Я наступаю на разбитое стекло

В Сумеру был прекрасный день, погода была теплая и солнечная. Если пойти на прогулку по джунглям, можно будет услышать, как птицы поют о своей счастливой жизни, увидеть цветы, что манят пчел, и услышать, как лягушки брызгаются в воде. Летом люди часто устраивали праздники, и в этом году они праздновали возвращение своей Архонтиссы, танцевали и пели хвалебные песни своей новой освобожденной богине, Нахиде. Для Скарамуччи этот день был вовсе не прекрасным. Ни один день его не радовал - а мог бы, если бы он получил желаемое. Если бы Путешественник не перешел ему дорогу. Но он уже понял, что проиграл. Проиграл в битве и потерял свою честь, свое сердце, свою цель. Снова, Сердце Бога вырвали из его груди. Снова, кукла была недостаточно сильна. Недостаточно идеальна. Выпав из Сёки но Ками, он не только впал в кому на долгие недели, но и уронил своё достоинство. Какой-то там путешественник вместе со своим летающим питомцем и так называемой "Богиней Мудрости" окончательно победили Шестого Предвестника Фатуи. Интересно, что подумают о нем остальные Предвестники после его поражения? А впрочем, ему все равно. Едва очнувшись, Скарамучча тут же сбежал - вполне обоснованное решение. Почему он должен позволять себе оставаться с теми, кто оскорбил его и забрал самую его дорогую ценность? Ему было смешно, так смешно, что он был готов посмеяться Буер в лицо, что никто даже пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то его задержать, но он был не в том состоянии, чтобы смеяться. Он вообще был не в состоянии. Сбежав, он хотел только яростно кричать и разрывать на кусочки все, что попадется на пути. Было желание, да не было сил: он лишь бродил по лесу, держа руку там, где должно было быть сердце. В пути, он размышлял, что ему делать дальше, куда идти. Ничего в голову не приходило. Цели у него больше не было, попытка стать богом и исполнить мечту ничтожно провалилась. Сейчас он может пойти только в Заполярный Дворец Фатуи, но зачем? Как Предвестник он уже провалился, да и сам он сомневается, что Снежная встретит такого неудачника с распростертыми объятиями. Да и чихать он хотел на эту контору со всеми ее целями. Туда он присоединился только для своей собственной выгоды, и если его план вместе с ними осуществить не вышло, то и пользы никакой от них нет. Все эти глупые пиры Предвестников, глупые выходки и глупые миссии не имели никакого смысла. Если он заляжет на дно, то скучать они по нему точно не будут, да и он про них не вспомнит. Особенно про Дотторе. Мысли об этом мерзком ублюдке пробежались дрожью по спине Скарамуччи. Все эти годы мучений на операционном столе, пока Доктор делал его сильнее, лучше, готовил его к становлению богом, ушли зря. Было ясно, что и половина его опытов не имели никакого отношения к его цели - его просто использовали как лабораторную крысу. Не то чтобы он не мог этого выдержать, ведь он даже просил Дотторе работать вместе с ним. Он был готов на всё ради становления богом; ради исполнения его цели, данной ему при рождении. Он всегда знал, что он сильный, и что эти эксперименты никогда не проводились достаточно долго, чтобы влиять на его здоровье. Даже если искры, что бежали по его телу, заставляли его кричать, даже если всяческая отрава доводила его до судорог и ужасных болезней, даже если слезы блестели на уголках его глаз, пока он терпел боль, он оставался сильным и становился сильнее. Ему уж точно никогда в жизни не приходилось оборачивать вокруг себя свои искусственные руки, имитируя такое же искусственное объятие. Сказитель продолжил бродить. — Неплохая погодка для прогулки, не так ли? Скарамучча растерянно обернулся, глаза его были широки от удивления. Был бы у него пульс, он бы сейчас точно участился. Как только он увидел того, кто стоял за ним, его лицо сразу скривилось в кислую мину. Вспомнишь говно, вот и оно. Мало ему всех этих последних неудач, так еще и Дотторе!.. Что вообще он тут делает? Разве он уже не отправился в Снежную? Неважно. Скарамучча не собирался разбираться с его надоедливой мордой, голосом или какой-то очередной мерзкой идеей, которую тот хранил в своей поехавшей голове. — Чего тебе надо, Дотторе? Как ты меня нашел? — огрызнулся он. — У меня есть свои способы, — сказал Доктор, — Милая кукла, тебе не следует общаться со старшими в таком тоне. Скарамучча мог только поглядеть на него с омерзением. — И все же, — сказал он. — Я с тобой еще не закончил. Пусть этот эксперимент и провалился, у меня на тебя есть еще много планов и идей. — Хм. Правда? Ну давай, выслушаю твою удивительную идею. Это будут твои последние слова. — Пригрозил Скарамучча. — Ты обязан вернуться в мою лабораторию. По своей воле или нет, мне все равно. В глазах помутнело. В лабораторию? Ни за что в жизни. Нахуй это всё, он ни за что в жизни туда не вернётся и никогда не даст ему себя тронуть. Последний из его экспериментов уже доказал, что никакой пользы от них нет. Ему противно, когда Дотторе режет его тело и шарится в нем, словно ищет что-то в сумочке. — А если я откажусь? Дотторе пошел вокруг него лёгкой и непринужденной походкой. По коже побежали мурашки. Почему он сейчас чувствовал себя напуганным хищником, цирковым тигром перед жестоким