Сентябрь, за 1507 лет до падения Каэнри’ах.
По характеру Наруками Огошо, Бог Грома, совершенно не походила на грозные штормы на суше и в воде, которыми Она повелевала. Она была кротким божеством, желавшим, чтобы Ее подданные жили в спокойствии и достатке. Она объединила острова и основала сегунат для защиты царства смертных. Даже другие божества, обитающие в лесах и морях Инадзумы, почитали Ее идеалы и восхищались ими. Над мирскими радостями, бедами и иллюзиями возвышались Её благие намерения, однако не Ей было суждено воплотить в жизнь этот идеал. Как только божество пало, Инадзуму охватила страшная буря, Ее тело было отравлено смертоносным ядом, содержащимся в острых концах клыков Оробаши. Ее последний вздох, воплощенный в реве небесного свода над головой, возвестил о Ее кончине каждой душе, постепенно потонувший в громких криках подданных Оробаши, ликующих своей победе. Великий Змей убил Бога Грома и сверг Ее c божественного трона, по крайней мере, так казалось сто лет назад. Когда весь шум стих, стало ясно, что присутствие Наруками Огошо все еще витало над землей, мелькающее в резких вспышках молний, растворенное в глубине холодных океанов и в светлых надеждах Ее преданных последователей, которые решили противостоять вторжению Оробаши. Возмущенный исходом битвы, Змей продолжал наступать, безжалостно обрушивая Свою силу на головы подданных Наруками. Всего за пару десятилетий остров Сэйрай пал, и теперь пришла пора острову Яшиори полностью подчиниться власти Змея. Как одна из подданных Наруками, Мико тоже ощущала присутствие своего Бога, слыша тихое биение Ее сердца в шепоте лесов и различая тонкий солоноватый привкус Ее давно пролитых слез в воде каждого колодца. Ее народ погибал каждый день в нескончаемой битве, но Она больше не желала сражаться бок о бок со Своими подданными, предпочитая вместо этого прятаться в отзвуках грома. Мико не знала, что она должна была чувствовать по этому поводу. Что делать, когда Бог бросает Своих приверженцев и не выполняет Свои обещания? — Я уезжаю завтра, — как бы невзначай объявила Мико. Огонь медленно взбирался по куску дерева в камине, пожирая его кору. После всех этих месяцев, проведенных в доме Уракусая, Яэ наконец оценила минималистичную планировку его кухни, состоящей из массивной каменной плиты, большого стола, который екай собственноручно вырезал из соснового дерева, пары стульев и выдвижных ящиков для хранения столовых приборов и утвари, а также небольшого камина, который наполнял комнату теплом и светом. В кухне было много свободного места, и, возможно, именно по этой причине мысли Мико бродили в ее голове, не стесненные отсутствием ненужных предметов мебели, всякий раз, когда она обедала со своими сожителями. — Что? — Уракусай поднял голову, случайно уронив сочный кусок мяса на свою тарелку. — Я уезж… — Боже мой, Мико! Я услышал тебя с первого раза. Ты знаешь, что я имею в виду. Это так... неожиданно. — Единственная неожиданная вещь здесь — это твоя реакция на мои слова, — вздохнула жрица, пытаясь подцепить палочками кусочек тофу. — Я планировала остаться здесь до конца лета. Мне понравился климат — не слишком жаркий, не слишком влажный. Абсолютное совершенство для кого-то вроде меня, у кого уши покрыты мехом. Макото, которая уже доела свою порцию, бросила любопытный взгляд на розовые уши кицунэ. Она никогда раньше не встречала существо с нечеловеческими ушами. Ей показалось довольно странным видеть свисающие уши Мико, поскольку у представителей семейства собачьих уши обычно торчат вверх. Только тогда Макото сложила все кусочки воедино, обнаружив дополнительный смысл, скрывающийся за тяжелыми блестящими серёжками, с которыми Мико никогда не расставалась. — Всегда рад лишний раз услышать, что ты так заботишься о своем комфорте. Но я бы хотел, чтобы ты больше осознавала влияние, которое оказывают твои решения на окружающих тебя людей, — сказал Уракусай, не потрудившись скрыть иронию. — Не нужно заводиться. Я думала, ты хочешь, чтобы я очистила корни. И все же, в конце концов, когда я решила это сделать, ты начинаешь обливать меня своей иронией, — Мико ухмыльнулась, абсолютно не обидевшись. — Медленно превращаемся в