Июль, 1507 год до падения Каэнри’ах.
Мико поерзала на стуле, чувствуя, как ее ноги медленно немеют от продолжительного сидения на одном месте. Большая, тяжелая книга, страницы которой были исписаны мелким аккуратным почерком, навевала на нее сонливость. Сидя под большим кленом на заднем дворе дома Уракусая, Мико не могла сосредоточиться на заклинаниях и ритуалах очищения, описанных в книге, поскольку ее мысли то и дело уносились прочь вместе с освежающими порывами ветра. Погода была слишком приятной, чтобы тратить день на учебу. Она манила насладиться ею в полной мере. Закрыв книгу, кицунэ зевнула, откладывая том в сторону и устраиваясь поудобнее. По правде говоря, у нее была целая вечность, чтобы очистить эти Священные деревья Сакуры, поскольку она была единственной, кроме Сайгу, способной на это. Ничего страшного не случилось бы, если бы она провела еще один день, расслабляясь и кемаря. — Посмотри на себя, Мико. Опять ты бездельничаешь, — Уракусай и близнецы подошли к Яэ, нарушив ее покой. — Разве ты не должна готовиться к очищению Священной Сакуры? Кицунэ бросила раздраженный взгляд на старого ёкая: — Перестань приставать ко мне с этим вопросом каждый божий день. А ты, разве не должен был тренировать своих дорогих детей до полудня? Недовольный тем, как Мико скопировала его интонацию, Уракусай вздохнул: — Уже полдень, и мы закончили наши упражнения. Дни летели за днями, напряжение между Уракусаем и Эи, возникшее вследствие инцидента в лесу, давно исчезло. Минуло два месяца с тех пор, как Мико приехала в деревню, проводя дни со своим старым другом и его учениками. Ёкай регулярно и скрупулезно тренировал близнецов, и она часто могла наблюдать за их тренировками на заднем дворе, притворяясь, что читает свой томик заклинаний. Макото по-настоящему заинтересовала Яэ. Для нее было совершенно очевидно, что девочка исключительно одарена, а ее Глаз Бога только усиливал ее уникальные способности. Хотя она была всего лишь ребенком, она могла использовать свой Глаз Бога так, как если бы он был продолжением ее собственной руки, сотворяя довольно сложные стихийные заклинания. Хотя она не могла поддерживать их постоянно в течение длительного времени, сам факт того, что она была способна использовать свой Глаза Бога на максимум, был удивительным, даже если заклинания держалось всего долю секунды. Мико получила свой Глаз Бога в зрелом возрасте, и ей потребовалась добрая пара лет, чтобы научиться им пользоваться, поскольку это было непростой задачей. Контроль над энергией стихий был довольно сложным и требовал огромной концентрации. Тем не менее, во сотворения заклинаний Макото выглядела так, словно бы для неё это было проще простого, и она обучалась быстрее, чем кто-либо другой, кого Яэ когда-либо знала. Кицунэ была уверена, что если девочка продолжит свое образование, то однажды она определённо станет одной из лучших людей-обладателей Глаза Бога, которые когда-либо бродили по землям Тейвата. Как бы прискорбно это ни звучало, но даже с ее огромным талантом Макото не смогла бы конкурировать с нечеловеческими видами в плане способностей. Смертный с продолжительностью жизни в пару десятилетий никогда не смог бы собрать столько мудрости, сколько ёкай. Чтобы раскрыть самые невероятные, высшие способности Глаза Бога, одного таланта было бы недостаточно, поскольку обладателю дара Богов требовалось оттачивать свои навыки на протяжении бесчисленных десятилетий, даже сотен лет. Яэ вздрогнула, когда кое-кто загородил солнечные лучи своим телом, отбрасывая тень на ее еще не загорелую кожу. — Почему ты всегда такая ленивая? — Эи спросила Мико, совершенно без обиняков. Собственно, как всегда. — Эи, тебе не следует так разговаривать с леди Яэ! — Макото запаниковала, мгновенно склонив голову. — Примите мои извинения, леди