дрессировщиком? — Скарамучча, ты - искусственная кукла. И я… Решил этим воспользоваться и немного изменил твою систему. Ради моей безопасности, так сказать. — Безумная улыбка расплылась по видимой половине его лица. — Да что ты вообще несешь?! — Возразил Скарамучча. Может, Дотторе и блефовал, но его слова заставляли его попотеть. Сделав шаг назад, чтобы держать ученого в поле зрения, он приготовился к битве. Он не собирался дать Доктору получить желаемое без боя. — Позволь мне продемонстрировать. Стоило ему только броситься в атаку, Скарамучча тут же упал на колени, охнув. Он посмотрел на Дотторе и заметил что-то у него в руке. Какой-то пульт с антенной, направленной прямо ему в грудь. В голове сложилось два плюс два. Это Дотторе имел в виду под «изменением системы»? Неужели этот псих… что-то вставил в него? Какое-то устройство для контроля? Ярость затуманила его глаза. Как он посмел? Он должен боготворить его за то, что ему вообще было дозволено коснуться такого совершенного существа, божественного творения, как у него хватило дерзости на... — И что ты творишь, бесполезный кусок дерьма? Как ты посмел вставить в меня эту мерзкую... Какая дерзость! Вытащи сейчас же! Ох, Дотторе, считай, что ты уже мертв. Мертв! Понял меня?! — Яростно плевался Скарамучча, все его тело содрогалось от злости, от того, что он не мог даже взять и встать из этой унизительной позы. — Позволишь ли напомнить, Сказитель, что ты лишь Шестой? Это никакая не «дерзость». Это ты мой подчиненный и я это мне дозволено делать... Всё. Чего. Я. Захочу. — Улыбка Дотторе сменилась оскалом. Быстрее молнии, кукла накинулась на него с ножом, целясь им в шею Дотторе. Лезвие остановилось в миллиметре от его кожи. Безумец захихикал, и от этого звука по спине Скарамучча задрожал. Несмотря на теплую и солнечную погоду Сумеру, ему стало холоднее, чем когда-либо. Мягкая трава под его коленями была больше похожа на наждачную бумагу. Он застыл на месте, когда Дотторе вырвал нож из его вспотевшей ладони. Ему хотелось выкрикнуть какие-то слова, поругаться, но в горле словно застрял ком. Скарамучча хотел разорвать Доктора на куски и смотреть, как он пачкает землю кровью за это вопиющее неуважение к нему, божественному творению, но никакая сила не могла заставить его тело двигаться. Казалось, что его шарниры залили клеем. — Теперь уже не такой сильный и могучий, да? — Снова ухмыльнулся Дотторе. — В конце концов, ты ничего больше, чем обычная марионетка, провалившийся прототип… И теперь, все твои ниточки у меня в руке. — Заткнись. Сука, заткнись! Ты ничего не понимаешь, — кричал Скарамучча. — Немедленно все это убери! Дотторе вздохнул, словно ему приходилось разбираться с невоспитанным ребенком. — Твой голос меня раздражает. Рукой, держащей пульт, он грубо схватил куклу за волосы и запрокинул его голову назад. В другой руке, он держал… другую железную… штуковину… Скарамучча поднял брови. Кляп? Серьезно? Дотторе и заткнуть его хотел? Он правда ожидал, что этот псих будет вести себя с таким сумасшествием, какое было у него в голове, но зайти настолько далеко? Он все еще шестой. Он все еще Предвестник. Не может такого быть, чтобы Дотторе с ним так обращался. Но казалось, ему было все равно. — Открой рот. Его тело послушалось его команде. Как только он сделал, как ему сказали, кляп прислонили к лицу и запихали в рот, неприятно надавив на язык. Он не мог даже пошевелить челюстью, металл крепко держал ее сжатой. Вот так ощущалась беспомощность? Невозможность сделать ничего, чтобы себя защитить? Мороз бился по его телу. — Встань. И вытяни руки. И снова, тело послушалось команды Дотторе. Неестественным движением Скарамучча поднялся на ноги. Его разум протестовал против такого обращения. Сказать, что это унизительно — ничего не сказать. Даже пока сумасшедший ученый заключал его руки в кандалы и прицеплял к ним цепь, он не мог делать ничего, кроме смотреть взглядом, полным отчаяния и жестокости. — После твоих выходок в Инадзуме со всеми этими убийствами и побегом с Сердцем Бога, а также твоего недавнего провала в Сумеру, я не могу не чувствовать себя обязанным, выполняя свой долг второго Предвестника, немного… приструнить тебя. Мы ведь не можем допустить, чтобы ты сбежал до того, как мы вернемся в лабораторию, верно? Твои недавние выходки доказали, что тебе нельзя доверять. Но ты по-прежнему чрезвычайно ценный предмет. Это устройство, которое сейчас в тебе, нуждается в значительной доработке. К сожалению, оно работает только на коротких расстояниях и с помощью простых команд… А ты еще недостаточно покорен. Над этим придется поработать. Его слова были для Скарамуччи ужасным оскорблением. А, ценный предмет, говоришь? Я тебе покажу, «ценный». Недостаточно покорен? Ну, блять, какая жалость. Но что он имеет в виду под короткими расстояниями и простыми командами?.. Что Дотторе хочет сделать? Не успел он об этом поразмыслить, как ученый дернул его за цепь, заставив Скарамуччу нежеланно идти за ним. Как питомца. Какой стыд. Какой ебаный стыд. — Тебе лучше подготовиться к путешествию. Идти будем до-о-о-олго. Нахуй его. Нахуй богов, нахуй весь мир, и нахуй Доктора. Не в первый раз, Скарамучча сожалел о том, что вообще встретил мужчину. Это и правда будет долгим путешествием.