***
Покои фараона. Властитель Египта, которому Амен был словно родной брат, нервно ходил из стороны в сторону, пока Ливий склонившись над телом Эпистата, пытался обследовать его, однако, как только он сосредоточивался, фараон, что был на пределе прерывал Ливия, требуя ответов… — Повелитель! — наконец не выдержав проговорил лекарь, — Прошу дайте мне время. Я не смогу ему помочь, если не пойму, что с господином Аменом. Завершив говорить, лекарь посмотрел на Тизиана, что стоял возле двери, и тут же решил уточнить… — Я уже рассказал стражникам все как было, — рявкнул охотник, перед глазами которого без сознания лежал друг. Никогда прежде он не видел Амена таким… Всегда сильный и непобедимый! — На нас напали, — наконец проговорил охотник, — Окружили черномаги. И пока щенки дрались с нами, их вожак накинулся на Амена. Прошёлся мечом по животу, едва задев, после чего падал знак своим и они все тут же бросились бежать. Амен же вмиг рухнул, потеряв сознание. Яд, — пронеслась догадка. Переведя взгляд с Тизиана, на Эпистата, Ливий действительно обнаружил легкий порез на животе. — Это был яд, — наконец вынес свой вердикт лекарь, на что разгневанный фараон, велел тут же изготовить противоядие. Услышав приказ повелителя, Ливий, которому было действительно жаль, проговорил: — Этот тип яда мне неизвестен. У него нет никаких симптомов, чтобы я мог хоть что — нибудь предположить. Однако, я сделаю все, что в моих силах! С этими словами лекарь тут же позвал к себе стражников и велел принести ему сумку, где были все его атрибуты. Как только все растения, масла, глина и прочее были доставлены, Ливий немедля принялся изготавливать самое проверенное противоядие. Как только все было готово, Ливий, тут же подошёл к Амену, слегка подняв его голову, лекарь вылил лекарство, после убедившись, что Эпистат, что еле дышал, всё выпил, отошёл от него. — Теперь остаётся лишь ждать, — печально проговорил лекарь, который действительно надеялся, что успел спасти Эпистата…***
В пустом и просторном коридоре, где из-за большого пространства и отсутствия мебели каждый шорох был отчеливо слышен, бродила несчастная. Охваченная страхом за жизнь Амена, Эвтида ходила из стороны в сторону, даже сама толком не зная почему так сильно нервничала. Хотя? Может хотя бы сейчас она могла наконец отбросив обиду, самой себе признаться, что очень любила Амена. Вопреки морали, страху, и желанию, Эвтида полюбила Эпистата, еще когда не была раскрыта. Она с жадностью ловила каждый его взгляд, тайно грезила о встрече и часто вспоминала своей первый поцелуй, который случился именно с Аменом… Звук открывающейся двери вывел Эву из пучины мыслей. Резко остановившись, Эвтида наблюдала как из покоев первым вышел фараон, глаза которого метали молнии, следом за ним Ливий, с поникшими взглядом, ну а после и стражники, что тут же встали возле двери преграждая путь к Амену. Едва увидев фараона, Эва склонилась, когда же правитель, который был в плохом настроении ушёл, девушка тут же бросилась к Ливию с расспросами. — Что с ним? Жив? Говори, Ливий, молю! — судорожно просила девушка, которую волновал лишь Эпистат. Как только к нему подбежала Эвтида, глаза которой были полны ужаса, сердце Ливия болезненно сжалось. Она даже не вспомнила о нашем разговоре, про мое сердце и боли, — с горечью осознал лекарь, что до последнего надеялся, что когда — нибудь его чувства смогут быть взаимны. Однако, увы… Чем больше он глядел на Эвтиду, тем отчётливо понимал, что любила она все это время лишь одного… — Его отравили, — честно ответил Ливий, не сводя пристального взгляда с девушки, — Неизвестным для меня ядом, я дал противоядие, но… — Шансов нет, верно? — спросила Эвтида, сама не заметив как голос предательские дрогнул. Опустив взгляд, Ливий ничего не ответил. Однако, это молчание было красноречивее любых слов. Нет…. С трудом совладав собой, Эва, которая не хотела показывать своих истинных эмоций, развернулась и хотела было пойти к Амену, да только Ливий, что бережно взял её за руку не позволил этого сделать. — Эва, я, — вновь попытался он признаться в своих чувствах, желая чтобы Эва знала о том, что всегда занимала и будет занимать место в его сердце, однако, девушка остановила его порыв. — Не стоит, — ласково проговорила она, затем повернувшись вновь к Ливию, провела ладонью по лицу лекаря, отчего тот невольно закрыл глаза. Как же были приятны её прикосновения…. — Я люблю тебя, Ливий, — честно призналась она, оставив свою ладонь на щеке лекаря, — Как брата. Всегда дорожила, беспокоилась и уважала. Ты стал мне близок и я отдам что угодно, лишь бы ты был счастлив. Однако… — Твоё сердце принадлежит ему , — печально произнес Ливий, сердце которого разбилось. Прекрасно чувствуя, что делает***