сварливого старика, не так ли? — Тебе же вроде тоже куча лет, нет? — спросила Эи, тщательно пережевывая еду. — Я имею в виду, разве кицунэ не долгожители? С начала лета Эи проводила свое свободное время, время от времени сражаясь с соседскими мальчишками. К крайнему неудовольствию Мико, их манера речи, или, скорее, ее отсутствие, передалась девочке. В следствие, кицунэ была вынуждена время от времени поправлять ребенка, чтобы ее речь оставалась хотя бы отдаленно приличественной. Она больше не была ребенком. Близнецы отпраздновали свой день рождения в конце июня, отметив начало своего тринадцатого года жизни. Небольшие изменения в их телосложении постепенно становились все более заметными, их тела сглаживали детскую угловатость, превращая ее в более взрослые изгибы. Контуры их грудей, которые до недавнего времени оставались плоскими, теперь смутно проступали сквозь ткань одежды. — Следи за своим языком, Эи. Ты же не хочешь, чтобы другие люди думали, что ты нецивилизованная плутишка, не так ли? — Мико вздохнула. В конце концов, Уракусаю каким-то образом удалось втянуть ее в эту нелепую семейную жизнь, которую она так презирала. — Мои искренние извинения. — Эи закатила глаза. Заметив, что ситуация больше не находится под его контролем, Уракусай снова вмешался: — Ты наверняка шутишь, да? Я вообще не заметил, чтобы ты готовилась к ритуалу. — Ну, я начала подготовку уже довольно давно. Я собрала все необходимые ингредиенты для благовоний, так что готова начать в любое время. По правде говоря, катализатором внезапной осознанности Мико стала не недавно проснувшаяся совесть, поскольку она, конечно, вечно дремала. Причина была гораздо прозаичнее — ей наскучила рутинность однообразной повседневной жизни. Дочитав все романы, которые она взяла с собой в путешествие, и обнаружив, что предложения местного книжного магазина ей не по вкусу, кицунэ истолковала это как знак того, что ей нужно двигаться вперед. В конце концов, она должна очистить Священную Сакуру, или Сайгу позаботится о том, чтобы Мико никогда больше не попробовала ее любимый жареный тофу. — Вот значит как, — кивнул Уракусай, доедая еду и вытирая губы салфеткой. — Тогда я бы хотел, чтобы ты взяла Макото с собой. Я думаю, это был бы очень ценный опыт для нее. — И слишком много хлопот для меня, — добавила Мико, прищурившись. — Я думала, что я ясно дала понять, что никого с собой не возьму. — Я не прошу тебя продолжать путешествовать вместе. Я просто хочу, чтобы ты показала Макото, как проводить ритуал и как защитить себя с помощью Глаза Бога. После того, как ты закончишь, я хочу, чтобы ты привела ее обратно ко мне. — Я… — Пожалуйста, Мико. Я умоляю тебя. Только однажды Уракусай умолял ее раньше. Он был слишком горд, и Яэ знала, что он слишком сильно ненавидел это слово, чтобы когда-либо использовать его без реальной необходимости. Она многим была обязана ему, поскольку он был единственным, за исключением Сайгу, кто помог ей вырасти в человека, которым она была сейчас, — тем, кто защищал ее детские мечты и относился к ней так, как будто она была его дочерью. Мико не могла подвести его. Даже при том, что ей хотелось бы, чтобы она могла. Прошло совсем немного времени, прежде чем сумки были упакованы и все необходимое подготовлено. Яэ Мико, возможно, вела себя так, будто ее не волновала ни одна вещь во вселенной, но на самом деле, когда дело доходило до выполнения ее обязанностей, она превращалась в ответственную жрицу, к большому удовольствию Сайгу. Это было причиной, по которой главная служительница храма верила в свою ученицу, несмотря на ее беспечное отношение. Игривая, беззаботная и обычно безразличная, но такая разумная и заслуживающая доверия — в глубине души, конечно, — Яэ Мико была полна противоречий. Эти противоречия, на первый взгляд, вообще не имели никакого смысла, вот почему для большинства жрица-кицунэ оставалась многоликой загадкой. Навсегда непостижимой. В конце концов, Яэ согласилась исполнить желание своего старого друга. Макото была тихим, послушным ребенком, который до сих пор покорно выполнял каждую ее команду. Мико также была уверена в ее боевых способностях, хотя никогда не видела ее в настоящем бою. Однако это не так уж сильно ее беспокоило — обладатель Глаза Бога, способный использовать высококлассные элементальные навыки, которые могут наэлектризовать воздух и землю под ногами за считанные секунды, наверняка смог бы обеспечить свою безопасность в случае неминуемой опасности, не так ли?***
