Посиделки у костра

      Светлана не помнила точно, когда это всё началось. Кажется, в ноябре. Зима тогда ещё решила пораньше напомнить о своём пришествии, но осень не собиралась уходить. Вот и получилась промозглая погода, в которой рыхлый снег, глубокие лужи и переменчивый дождь, стояли над Москвой и не собирались уходить.       В тот день, Светлана шла в свой домик, находившийся далеко от центра города. Рыжеволосая женщина вообще не привыкла к шуму и каким-то интрижкам, которые были в Кремле и в окрестностях. Она была наслышана о втором «Дмитрии» и он ей не особо нравился.       Если Григория ещё можно было назвать хотя бы добрым и хорошим, то на Матвея это не распространялось. Жёсткий, злопамятный и явно ненавидящий всех в этом царстве.       «Лучше бы он не появлялся, — решила Светлана, — от него ещё больше зла». Пытаясь двигаться быстрее, Светлана завернувшись в шубу, прошла дальше к дому. Когда до её дома было примерно двадцать шагов, Грушева почувствовала, что кто-то положил руку на плечо. —Кто вы? Кто послал? — спросила она, вздрогнув и повернувшись.       За её спиной стояла старая женщина. Седые волосы были повязаны наспех, когда-то красивым, а теперь заляпанным, красным платком. Одета она была в какое-то лёгкое платье, что она видела у крестьян. В подслеповатых глазах было какое-то безумие, смешанное с волнением. Рука, схватившая её, дрожала.       «Юродивая?» — подумала она, прищуривая зелёные глаза. — Ночь наступит! — прошамкала старуха беззубым ртом.       Светлана даже ничего не ответила, а незнакомка быстро удалилась и растворилась во тьме. Слегка шокированная, Грушева быстро проделала свой путь. Уже переодеваясь в своё извечное зелёное платье, она заметила синяк, оставленный ей старухой. Он немного побаливал. — Мама? — спросил её Георгий, приёмный сын, — Всё хорошо? — Да-да, всё хорошо, — улыбнулась Светлана.       Она жила в деревянной, хорошо построенной ещё прадедом избе. Женщина всегда старалась поддерживать порядок. Всё всегда было чистым и опрятным, особенно небольшая бело-серая печка. Георгий возился с цветами и разными травами, сортируя их в отдельные кучки. А Светлана потом отправляла одни травы на мази, другие на отвары, третьи на что-то другое.       Смотря в небольшое оконце, Светлана почувствовала, что кто-то за ней пристально наблюдает. Будто стоит за спиной, но она отогнала эти мысли от себя. По началу работало, наверняка была какая-то любопытная пташка, залетевшая поглазеть на рыжее пламя свечки.       «Мне кажется, что это поопаснее птички. И это не мой Георгий», — в голову Светланы закралась подозрительная мысль. Хотя её нельзя было назвать той, что прячется под лавку или сундук от малейшего скрипа половицы. Видя правление самозванца она наслушалась то, что было пострашнее какого-то скрипа или завывания ветра. — Ночь наступит! — раздалось два голоса.       Первый голос напоминал ребёнка лет восьми, а второй был похож на более взрослый голос. Чуть басовитый. На этом она не выдержала. Схватив Георгия, она бегом забежала в кровать. Не хватало чтобы эти дьявольские порождения или кем они вообще были, разорвали её сына. — Отче наш иже еси на небеси… — начала Светлана единственную молитву, которую знала.       Проснулась она от какого-то кошмара. Георгий жался к ней так, словно если он отпустит, то тут же умрёт. Было ощущение, что кто-то за ней следит. Это был не дикий зверь, который водился в лесу, не человек.       А нечто, что жаждет выломать окно и сожрать всех, кто находился сейчас в избе. — Ночь наступит… — раздался шипящий, словно змеиный, говор.       Оно видело их. Хотя как именно, Светлана не знала.       День был обычный. Разговоры людей, где-то лаял цепной пёс, шелестели листья. Но было что-то неправильное в этой картине. — Матушка, а почему небо чёрное? — спросил Георгий, поедая свой обед.       И тут Светлана увидела то, что заставило её прикрыть рот рукой. Небо было абсолютно чёрным, на нём огненно-рыжим ореолом зияло солнце, а точнее, его лучи.       Дальнейшие события она не помнила, вроде что-то кричала и бежала невесть куда. Столкнувшись, и чуть не сбив Мио Лоренци — слугу «воскресшего» Дмитрия, она очнулась. — Куда же ты бежишь, Люсия? — спросил он в замешательстве, но сделал вид, что заигрывает с ней.       Хоть она и ненавидела Мио за то, что он пресмыкался перед самозванцами, но сейчас ей просто нужно было выговориться. — Послушайте, Мио Лоренци, возможно, вы посчитаете меня юродивой, но я расскажу вам одну историю… — начала Грушева, не находя себе места.       Далее последовала грустная история о том, что сейчас с ней происходит. На удивление Мио не перебивал, а лишь угукал, наклоняя белобрысую голову на бок.       Только Светлана развернулась, как услышала какой-то хриплый голос, не похожий на голос молодого человека. — Ночь уже наступила. Вы прогневали его. Теперь все Божьи дети должны умереть, — голос был хриплый, а исходил он словно из какого-то кувшина.       Надеясь, что Лоренци не нажалуется Тушинскому вору, Светлана повернулась на встречу чёрному небу и удалилась.       С тех прошло три месяца. Снег уже лежал везде, выделяясь своей белизной на фоне чёрного неба. Всё было неестественно, как в каких-то страшных сказках. Голосов больше нет, но теперь появились лица. Они поменялись. Теперь, все прохожие смотрели на ведьму каким-то хищными взглядами. Словно сейчас набросятся и разорвут на части. Смотрели все люди: старики, женщины и даже дети.       Будто их всех подменили. Иногда было такое ощущение, что кто-то за этим стоит. Но кто? И зачем ей или ему это нужно? — Может быть я в аду? Но за что? — спрашивала она вслух, но ей отвечать никто не спешил.       Нормальные лица остались только у неё и Георгия в этом неправильном мире.       Светлана ещё продолжает наивно во что-то верить. Что настоящий мир снова появится. Небо станет таким же синим, как раньше. «Но надолго ли надежды хватит?» — спрашивала себя Грушева.       Сегодня она задумывалась над тем, что делать дальше. Умирать ей не хотелось, но может быть, она сможет сжить со свету тех тварей, что так искусно притворяются людьми?