The God of Thunder

Март, 1507 год до падения Каэнри’ах.

Мико не могла сказать, что ей нравилось больше — ласковое тепло яркого солнца над головой или освежающе прохладный ветерок, дующий с моря, или, может быть, ей нравилось именно это их сочетание. Размеренно потягивая чай под огромным деревом сакуры, она наблюдала за многочисленными пастельно-розовыми лепестками, парящими в воздухе вокруг нее. Наступила весна, а это означало, что ей пришло время выполнять свои обязанности. И все же вместо того, чтобы очищать израненную землю, раздираемую постоянными войнами и кровопролитием, Яэ Мико торжественно наслаждалась покоем в освежающей тени. Чему ее научили триста лет жизни, так это тому, что еще один день блаженной обыденности мало что изменит в широком масштабе. Быть жрицей было нелегким делом, поэтому Мико имела полное право погреться на приветливом солнышке, прежде чем отправиться в еще одно место своего очистительного паломничества. Война между двумя богами, Наруками Огошо и Оробаши Ватацуми Омиками, нанесла значительный ущерб Инадзуме, сильно повлияв на артерии земли, которые тянулись под островами в виде невидимой сети. Загрязненные ненавистью, яростью и гневом падших душ с обеих сторон, артерии земли были заполнены грязью, в результате чего иназуманская флора увядала и умирала. И, к сожалению, у верховной жрицы Великого храма Наруками не было времени заняться этим вопросом, отчего вместо этого она отправила свою ученицу, нарушив повседневную рутину Яэ, наполненную периодическим чтением непристойных легких романов. Как бы сильно Мико ни любила ничегонеделание в мирной тишине на вершине горы Ёго, она была не против покинуть храм, пока могла найти другое занятие, чтобы развлечь себя во время выполнения своих обязанностей. Следующим пунктом назначения ее путешествия была деревня, расположенная в северной части острова Каннадзука. Тем временем этот остров оставался под властью сегуната, который поклонялся Наруками Огошо, Богу Грома. И хотя их могущественный Бог была убита Оробаши около столетия назад, с тех пор люди никогда не оставляли надежды восстановить правление своего божества. Они отчаянно сражались за свою землю, поскольку никогда не переставали верить, что их Бог все еще жива и вездесуща среди них. По дороге в деревню Мико услышала эхо бедствий, разносящееся по заброшенным городам и разрушенным хижинам. И все же она предпочитала отводить глаза и отбрасывать тревожные мысли. В конце концов, что могла сделать обычная храмовая жрица, чтобы положить конец войне между богами? Почти ничего. Спустя еще два дня своего путешествия Яэ, наконец, услышала вдалеке веселый смех. Бредя через деревню, Мико с любопытством наблюдала, насколько сильно изменилось это поселение по сравнению с тем образом, который сохранился в ее воспоминаниях. Как будто бы она была окружена священным барьером, делающим ее недосягаемой для армии Оробаши, деревня расцвела в невиданном прежде преуспеянии. Всего несколько десятилетий назад эта деревня была почти такой же пустынной, как и любая другая. Когда жрица шла по дороге, простые деревенские жители почтительно склоняли головы в знак признания ее присутствия. Мико была одета в традиционную для храма одежду красного и белого цветов, что делало ее священное занятие очевидным для всех окружающих. К жрицам относились с почтением и восхищением, поскольку их считали самыми близкими подчинёнными Бога Грома. Все они также обладали Глазом Бога, что делало каждую из них грозным противником. Дарованный Глаз Бога давал жрицам контроль над силой электроэлемента, известного своей ужасающей эффективностью на поле боя. — Не та ли это, о ком я думаю? Мико быстро повернула голову, услышав знакомый голос. Позади нее стоял высокий мужчина, его плечи были такими же широкими, какими она их помнила. — Я вижу, у тебя все хорошо, Уракусай, — улыбнулась жрица, приветствуя своего старого друга. В этих землях осталось не так много ёкаев, так как многие из них погибли во время нескончаемой священной