— И все же я не согласна с этим решением! — воскликнула Эи, стоя рядом с Уракусаем. День отъезда наконец настал, и с первыми лучами солнца Мико и Макото были готовы приступить к выполнению своей миссии. Уракусай и Эи провожали их у входа в дремучий лес, где в его сердце священное дерево терпеливо ожидало очищения. Как раз когда они собирались ступить на опасную тропу, Эи снова запротестовала. Уракусай хотел, чтобы только Макото сопровождала Мико в выполнении ее обязанностей; Эи снова осталась не у дел. По мнению Яэ, это было разумное решение, поскольку страсти и преданности делу было недостаточно, чтобы обеспечить возвращение из опасного приключения. Эи являла свое лучшее на каждой тренировке с Уракусаем, но она оставалась маленьким слабым ребенком с очень ограниченной выносливостью и силой. Без сомнения, ей нужно было всего лишь дать своему телу еще немного времени, чтобы оно смогло соответствовать ее высоким стремлениям, но, учитывая ее характер, Эи не хотела принимать эту неопровержимую истину. — Я тоже хочу присоединиться к ним, Уракусай! — сказала она еще раз, обнажая меч. — Я достаточно сильна! — Не может быть и речи, — нахмурился екай. — Я позволил тебе пойти проводить их со мной только потому, что ты согласилась больше не поднимать эту тему. — Я… В этот момент Мико стало жаль девочку. Однако, как только она осознала эту мысль, столь чуждую ее личности, Яэ отбросила ее в тот же момент. Ей действительно нужно было продолжать двигаться вперед, поскольку ее пребывание в этой деревне рядом с псевдосемьей Уракусая делало ее слишком мягкой. — Ты не можешь даже оцарапать Уракусая, как бы сильно ты ни старалась, — сказала кицунэ, намеренно не подбирая слов. Чем скорее Эи убежит в слезах, тем лучше. — Ты слаба, и я не хочу тащить твое мертвое тело обратно из леса в деревню. — Тогда сразись со мной прямо сейчас, — воскликнула Эи, обнажая лезвие своего меча и направляя его на жрицу. — Если я смогу победить тебя, этого будет достаточно. — Эи, пожалуйста, не будь безрассудной. Леди Яэ — одна из самых могущественных екаев в этих землях. — Макото подошла к сестре и нежно коснулась ее ладони, сжатой вокруг рукояти. — Она, безусловно, сможет защитить меня, если что-то случится. Если это то, о чем ты беспокоишься. Мико распахнула глаза в неподдельном удивлении. Итак, весь этот переполох, который Эи подняла за последние пару дней, был, по сути, не из-за нее самой, а из-за того факта, что ее не будет рядом, чтобы защитить свою сестру? Это многое объясняло. — Я ничего не могу поделать, не могу перестать беспокоиться из-за тебя, — призналась Эи, опуская меч. — Даже при том, что эта продажная жрица, безусловно, сильнее меня, я не хочу оставлять тебя одну. Мико собиралась отреагировать на прозвище, которое ей так не нравилось, но Макото внезапно заключила свою близняшку в объятия: — Мы вернемся через пару дней. Не волнуйся и, пожалуйста, верь в меня. Макото знала, как обращаться со своей сестрой. Эи ответила на объятие и успокоилась, наконец-то смирившись с ситуацией. Яэ действительно не могла понять, почему Эи так сильно беспокоилась — они были двумя могущественными обладателями Глаз Бога, что могло пойти не так? После того, как Уракусай закончил давать свои последние инструкции, Мико и Макото, наконец, отправились в свое путешествие. Это не было путешествием как таковым, поскольку им нужно было всего лишь добраться до сердца леса, где Громовая Сакура была заперта за барьерами. Это было примерно меньше дня пути от деревни, так что Яэ планировала уладить этот вопрос за день, может быть, за два. Точная продолжительность их прогулки зависела от количества гончих, которых привлекла скверна, накопленная в корнях дерева Сакура. Мико прекрасно справлялась с ними, но в непосредственной близости от дерева гончие разлома появлялись большими группами, и из-за этого битва обычно становилась довольно