A Tale of Lionhearts and Serpent's Tongue

Начало августа 1714 г. Дворец Сент-Джеймс никогда не казался Сириусу домом. Длинные и широкие коридоры ощущались чересчур пустыми, комнаты с драгоценными гобеленами и картинами его предков — слишком ужасными. Когда он был маленьким, все это казалось настолько огромным, словно один человек не мог заполнить столько места, и это чувство потерянности и опустошения не рассеялось, когда он стал старше. Дворец представлял собой зияющее ущелье, которое поглотит тебя целиком, если ты будешь долго вглядываться в темноту. Некоторые комнаты Сириус не любил больше, чем остальные. Он ненавидел часовню, потому что там его заставляли молиться Богу, который никогда не даровал ему милости. Он ненавидел банкетный зал, потому что там он терпел бесконечные, утомительные пиры, всегда под бдительным оком своей матери и бабушки. Сириус не был опечален, когда ее забрала оспа, потому что она была ужасно жестокой женщиной, и если бы его деду было предоставлено больше времени на земле, он, конечно, снова женился бы, но всего через несколько месяцев после смерти жены он пережил неудачное падение со своей лошади и тоже умер. Его дед, Арктур, не был особенно популярным правителем. Он довел народ до нищеты налогами, содержал бесчисленное количество любовниц и никогда не проявлял ни малейшего интереса к своей семье. В тот момент, когда бабушка Сириуса Мелания родила своего первенца и, таким образом, выполнила свой долг королевы и жены, он отвернулся от нее. Несмотря на то, что советники убеждали пару завести еще детей, Орион остался без братьев и сестер, и в конце концов, женился на своей кузине. В дальнейшем они так же продолжили традицию брака по расчету и лежащего в его основе союза без любви. Вальбурга сделала все возможное, чтобы с самого начала внушить старшему сыну, что его жизнь принадлежит не ему, а народу. Что сердце его принадлежит не кому-то другому, а Англии, и что значение имеет лишь долг, который он должен выполнить. И верность, которую он был обязан служить своей семье. В конце концов, он был вторым в очереди на престол после своего отца. Но в тот день, когда умер дедушка Сириуса все изменилось. Сириус не был у его постели, там никого не было. Арктур умер один, в окружении только врачей и епископа. Сириус ясно помнил выражение лица своей матери, когда она пришла сказать ему и его брату, что их отец теперь король Англии. Именно тогда он с болью осознал, что попал в ловушку бесконечного цикла, от которого ему никогда не освободиться. Он был обречен однажды носить корону и продолжить род Блэков, и перспектива того, что это станет его единственной целью в жизни, пугала до смерти. Однако он остро осознавал, что его родители хотели, чтобы на троне был не он, а его младший брат. Хоть Регулус был лишь запасным, он был любимым ребенком Вальбурги и Ориона. Он был послушным, идеально воспитанным сыном, который всегда делал все, что ему говорили. И Сириус прилагал максимум усилий, чтобы так оно и оставалось. Каждый день он делал все возможное, чтобы сохранить нетронутым имидж Регулуса, сложившийся у его родителей. Все же, было лучше, когда они срывались только на одного из своих детей, если тот нарушал правила. Это не означало, что Регулус всегда следовал указке родителей, просто Сириус следил за тем, чтобы наказание доставалось только ему. Как бы жестоко ни реагировала его мать, он охотно принял бы любую пытку, если бы это защитило младшего хотя бы от части страданий, которые приходят автоматически, когда ты рождаешься в этой развратной семье. Так было всегда и так будет всегда. Сириус был мятежным сыном, нежеланным наследником, а Регулус — идеальным ребенком, который наверняка стал бы гораздо лучшим королем. Это не имело никакого отношения к тому, что родители любили Регулуса больше, чем его. Нет, Сириус был твердо убежден, что ни Вальбурга, ни Орион не способны чувствовать настоящую любовь вообще. Все, что имело значение, это оправдать их ожидания и не допустить ошибок. Ничего меньшего, чем абсолютное совершенство, не допускалось. Сириус с самого начала своей жизни чувствовал, что это давление в конечном итоге сокрушит его. Стены дворца душили его, сжимаясь по ночам и шепча ему, что все это не имеет никакого смысла, и что в конце концов он просто перестанет существовать, если не попытается вырваться