войны божественного. Вот почему всегда было приятным сюрпризом встретить существо, продолжительность жизни которого намного превышала продолжительность жизни смертных. — Ну конечно. У меня всегда все хорошо, — кивнул ёкай. — Чем я обязан такой чести? Никак ностальгируешь по старым добрым временам? — Ах если бы, — вздохнула Мико. — Если бы не Сайгу, которая послала меня сюда очистить Священную Сакуру, ноги бы моей не было на Каннадзуке. — Вы разбиваете мне сердце, юная леди. А я-то надеялся, что ты скучаешь по своему старому другу. — Конечно, я скучала по тебе, Уракусай. И если бы не этот особый случай, я бы навестила тебя всего через пару столетий. — Ух, как всегда за словом в карман не полезешь. Ты никогда не меняешься, — сказал Уракусай со знакомой нежностью в голосе. Мико следовала за старым ёкаем, пока тот ходил за продуктами. Он, как всегда, был скрупулезен в выборе товаров, находя только самые лучшие. Это напомнило Яэ о ее собственном детстве, когда Уракусай и другие ёкаи брали ее с собой в свои ежедневные походы по магазинам, покупая ей вкусные мочи из сакуры и трехцветное данго в награду за ее повседневную тяжелую работу в попытке стать служительницей храма. Несмотря на то, что в то время тоже продолжалась война, эти далекие воспоминания казались мирными и безмятежными. И Мико страстно желала, чтобы те дни вернулись, поскольку нынешняя реальность, казалось, с каждым годом все глубже погружалась в пучину тьмы и отчаяния. — Возьми это. — Уракусай сел на скамейку под деревом, протягивая Мико красное спелое яблоко. — Спасибо. — Она с благодарностью приняла подарок, погрузив в него свои острые клыки. — Мне нужно провести ритуал очищения. Местное священное дерево Сакура, похоже, довольно сильно загрязнено. Уракусай кивнул: — Так я и думал. Примерно год или около того назад я заметил увядание в глубине близлежащего леса, даже качество воды в колодце постепенно ухудшалось. Рад, что Сайгу прислала тебя. — Я надеюсь разобраться с этой проблемой через пару месяцев. В конце концов, очищение и заживление корней требует некоторого времени. — Яэ наслаждалась вкусом яблока. — Была бы очень признательна, если бы ты позволил мне пожить у тебя в течение этого времени. Ёкай согласился, весело улыбаясь. Мико задавалась вопросом, что именно заставило его покинуть армию сегуна и поселиться в деревне у черта на куличках, учитывая, что он явно был одним из лучших солдат, но этот разговор обещал затянуться надолго, поэтому она решила отложить этот вопрос на потом. Согласно ее опыту, в таких историях всегда была какая-то драма, и Яэ не была уверена, готова ли она услышать это прямо сейчас. — Позволь мне отвести тебя в мою хижину. Она небольшая, но я надеюсь, тебе все понравится. Они направились вниз по дороге, ведущей к окраине. По сравнению с другими деревнями, которые Мико встречала на пути по Каннадзуке, люди здесь излучали больше счастья и жизнерадостности, чем где-либо еще. Расположенная рядом с лесом у подножия большого склона, деревня была защищена от резких морских ветров, которые в противном случае могли бы вызвать эрозию почвы. Выгодное расположение, возможно, стало причиной неожиданного изобилия продуктов питания, которое она увидела на прилавках торговцев. Мико вежливо улыбнулась, увидев пожилую даму, почтительно склонившую голову в ее присутствии. Может быть, в конце концов, это путешествие не будет такой уж головной болью. — Вот наш дом, — сказал Уракусай, указывая на маленький домик за деревянным забором высотой около четырех футов. — Наш дом? — О, да, ха-ха, — Его смех прозвучал не слишком убедительно. В конце концов, Мико разговаривала с Уракусаем, а каждый старый ёкай славился умением скрывать неприятную правду. — И кого же это ты пригласил в сожители? — Кицунэ прищурилась. Прежде чем Уракусай смог ответить на вопрос, они оба услышали какие-то грохочущие звуки, доносящиеся из-за дома. Заинтригованные, они подошли, чтобы выяснить источник, когда на них внезапно налетел маленький ребенок. — Мастер