Яэ. Мико ухмыльнулась, забавляясь взволнованным лицом Макото и растерянным выражением лица Эи. Проведя месяц с близнецами, кицунэ начала получать удовольствие от их компании, хотя поначалу ее довольно раздражала грубая манера речи Эи и полное отсутствие уважения. Шли дни, и Яэ поняла, что ее необычные выходки были источником большинства забавных происшествий, случавшихся в этом доме, поэтому вместо этого она изменила свою тактику, игриво подтрунивая над наивной и упёртой Эи всякий раз, когда это было возможно. — И вот опять на меня наговаривают. Какая досада. — Мико драматично покачала головой, поднимаясь с земли и аккуратно отряхивая дорогую ткань своего одеяния. — Я была прилежно погружена в свою книгу, пока вы не пришли и не столкнули меня с пути к знанию. — Врать, между прочим, безбожно! Ты однозначно спала только что, а не читала. Из сестер-близнецов только Макото обладала навыками чтения и письма. Эи, предпочитая посвящать свои дни тренировкам и медитации, проявляла мало интереса к академическим занятиям. Когда Мико обнаружила это, она засыпала Эи невыносимым количеством шуток, к большому неудовольствию молодого воина. В конце концов, Эи, устав от поддразниваний, подошла к своей сестре и попросила обучить ее и этим навыкам. Тем не менее, Яэ продолжала использовать любую возможность, чтобы придраться к девочке и посмеяться над ней. — Поверь мне, Эи, как только ты в совершенстве овладеешь искусством чтения, ты сможешь читать книги, даже когда они закрыты. Простого прикосновения к обложке книги будет достаточно, чтобы извлечь все знания, написанные на ее страницах. Эи недоверчиво моргнула и посмотрела на Макото в поисках поддержки. Будучи хорошей сестрой, какой она и была, Макото покачала головой, решив не подыгрывать очередной шутке Мико и защитить свою близняшку: — Леди Яэ, пожалуйста, воздержитесь от своих вводящих в заблуждение замечаний. Вы же знаете, что Эи слишком доверчива. — Пфф, — фыркнула Эи. — Я с самого начала знала, что она несет какую-то чушь. И я вовсе не доверчивая! — Хорошо, дамы, кажется уже приближается время обеда. Как насчет того, чтобы пообедать вместе? — Уракусай вмешался прежде, чем спор мог пойти своим привычным ходом, закончившись оглушительной победой Мико и унизительным поражением Эи. После обеда кицунэ было нечем заняться, и она решила скоротать время за чтением еще одного легкого романа, который она взяла с собой в это путешествие. Сюжет не был особенно оригинальным, но развитие отношений между главной героиней и главным героем пробудило ее любопытство. Их отношения прошли долгий путь от первичной жгучей ненависти и презрения к заключительному страстному половому акту, описанному в такой подробной манере, что Мико под конец прочтения осталась неудовлетворенной и разочарованной собственным отсутствием интима за последние пару месяцев. Эти мысли, крутившиеся в ее голове, когда она переодевалась из своего наряда храмовой жрицы в более нескромное и облегающее платье, придали ей еще большей решимости утолить свое желание этим вечером. Когда солнце уже почти скрылось за линией горизонта, Яэ вышла из своей комнаты. Бросив последний взгляд на себя в большое зеркало, которое Уракусай повесил в гостиной, Мико осталась вполне довольна результатом. Хотя ограниченное пространство в ее сумке не позволяло ей взять с собой всю одежду, которую она хотела, ей все же удалось втиснуть в нее несколько своих самых смелых нарядов, призванных привлечь внимание к ее самым привлекательным частям тела. Каждая кицунэ была наделена удивительно красивой внешностью, и Мико не была исключением из этого правила. Ее фигура всегда привлекала бесчисленное количество взглядов, даже несмотря на то, что большую часть времени она была скрыта под свободными одеждами храма. Иногда ей приходила