из этой клетки. Побег был единственным, о чем Сириус мог думать в течение долгого времени. Единственной причиной, по которой он все еще был здесь, был Регулус. Мысль о том, чтобы оставить его здесь, топила в чувстве вины, но Сириус тоже бы утонул, если бы решил остаться. Эта жизнь, в которую его пытались ввязать родители, не была создана для него, и желание наконец стать свободным буквально разрывало изнутри. Прошло всего несколько месяцев с момента коронации его отца, но он и Вальбурга не колебались ни секунды и немедленно начали планировать его инвеституру, его официальное назначение принцем Уэльским. Это было сделано для того, чтобы публично объявить Сириуса наследником престола и укрепить власть его семьи, дабы никто не мог оспаривать их власть, на что в любом случае никто бы не осмелился, поскольку Блэки были известны своей жестокостью к самозванцам и узурпаторам. Любая попытка противостоять им, подавлялся насилием, и именно по этой причине никто против них еще не восстал. Сириус знал, что смиренность народа не имела ничего общего с уважением или каким-либо почтением. Их боялись. Террор, который они практиковали, они превратили в силу. Сириус не мог вспомнить ни одного правителя из своей семьи, который когда-либо пользовался популярностью у народа. Как только кто-то в семье осмеливался выйти за рамки дозволенного, вскоре этот человек загадочным образом исчезал, а затем и вовсе был удален из генеалогического древа. Это случилось с его дядей по материнской линии, Альфардом. Сириус был слишком молод, чтобы помнить, но он был достаточно взрослым, чтобы знать, что в какой-то момент его дядя просто перестал появляться при дворе. Когда он спросил свою мать, увидит ли он своего дядю снова, Вальбурга только взглянула на него своими темными, холодными глазами и коротко ответила, что дяди у него никогда не было. Любой, кто отличался от других или был слишком слаб, по мнению Вальбурги, был уничтожен. Сириус знал, что его не постигла та же участь только потому, что в настоящее время он был первым в очереди на трон. И сегодня это будет официально оформлено. Сириус, стоявший у окна и глядевший во двор, где уже слонялись гости, сглотнул и попытался сделать глубокий вдох. В горле у него все сжалось, и он был почти уверен, что, если он не будет продолжать концентрироваться на дыхании, его наверняка вырвет завтраком. Он не был готов к этому событию, ни в малейшей степени. Он не был готов стать принцем Уэльским и не думал, что когда-либо будет готов стать королем. Сириус отказывался верить, что судьба действительно предопределила ему этот путь, ибо он был совершенно уверен, что в мире нет никого более неподходящего для руководства страной, чем он сам. Ну, исключением мог бы быть его прадед и тезка. Все, чего он добился за свое короткое правление, — это развязал войну с Францией. И все же Сириус не думал, что из него получится хороший правитель. Он был импульсивным, безрассудным, имел мало политического чутья и любил нарушать правила. Конечно, все это были ужасные качества для будущего короля. — Я не могу этого сделать… — пробормотал он, отводя взгляд от окна и начав расхаживать взад и вперед по своей комнате. Он нередко нервничал в своей жизни, но это было абсолютно за гранью. Создавалось такое ощущение, будто его живот пытался вывернуться наизнанку, руки были вспотевшими, а высокий воротник змеей обвивал шею. Дрожащими руками Сириус схватил туго зашнурованную ткань и начал ее дергать, внутри него нарастала паника. Сердце его забилось быстрее, пульс застучал в ушах, как слишком громкий барабан, а ноги начали дрожать так, что он подумал, что вот-вот рухнет. Охваченный страхом, который держал его железной хваткой, Сириус не услышал стука в дверь и не заметил, как Регулус в конце концов просунул голову в комнату. — Сириус? — Я не могу этого сделать! — крикнул Сириус не кому-то конкретно, еще не заметив присутствия своего младшего брата, занятый тем, что пытался освободиться от сковывающей его одежды. — Я не могу этого сделать! Я не хочу этого! — захныкал он в отчаянии, когда внезапно две холодные руки схватили его, и он посмотрел в глаза Регулуса, которые в отличие от его были серыми, как грозовое небо, холодными и серебристыми, в то время как сам Сириус унаследовал темно-синий океан своего дяди. — Все в порядке, я здесь, — спокойно