесённого в фальшивые списки Чона, и перебивал серийные номера на якобы заменённых деталях, указывая те, что прописаны в подложных документах. Заметал следы после того, что наворотил Чонгук. На свой страх и риск, шаг за шагом, механизм за механизмом он переделал их все. Юнги с Чимином хранили это втайне, действуя за спиной друга. «Вдруг не получится?» Думали они. Так и зачем лишний раз сотрясать воздух пустыми разговорами? Они никогда не делали подобных шанжировок, но ничего, приловчились (спасибо накопленному опыту в конструировании других направлений с похожим принципом манипуляций, не запрещённых законом), и всё получилось по высшему классу без изъяна. Не подкопаешься. Они сошлись во мнении рассказать по факту, когда в том злополучном липовом списке доберутся до последнего из перечня андроида и полностью завершат задуманное. И сегодня как раз тот день. Сегодня четверг, без малого девять часов утра, и с минуты на минуту начнётся официальное рабочее время для сотрудников. Чимин с Юнги приезжали на час раньше каждый день, а уезжали на два-три часа позже всех остальных, задерживаясь до позднего вечера. Наконец, сегодня можно поделиться и успокоить Чонгука, заверив, что ему ничего не грозит. Ведь он им не чужой. Они не струсили и действительно приложили к этому руку, внесли свой вклад в этот коллективный обман перед корпорацией и страной в целом, лишь бы уберечь друга от уголовной ответственности. Он бы не смог в одиночку, точно бы не сумел. Юнги и Чимин справились. Именно так и поступают настоящие друзья. — Доброе утро, — дежурно здоровается Чонгук, на секунду притормаживая у открытой двери кабинета Юнги, за спиной которого по-прежнему стоит Чимин и гладит его плечи. «Что это за расслабляющий массаж с утра пораньше?» Чонгук не задерживается на пороге и в недоумении шагает к себе. «Юнги такой уставший… и когда он только успел? День только начался… может, ему нездоровится?» Чонгук не задаёт вопросов, лишних вопросов. После нежданного визита друзей к нему домой, их отношения дали трещину, сквозь которую то и дело сквозит пронизывающим ветром. Никаких личных разговоров и бесед «по душам». Исключительно работа, работа и ещё раз работа. Друзья тоже выбрали эту позицию. Они не лезли к нему с целью вразумить и отбросили попытки принять на себя роль мудрых воспитателей, надоедливо втирая о том, что Чонгуку и так всё давно известно. Это ведь оттолкнёт ещё сильнее. Кому понравится выслушивать осуждения и критику своих поступков? Возможно, внутренне Чонгук понимает — друзья правы. Но признавать это? Категоричное «нет». Чонгуку хорошо с Тэхёном, и никто им не помешает. Теперь каждый день в стенах компании похож на предыдущий. Чонгук даже обедает отдельно, а не втроём с Чимином и Юнги, как раньше. Они не в обиде, во всяком случае, старательно не подают виду. Да и если так подумать, как можно на него, Чонгука, обижаться? Предъявлять претензии или обвинять в неблагодарности, высказывая что-то типа «мы к тебе всей душой, а ты… наплевать на нас хотел? Не ценишь, значит, нашу заботу?». Нет, ни в коем случае они не позволят себе подобного. Чонгуку и так сполна досталось. Им бесконечно его жаль несмотря на то, как тот откровенно их практически гонит из своей жизни, ограничивая общение и перекидываясь лишь несколькими сухими фразами за целый рабочий день. — Собираешься уходить? — когда стрелка по обыкновению подползает к шести вечера, Чимин неторопливо проходит вглубь лаборатории, приближаясь к уставившемуся в монитор другу. — Ещё нет, время есть, — он отвлекается от рабочего процесса и одаривает Чимина нечитаемым взглядом. Юнги к ним присоединяется и занимает место на соседнем стуле. — А мы пришли тебе кое-что сказать, — Юнги сидит напротив и этого расстояния достаточно, чтобы положить ладонь на плечо Чонгука. — И это кое-что тебя порадует, правда, Чим? — на лице Мина появляется добрая улыбка, и Чимин молча кивает и тоже тянет вверх уголки губ. — У меня для вас тоже