в голову мысль, что не облегающий наряд, а, скорее, прямо противоположный — закрытый и приличественный, делал ее такой желанной для мужчин. В конце концов, им нравилась тайна. И все же временами Мико не могла устоять перед желанием обнажить некоторые участки своей кожи, позволяя другим насладиться этим зрелищем. И, что ж, она действительно представляла собой то еще зрелище — с ее пышной грудью, плотно обтянутой шелковой тканью платья и виднеющейся через глубокое декольте, и с ее стройной талией и округлыми бедрами, которые соблазнительно покачивались при каждом движении. Хотя Яэ молча презирала себя за это желание в своем подсознании, она предпочитала не зацикливаться на этом слишком долго. В конце концов, каждый время от времени жаждет внимания, разве нет? Хотя, быть может, и не всегда таким отчаянным способом. Убедившись, что она выглядит великолепно под каждым из возможных углов обзора, Мико, наконец, вышла из дома. Как обычно, Уракусай и близнецы были поглощены очередной тренировкой. Ёкай был в разгаре спарринга с Эи, в то время как Макото старательно зарылась в учебник по применению электроэлемента, который накануне порекомендовала ей кицунэ. Макото была первой из троих, кто заметил Мико. Она поспешно отложила книгу в сторону и подошла ближе: — Леди Яэ, вы просто великолепны! — Как приятно, что ты заметила. — Мико нежно погладила ее по голове. По сравнению со своей сестрой-близняшкой, Макото говорила ей только то, что Яэ действительно хотела услышать, и, таким образом, быстро стала ее любимицей. Уракусай и Эи также закончили спарринг. Когда девочка приблизилась к ней, Мико заметила бесчисленные капельки пота, блестевшие на ее бледной коже. Старый ёкай действительно не знал пощады, всегда не давая Эи передохнуть и требуя от нее предела ее возможностей. Если бы Яэ была на ее месте, она бы давно отказалась от этих чрезмерно изнуряющих тренировок, переключившись на что-то более размеренное и посильное. Худощавое телосложение Эи определённо не шло ей на пользу, делая строгие тренировки ещё более изнуряющими и выматывающими. Однако девушка упорствовала, несмотря на то что ее ноги больше не могли удерживать ее тело, а руки слишком устали, чтобы даже поднять собственный вес. Даже когда она смотрела на Уракусая, который не пролил ни капли пота после многочасовой тренировки, в то время как она, с другой стороны, была близка к тому, чтобы рухнуть на землю, Эи выдерживала психологическое испытание, не выказывая никаких следов разочарования и досады. Несмотря на осознание того, что высшее мастерство, к которому она стремилась, никогда не будет в пределах ее досягаемости, как бы сильно она ни старалась. В конце концов, будучи обычным человеком, Эи никогда не была не в силах преступить за пределы реальности смертных, не так ли? — Я думаю, ты, Макото, гораздо красивее, чем какая-то бесстыдная падшая жрица. — Скромность всем к лицу, знаешь ли, — парировала Мико с ухмылкой. — Нарциссизм, между прочим, не менее греховен, чем враньё. Макото неловко рассмеялась, в то время как Эи в замешательстве наклонила голову, очевидно, наткнувшись на незнакомое слово. О, каким очаровательным было это совершенно невежественное выражение на ее лице. — Хорошо, девочки. Вы остаетесь дома, а мы с Мико собираемся обсудить кое-что важное. Ведите себя хорошо, и я принесу вам трехцветные данго. Договорились? — Уракусай ласково погладил Эи и Макото по головам. Убедившись в безопасности близнецов за массивной деревянной дверью дома, ёкай в нерешительности нахмурил брови. Похоже, он все еще беспокоился о девочках, несмотря на очевидную уверенность в том, что за время его отсутствия с ними не могло случиться ничего ужасного. Мико и раньше замечала странную одержимость Уракусая этими двумя. Иногда, учитывая вспыльчивый характер