сказал Регулус, нежно сжимая руки Сириуса, и тот открыл рот, желая умолять брата о помощи, но младший понял его без слов. Быстро и ловко он снял туго завязанный шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Сириус тут же резко вздохнул, как утопленник, что на мгновенье смог вынырнуть на поверхность, перед тем как навсегда скрыться под водой. — Лучше? — спросил Регулус, и Сириус кивнул, медленно опускаясь на пол и прислоняясь спиной к одной из деревянных опор своей кровати с балдахином. — Да… — фыркнул он, и Регулус сел рядом с ним. — Я уже говорил тебе вчера, чтобы ты не волновался. Это всего лишь простая церемония. Тебе нужно сказать только одно предложение, Отец надевает корону тебе на голову, а затем ты наслаждаешься аплодисментами. Вот и все. Сириус криво усмехнулся и закрыл глаза. — Единственное, что мне в этом понравится, это когда все останется позади. Такое ощущение, будто я готов пойти на эшафот, — саркастически ответил он, и Регулус закатил глаза. — Не делай все хуже, чем есть на самом деле. Я знаю, ты нервничаешь, но для этого нет причин. Это не значит, что ты должен править Англией в тот момент, когда церемония закончится. — Нет, но однажды мне придется, и я боюсь этого, Редж, — ответил Сириус, глядя на потолок своей комнаты. Ему не нравилась эта комната. Слишком много пышности и показухи, слишком много тяжелой парчи и слишком много зеленого. Единственное, что он здесь любил, — это небольшая потайная, но очень богато украшенная резьба над дверным косяком. Его двоюродная бабушка Кределла в то время связалась с обычным человеком и публично объявила, что выйдет за него замуж, прежде чем они оба умерли необъяснимой смертью. И семья Сириуса действительно изо всех сил старалась стереть о них любые воспоминания, но им это не удалось. Комната Сириуса раньше принадлежала Кределле, и она вырезала инициалы себя и своего возлюбленного на дереве над дверью. Безмолвное напоминание об их любви, которое не могла стереть даже ярость его семьи. — Сириус, я знаю, ты не думаешь, что сможешь это сделать, но ты ошибаешься. Ты рожден, чтобы быть королем, — сказал Регулус, положив руку ему на плечо, но Сириус покачал головой. — Нет, я отказываюсь верить, что наше рождение определяет нашу судьбу. — Но ты такой, какой ты есть, и ты не можешь этого изменить, — ответил Регулус, и над его бровями образовалась складка, которая всегда впивалась в кожу, когда его упрямая натура выходила на поверхность. — Нет смысла рассуждать об этом. Ты здесь и ты сын короля. Ты должен, наконец, признать, что это твоя жизнь. — А если я не захочу этого признавать? Что, если я не захочу это принять, вот и все? — спросил Сириус, проводя рукой по волосам. По словам его матери, они были слишком длинным, но он отказался их укоротить. — Что ты имеешь ввиду? — Регулус посмотрел на него широко раскрытыми глазами, как всегда делал, когда думал, что у его старшего брата есть ответы на все вопросы во вселенной, и Сириус грустно улыбнулся. — Разве ты не чувствуешь иногда, что хочешь оставить все это позади и жить жизнью, которая сделала бы тебя по-настоящему счастливым? — Ты имеешь в виду… убежать? — Регулус одними губами прошептал эти слова, как будто сам факт того, что он произнес их вслух, может навлечь на него большие неприятности. — Да ладно, Реджи, не пытайся сказать мне, что ты никогда не задумывался о том, какого это — находится за пределами дворца. Там целый мир чудес, который только и ждет, чтобы его открыли, — объяснил Сириус, прислонившись лбом ко лбу Регулуса. — Мы могли бы уйти вместе и увидеть все, о чем знаем только из книг. Мы могли бы отправиться в приключение, ты и я, — пробормотал он и почувствовал, как Регулус слегка провис над ним. Они могли разорвать цепи и найти для себя новую судьбу. Никогда больше им не придется страдать от рук своей матери, никогда больше их отец не будет просто смотреть, как она их наказывает, никогда больше им не скажут, что они живут не для себя, а для королевства. Перспектива оставить после себя в наследство лишь одно поколение с таким же именем была мрачной, особенно когда Сириус давно мечтал о гораздо более светлом будущем. И то, что сделало бы эту мечту идеальной, это если бы Регулус был рядом с ним. — Ты прекрасно знаешь, что мы не можем просто убежать. Они будут искать нас, и они найдут, — тихо