Как только дверь за Эвтидой закрылась, девушка, перед глазами которой была лишь пелена, не обращая никого внимания на величественные покои фараона, где не каждому смертному дозволено быть и вовсе увидеть, медленными шагами поплелась в сторону просторной кровати, на которой без сил лежал Эпистат. Повязка на животе Амена, что была наложена на рану, была вся в крови, что означало, что рана до сих кровоточила и не заживала. Тяжёлое дыхание, слабые стоны и холодный пот на лбу Эпистата говорили о том, что ему было худо. Исфет… Никогда ещё прежде она не видела, да и не могла представить Амена таким… Стоя рядом с кроватью, Эвтида невольно вспомнила как ещё некоторое время назад звала его. Просила о простом разговоре. Хотя, к чему это враньё? Она просто хотела вдохнуть его запах, услышать голос, который был так дорог её сердцу. Болезненный стон, сорвавшийся с уст Эпистата, забрал с собой последнюю надежду Эвтиды. Глядя на Амена, жизненные силы которого иссякали с каждой секундой, Эва не выдержав позволила себе то, что никогда прежде не допустила бы. Слёзы… Она заплакала… Впервые, после смерти Исмана. Сев на колени перед кроватью, девушка, что более не могла себя сдерживать, опустила голову и положив её на широкую грудь Эпистата, что слабо подымалась и опускалась, начала всхлипывать. За что? Почему Боги были так жестоки к ней? Зачем отбирали одного за другим, всех тех, кто был ей дорог? От одной мысли, что Эпистата она более не увидит, новая волна обжигающих слез накатила на несчастную. Сжав простынь руками, Эвтида горько плакала, пока не услышала… — Неферут, — раздался слабый хрип. Отчего девушка тут же подняв голову, встретилась с затуманенным взглядом Эпистата. Мужчина, что до этого горел в огне агонии, едва услышав как дверь покоев отворилась, с ненавистью стал гадать кто на этот раз пришёл поглядеть на его неминуемую кончику? Однако, когда раздались всхлипы, и его грудь сдавило что — то тёплое, Амен тут же все понял. Это она… её запах!, — окончательно убедился он. — Не плачь, — проговорил Амен, после чего с трудом подняв руку, провёл большим пальцем по лицу любимой и стёр дорожку от слез, на её красивом личике. — Не умирай, прошу, — вновь сорвалась она. Дрожащими пальцами сжав ладонь Эпистата, что нежно гладила её по лицу, Эва посмотрела в глаза Амена, стараясь запомнить каждую черту. Ведь более она никогда не свидится с ним… — Ты пришла, — собрав последние силы, проговорил Эпистат, который все это время, в толпе людей, что окружали его, искал Эвтиду, — Я боялся, что не увижу тебя перед… Договорить он не успел, ибо Эвтида, наплевав на все, и сорвав все маски, с любовью прижалась к нему. Как жаль, что до этого они вели себя так уперто. Не могли как сейчас отбросить принципы и страхи, и просто быть счастливыми. — Я… — отстранившись от мужчины, хотела было признаться Эвтида, однако Амен опередив, произнёс: — Люблю тебя, Эва. Это было самое прекрасное и в то же время печальное, что слышала Эва. Сжав рот рукой, дабы не всхлипнуть, она прикрывала глаза, и позволила вновь обжигающим слезам течь по лицу. Сделав над собой усилие, Эва, убрала руку со рта, и наконец проговорила. — И я, тебя. Да вот, было уже поздно. Эпистат так и не услышал признания, ибо испустил дух, глядя на любимую. — Амен, — с ужасом прошептала она, видя, как очи мужчины, что устремлены в её сторону, смотрели сквозь. Будто стеклянные… — Амен! — повторно произнесла она, чуть громче, начиная осознавать… — Амен! — прохрипела несчастная, — Амен! Амен! Амен! Проснись! Молю! Как только горькое осознание накрыло девушку, Эва закрыв рот рукой стала истошно кричать. Первый и последний мужчина, которому она отдала своё сердце — умер. Вся её жизнь — сплошное разочарование и боль. Все те, кто был ей дорог рано или поздно уходили. Исман, Дия, Реймсс, сейчас же Амен… Будто она приносила всем несчастье, несла смерть и разрушение … Лишь Ливий был жив, правда и ему сердце она успела разбить. Хоть мужчина и поклялся быть рядом с ней, однако она чувствовала, что боль съедала лекаря изнутри. Отчаяние, боль от утраты, истерика нахлынули с такой силой, что Эва, не контролируя более себя, встала с колен и на ватных ногах добралась до сумки Ливия, где находились его атрибуты. Дрожащими пальцами, Эва доставала все склянки, растения и прочее, пока на глаз несчастной не попалась пробирка с ядом. Ливий, что был довольно интересной личностью, по неизвестной даже для Эве причине всегда носил с собой яд. Об этом лекарь ей когда — то поведал, даже не подозревая, что находящаяся на грани Эва, решит им воспользоваться. Причина по которой, Эвтида решилась на этот шаг была не только смерть Амена. Она потеряла всех тех, кто был ей дорог, Лишилась работы, и в конечном итоге потеряв смысл, решила прекратить свои мучения… Лёгким движением открыв крышку, пробирки, Эва, что была не в себе залпом выпила все содержимое…