Эи, его опасения были действительно обоснованными, но большую часть времени он обращался с близнецами так, словно они были позолочены и вот-вот готовы внезапно раствориться в воздухе. Было довольно странно наблюдать, как всемогущий ёкай беспокоится о двух сиротах, и Мико интуитивно заподозрила, что в этой ситуации было сокрыто что-то большее — что-то утаённое и намеренно оставленное в ее неведении. В течение первого месяца пребывания Яэ в деревне она тщательно изучила все источники развлечений, которые это место могло предложить. Главной достопримечательностью оказалась местная таверна, известная не только лучшими алкогольными напитками, доступными на Каннадзуке, но и достоверной информацией о продвижении Оробаши и действиях сегуната, поступающей с острова Наруками. Время от времени Мико заглядывала в таверну, чтобы быть в курсе дел. За последние двадцать лет произошло множество изменений в политике города Инадзума, включая назначение нового сегуна, который успешно перестроил армию, чтобы более эффективно противостоять вторжению Оробаши. Конфликт между Богами, безусловно, близился к завершению, поскольку сколько бы солдат не присоединялось к армии сегуна, этого все еще было недостаточно, чтобы противостоять мощи Бога океанов. По правде говоря, даже до этого самого дня оставалось неясным, почему Оробаши в принципе решил напасть на подданных Наруками. Его скрытые намерения были единственной причиной, по которой Мико чувствовала беспокойство каждый раз, когда она неизбежно возвращалась к мысли, что ее дни на службе у Наруками сочтены. — Ты сегодня какая-то чрезмерно задумчивая, — произнес Уракусай, усаживаясь напротив кицунэ. — О, неужели? — Мико подняла свой бокал, наблюдая, как красноватая жидкость медленно стекает по его стенкам. Таверна была не очень большой, но благодаря удачной планировке в ней было несколько камерных уголков, которые оставались скрытыми от нежелательных зрителей. Яэ хотела поговорить о стольких вещах, что не была уверена, с чего ей следует начать. — Я думала, ты планировал продолжить сражаться на стороне сил сегуна. Вот, не перестаю задаваться вопросом, что именно изменило твое мнение на этот счет и заставило обосноваться в этом богом забытом месте. Уракусай сделал глоток из своего бокала, и его лицо приняло более серьезное выражение: — Как подданный Наруками, я никогда не прекращал сражаться за нашего Бога, и я планирую вернуться на передовую через пару месяцев. Мико фыркнула. Спасение двух человеческих близняшек и проживание с ними в глуши не совсем соответствовало ее определению ведения войны против Оробаши. Уракусай был сильным ёкаем, который скитался по этим землям на протяжении многих столетий. Вероятно, именно осознание собственного могущества ослепляло его, распаляя пламя гордости, высокомерия и самоуверенности, отчего он постоянно переоценивал свои достижения по мнению Яэ. — Теперь, моя миссия закончена. В конце концов, все на самом деле произошло, как и было предначертано, — Екай улыбнулся, погладив Мико по голове. — Да хватит уже меня гладить, — кицунэ резко стряхнула его руку. Даже ее откровенное платье, облегавшее ее соблазнительные изгибы, не смогло заставить Уракусая понять, что она больше не ребенок. — И что именно ты имеешь в виду, говоря, что всё случилось, как и было предначертано? И что это за миссия? — Пусть тебя не смущает мой подбор слов. — На его лицо вернулось выражение облегчения. — Что более важно, я хочу попросить тебя об одном одолжении, и я надеюсь, ты выполнишь мою просьбу. — Ну, соглашусь я или нет скорее зависит от того, что именно я со всего этого получу. — Речь пойдет о близнецах. Поскольку мне нужно вернуться в войска, расположенные на острове Яшиори, я больше не могу заботиться о них. Девочкам всего двенадцать лет, поэтому я не могу