Уракусай! — воскликнула девочка. Насколько Мико могла судить, ей было около двенадцати лет. Ее длинные фиолетовые волосы были немного растрепаны от долгого бега, но, несмотря на это, они выглядели довольно шелковистыми и приятными на ощупь. Ее некрепкое, маленькое тело было покрыто свободным белым платьем, испачканным в пыли. Однако внимание Мико привлекла не ее внешность, а блестящий круглый Глаз Бога, висевший у нее на шее в виде ожерелья. Яэ недоверчиво прищурилась, так как впервые видела обладательницу Глаза Бога в столь юном возрасте. — Макото? Что случилось? — спросил ёкай, передавая кицунэ вещи, которые он нес в своих сильных руках. Мико цокнула языком в неудовольствии. — Эи! Она снова ушла в лес. Я не смогла ее найти. — Вот же упертая как мул. Я бесчисленное количество раз говорил ей не ходить туда одной. — Она пошла сражаться с гончими разлома. Яэ почувствовала, как ее брови медленно поднимаются: гончие разлома были довольно грозными противниками, не знающими пощады и ослепленными своей бесконечной жаждой крови. В большом количестве они заставили бы попотеть даже саму кицунэ. Маленький ребенок уж никак не мог справиться с этими монстрами. «Какая забавная малышка», — подумала кицунэ про себя, усмехаясь. Не каждый день она встречала смертных, настолько сумасшедших уже в их детские годы. — Следуйте за мной, — скомандовал Уракусай, быстро направляясь в сердце леса. Одной из его особых способностей была чувствительность к самым тихим звукам, которые проскальзывали даже мимо острого слуха Мико. Ёкай быстро определил место, из которого доносились самые сильные звуковые вибрации, различив отдаленный лай гончей. По мере того как они приближались к источнику неорганизованных звуков, жестокость сражения становилась все более очевидной. Мико ахнула от удивления, увидев ребенка ростом около пяти футов, отчаянно отбивающегося длинной старой катаной от когтей огромной гончей разрыва, которая была почти в два раза больше ее самой. Девочка, будучи близняшкой, имела поразительное сходство со своей сестрой, с той лишь разницей, что у нее была другая стрижка и традиционно мужское одеяние. Она перевернулась, спасаясь от монстра, страх смешался с отвагой в ее прекрасных фиалковых глазах, которые были похожи на небо перед грозой. Она взвизгнула, когда пес напал на нее сзади, оставив глубокий порез у нее на спине. Но этого было недостаточно, чтобы остановить ребенка, слишком увлеченного победой для ее же блага. Гончая взревела и бросилась на девочку, которая уже исчерпала свою выносливость, чтобы поднять тяжелое оружие и блокировать атаку. В отчаянии она отбросила катану, пытаясь ударить монстра голыми руками и ногами. Она ударила пса по морде, издав громкий, отчаянный крик, на который были способны только смертные, поскольку они болезненно осознавали собственную беспомощность и слабость. Это был не первый раз, когда Мико наблюдала за поединком не на жизнь, а на смерть между явно неравными противниками, и никогда раньше она не была так погружена в действо перед её глазами. Возможно, даже слишком поглощена, поскольку она и пальцем не пошевелила, чтобы защитить ребенка, который, очевидно, был на грани смерти. К счастью, Уракусай отреагировал вовремя, уничтожив чудовище при помощи невидимых обычному глазу сил. — Эи, убийство гончих в лесу не сделает тебя достойной в глазах Селестии! — сказал он, протянув руку, чтобы помочь той подняться с земли. — Но Макото получила свой Глаз Бога, когда защитила меня от пса! Мне тоже нужно убить одного! А ты украл у меня этот шанс! — Я уверен, что не сам факт убийства монстра заставил Наруками даровать Свои силы, а решимость и мужество Макото. Тренируйся, и в конце концов ты обретешь свой Глаз Бога. — В конце концов... — Девочка сжала кулаки. — Такой ёкай, как ты, у которого в запасе вечность, не может понять, что у меня нет времени ждать этого «конца концов». Мне нужно получить Глаз Бога прямо сейчас! — Эи, ты не должна так разговаривать с Мастером Уракусаем, — попыталась