Страна чудес

      Топь под ногами сдавленно всхлипывала, покачиваясь и выпуская пузырьки газа, которые плотно прилипали к сапогам, оставляя на коже и металле запахи гниющей тины. Со всех сторон поднимались медленные, повисающие в воздухе испарения. Осторожные шаги вторили тихому шелесту опустившихся крон, отзывались едва слышным плеском реки, перешептывались с высокими травами, плешивыми вихрами заполонившими берега. Если не присматриваться к двум неопределенным фигурам, пробиравшимся по болоту, можно подумать, что вокруг на многие мили никого нет. Только чистая, незамутненная природа, выжившая после Великой войны.       — Твою ж… — в десятый раз повторил Варг, проваливаясь почти по колено в вязкую илистую трясину. — Совсем дерн не держит!       — Прими вправо, — посоветовала я.       — Считаешь, это поможет? — он скептически посмотрел на меня. Встряхнул слипшимися волосами, смахивая капельки пота.       Оставалось только развести руками. Напарник, и без того массивный и крупный, был навьючен внушительным рюкзаком, набитым полезными припасами, которые предполагалось обменять. Разгрузка топорщилась запасными магазинами и связками гранат. В руках покачивался слегка потрепанный жизнью дробовик на двенадцать патронов. Вчера мы спорили, какое именно оружие стоит взять, и в итоге распределили позиции: приятель принимал на себя тесное соприкосновение, а я поддерживала штурмовым и снайперским огнем.       Стерев со ствола капли грязи, я поправила автомат с оптическим прицелом, висевший на ремне и временами глухо стучавший о металлические пластины брони. Основное путешествие еще не началось, но нас поджимали сроки, а потому пришлось отправиться на болота при полной боевой амуниции.       Река круто повернула, огибая насыпь из автомобильных покрышек, подгнивших остатков изгороди и иного мусора, собранного на пустошах временем и людьми. Спокойная гладь воды осветилась восходящим солнцем. Далеко в тумане вынырнули очертания резного деревянного моста. Новорожденные лучи проходили сквозь его перекрытия, подсвечивая строение изнутри, словно на довоенной картинке. Отличный мост. Сухой, основательный. И ведет ровно туда, куда нам нужно. Но вместо того, чтобы пройти по надежному настилу, мы вынуждены месить ил болотистых топей.       Коренное население Поинт-Лукаута веками варилось в своем местечковом котле, а после войны, отрезавшей национальный парк от остатков цивилизации, и вовсе пустилось во все тяжкие. Развитие пошло двумя путями. Одни сохранили остатки разума: выращивали овощи, занимались собирательством, охотились и не чурались общения и торговли. Вторые одичали: подчинившись примитивным инстинктам, копили в своих телах все возможные и невозможные мутации, пока не превратились в подобие животных. И точно так же, как животные, убивали и ели всех подряд, подчас не разбирая, кто перед ними — бродяга в оборванных лохмотьях или наемник в тяжелом доспехе.       Излюбленным местом засады каннибалов стал мост через реку — самая оживленная дорога во всем парке. Сколько их ни отстреливали, сколько ни зачищали, они всегда возвращались, будто оживая из мертвых, павших накануне тел. Поэтому сегодня мы решили не испытывать удачу, отправившись к цели более кружным, но более безопасным путем.       — Могли не обходить, — Варг прищурился от косых солнечных лучей, нечасто балующих наши топи, и сплюнул через плечо. С чавканьем вытащил сапог из трясины, опустил на обманчиво ровную землю и увяз еще глубже. — Все равно нарвемся на перестрелку.       — Не каркай, — отозвалась я, внимательно мониторя местность.       С тихим шелестом радиоактивной воды, вымокнув почти по пояс, мы перешли реку вброд и присели на противоположном берегу. Разлапистые деревья шумели в вышине, наполняя попеременно то умиротворением, то непонятной тревогой. Вдруг напарник резко вскинул ладонь, показывая жестом: «внимание, молчать».       — Влево на тридцать градусов, — прошептал он, перехватывая оружие и прижимаясь к земле, чтобы высокая травяная поросль полностью скрыла его фигуру.       Спрятавшись за остовом старой лодки, вытащенной на мель, я повела стволом автомата в указанном направлении. На отдаленной возвышенности ржавела детская площадка: остатки горки, покосившиеся качели и красно-рыжая железная ракета — следы роскоши мирных времен. Такие часто встречались на пустошах, но в основном возле и внутри поселков. Натыкаясь на подобные строения в глубине болот, я приходила в недоумение — зачем они здесь? Возможно, меня обманывает зрение или разум?       — Видишь? — шепотом переспросил приятель.       — Нет, — оптика выхватывала из не успевшего рассеяться утреннего тумана очертания площадки и развалины дощатого шалаша, собранного, по всей видимости, гораздо позже.       — Высохшее дерево возле ракеты, за ним, — напарник переместился и сменил позицию. — Он вооружен, сними прицелом.       