Будни

— Моя милая подданная, готова ли ты к новому циклу солнца и луны, что принесла нам судьба? Ибо это великий знак, что нам необходимо вершить великие дела! Принцесса Фишль бежит по неровным лестницам своего дворца, придерживает пышные юбки тонкими пальцами в белых перчатках, замирает перед витражным окном. Стыки цветного стекла мешают видеть мир, искажают его, но она верит в кровавый рассвет за окном, потому что не может быть иначе. Её дворец стоит на острове, а далеко под островом плещется чёрное море, и дальше нет ничего. Это — её маленькое королевство. Её родители заперли Принцессу на острове, кусочке Нирваны Ночи, чтобы она познала суровость жизни и смогла отдохнуть. Там, далеко за морем, на неё нападали драконы, она потеряла возможность видеть мир одним своим глазом, но зато начала видеть нити судьбы. А это ведь так утомительно! Из общей картины роскошных готических замков вырываются обычно несколько персонажей, и сказка теряет целостность. Например её верная спутница, леди Сахароза, обладательница роскошных зелёных кос, янтарных глаз и прижатых к голове ушек. Она была красива, и была бы краше, если бы носила наряды, что предлагала Принцесса, но всегда отказывалась, оставалась в своей неизменной белой рубахе с коротким рукавом и свободных штанах, тоже белых, что отнюдь её не красило. Сахароза сидит на своей кровати, вычесывает упорно зелёные косы, пока её соседка пархает по палате с одной пустующей койки на другую, щебечет про новый цикл, замирает у зарешеченных окон. Иногда она завидует Фишль, её яркому миру грез, хотя конечно понимает, что это просто ужасно, что с ней происходит. Сама Сахароза иногда пропадает в таких «навязчивых грёзах», и её мирок в зелёных тонах, цветет и пахнет, и в нем всё прекрасно… Но как же ужасно просыпаться потом в серой реальности, и осознавать всё… Поэтому лучше и не засыпать вовсе, так она считает. На вопрос «принцессы» реагирует не сразу. Обдумывает, как лучше ответить… Подстраиваться ли под гордую и своенравную личность Фишль, или может лучше ответить так, как ответила бы Эми? Если «Фишль» разозлиться, то может и ударить… С другой стороны, иногда ей удавалось вернуть Эми… — Боюсь, мне придется прервать ваши «великие дела», — раздается от двери, и в палату проходят врачи. Их два, один — Дотторе — занимается лечением Эми, второй — Бригелла Тигнари — направляется к Сахарозе. — Она не тревожит тебя? — спрашивает её врач, помогая заплести косу. Это что-то вроде их утреннего ритуала: заплетать друг друга, обсуждая какие-нибудь мелочи. Доктор Дотторе на это фыркает с пренебрежением, но Тигнари все равно… Принцесса отрывает взор от витражей, оборачивается к гостям. Лорд Дотторе и синьор Бригелла приходят к ним несколько раз на дню, приносят дары и вести. Фишль совсем не противится, когда Дотторе протягивает ей руку, уводит от витража в тронную залу, она преодолевает коридоры в пару шагов, а после с чужой подачки садится в свой трон. Он единственный, кому дозволено касаться принцессы, потому что принцесса доверила ему свою душу, а это высшая честь для гостя Нирваны Ночи! Она видит, как в том же тронном зале, недалеко от её трона, расположились сеньор Бригелла и леди Сахароза. Сеньор одет в роскошный белый сюртук, и на фоне своей спутницы выглядит слишком роскошно, хотя и в самый раз под убранство дворца. Он сплетает волосы Сахарозы в лёгкую косу, после закалывает на затылке в пучок, и они с леди меняются местами, тихо что-то обсуждают. На её лорде такой же белый сюртук, разве что с синими вставками, а перчатки обычно черные, совсем не в тон. Фишль улыбается ему, выпивает целебные коктейли, что он приносит, ластится под поглаживающую её по голове руку. Она любит эти визиты, пусть не всегда их запоминает. И не любит, когда сеньор Бригелла приходит один. Пусть леди ему и доверяет, позволяя себя касаться, и просит