оставить их одних. Мико прищурила глаза: — Нет, мы можем. Это ты решил спасти их, а не я. Я никогда не подписывалась на участие в удовлетворении твоих внезапных благотворительных побуждений. — Не нужно так иронизировать, Мико. — Ёкай вздохнул. — Я знаю, что ты никогда не бросишь детей в беде. — Это просто нелепо, — Мико недоверчиво покачала головой и одним глотком допила вино. — Разве это не ты сказал, прежде чем бросить меня в храме, что я прожила бесполезную жизнь вместо того, чтобы наполнять ее значимыми поступками? По твоим словам, я не забочусь ни о ком, кроме себя. Кицунэ славились отличной памятью, поистине благословением, но в то же время и проклятием. Мико помнила каждую деталь того дня: падающие листья, окрашенные осенью в красный цвет, холодный ветерок, серьезное выражение лица старого ёкая и... презрение и разочарование, наполнявшие его строгий взгляд. Никогда прежде Мико так не боялась его и не испытывала отвращения к себе. «Обладая могуществом, о котором смертные могут только мечтать, ты не достигла абсолютно ничего. Наличествует ли у тебя причина оправдать свое существование? Жить бесполезной жизнью, когда ты способна делать что-то значимое, — величайший грех. Я растил тебя не для того, чтобы ты стала грешницей, Мико». Это были последние слова Уракусая перед тем, как он вернулся на передовую, чтобы продолжить бесконечную божественную войну после того, как провел целое столетие бок о бок с юной Мико, которая в конце концов не оправдала его ожиданий. После всех этих лет, прошедших с момента этого инцидента, ее рана все еще не зажила, иногда воспаляясь и отдавая болью под многочисленными слоями сарказма и иронии. — Ты знаешь, что я сожалею о тех словах. Это... было моей большой, непростительной ошибкой, и я знаю, что мои извинения никогда этого не исправят. — Уракусай опустил голову, глядя на свой пустой стакан. После возвращения с битвы, где Наруками была убита, а армия сегуната вынуждена была отступить, Уракусай бесчисленное количество раз извинялся перед Яэ. Он опускался перед ней на колени и молил о прощении, отбросив свою гордость. Однако Мико не смогла принять его извинения. Не после того, как она действительно начала вести пустое, презренное существование, лишенное смысла и наполненное замалчиваемыми сожалениями. — Не нужно извиняться, — кицунэ помахала официанту и заказала еще бокал вина. — Я слишком стара, чтобы беспокоиться о том, что произошло столетия назад. Вы с Сайгу действительно переоцениваете свое влияние на мою жизнь. — Да, ты определенно права, — почесал в затылке Уракусай. — Ни за что на свете тебя бы не обеспокоила чужая критика. Мико сжала челюсти, но все же подавила в зачатке вновь нарастающий гнев. Она была взрослой, мудрой и могущественной кицунэ, и ей не следовало вестись на эту ничтожную чепуху. — Мы немного отклонились от темы, так что вернемся к близнецам. Я хочу, чтобы ты взяла их с собой в свое очищающее паломничество. Ты видела, насколько талантлива Макото. Ее способности определенно пригодятся тебе на пути. Даже если это было не совсем ложью, Яэ была достаточно сильна, чтобы самостоятельно справиться с любым монстром, появляющимся из зараженных артерий земли. Однако мысль о том, чтобы перепоручить эту рутинную работу кому-то другому, звучала довольно заманчивой. Макото действительно была одаренным владельцем Глаза Бога, но при этом также обладала робким и скромным характером, что делало ее идеальным компаньоном для дальнего пути. По сравнению с ней ее сестра-близнец была неуправляемой катастрофой, бросающей вызов всем и вся. Следующим местом очищения после Священной Сакуры близ этой деревни были деревья на острове Яшиори, в настоящее время находящемся под властью Оробаши. Эи презирала Бога Океанов от всего сердца, и ненависть, которую она холила