Серо-зеленая пелена покачнулась и расступилась, выпуская невысокого жилистого доходягу с обнаженной грудью и охотничьим ружьем. Всегда поражалась болотным жителям — из одежды только рваные подштанники, зато ходят важные, как у себя дома. К сожалению, несмотря на полное отсутствие элементарной защиты, по выносливости каннибалы смело соперничали с гулями и болотниками. После одного из столкновений, случившихся на заре моей карьеры в Поинт-Лукауте, после длительной и сложной перестрелки я обошла поверженные трупы. В каждом из них застряло не менее десятка автоматных пуль и почти столько же прошло навылет. А ведь они продолжали бегать, стрелять, кричать…       Доходяга остановился и задумчиво посмотрел вдаль. Перекрестие прицела перестало качаться, я выдохнула, одновременно выжимая слабину спуска. Выстрел ударил по ушам, отозвавшись тесным толчком в плечо, но цель лишь вздрогнула, что-то выкрикнула и вскинула оружие. Не попала? Свалившись под прикрытие лодки, я перекатилась к противоположному борту. Свистнула ответная пуля, вонзившись в дырявую посудину, дерево глухо застонало, выбитые щепки полетели во все стороны. И одновременно на возвышенности послышалось утробное верещание, эхом повторившееся с разных сторон.       — Опачки, — Варг подполз ко мне, и его широкое, некрасивое лицо расплылось в кровожадной усмешке. — Гнилые парни подоспели!       — Вовремя, — слегка отклонившись, я приподнялась над килем. Окуляр прицела нервно приплясывал, но зрелище, тем не менее, было захватывающим. Трое или четверо местных схлестнулись с двумя крупными, мясистыми дикими гулями, которые азартно атаковали площадку, невзирая на ружья и топоры.       — Смотрела бы и смотрела, — вырвалось у меня, — прямо завораживает.       — А то, — согласился напарник.       Взвизгнула пуля, рикошетом отлетев в траву, о наплечник ударилась острая щепка.       — Они на излете, но…       — Останемся и добьем победителей, — предложил приятель.       — Думаешь, надо? — один из каннибалов с выпотрошенным животом уже поливал кровью траву пустоши. Меньший по размеру гуль заметно прихрамывал, подволакивая ногу. — Только время потеряем. Не забывай о наших основных планах.       — Ты права, но жаль, — напарник с досадой прицокнул языком. — Интересная охота срывается… Ладно, — он принял решение, — спускаемся обратно к воде и отходим до поваленного дерева возле плотины.       Отрывистые выстрелы, крики, стоны и рев диких гулей постепенно оставались позади, затихая за пределами холма. Болотные испарения простирали невидимые щупальца, затягивая в размеренную, обманчивую тишину. Камыш поднимался выше человеческого роста. Взглянув на карманный компьютер, закрепленный на левом предплечье, я обнаружила пустой экран. Схватка слишком далеко, датчики движения уже не улавливают противников. Но все равно следует быть настороже.       — Хм, — прозвучало впереди, и я встрепенулась.       — Что еще?       Перед нами, уютно устроившись в корнях развесистых деревьев, расположилось небольшое кладбище. Обнесенные покосившимся забором, плечом к плечу торчали четыре могильных камня. Памятники довоенные — прямоугольные плиты с отколовшимися, осыпавшимися углами и полустертыми надписями, которые уже не прочесть. Странно… единственное место, откуда можно притащить такие штуки — погост возле собора, но это у черта на куличках. Болотные жители памятников не ставят, у них свои тотемы, связанные из черепов и рукодельных кукол. Выходит, вечным пристанищем заморочился кто-то другой? И явно не из нашей братии: наемники, имевшие павших товарищей, закапывали последних без вынесения почестей, памятных знаков и длинных надгробных речей. Помянут в баре чем-нибудь покрепче — и то славно.       — Могилы совсем свежие, — отметил Варг. Пока я размышляла над превратностями бытия, он успел подняться на взгорок. — И одна пустая.       — Работают на опережение, — я подтянулась к нему. Под ногами зияла не сильно глубокая округлая яма, рядом возвышалась гора земли с привядшими, но все еще живыми кусками дерна.       — Предзнаменование, не находишь? — товарищ засмеялся и толкнул в плечо столь мощно, что я невольно пошатнулась.       — Не нахожу, — суеверия и мистика не входили в список явлений, пользующихся моим доверием. Однако, учитывая место, в которое мы собирались…       — Интересно, кому она достанется? Метнем жребий?       — Вероятнее всего, обоим, — я сокрушенно покачала головой. — Жили мы недолго и несчастливо, зато умрем в один день.       — Мне нравится ход твоих мыслей, — Варг подмигнул и снова подтолкнул, на этот раз более ласково. — Если выживем, как насчет того, чтобы провести…       — Вначале выживи, — осмотревшись по сторонам, я спустилась с могильного холма.       Странное кладбище постепенно скрылось из глаз, затерявшись в тени деревьев, которые словно поглотили его. И вскоре, вынырнув из камышей, впереди показалось длинное одноэтажное строение. Помост опирался на толстые сваи, отчего казалось, что домик наклоняется над рекой, рассматривая свое отражение. Вокруг громоздились завалы строительного мусора и горы пустых бутылок. Терраса выглядела не в пример ухоженней: довоенный примус, вентилятор на подставке и дикая панга, заботливо выращенная в цветочном горшке.       — Надеюсь, Айрин окажется дома, — высказался напарник, закидывая дробовик за спину и устало поводя широкими, могучими плечами.       — Она всегда дома, — ответила я, отряхивая сапоги от налипших комьев земли и грязи.       Айрин, широко известная в узких кругах потомственная самогонщица, никогда не выходила из собственной лачуги дальше, чем до уличной уборной. По крайней мере, я о таком ни разу не слышала.