продолжительной. Когда солнце поднялось высоко над землей и Мико заметила первые признаки усталости на лице Макото, она решила сделать привал. До сих пор они не встретили никаких агрессивных диких животных, что позволило им быстро пересечь лес. К полудню они уже приближались к своему конечному пункту назначения. Очевидно, за все эти годы в корнях скопилось много скверны, и часть ее выплеснулась наружу. По мере того, как Мико и Макото приближались, увядание деревьев, кустов и травы под их ногами, вызванное переполнением скверны, становилось все более очевидным. Даже качество воздуха изменилось. Пахло мертвечиной. — Давай остановимся здесь ненадолго, хорошо? — объявила жрица, ставя свою сумку на ствол поваленного дерева, прежде чем устроиться на нем. — Как пожелаете, леди Яэ, — Макото подчинилась, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мико вздохнула. Прошло некоторое время с тех пор, как они стали жить под одной крышей в доме Уракусая, но Макото все еще чувствовала себя неуютно в ее присутствии. По сравнению с сестрой, которая даже не удосуживалась правильно обращаться к Мико, каждое ее предложение было наполнено почтением. Это было именно то отношение, которого Яэ ожидала бы от человека, но после стольких месяцев оно казалось странно неудовлетворительным. Кроме благоговения и уважения, Яэ всегда замечала еще одну эмоцию, которая оставалась хорошо скрытой в глубине фиолетовых глаз. Могло ли быть так, что Макото напросто боялась ее? — Ты голодна? Прошло немало времени с тех пор, как мы завтракали. — Мико достала из сумки небольшой сверток и развернула его. — Можешь взять немного. Макото нерешительно достала онигири из коробки. Мико никогда не обладала утонченными кулинарными навыками; в храме эта обязанность обычно ложилась на служанок храма, которым присваивался титул чоккай, который представлял собой первую ступень в иерархии храма. Тем не менее, кицунэ могла справиться с чем-то таким простым, как онигири. В конце концов, это был не первый ее поход, и она, естественно, была способна поддерживать себя на протяжении всех своих приключений. — Большое вам спасибо, леди Яэ, — сказала Макото, откусывая кусочек рисового шарика с начинкой из жареной измельченной говядины. Когда дело доходило до кулинарных предпочтений, у близнецов были совершенно разные склонности. Мико давно заметила, что Макото питает абсолютную любовь ко всем мясным блюдам, особенно если они жирные, но испытывает отвращение к овощам. С другой стороны, Эи была сладкоежкой и часто отказывалась от обычной еды в пользу того, чтобы набить свой желудок как можно большим количеством десертов. Несмотря на то, что Мико не была особенно зациклена на сладостях, она не могла не почувствовать укол ревности к, казалось бы, ускоренному метаболизму Эи. Последствия пристрастия Эи к сладкой диете никогда никак не сказывались на ее стройном, гибком теле. — Мы приближаемся к барьеру, так что не пугайся, если увидишь вокруг гончих, — Яэ отложила пустую коробку в сторону, когда они закончили есть онигири. — Не все они попытаются напасть на нас, так что не нужно их без необходимости провоцировать. — Их будет много? — спросила Макото, ее лицо заметно побледнело от страха. — Пара дюжин точно. Однако, не гончие являются нашей главной заботой. — Яэ зевнула, чувствуя легкую сонливость после обильной трапезы. — Как я упоминала ранее, во время ритуала очищения я сначала извлеку скверну из корней. После этого скверна должна быть очищена, что в основном означает, что нам придется изгонять потерянные души, чей гнев и ненависть загрязнили артерии земли. При ближайшем рассмотрении Мико заметила, что все тело Макото бессознательно дрожит. Как бы сильно кицунэ ни хотела вернуться к своему старому озорству и подразнить девочку за ее трусливое поведение, она решила этого не делать, вместо этого нежно погладив Макото по голове. — Не нужно так пугаться. У тебя есть Глаз Бога, и я тоже буду рядом, чтобы поддержать тебя. Мы разберемся с этим в мгновение ока. — Я... приношу извинения за то, что беспокою тебя своими беспочвенными заботами, — Макото вежливо склонила голову. Это была не та реакция, которую ожидала Мико, но пока она