вмешаться Макото, потянув свою близняшку за рукав плаща. — У меня не так много времени. С продолжительностью жизни смертного, без Глаза Бога, я абсолютно ничего не добьюсь! Уракусай нахмурился и скрестил руки на груди. В его глубоких карих глазах зажегся гнев. — Еще одно слово, юная леди, и вы проведете два часа в холодной воде. — Да мне все равно! — сказала девочка, поворачиваясь и убегая. Всего на мгновение Мико заметила слезы, блестевшие в уголках ее фиалковых глаз. — Эи, вернись сию же секунду! — Воскликнул Уракусай, прищелкнув языком и покачав головой. — И почему она всегда такая упертая в своих глупостях, тьфу. Стыд и разочарование в самом себе явно звучали в его голосе, только подчёркивая важность этого ребенка в глазах ёкая. Излишне говорить, что Мико была крайне удивлена, что такой ёкай, как Уракусай, мог испытывать такие сильные чувства к простому человеку. Возможно, он действительно изменился за прошедшие годы гораздо сильнее, чем она могла предположить. — Никогда бы не подумала, что ты когда-либо настолько увлечёшься игрой в дочки матери, — усмехнулась Яэ, задаваясь вопросом, что именно подтолкнуло Уракусая добровольно участвовать в такой неблагодарной работе, как воспитание чужих детей. Какими бы забавными ни были эти маленькие монстрики, они создавали слишком много проблем самим своим существованием. И это совершенно того не стоило. — Ты можешь смеяться сколько угодно, но, пожалуйста, пойди и найди ее. Я уверен, что она не в настроении видеть мое лицо. — Ты, должно быть, шутишь, — резко сказала Мико. — Я только приехала, а ты уже отправляешь меня... искать в лесу какого-то избалованного ребенка? Уракусай улыбнулся, похлопав ее по плечу. — Я знаю, что ты слишком хорошая в глубине души, чтобы закрыть на это глаза и позволить бедному ребенку потеряться. — И не надо меня гладить. — Мико пылко стряхнула руку ёкая. — Тебе лучше пойти приготовить мне немного жареного тофу в качестве компенсации. «Это невероятно, просто абсолютно непостижимо!» — думала кицунэ, пробираясь по узкой тропинке через лес. Она никогда бы не догадалась, что такой ёкай, как Уракусай, променяет свою свободу и душевный покой на постоянное беспокойство и шумиху, удочерив человеческого ребенка, даже двух из них. Каждый ёкай жаждал развлечений и власти, лишенный сочувствия к мимолетным жизням людей. Яэ рассматривала смертных лишь в качестве забавных существ, которые постоянно норовили угодить в ее уловки. Они служили лишь источником развлечения, которое она использовала, чтобы время от времени развеять скуку и однообразие своей многовековой жизни. Мико пнула камень на дороге, чувствуя усталость и раздражение. Она не смогла обнаружить девочку, так как ребенок был более осведомлен об этих местах по сравнению с ней, совершенно с ними незнакомой. Становясь голоднее и нетерпеливее с каждой минутой, Яэ решила использовать хитрость, чтобы поймать свою добычу, спросив лис, обитающих в этом лесу. Будучи кицунэ, она могла легко превращаться в лису. В этой форме она обретала способность разговаривать с дикими животными и, особенно, со своими собратьями-лисами, которые были готовы на все, чтобы помочь ей. В мгновение ока ее человеческое тело уменьшилось и превратилось в маленькую розовую лисичку с тремя величественными хвостами. Мико не особенно нравилась ее маленькая лисья форма, слишком миниатюрная и милая на ее вкус, но, к сожалению, дикие лисы слишком боялись ее взрослой формы, чтобы общаться. В конце концов, она была потомком знаменитого рода кицунэ и, таким образом, унаследовала славу своих предков, заимев необычайно большую и угрожающую взрослую форму. По сравнению с этим, ее маленькая розовая форма в виде лисенка казалась совершенно непритязательной и лисы не страшились к ней приблизиться. Мико навострила свои необычно размашистые уши, пытаясь обнаружить какие-либо следы присутствия других кицунэ вокруг себя. Уловив какой-то шум, отдаленно напоминающий вой, она направилась к источнику звука, надеясь закончить это глупое