новость, — Чонгук глядит то на одного, то на второго и хочет поделиться первым. Друзья его не станут перебивать, они всегда готовы выслушать. — Меня завтра не будет, я взял отгул на пятницу, чтобы устроить себе три свободных дня, и я хотел вас предупредить об этом, чтобы не искали меня ни здесь, ни дома, — Чонгук наблюдает за тем, как с лиц Чимина и Юнги медленно стираются улыбки. «Почему его не будет?» «Что он задумал?» «Если его не будет на работе и дома, то где тогда?» Эти двое уже боятся строить догадки, потому что воображение границ не имеет. — Да всё в порядке, — на этот раз начинает улыбаться Чонгук, и его глаза пытаются передать, мол, «успокойтесь, у меня действительно всё нормально, я справляюсь, честно». — Мы просто уедем на три дня в наш загородный дом, и до воскресенья нас не будет. «Мы» уедем… Юнги с Чимином сразу понимают, как расшифровывается это самое «мы» из уст Чонгука. И о каком доме идёт речь им тоже объяснять не надо. У них с Тэхёном сложилось что-то наподобие семейной традиции. Каждый год они брали отпуск, или, вот так, как сейчас, несколько деньков, и сматывались подальше от пыльного и шумного мегаполиса за город. Каждый сентябрь они отключались от внешнего мира, забот, обязанностей, выматывающей суеты и просто наслаждались тишиной и великолепием природы. Они наслаждались друг другом. Тэхён обожал это время года. Он всегда говорил, что люди глубоко ошибаются, отмечая Новый год зимой. Это в корне неверно. Смена года, по его мнению, должна происходить именно осенью, ведь в эти месяцы природа освобождается от всего, что было оживлённым и цветущим до этого момента: опавшие листья, завядшие цветы и высохшие травы. Не это ли является настоящей сменой жизненного цикла, которую все привыкли отсчитывать в ночь с декабря на январь, чтобы хоть как-то сориентироваться в бесконечном существовании миров и вселенных. И каждый год, как только деревья покрывались жёлтым и золотым, Тэхён становился инициатором поездки с любимым в это их укромное место. Это он купил тот дом. Просто гуляли, шурша листвой под ногами, жгли костёр, жарили мясо, считали звёзды у берега протекающей неподалёку речушки, плотно закутавшись в плед, в один здоровенный мягкий плед. Они были счастливы. Как же, чёрт возьми, они были счастливы друг с другом. Юнги, переваривающему информацию вместе с Чимином, не приходит на ум ничего, кроме как молча согласиться. — А вы? Юнги, ты собирался чем-то со мной поделиться? — Чонгук напоминает о его же, пару минут произнесённых словах, на что тот хлопает ресницами и переводит взгляд на Пака. — Тогда до понедельника, Гуки, это не срочно, и это касается только работы, так что, — Мин опускает взгляд на наручные часы. Рабочий день подошёл к концу, а значит, Чонгуку есть куда и к кому спешить. — Неважно, правда, — он снова старается улыбнуться, хотя бы с натяжкой. — Да, Гуки, ничего особенного, — подхватывает Чимин и отводит глаза. Ему снова печально оттого, что Чонгук не намерен помогать себе, продолжая находиться в одной квартире с андроидом. — Ну, ладно, — Чонгуку, по правде говоря, вообще неинтересно, что там друзья хотели до него донести. Его мысли заняты исключительно временем, которое он проведёт с Тэхёном. — Что ж, хороших вам выходных, — он готов схватить свою сумку, поскорее спуститься на лифте вниз, запрыгнуть в авто, а всё потому, что хочет как можно быстрее увидеть своего Тэ, ожидающего его дома. — И тебе, Гуки, — сквозь зубы цедят оба и покидают его рабочий кабинет. — Почему ты ему не сказал, Юнги? — Чимин переплетает с ним пальцы, двигаясь по коридору, и хмурит брови. — Потому что его голова забита точно не проверкой, Чимини, — они тоже начинают собираться, скидывая белые халаты, и натягивают поверх рубашек лёгкие куртки. — Главное ведь не то, что мы там сказали или не сказали. Главное то, что мы сделали. А подробностями успеем поделиться в понедельник, — закончив с одеждой, Юнги чмокает его в нос и снова берёт за руку. Им тоже