предпочла проигнорировать проблему. Если они хотели закончить ритуал до наступления сумерек, им нужно было поторопиться. Мико быстро собрала их вещи, и еще через две минуты они продолжили свой путь. По мере того, как они углублялись в лес, Макото становилась все более встревоженной. По правде говоря, для ее беспокойства была причина; лес казался неожиданно спокойным, пугающе таким. Даже пение птиц не заполняло окружавшую их глухую тишину. Пробираясь между гигантскими старыми деревьями, отбрасывающими на тропинку жуткие тени, Мико приписала тишину увяданию. В конце концов, животные обычно покидают зараженные районы из-за нехватки пищи и удушливого запаха смерти. Мико привыкла к неприятным побочным продуктам загрязнения артерий земли, но для Макото это представляло серьезную проблему. Цепляясь за свой Глаз Бога, Макото нервно осматривала окрестности. Как екай, Яэ была хорошо настроена на распознавание человеческих эмоций, особенно страха. Девушка была не просто напугана неопределенностью ситуации; она была в полном ужасе. Ее сердцебиение раздавалось так громко, что Мико могла слышать его на расстоянии. Внезапно чуткие уши Мико зафиксировали незнакомый звук, доносящийся из кустов справа. Она резко остановилась, внимательно осматривая окрестности в поисках каких-либо следов гончих разлома. Будучи слишком поглощенной своим беспокойством, Макото не заметила, когда Яэ остановилась, и поэтому наткнулась на нее, потеряв равновесие. Как только руки девушки коснулись земли, гончие, прятавшиеся в кустах, набросились на нее с громким, угрожающим лаем. От блеска их золотистых глаз у девушки по спине пробежали мурашки. Их было десять, с белыми зубами, готовыми разорвать плоть и выпить кровь. Гончих и екаев объединяла сверхъестественная чувствительность к человеческому страху, способность распознавать его на расстоянии — распознавать их идеальную добычу. Макото смотрела на них не моргая, отчаянно цепляясь за Глаз Бога, в то время как острые как бритва когти приближались все ближе и ближе. — Макото, приди в себя! — закричала Мико, материализуя свой катализатор. Однако Макото была совершенно ошеломлена, чтобы быть в состоянии ее услышать. Все, о чем думала девушка, так это о ужасающем золотом сиянии и громком, раскатистом реве. Глаз Бога в ее руках был абсолютно бесполезным. Мико не могла понять, почему девушка не защищалась, но сейчас у нее не было времени размышлять над этим. Вместо этого Яэ быстро призвала духов кицунэ, которые блокировали когти гончих. Духи с жаром ринулись в бой, отвлекая внимание гончих разлома от Макото. Пока звери были заняты ее маленькими слугами, кицунэ бросилась к девушке. — Макото, приди в себя. Ты меня слышишь? — В ответ девушка тупо уставилась в глаза кицунэ, окаменев. Мико вздохнула и крепко сжала ее плечо. — Не волнуйся. Я обещала Уракусаю вернуть тебя. — Макото вздрогнула, и хотя Яэ не могла видеть ее лица, когда она двигалась к собакам, она была почти уверена, что глаза девушки наполнились слезами. Отправляясь в это "маленькое" приключение, Мико и предположить не могла, что самой большой проблемой будет не рой зверей, жаждущих ее крови, а скорее ее маленький спутник. Разобравшись с собаками, Яэ взяла Макото за руку и отвела ее в сторону от главной дороги, направляя их к Священной Сакуре. Она не очень хорошо знала эти места, но, к счастью, Уракусай доверил Мико единственную карту леса, которая у него была. Согласно ему, недалеко от места их назначения была небольшая пещера, где старый екай предпочитал отдыхать, путешествуя между островами Яшиори и Каннадзука. Следуя карте, Мико и Макото обнаружили, что стоят прямо перед пещерой, которая, как оказалось, была защищена барьером. Яэ быстро развеяла его и шагнула внутрь. Все в этом месте говорило о том, что пещера была частым убежищем для искателей приключений, исследующих эти леса — посередине была небольшая печка, стволы деревьев, на которых можно было посидеть, и пара хорошо сохранившихся медвежьих шкур, в которые можно было завернуться холодными ночами. В одном углу Мико даже обнаружила аккуратно сложенные куски сухого дерева, готовые послужить топливом для костра. Макото молча стояла у порога, как