в своей душе, подпитывала ее непрекращающееся желание тренироваться и сражаться. Конфронтация между подданными Оробаши и Эи будет неизбежным, если Мико возьмет ее с собой в это путешествие. А кицунэ не особо хотела создавать себе дополнительные неприятности. — Ты не втянешь меня в эту историю. Я отказываюсь, — сказала Яэ, бросив взгляд на мужчин за барной стойкой. Там была пара привлекательных лиц, с которыми она потенциально могла бы неплохо провести время этим вечером. — Если это единственное, что ты хотел обсудить, тогда давай будем сворачиваться. — Нет, я еще не закончил, — прервал ее Уракусай. — Ты... ты не можешь так просто отклонить мою просьбу. — Поверь мне, я могу. — К этому моменту кицунэ уже была раздражена настойчивостью екая. — Нет, тебе суждено защищать их. Мико пару раз недоверчиво моргнула, а затем разразилась смехом, привлекая внимание окружающих. — Это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Ну, может быть, вторая по смехотворности, после стремления Эи убить Оробаши, я полагаю. — А что, если я скажу тебе, что это правда? — спросил ёкай со строгим выражением лица. — Что правда? — Что она убьет Оробаши. — Я думаю, отсутствие военного стресса плохо влияет на тебя, — заключила Мико, вставая со стула. Когда ёкай пригласил ее в таверну этим вечером, она не подозревала, что он просто был в настроении потрепаться о какой-нибудь чуши. Возможно, даже ёкаи были подвержены слабоумию. — Я думаю, на сегодня хватит. Я устала это слушать, поэтому, если ты не возражаешь, я бы хотела немного развеяться. Она ведь не зря надела это платье, не так ли? И если Уракусай не смог оценить ее великолепие по достоинству, она определенно найдет кого-нибудь другого, от кого можно будет услышать заслуженное восхищение. — Я надеюсь, ты передумаешь. — Надежда умирает последней. Ни разу не оглянувшись, Мико оставила Уракусая позади, приближаясь к мужчинам у стойки бара. В этот момент ей окончательно стало все равно на его мнение о ее личных делах, на его осуждающий взгляд, и на разочаровывающее послевкусие, которое оставил после себя их разговор. Она устала от постоянных попыток оправдать чьи-то ожидания. Мико поджала губы, пытаясь погасить пламя ярости, которое снова вспыхнуло в ее душе. Это не было ее идеей забрать этих детей, так почему она должна была заботиться о них? Она терпеть не могла это лицемерие: абсолютно каждый вокруг нее вел себя так, словно являлся праведником, а она — воплощением греха и порока; однако же, как только приходило время брать на себя ответственность, каждый из этих самопровозглашенных праведников по-быстренькому перекладывал на нее свою ответственность. Возможно, именно по этой причине Мико наслаждалась своими относительно случайными, ни к чему не обязывающими встречами. Здесь все были честны друг с другом: никто не пытался скрыть свое жгучее желание вступить в интимную связь, притворяясь, что оно основано на морально благочестивых намерениях. В кои-то веки никто не пытался переложить вину на нее или обвинить ее в чем-либо; вместо этого каждый мужчина принимал ее неразборчивую натуру и наслаждался процессом вместе с ней. — Вау, вот это я понимаю видок. — Один из мужчин присвистнул и подошел к Яэ после того, как она соблазнительно облокотилась на стойку бара, заказывая еще один напиток. — Пусть этот будет за мой счет, босс. Она быстро осмотрела его, и, в целом, ее вердикт был положительным. Не совсем в ее вкусе: обычно она предпочитала чуть более крепкое и мускулистое телосложение, но сегодня Мико была не в настроении ждать, пока появится вариант получше. Она просто надеялась, что он сможет продержаться достаточно долго. Когда дело доходило до выносливости, только дюжина мужчин из сотни могли проявить себя, по крайней мере, достаточно хорошо. Яэ часто ловила себя на той мысли, что давно мечтает о встрече с ёкаем или кем-то таким же выносливым, поскольку смертные никогда не оставляли ее полностью удовлетворенной.***