пора домой. Утро пятницы для Чонгука наступает в одиннадцать часов дня, и не в пределах лаборатории, а в объятиях его Тэхёна. Чем дольше времени проходит, тем чаще Чонгуку приходится себя одёргивать и наступать на собственное горло. Появившиеся некоторые трудности, непривычные моменты, которые откладываются и копятся. Вроде мелочи, но, как правило, именно они и лежат в основе серьёзных разногласий. Накапливающийся с течением дней и месяцев ворох проблем обретает глобальные масштабы в отношениях. Здесь вернее подходит сочетание слов «в общении». «Отношения» — это слишком громко сказано. Эти самые мелочи, на первый взгляд незначительные, но такие важные и неотъемлемые в жизнях людей. Своеобразные особенности такой вот новой жизни с Тэхёном. Чонгук невольно сравнивал их. Он не сошёл с ума и не разучился отличать одного Тэхёна от совершенно другого. Чонгук поначалу вообще не обращал на это внимание, но по прошествии некоего промежутка совместного проживания под одной крышей, он понял, насколько сильно важны эти самые мелочи. Чонгуку невыносимо тяжело. Он не может отправиться с ним в путешествие на самолёте или поезде, ведь у Тэхёна нет удостоверения личности. Он не может выйти с ним на улицу, чтобы хотя бы элементарно прогуляться по ночным улочкам. Он не может его никому показывать, потому что «узнают в лицо». Он ничего с ним не может. Дождавшись, пока за окнами начнёт понемногу темнеть, Тэхёну вновь приходится надевать бейсболку, тёмные большие очки, а сверху капюшон толстовки. У них впереди ночь и три выходных вдали от людей. Чонгук обо всём позаботился: собранная сумка, свежее мясо для барбекю, которое придётся есть ему одному. Пара небесных фонариков. Тэхён с таким трепетом и восторгом запускал их в ночное небо в прошлом году. В сентябре 3024 он был ещё жив. В их загородном доме уютно. Тэхён был фотографом, а ещё он умел рисовать великолепные картины. Все его работы хранятся в подвале, Чонгук туда их спрятал от себя и никогда с того момента не прикасался к запылившимся полотнам. — Здесь очень хорошо, здесь красиво, Гуки, — этот Тэхён, который сидит сейчас рядом с ним около костра, не носится по двору и не валит Чонгука с ног в только что собранные мягкие кучи пожелтевшей зелени, пахнущие мускусом и мокрой древесиной. Они тогда звонко смеялись и забрасывали друг друга опавшей листвой, а их волосы обязательно были пропитаны дымом от костра. — Почему мы не приезжали сюда раньше? Летом, например… — он задаёт вполне нормальные вопросы, но Чонгука за малым не передёргивает от этих фраз. Его Тэхён никогда бы такого не спросил. «Потому что ты любишь бывать в этом месте лишь осенью, Тэ» Чонгук просто пожимает плечами и переводит взгляд на спокойную зеркальную речную гладь, в которой лишь отражение созвездий. Поджигая фитиль и запуская небесный фонарик, на лице Тэхёна лишь улыбка, в глазах нет ни интереса, ни тем более огня. Как же Чонгуку хочется сказать: «а помнишь?» Как же ему хочется это произнести вслух. Он набирает побольше воздуха в лёгкие, чтобы озвучить то, что они когда-то пережили вместе. Озвучить то, что пережил только один из них. Он откашливается и замолкает, смотря на линию горизонта. Чонгук никогда не сможет забыть. Но ещё бОльшая проблема в том, что Тэхён никогда не сможет вспомнить. Вот что даётся мучительнее всего. И что бы Чонгук ни делал, ни сейчас, ни потом, будь у него хоть семь пядей во лбу, ему не под силу заставить влюбить в себя андроида, научить его испытывать это светлое чувство. Именно так выглядит безысходность. Тэхён касается своими тёплыми кончиками пальцев его, Чонгука, руки и замечает по тактильным ощущениям, что те ледяные. — Гуки, нужно надеть перчатки, твои руки замёрзли. Или, я могу принести из дома второй плед. Чонгук усмехается, забирает руку из тёплой ладони и прячет её в кармане толстовки. У Чонгука замёрзли не руки. Его душа почти год томится под тяжестью холодного проливного дождя в день прощания с его единственным