чтобы Фишль не пыталась убежать, но… Что ж, принцесса принимает коктейли из его рук просто из вежливости к подруге, что сопровождает её всё время. Обычно, жизнь в больнице идёт по расписанию. Сахароза находится здесь куда дольше своей соседки и выучила его наизусть. В восемь утра подъем, в восемь тридцать приходят врачи… Визит Тигнари для неё обычно как какой-то маленький праздник, ведь общаться с Эми порой невыносимо сложно. Она даже дала врачу другое имя — «Бригелла», а Сахароза иногда чуть не оговаривается, порываясь назвать его также. Потом, после визита врачей, они идут на завтрак, а могут не пойти, если все плохо, как это обычно бывает с Эми, и тогда Сахароза приносит ей бутерброды и сок, а может чай. После снова врачи, им дают какие-то таблетки, могут увести на кружки. Сахароза любит ходить на рисование, а Фишль в писательский клуб, а Эми на театральный кружок… Потом обед, снова врачи, потом уроки, ужин, врачи, свободное время… В свободное время они могут, если врачи разрешат, пройтись по коридору, поговорить с жителями соседних палат, а иногда приезжают родители… Правда, к Сахарозе приезжать некому, а Эмм сюда родители фактически сселили и ни разу не навещали, только звонили пару раз. Сегодняшний день чуть отличался от остальных. Стоило врачам уйти, как к ним в палату забежала девочка. Она была тощей, зелёные волосы сбились в кучу, фиолетовые глаза смотрели на мир напугано. Она просмотрела на Фишль и подбежала к ней, а Сахароза рванула следом, боясь что принцесса может ударить… — Что тебе надо, дитя? Принцесса восседает на своем троне, закинув ногу на ногу, смотрит надменно единственным изумрудным взглядом, пока второй, видящий нити судьбы, скрыт под повязкой. Ребенок выглядел испуганно, пал к её ногам и заплакал — Это он с вами сотворил такое? — рыдая спросила она, тыкая то на принцессу, то на дверь. — Я всем говорю, что он жестокий! Но. но…! Голос девочки срывался на всхлипы. Фишль полным грации движением присела перед ней, взяла её лицо в свои ладони, утерла щёки, и бинты на её руках впитали слёзы. Доверившись, девочка поднялась на ноги, и села на край кровати Эми. — Не надо! — попыталась остановить одну из них Сахароза, но раздался звонкий звук удара и девочка, снова заплакав, сползла с кровати на пол Принцесса в брезгливом жесте отряхнула руку, будто могла в чем-то испачкать свои белоснежные перчатки, только коснувшись простолюдинки, которая, подумать только! , посмела сесть на её трон. — Знай своё место, — холодно, с презрением произнесла та. — Эми! Как ты себя ведёшь? В тронную залу вернулся сеньор Бригелла, и принцесса перевела на него свой взгляд. Ярость кипела в крови уже от чужой наглости, но это — пик бескультурья… — Как смеешь ты, грязный смертный, обращаться ко мне, Королеве Нирваны Ночи и принцессе великого Осуждения, подобным низким именем? — Миледи! — влезла между сидящей на полу девочкой и сеньором и принцессой Сахароза, после чуть поклонившись. — Прошу, помилуйте их. Они не стоят вашего внимания. Фишль смерила всех их полным ненависти взглядом и, махнув рукой, обойдя всех троих, направилась к витражным окнам. Они и правда не стоят её внимания. Сердце стучало бешено, Сахароза действительно боялась, что её ударят. Посмотрев на стоящую к ним спиной у зарешеченных окон Фишль, она нервно сглотнула. Королева Нирваны Ночи, в отличие от тихой Эми, действительно опасна… — Кто это? — тихо спросила она у Тигнари, обернувшись к врачу, который успокаивал девочку — Коллеи, — тихо отозвался фенек. Его волосы, сплетённые Сахарозой в косу, отвлекли девочку от слёз и она даже не вникала в разговор. — Панически боится Дотторе, ищет доказательства того что он не в себе. Спасибо за помощь В ответ от Сахарозы только лёгкий кивок. Фишль нужно побыть одной, а потому она, вместе с врачом и напуганным ребенком, выходит из комнаты. Пора на завтрак.