Мико закрыла за собой дверь, украдкой прокравшись в дом. У нее все еще немного кружилась голова от количества выпитого алкоголя. Прислонившись к стене, она молилась, чтобы каждый из ее сожителей уже видел десятый сон, надеясь, что никто не увидит ее в том довольно жалком состоянии, в котором она находилась. Пробираясь на цыпочках по коридору, Яэ вскоре поняла, что Селестия и Боги в очередной раз проигнорировали ее молитвы. Эи молча сидела за столом в гостиной, и маленькая свеча отбрасывала свет на ее усталое лицо. Несмотря на отзвуки усталости, пляшущие в тени ее глаз, она упорно чертила что-то на листе бумаги, глядя в раскрытую книгу перед собой. Мико резко остановилась в коридоре, незаметно наблюдая за ребенком из своего укрытия. Если бы она действительно захотела, она могла бы проскользнуть незамеченной в свою комнату, но, увидев старательную борьбу Эи с листом бумаги, ей стало любопытно, что делает этот ребенок. — Разве тебе не пора давным-давно делать баю-бай? — Яэ приблизилась к столу и небрежно опустилась на стул перед девочкой. — Ч-что?.. — Находясь в полудреме, Эи не услышала шум шагов кицунэ. — Хм, Мико? Что ты здесь делаешь? — Очевидно, вот сижу на стуле. Эи закатила глаза: — Ты знаешь, что я имею в виду. Уракусай сказал нам, что ты… ну, собиралась… остаться на ночь у друга. Фу, и почему от тебя так сильно разит выпивкой? Мико улыбнулась, глядя на недовольное лицо Эи. Итак, Уракусай решил избавить детей от ненужных подробностей о ее ночных похождениях. Возможно, он просто беспокоился, что они расхотят присоединиться к ее путешествию, если узнают, что она за человек на самом деле. — В конце концов, ты действительно падшая жрица. — Эи разочарованно вздохнула. Однако, когда она не получила никаких поддразниваний в ответ, она нахмурилась, выдавая свое беспокойство. — Эй, с тобой все в порядке? Может, стакан воды? Мико молча кивнула, положив голову на локти, ожидая возвращения Эи. Она бросила быстрый взгляд на вещи ребенка, разложенные на столе. Бумага была покрыта неровными каракулями, которые отдаленно напоминали настоящие иероглифы, написанные на страницах книги, очевидно служащей образцом. Яэ улыбнулась, когда поняла, что Эи пытается научиться писать и читать. Возможно, ее раздражали поддразнивания кицунэ гораздо сильнее, чем она это показывала. — Держи. — Эи протянула Яэ стакан воды, и она с благодарностью приняла его. Во рту у нее было настолько же сухо, как в и пустынях Сумеру. — С чего это ты вдруг стала так необычайно мила со мной? — спросила Мико, склоняя голову и облокачиваясь на стол. — Пфф, — фыркнула Эи. — Я всегда мила со всеми. Просто ты продолжаешь раздражать меня своими поддразниваниями, поэтому я, ну, пытаюсь защититься. «Какое милое проявление искренности,» — подумала про себя Мико, наблюдая, как девочка надувает щеки. Несмотря на ее обычное упрямство и грубоватость, у Эи была очаровательно милая сторона. Независимо от того, как сильно она старалась казаться строгой и собранной в любой ситуации, она была доброй, нежной и чувствительной девочкой. — И хотя я надоедливая «падшая жрица», ты все равно хочешь мне помочь. Какая ты все-таки добродушная малышка. — Мико улыбнулась, когда щеки Эи покраснели. — Не пойми меня превратно. Ты мне все еще не нравишься. — Эи почесала в затылке, отворачиваясь в попытке скрыть свои истинные чувства. — Ты жрица Наруками, и тебе тоже был дарован Глаз Бога. Определенно, в твоем характере есть что-то хорошее, что заставило Селестию признать тебя. Нотка грусти в голосе Эи на мгновение заставила Мико погрузиться в молчание. Должно быть, ей было непросто смириться с тем фактом, что