любимым человеком, и те капли, беспощадно срывающиеся с небес, с каждым днём всё сильнее леденят его сердце, затрудняя биение и замедляя ритм. Отогреть душу способна только такая же живая душа, а не ладонь, температура которой держит привычные для нас тридцать шесть и шесть. «Там больше тепла» Когда у Чонгука мёрзли руки на улице, когда он, забывший перчатки в машине, заходил в их квартиру с мороза, Тэхён обхватывал его ладони своими, спешил обдать горячим дыханием и, пряча под тканью домашней футболки, прижимал крепко-крепко к тёплой коже, вздрагивая от первого прикосновения, но не переставал вдавливать и прислонять к своей груди. «Там больше тепла» Тэхён всегда так говорил и нежно улыбался, будто согревался от этого сам. Для Чонгука там больше тепла, чем во всех человеческих душах целого мира. Гораздо больше. Для Чонгука целый мир — это то место под тканью одежды, где бесперебойно и отчётливо билось в груди его обожаемого Тэ. Тепла Тэхёна всегда хватало на двоих. В том, кто стоит напротив, под рёбрами не отдаётся привычный стук, и тепла там тоже нет. Тот, кто стоит напротив, не сравнится с ним живым. Это светлое воспоминание Чонгука практически добивает предательским ударом в спину, возвращая в серую реальность, неизменно напоминающую о том, как на самом деле он безнадёжно одинок. — Смотри, Гуки, падающая звезда! Загадывай, скорее, — Тэхён выдёргивает его из мыслей и указывает пальцем на безоблачное высокое небо. Чонгук поворачивает голову в сторону моментально. И правда… звезда падает… «Я хочу к тебе, Тэхён…» «Я хочу снова быть рядом…» «Я хочу оставаться с тобой всегда, мой Тэ…» Чонгук успевает. Чонгуку сегодня в этом повезло. — Что ты загадал? — он интересуется. Он просто должен у него поинтересоваться. «Он не живее Тэхёна, Чонгук» Фраза, сказанная Юнги, всё чаще преследует его разум. Она всё сильнее вгрызается в его голову, появляясь в мыслях снова и снова. Это больно. Это доставляет Чонгуку нестерпимую боль. Чонгук смотрит на него и недолго молчит. — Нельзя говорить вслух, а то не сбудется, — после секундной тишины хрипло отзывается он на поставленный вопрос. Чонгука больше не спасают его карие, которыми тот глядит и совершенно не понимает, что в данный момент происходит. — Мы уезжаем. Сейчас, — Чонгук сникает, а Тэхён привычно слушается своего человека и не смеет ему возразить. Тэхён и на этот раз не задаёт лишних вопросов. Он ему даже «нет» сказать не может. Чонгук, пройдя не дальше гостиной загородного дома, натыкается взглядом на дорожную неразобранную сумку, в которой собраны личные вещи на три дня до вечера воскресенья. «Ты порочишь о нём светлую память, живя с этим искусственным бесчувственным подобием человека…» «Подумай о Тэхёне, Чонгук…» «Это безумие, помешательство, подумай о нём, ведь ему оттуда всё видно…» Слова, брошенные Чимином, так же как и фразы Юнги, из головы Чонгука тоже никуда не девались, въедаясь всё ощутимее в его сознание. Не было ни минуты, ни одного проклятого дня, чтобы Чонгук перестал о нём думать. Не было ни одной долбанной секунды, чтобы он не помнил о нём. «Прости меня, Тэ…» «Я просто пытался жить» Сегодня только поздний вечер пятницы, но Чонгук не намерен и минуты оставаться здесь. По ночному шоссе, ведущему обратно в город, Чонгук не проронил ни слова, изо всех сил стараясь давить то и дело поступающие слёзы. Он ещё не всё выплакал. Режущий свет уличного освещения вдоль трассы противно раздражает глаза, заставляя щуриться, напрягаться и прилагать усилия, чтобы не потерять контроль над управлением автомобиля. — Надень очки, Тэхён. И бейсболку, и капюшон от толстовки, — они по-прежнему молча поднимаются на двадцать второй этаж в квартиру, щёлкают выключателем в прихожей. Они снова дома, но Чонгуку от этого не легче. Больше нет. — Мне нужно немного поработать. А ты пока подожди меня в спальне, хорошо? — Чонгук не добавляет в конце предложения такое, ставшее уже привычным «Тэ». Он не хочет к нему так