задание как можно скорее. Она приехала в Канназуку, чтобы очистить корни Священной Сакуры от грязи, а не искать каких-то случайных детей в лесу. Какая пустая трата ее блестящих навыков! К счастью, вой действительно принадлежал кицунэ, и не было преувеличением сказать, что Яэ впервые увидела так много лис в одном месте. Она быстро вернулась к своей человеческой форме, крайне заинтересованная суматохой. Прямо перед прудом на большом плоском камне она заметила ребенка, которого искала. Девочку окружало множество диких кицунэ, которые пытались... утешить ее? Мико в замешательстве наклонила голову, молча наблюдая за животными, зализывающими раны малыша и издающими тихие всхлипы, прежде чем, наконец, подойти ближе и объявить о своем присутствии. Потревоженные внезапным шумом, девочка и животные настороженно повернули головы, когда Мико приблизилась к ним. — Боже мой, какой неожиданный сюрприз обнаружить, что мои собратья так сильно обожают человека. Ты, должно быть, в некотором роде особенная. Обычно, лисы ведут себя более насторожено. — Кто ты? — спросила девочка, прищурившись. Мико пожала плечами. Возможно, она была слишком погружена в битву с гончей, а затем в спор с Уракусаем, чтобы заметить ее присутствие. — Я знакомая Ураку… — Можешь передать этому старику, что я не собираюсь возвращаться, — девочка перебила ее, отворачиваясь в сторону пруда. Жрица в ярости стиснула зубы: — Послушай меня, малышка. Думаешь, что мне нравится быть почтовым голубем? Поверь мне, нет. Я и так оказываю тебе услугу, проделав весь этот путь, чтобы найти тебя, так что будь хорошей девочкой и не зли меня еще больше. Я ясно выразилась? Мико закончила свою вспышку, прозвучав резче, чем она изначально намеревалась. Девочка уставилась на нее, а затем вздрогнула, заливаясь слезами. Она отчаянно пыталась стереть их со своего лица, но безуспешно, так как в уголках ее глаз уже появлялись новые капли, готовые в следующий момент скатиться по щекам. Реакция ребенка на самом деле ее не волновала, и если бы не взгляды других кицунэ, полные неодобрения, Мико определенно ушла бы, оставив плаксу позади. В конце концов, это был всего лишь еще один человеческий ребенок — очевидно, сирота, если Уракусай удочерил ее, — и поэтому никто не был бы особенно расстроен, если бы она просто умерла в этих лесах. — Ладно, малышка, прекрати свое жалкое нытье, — вздохнула Яэ, подходя ближе и касаясь плеча девочки. — Ты можешь плакать столько, сколько захочешь, после того как я верну тебя к Уракусаю. Мико не ожидала, что девочка яростно стряхнет ее руку, глядя на нее с ненавистью и презрением. Даже со слезами, затуманивающими ее зрение, раненая и избитая, она не хотела отступать от своего упрямства. — Только потому, что ты ёкай и обладаешь Глазом Бога, это не значит, что ты можешь так обращаться со мной! — Только потому, что ты чувствуешь себя беспомощной, слабой и обиженной на весь мир, это не значит, что ты можешь выместить весь свой гнев на мне. — Мико пыталась сохранять спокойствие. Поскольку запугивание не сработало, это была единственная стратегия, оставшаяся в ее распоряжении. — Я не знаю, почему ты поднимаешь такой шум из-за чего-то столь неважного, как Глаз Бога, но сидя здесь и горюя, ты, уж точно, не заставишь нашего бездельничающего Бога признать себя. — Для тебя Глаз Бога может быть действительно чем-то обыденным, но для такого незначительного человека, как я, это единственный способ, — девочка, казалось, немного успокоилась. Мико села на камень прямо рядом с ребенком, наблюдая за спокойной поверхностью пруда перед ними. Кицунэ, которые окружали их, также заметили перемену в настроении и расслабились, вернувшись к ребенку и устроившись у нее на коленях. Всего на мгновение Мико стало очень любопытно, что она намеревалась делать, когда у нее появится Глаз Бога, и сейчас показался идеальный момент, чтобы спросить ее об этом, раз атмосфера вокруг них стала менее напряженной. — Ты так отчаянно нуждаешься в Глазе Бога. Мне даже интересно, для чего ты