будто ей было запрещено входить в это место. — Ты собираешься стоять здесь вечно? — Спросила кицунэ, вытирая пыль с плиты. Макото покачала головой и, наконец, шагнула внутрь. С момента засады гончих она не издала ни звука. — Подойди и сядь здесь. Девочка забралась на ствол дерева и подтянула ноги к груди. Ее лицо оставалось бледным от пережитого шока. Хотя Мико не могла угадать точную причину такой реакции с ее стороны, единственное, что она могла сейчас сделать, это как-то помочь ребенку расслабиться. Она уже отказалась от первоначального плана, который имела на уме, когда они отправлялись в путь, поэтому Яэ решила с этого момента не торопиться. Пещера показалась сухой и в некотором роде удобной, так что она была бы не против провести здесь ночь, если бы это помогло Макото немного расслабиться. Мико не пыталась заговорить с девочкой до тех пор, пока небо не стало темно-синим и не зажглись первые звезды. Щелчком пальцев и с помощью своего Глаза Бога Мико создала искру, которая разожгла огонь под плитой. Она налила немного воды в чугунный чайник и терпеливо ждала, пока он закипит. Когда на поверхности появились первые пузырьки, Яэ половником, который нашла в пещере, налила воду в маленький чайник и заварила немного чая. Макото, казалось, немного оживилась, как только почувствовала знакомый аромат зеленого чая. Мико подала ей чашку с горячей жидкостью и подвинула коробку с остальными рисовыми шариками поближе к ней. — Но, леди Яэ! — Наконец, девушка нарушила молчание. — Это наши последние онигири. Они ваши. Мико не смогла сдержать улыбку. Урчащий желудок Макото ясно давал понять, что она голодна, но она была готова добровольно пожертвовать последние рисовые шарики Яэ. Какой очаровательный ребенок. — Можешь взять их. Во время нашего дневного привала я заметила, что они пришлись тебе вполне по вкусу. — Но... — Она разочарованно повела плечами. — Я недостойна их брать. — Хотя эти рисовые шарики были приготовлены моими благородными руками, я даю тебе право их съесть, — поддразнила Мико, в следующий момент обвинив себя. Предполагалось, что она поможет девушке расслабиться, а не усилит ее беспокойство. Тем не менее, Макото, казалось, не испугалась этого. Вместо этого она улыбнулась в ответ, нерешительно доставая один онигири из коробки. Когда Мико была готова вздохнуть с облегчением, глаза девочки внезапно наполнились слезами. — Они такие вкусные, — всхлипнула Макото, откусывая еще кусочек. — Мне так жаль. Тихие рыдания сотрясали ее тело, а слезы, словно хрустальные капли дождя, лились из ее блестящих глаз. Ее нижняя губа дрожала при каждом подавленном рыдании, а плечи вздрагивали под тяжестью эмоционального потрясения. Когда Макото вытерла слезы, в ее глазах, когда-то ярких, теперь мерцала печаль, набрасывая вуаль на невинность, затмеваемую неприкрытой, невысказанной болью. Она так и не оправилась от этого, и корни проблемы лежали гораздо глубже, чем предполагала Мико. — Если хочешь, мы можем вернуться завтра утром. — Это было разумное предложение, потому что в ее нынешнем психическом состоянии Макото не смогла бы пройти ритуал очищения с полной уверенностью. Однако девочка не согласилась с этим предложением, горячо покачав головой. — Я не могу вернуться. — Почему? Я уверена, что твоя сестра и Уракусай ждут тебя. Макото заметно вздрогнула. Ошеломленная всплеском эмоций, ее тихие рыдания превратились в судорожные вздохи. Слезы текли безудержно, ручейками стекая по ее щекам, когда она изо всех сил пыталась сдержать поток отчаяния, охвативший ее. Ее плечи сотрясались от каждого душераздирающего рыдания. — Было бы намного лучше, если бы я просто умерла там. Тогда вы могли бы передать мой Глаз Бога Эи. Мико открыла рот, чтобы инстинктивно произнести слова утешения, но, в конце концов, она не смогла ничего сказать. Все мысли просто исчезли из ее головы, когда ее охватило замешательство. Умерла? Глаз Бога? Передать его Эи? Прежде чем внезапное обилие вопросов могло захлестнуть Яэ, Макото решила продолжить разговор. — Я никогда не была достойна Глаза Бога. Я никогда даже не хотела его в принципе, но Эи желала заполучить его с того момента, как наша семья погибла в огне, вызванном