обращаться. А ещё Чонгук сейчас откровенно лжёт, потому как все рабочие вопросы он успел закрыть и оставить в здании компании до понедельника. — Конечно, Гуки, не засиживайся долго, я буду ждать, — Тэхён улыбается и скрывается за дверью спальни. Чонгук лениво стягивает с себя кроссовки, затем куртку и присаживается в кресло перед компьютером, открывает крышку ноутбука и включает его. Человек умирает один раз. Физическая смерть наступает лишь однажды. Чонгук умирает каждый день, глядя на своего Тэхёна… на проекцию, которая никогда им не станет. Набор микросхем, пластика, проводов и карт памяти, который при всём внедрённом в него интеллекте и способностях не сумеет полюбить. И жить он тоже не сумеет. Он не человек и даже не существо. Он робот, только лишь робот, беспрекословно выполняющий команды своего создателя. Да, усовершенствованный. Да, он внешне неотличим от обычных людей, но проблема в том, что его, как личности, не существует. И Чонгуку с каждым днём осознавать и мириться с этим фактом всё тяжелее и мучительнее. «Он живой, Чимин!» «Для меня он живой!» Чонгук тогда набросился на друга с кулаками, а в следующую секунду мигом ослабил хватку и отступил на пару шагов. «Он не живее Тэхёна, Чонгук» «Того, который настоящий человек, который был настоящим… который умер» «Умер» Чонгук впервые произносит шёпотом и скользит курсором мыши по экрану компьютера в поисках далеко запрятанной папки с архивом из фото и видео их настоящей жизни и любви. И Чонгук находит её. Там сотни видео и тысячи снимков, на которых они счастливы, на которых они вдвоём, или же вчетвером, вместе с Чимином и Юнги. Вот здесь они летали к океану. Ветер в тот день на побережье сносил с ног и безжалостно трепал волосы на макушках обоих, но им было плевать. Они ловили высокие волны и смеялись, один громче другого. Обдавали друг друга холодными брызгами и убегали прочь по песку вдоль озарённого уходящими лучами солнца горизонта. А вот здесь они дома, на кухне. Не у себя дома, а на съёмной квартире. Они съехались неделю назад, Чонгук был студентом выпускного курса, а Тэхён уже вовсю подрабатывал фотографом на различных мероприятиях. Он не умел готовить ровно так же, как и Чонгук. На доставку уже приготовленных блюд денег не было, и они старались прокормить себя своими силами. Здесь Чон явно увлёкся острыми специями, и Тэхён, главный дегустатор ужина, за малым не плевался пламенем от количества добавленного перца. Они тогда доели то мясо, запивая водой, потому как идея выбросить и лечь спать голодными их не привлекала. Они запечатлели тот вечер на видео. А вот здесь они только-только закончили ремонт уже в собственной квартире. Мебель ещё не завезли. Дела у обоих пошли в гору, их успех оплачивался по достоинству. На полу матрас, распечатанная бутылка красного сухого и два наполненных бокала. И они… с широкой улыбкой, обнимаются и прижимаются друг к другу, а Тэхён фотографировал. Это селфи в полумраке их уютного дома. Воспоминаниям Чонгука нет числа. Бережно хранить. Это всё, что у него осталось от Тэ. — Я ни разу не видел этих фотографий. Я не помню их, Чонгук, — покорно просидев в спальне, Тэхён решается подойти к нему первым. Он замирает за его спиной и изучает неизвестную для него картинку. «Никакой он не Тэхён и никогда им не станет» Горько осознавать, но ни свыкнуться, ни принять, ни смириться не выходит. И Чонгук ненавидит его за это. Он люто ненавидит того, кто сейчас стоит сзади и касается его плеча. Чонгук не спешит сворачивать открытое на весь дисплей изображение со своим любимым, он не собирается больше его прятать. — Потому что на них не ты, — Чонгук поворачивает голову вполоборота, а потом и вовсе поднимается с кресла и становится напротив. — Но ведь, — Тэхён не отрывает глаз от его лица, и он, кажется, в замешательстве. Ему трудно связать то, что вложено в его искусственный разум, и то, что он увидел минуту назад. — Ты создал меня для того, чтобы я жил? — Нет, — резко, с