собираешься его использовать. Мико съежилась при виде того, как девочка выдувает большой пузырь соплей из своего распухшего красного носа прямо себе в руку. — Возьми это и перестань повсюду размазывать свои сопли, — сказала Яэ, доставая из кармана носовой платок. — Спасибо. — Девочка прочистила нос, вытирая слизь. — Я хочу убить Оробаши. Мико моргнула два раза, внутренне спрашивая себя, не ослышалась ли она предыдущего предложения, и, убедившись, что это не так, она разразилась звонким смехом. — Теперь я понимаю, почему Уракусай удочерил тебя. Ты, несомненно, очень забавная, малышка. — Хэй, перестань смеяться и перестань называть меня так. Меня зовут Эи! — Хорошо, Эи. Я даже больше не жалею, что пришла к черту на кулички. Не каждый день кому-то удается так рассмешить меня. Эи надулась и обиженно прищелкнула языком: — Смейся сколько хочешь. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Однажды я сотру эту ухмылку с твоего лица, попомни мои слова. Мико улыбнулась, подтянув колени ближе к груди. Девочка явно старалась не смотреть ей в глаза, и Яэ воспользовалась этой возможностью, чтобы детально осмотреть ребенка. Раны, которые она получила во время схватки с гончей, выглядели не так уж плохо. Только большая царапина на спине вероятно могла оставить шрам, но, учитывая прямолинейный и чрезмерно серьезный характер Эи, это не было бы для нее слишком большой проблемой; Мико не очень удивилась бы, если бы девочка считала шрамы чем-то, чем можно гордиться. Тело Эи не выглядело особенно сильным, поскольку она была скорее стройным и хрупким ребёнком, чем хорошо сложенным воином. В отличие от своей близняшки, которая предпочитала распускать волосы, ее шелковистые фиолетовые волосы были заплетены в тугую косу. Прожив относительно долгую жизнь, Яэ встречала много привлекательных женщин, и она была уверена, что, когда Эи вырастет, она превратится в исключительно прекрасную леди. — Почему ты хочешь убить Оробаши? — спросила Яэ, сменив шуточный тон на более серьезный. — Из-за Него моя деревня была разрушена. Все, кроме меня и Макото, были убиты. — Эи сжала кулаки, видя, как ужасные воспоминания о прошлом проносятся перед ее глазами. Она даже сейчас чувствовала запах горящей плоти, видела хищное пламя, охватившее ее дом. Она никогда не сможет забыть. — Я должна убить Его, и мне нужен Глаз Бога, чтобы сделать это возможным. Мико запрокинула голову, глядя на ветви деревьев у себя над головой. Что-то было совершенно не так с миром, где маленький ребенок мечтал убить Бога. — Я надеюсь, ты изменишь свое мнение, — произнесла кицунэ. — Люди редко живут больше сорока лет, но это мимолетный миг в глазах вечности. Так что не трать впустую время, которое у тебя осталось. — Я не уверена, на что именно ты намекаешь, — пробормотала Эи в замешательстве. — Твоя жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее понапрасну, — улыбнулась ей Мико, похлопав по спине. — Ты ведь жрица Наруками, не так ли? Оробаши убил нашего Бога, и сейчас убивает наш народ. Как последовательница Бога Грома, разве ты не хочешь отомстить? Нет. Мико поджала губы. Она никогда не хотела разбираться с беспорядком, который оставила после себя их Бог. Больше всего в своей жизни она ненавидела сложные чувства, которые Наруками пробуждала в ней. Они были подобны чуме, когда проникали в душу, заражая сомнениями и недоверием все убеждения, саму основу ее характера. Сложные чувства были худшими из возможных врагов для неизменной вечности, к которой Яэ стремилась. — Похоже, к тебе вернулось настроение, малышка. В таком случае нам пора возвращаться. — Не называй меня так, — надулась Эи, вставая, чтобы последовать за Мико. — И я не получила ответ на свой вопрос. — Будь хорошей девочкой, не доставляй никаких хлопот, и, может быть, я когда-нибудь расскажу тебе. — Ладно, будем считать, мы договорились, — наконец улыбнулась Эи и почесала затылок. — Кажется, я всё ещё не спросила твоего имени. — Меня зовут Яэ Мико. Но ты будешь обращаться ко мне «Леди Яэ».