Селестия одарила их самым ценным подарком не ее, а ее сестру-близнеца, которая по своей природе была более миролюбивой. Яэ никогда не была особенно амбициозна, но она вполне могла представить себе горечь и разочарование, которые Эи, должно быть, пыталась подавить и запереть внутри себя навсегда. — Ты действительно придаешь большое значение Глазу Бога, не так ли? Хотя ты прекрасно видишь, насколько я беспринципна и безнравственна. Ты ведь, конечно же, не купилась на всю эту чепуху о том, что я остановилась у друга, разве нет? Какие у меня могу быть друзья в этой богом забытой деревне? Это же просто смешно. — Мико прищурилась. В конце концов, разрушение ложных убеждений было самым малым, что она могла сделать для Эи, чтобы отплатить за ее доброту. — Селестии совершенно наплевать на то, кому даровать Глаза Бога. Будь то праведный или не праведный человек — им подойдет любой, если у него достаточно амбиций, чтобы достичь божественности, независимо от того, благородны они или нет. Учитывая прямолинейный характер Эи, кицунэ ожидала, что она немедленно оспорит все ее утверждения, упрямо защищая честь Богов. И все же Эи молчаливо стояла на месте в полном замешательстве. — Это... не может быть правдой, — наконец пробормотала Эи, поднимая голову и бросая взгляд на Мико с отчаянием, таящимся в темноте ее фиалковых глаз. — Разве боги не должны быть доброжелательными защитниками человечества? Людям с дурными намерениями никогда не должен быть дарован Глаз Бога, ведь он наделяет их силой, которая станет угрозой простым мирным жителям. Из всех неправильных представлений, передающихся из поколения в поколение, это было самым ненавистным для Мико. На протяжении своего многовекового существования многие обладатели Глаз Бога вызывали ее на дуэли. Амбициозные, уверенные в себе и каждый по-своему уникальный, некоторые из них предпочитали вести жизнь, полную гедонизма, в то время как другие участвовали в нескончаемой битве, чтобы доказать свою мощь окружающим. Остальные ее противники просто использовали свой Глаз Бога для нападения на других, завоеваний и убийств. Никто не хотел принимать идею о том, что боги, которым они поклонялись, по сути своей ничем не отличались. Таким образом, эта правда была навсегда похоронена под толстым слоем удобной лжи, сладостной для человеческого уха. Мико хотела объяснить свою позицию и открыть глаза Эи. Однако внезапно сомнения объяли ее душу. Эи была всего лишь ребенком, и со стороны Яэ было очень жестоко разрушать ее идеальный мир фантазий. В конце концов, ничего не изменится, если она откроет ей правду через пару лет, если вообще когда-либо этому суждено случиться. — Я надеюсь... ты права, — ответила Мико после продолжительной паузы. — Было бы замечательно, если бы Боги были благосклонны к нам. — Но разве ты не пыталась только что… Кицунэ прервала ее прежде, чем Эи смогла закончить предложение: — Ты же не настолько доверчива и наивна, чтобы поверить в бредни какой-то пьяницы, не так ли? — Ты совершенно не выглядишь пьяной, — прошептала девушка себе под нос, наблюдая, как Мико поднимается со стула. — Что ж, уже довольно поздно. Я пойду. — Она нежно погладила Эи по голове, прежде чем уйти. — Приятно видеть, что ты так стремишься приобрести навыки письма и чтения. Эи смущенно опустила голову: — Я... Я просто не хочу, чтобы другие думали, что я глупая, хорошо. — Ну конечно, моя дорогая. Мико улыбнулась, когда Эи в очередной раз доказала свое неумение лгать. Она вернулась в свою комнату, сбросила с себя одежду и направилась к кровати. Яэ слишком устала, чтобы снимать макияж, поэтому решила просто погрузиться в гостеприимную мягкость своего одеяла, не обращая внимания на последствия, с которыми она столкнется завтра утром. Наконец-то ощущение одиночества начало медленно рассеиваться.