нотками неприязни отрезает Чонгук. — Я создал тебя для того, чтобы жил я, — он медленно моргает и всматривается в такие знакомые тёмно-карие из-под полуопущенных ресниц. — Но у меня не получилось, — заканчивает он, и вновь пелена выступивших слёз мешает фокусироваться на его образе. Невольно напрашивается одно-единственное решение: «Проще уничтожить, чем разгребать» — Значит, я тебе не нужен? Я не подхожу? — на этот раз Тэхён начинает задавать вопросы. Чонгук снова молчит и тихо плачет. Сентябрь, 3025 год. Люди научились создавать людей, но не воскрешать их. «Он не живее Тэхёна…» — Я сделал что-то не так? Я допустил ошибку? В чём она, Гуки? В чём моя ошибка? — Тэхён хороший. Он всегда старался ему угодить. И он паникует оттого, что не оправдал надежды своего человека. Он полагает, что оказался обузой. Ведь главное предназначение андроидов — слушаться. Это буквально вшито в его искусственные мозги. Облегчать человеку жизнь, а не усложнять её, не быть бесполезной вещью. — Я могу исправить. Я всё смогу исправить, только скажи мне. — Нет, — шёпотом от Чонгука, обречённо опустившего голову. — Почему? — Потому что ты не Тэхён, — он собирает в себе силы снова посмотреть в глаза, и он смотрит. — Ты никогда не сможешь его заменить. Тебе никогда им не стать. — Заменить? Что это значит? Его нет? Тот парень на фото, его не существует? — лёгким кивком он указывает на светящийся монитор компьютера. «Это тебя не существует… а Тэхён… а мой Тэхён, он…» — Он умер, — на грани слышимости второй раз за вечер проговаривает Чонгук и понятия не имеет, как будет и дальше продолжать дышать. Тэхён теперь понимает, осторожно тянется ладонью и стирает большим пальцем слёзы с его щеки, вглядываясь в глубину тёмных глаз своего создателя. — Моего Тэхёна со мной давно нет, — ещё тише, точно в бреду, плохо разборчиво выдавливает из себя Чонгук и убирает чужую руку от своего лица. Они сейчас смотрят друг на друга в последний раз, и Чонгуку больше не жаль ни этого андроида, ни себя самого. Минута, а потом: — Отформатировать карту памяти, — Чонгук звучит громче и чётче. Он сглатывает ком в горле и ожидает. — Ты уверен? — Тэхён обязан уточнить. Такие, как он, всегда так поступают в момент, когда слышат просьбу о возвращении к стандартному набору функций и к настойкам по умолчанию. — Да, — Чонгук уверен, и тон его голоса настойчивый и строгий. Давно пора было это сделать. Тэхён может выполнять абсолютно любые команды, ведь это не что иное, как команды, верно? Единственное и основное условие их выполнения — они должны звучать только голосом Чонгука, молодого и одарённого гения в возрасте тридцати двух лет, с одним из самых высоких уровней IQ, входящего в узкий круг хороших специалистов в области робототехники и программирования. — Процесс запущен. Пожалуйста, подождите, — андроид пока что говорит голосом Тэхёна, но уже на «вы», и это только пока что. Чонгук больше не плачет, он каким-то образом успокаивается, но и это только пока что. Чонгук покорно ждёт, и больше не ощущает мороз по коже, потому что… «Процесс завершён» — Ты меня слышишь? — голос дрожит, и Чонгук негромко проговаривает фразу. Он попеременно заглядывает в глаза, и реакция поступает незамедлительно. — Да, — мужской механический голос из стандартных настроек спешит ответить, и тот делает лёгкий кивок. — Как твоё имя? — KT-043025, — Чонгук именно это приписывал в стандартных параметрах (KT — аббревиатура от «Ким Тэхён», 04 — месяц создания, апрель, 3025 год), ответ верный. — А я? Ты знаешь, как меня зовут? Ты знаешь, кто я для тебя? — неуверенно и с опаской интересуется он, хотя прекрасно знает, что он не мог ошибиться ни в чём. — Простите, в моих базах нет такой информации, — всё тем же чужим и механическим от KT-043025. — Обнаружена встроенная карта памяти, данные зашифрованы, желаете активировать? Чонгук отрицательно мотает головой из стороны в сторону, заводит ладонь за его голову, и, уже двигаясь на ощупь, запускает пальцы