подданными Оробаши. — Она подтянула колени еще ближе к груди, спрятав между ними лицо. — До того, как Уракусай нашел нас, я жалела только о том, что не смогла погибнуть в том пожаре вместе с мамой и папой. Но Эи... она была другой — у нее ни разу не возникло мысли о том, чтобы сдаться. Она мечтала убить Оробаши, заставить всех без исключения Его приверженцев умереть в тех же страданиях, которые они причинили нам. «Звучит действительно как что-то, что Эи бы охотно сказала», — заключила Мико, получив еще немного информации о прошлом близнецов. Несмотря на это, причина, по которой Уракусай решил заботиться о них, все еще оставалась для нее загадкой. Однако, по крайней мере, кицунэ приблизилась к пониманию того, что побудило Макото сказать все это. — Мы пробирались через лес на острове Яшиори, когда на нас напала стая гончих. Я так испугалась их, что просто застыла на месте. — Макото еще крепче обхватила руками ноги. — Но Эи не боялась зверей. Она ударила меня по щеке и закричала, что я должна убегать, что она отвлечет их внимание от меня, чтобы я могла сбежать. И… Макото внезапно замолчала, ее глаза сосредоточились на огне. — И я убежала. Не оглядываясь. Я никогда раньше не бегала так быстро, поэтому через некоторое время упала от усталости. Именно Уракусай спас Эи. Позже он также нашел меня и привел нас обоих к себе домой. По мнению Мико, в этом не было ничего постыдного. В конце концов, Макото была всего лишь маленьким ребенком, когда случилась катастрофа — сначала с ее семьей, а затем с ее сестрой. Бегство было самым естественным поступком, потому что у близнецов не было ни единого шанса против чудовищ. Если бы не Уракусай, Эи наверняка погибла бы тогда. Итак, если бы у одной из сестер все еще был способ избежать неминуемой гибели, было бы глупо отказываться от него, чтобы добровольно встретить свой конец вместе. Всего на секунду Яэ подумала, что тогда у Эи были те же самые соображения в голове, и именно поэтому она велела своей сестре убегать. Девушка, должно быть, поняла, что они не смогут сделать это вместе, поэтому она решила пожертвовать своей жизнью, чтобы дать своей сестре еще один шанс. Мико вздохнула, переводя взгляд на пламя. Она никогда не могла понять таких людей, как Эи — смелых, упорных и уверенных в своей правоте личностей, которые всегда бросались в драку. Такие люди никоим образом не были нормальными; они были просто сумасшедшими. — Хотя я убежала и бросила ее, Эи ни разу не обвинила меня в этом, — Макото шмыгнула носом, пытаясь остановить насморк. — Она... ведет себя так, как будто между нами на самом деле ничего не произошло. Как будто я никогда не бросала ее там. — Я уверена, она была счастлива, что ты послушалась ее и сбежала. — Наконец, Мико решила нарушить молчание со своей стороны. — Я считаю, что это было лучшее, что ты могла сделать в тех обстоятельствах. Мои слова не будут много значить для тебя, поскольку единственная, кто может изменить твое мнение об этом, это Эи. Почему бы тебе не поговорить с ней, когда мы вернемся? — Я... — Макото сделала паузу. Ее тело все еще было напряжено, но, по крайней мере, она, казалось, немного успокоилась и перестала плакать. — Я боюсь снова поднимать эту тему. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз пыталась. Тогда Эи даже не хотела слышать, что я хотела сказать. Она просто сказала мне забыть, что это когда-либо происходило. — Если это так сильно тебя беспокоит, тебе нужно рассказать об этом, Макото. Эи не самый проницательный и чувствительный человек на свете, поэтому она никогда не поймет, что у тебя на уме, если ты не скажешь ей об этом прямо. Мико не была жаворонком, но всякий раз, просыпаясь на рассвете, она видела Эи, торжественно медитирующую на заднем дворе. Холодный ветер ласкал ее длинные темные волосы, собранные в конский хвост на макушке. Она никогда не отступала от того, что считала правильным и необходимым. Уже в этом юном возрасте у Эи были твердые убеждения, которых она строго придерживалась. Однако только недавно Мико удалось понять причину, стоящую за ними. Внезапно вся боль, страдание и разочарование, которые девочка испытывала ежедневно, встали на свои места. Эи просто