в волосы, ни грамма не уступающие по мягкости и густоте человеческим волосам. Останавливает на мгновение палец в воздухе, а после уверенно слегка надавливает на область чуть выше шеи в районе верхнего позвонка, если взять для примера строение человеческого тела. Чонгуку не нужно долго искать кнопку питания, несмотря на то, что её невозможно обнаружить касанием. Она совершенно никак не выделяется, и даже если подобрать пряди, глаза не смогут разглядеть наличие таковой в нижней части головы. Но ведь Чонгук его по миллиметрам знает. Сенсорная и незаметная, реагирующая лишь на отпечаток его пальца. Чонгук задерживает кончик указательного ровно на десять секунд, бессловесно отсчитывая от меньшего к большему. «… семь… восемь… девять… десять…» Он мягко отпускает его затылок и отступает на полшага назад. На него больше не глядят те карамельные и самые прекрасные глаза на свете. Они закрыты, пушистые ресницы опущены. Они на него уже никогда не посмотрят. Какое-то время он продолжает внимательно листать старые снимки и видео. Около часа, не более. Чонгук закрывает крышку ноутбука и гасит в комнате свет, бормоча в немую тишину: «До завтра мой настоящий Тэ… я скоро буду с тобой… я скоро буду рядом, моя единственная любовь». Чонгук так и не научился без него жить. Это оказалось выше его сил. Что значит «до завтра?» Что, чёрт возьми, это значит?! Ты же это не всерьёз, Чонгук? Не всерьёз же?!* * * * *
Не находить твоё лицо в толпе,
По облакам шагать тебе навстречу.
Я без тебя не смог, Тэхён,
Твоим отсутствием я покалечен.
С разбега прыгнуть в темноту,
Не слышать смех, не наблюдать улыбки.
Я одержим, влюблён, я ухожу.
Я этим чувством изувечен.
Пусть в эхо превратится стон,
По венам не любовь — в них яд.
Оставляю печаль и следы похорон.
Ты мой рай, Ким Тэхён. Ты мой ад.
Нужно быть предельно осторожными в своих желаниях. Они наделены особенностью сбываться. И сейчас как раз тот случай. Загаданное под падающую звезду в сгустившихся сумерках вполне себе выполнимо. Желание Чонгука сбылось.* * * * *
3026 год, середина морозного февраля.
Внезапно начавшийся ледяной дождь в зимний месяц, которого сегодня не обещали по прогнозу погоды, в считаные минуты покрывает расчищенный от снега асфальт скользкой коркой моментально замерзающей воды. Но эта злая шутка, которую подстроили небеса, не может помешать лично доставить цветы для дорогих им людей. Чимин замирает напротив и сжимает стебли окоченевшими пальцами, которых, кажется, не чувствует. Он сейчас не думает о том, как ему холодно. Всё тело начинает потряхивать от усиливающихся завывающих порывов морозного воздуха, но ему плевать. Потому что сегодня особая дата, и они с Юнги не могли не прийти. Парни делают шаг вперёд и присаживаются на корточки. Нежные пастельно-розовые лепестки касаются промёрзшего клочка земли меж двух гранитных плит. Дождь усиливается, приколачивая и кромсая, точно острозаточенным лезвием, края к прямоугольным камням, на одном из которых по-прежнему выгравировано имя «Ким Тэхён», а на том, что рядом, из чётко очерченных серым контуром букв можно сложить имя его любимого «Чон Чонгук». Сегодня их годовщина. Сегодня должно было быть шесть лет их совместной жизни. Должно было быть, но не стало так же, как и пяти. Только четыре. И друзья помнят, как каждый год в этот день Чонгук дарил Тэхёну охапку таких обожаемых им пионов, запах от которых заполнял спальню, а распустившиеся пышные цветки радовали глаз. В этих цветах столько жизни, но это не надолго. Ведь сама жизнь — это тоже не навсегда. Просидев молча несколько минут, Чимин и Юнги поднимаются на ноги и удаляются прочь к припаркованному неподалёку автомобилю. Ни Юнги, ни Чимин… они больше сюда не придут.Повсюду мрак, повсюду скорбь и боль,
Пытался заново учиться жить.
Мне больше некуда и незачем бежать,
Мне больше некого любить.
Всё тщетно, я зашёл в тупик,
Останусь тенью в памяти родных.
Потухший взгляд в моих глазах пустых,
Своим уходом ты убил двоих.