хотела защитить свою сестру и обеспечить их счастливую жизнь. Чего бы это ни стоило. Как бы Мико ни уважала в глубине души решимость таких людей, как Эи, она не могла не презирать их позицию — такие люди всегда убеждены в своей правоте, упорствуют даже тогда, когда пришло время сделать паузу, оставляют всех позади в погоне за неосязаемыми моральными принципами или жертвуют всем, не считаясь ни с чем и ни с кем, кроме собственного мнения. На своем пути к пропасти, вымощенном их благими намерениями, такие люди абсолютно всегда страдали и причиняли страдания каждому, кто осмеливался подойти слишком близко. — На этот раз я позабочусь о том, чтобы поговорить с ней как следует, — улыбнулась Макото, вытирая следы слез с ее лица. — Хорошо. Судя по тому, что я видела, Эи очень дорожит тобой. Она ни в коем случае не обижается на это. — Мико вздохнула. — Я даже подозреваю, что она была больше озабочена своей собственной неспособностью защитить тебя, а не твоим побегом. — Я искренне прошу прощения за то, что заставила вас услышать и увидеть все это, Леди Яэ. Внезапно Макото поднялась со своего места, отвесив глубокий поклон. Рука Мико инстинктивно дернулась — прежде чем жрица успела осознать свои действия — опустилась на макушку девушки и нежно погладила ее. Кицунэ никогда не отличалась особой чуткостью, но история Макото каким-то образом сумела затронуть ее струны. Девочка через многое прошла, и не повредит, если Мико подарит ей хоть немного тепла. — Отныне ты можешь называть меня наставница Мико. — Наставница? — Несмотря на то, что ты немного трусишка, у тебя есть необыкновенный талант. Поэтому, в качестве прощального подарка, я, пожалуй, поделюсь с тобой несколькими своими трюками. Как только наше нынешнее задание будет завершено, мы пойдем разными дорогами, и, учитывая сложный характер Эи, тебе, возможно, понадобится защищать ее в сложных ситуациях. Мои инстинкты подсказывают, что это обязательно произойдет и не один раз. — Яэ протянула свой носовой платок Макото, чьи глаза все еще были опухшими от продолжительного плача, но в целом она выглядела более расслабленной и даже немного счастливой. — А теперь приведи себя в порядок и поспи немного. Завтра ты мне понадобишься свежей. — Поняла, наставница Мико! Прошло много времени с тех пор, как кто-то дарил Мико такую невинную и благодарную улыбку. Когда она увидела свое собственное отражение в сияющих глазах Макото, Яэ внезапно почувствовала, как неведомая ноша свалилась с ее плеч. Ее многовековое существование не казалось совершенно бессмысленным, если она все еще могла вызвать теплую улыбку у ребенка. После того, как Макото завернулась в медвежью шкуру, Мико решила еще немного посидеть у огня. Ей нравилось его гостеприимное тепло, и было довольно удобно читать новую книгу, поскольку он отбрасывал свет на страницы. — Большое вам спасибо, наставница Мико. — Яэ услышала какой-то шорох из угла, где лежала Макото. — Я обязательно когда-нибудь отплачу за вашу доброту. — Я никогда не откажусь от кицунэ удона, того, что подают в ресторанах города Инадзума. Макото хихикнула: — Тогда договорились. Хотя, есть еще одна вещь, за которую я хотела бы выразить свою благодарность. — Я вся внимание. — Мико перевернула страницу книги, притворяясь, что ей не слишком интересно. — Я очень волновалась, что Эи не смущало ее неумение читать и писать. У меня закончились идеи о том, как заинтересовать ее, мотивировать, но после того, как вы начали жить с нами, она внезапно изменила свою позицию по этому вопросу. Я... не знаю как и благодарить вас. — Ты мне сегодня очень льстишь, — проворковала Мико. — Я просто подразнила ее. Кто бы мог подумать, что этот способ окажется настолько эффективным? Боже мой, этот мир полон сюрпризов. Мико повернула голову, ее слова растворились в тишине леса, поскольку она не получила ответа от Макото. Ритмично поднимающаяся и опускающаяся грудь девочки указывала на то, что она заснула прямо посреди их разговора. В любой другой ситуации Яэ, возможно, сочла бы это дерзким, но сегодня вечером, окруженная безмятежностью леса в уединенной пещере, она не могла не найти внезапный сон Макото милым. — Хорошо отдохни сегодня вечером.