сказал Регулус, и Сириус пожал плечами. — Я бы защитил нас от них. Они никогда не доберутся до нас, тебе просто нужно доверять мне. Ты ведь доверяешь мне, не так ли, Реджи? — Сириус поднял голову, его глаза встретились со слегка болезненным взглядом брата. Он знал, что Регулус хотел того же. Но он также знал, что брат никогда просто так не уйдет. Даже когда Сириус будет умолять его на коленях. Внезапно дверь распахнулась, и их мать, вечно устрашающее привидение, ворвалась в комнату с пылающим взглядом ярости в поисках своей добычи. — Ах, вот вы где. Почему вы сидите на полу, как два бродяги?! Сейчас же! Вставайте оба! — приказала она резким движением руки, и Регулус тут же вскочил, пока Сириус неторопливо поднимался на ноги. Мать пренебрежительно взглянула на него, отметив его помятую одежду. — Регулус, иди к своему отцу. Мне нужно поговорить с твоим братом наедине, — сказала она ровным, кристально чистым голосом. Регулус слегка кивнул. Он бросил на Сириуса последний взгляд, прежде чем подойти к выходу неестественно прямой походкой, а затем закрыл за собой дверь с тихим щелчком. Вальбурга сложила руки перед собой, подняв подбородок так высоко, чтобы смотреть на Сириуса сверху вниз, и он знал, что должно произойти. — Я не думаю, что мне нужно говорить тебе, что если бы у нас был выбор, ты бы не был первым в очереди на трон, — начала она, и Сириус скрестил руки на груди. — И все же ты делаешь это прямо сейчас, — пробормотал он, и не прошло и секунды, как рука его матери просвистела в воздухе, как смертельный снаряд, и ударила его по щеке. Жгучая, колющая боль, которая мгновенно пронзила его кожу и распространилась по левой стороне лица, была знакома, как скрип половиц, когда, будучи маленьким мальчиком, он ночью пытался пробраться в детскую Регулуса, чтобы успокоить плачущего ребенка. — Не смей перебивать меня, Сириус. Я твоя мать и поэтому заслуживаю не меньше, чем твоего уважения и безоговорочной преданности, — огрызнулась на него Вальбурга, и Сириусу пришлось прикусить язык, чтобы сдержать резкую реплику. — Мы оба знаем, что ты не создан для того, чтобы править, но мы были бы никем без наших традиций, поэтому мы должны чтить путь наших предков. Ты мой первенец, ты наследник своего отца, и ты будешь равняться на него с достоинством. Делать это — твой долг, ты меня понимаешь? — Одной рукой она схватила его за плечо, а другой заставила посмотреть себе в глаза. Ее пальцы были холодными, а ногти впились в его челюсть. Сириус был твердо убежден, что в ее теле нет ни грамма живого тепла, что она совершенно не способна дарить нежные прикосновения и что единственный человек, ради которого она пожертвует всем, — это она сама. — Не подведи свою семью. Ты не можешь позволить себе совершить ошибку сегодня. Я знаю, что мысль о том, чтобы меня разочаровать, доставляет тебе удовольствие, но уверяю тебя, если ты поведешь себя сегодня неподобающе, последствия будут более чем ужасными. — Вальбурга продолжила, и рука на плече Сириуса схватила его за волосы. Издав шипение, его голова отдернулась назад, и мать в который раз напомнила ему хищника, что вот-вот вонзит свои ядовитые клыки в его открытое горло для убийства. — Помни, если ты потерпишь неудачу, Регулус тоже пострадает, — прошептала она, ослабив хватку и почти заботливо похлопав его по щеке, которая все еще была горячей после ее удара. Сириус пристально посмотрел на нее. Одно дело, когда она угрожала ему, но он не собирался позволить ей причинить вред Регулусу. Проблема была в том, что что бы он ни делал, он никогда не сможет сделать это правильно. Его мать никогда не посчитает его чем-то большим, чем позором для Благородного Дома Блэков. Регулусу в конечном итоге, было бы лучше без него. Потому что Регулус отличался от него, он был умнее и знал, что говорить и делать и как вести себя, чтобы выжить при этом дворе. У Сириуса не было этой силы, он не был достаточно приспособленным и никогда таковым не станет. — А теперь… приведи в порядок одежду, завяжи волосы и не опаздывай. Все уже ждут тебя и жаждут увидеть своего принца, — сказала Вальбурга так, будто этим можно было гордиться, но факт был в том, что Сириус родился уже имея это. Он ничего не добился, все падало ему в ноги, и он презирал себя за это. Его мать отвернулась, больше не глядя на него, а затем он остался один в комнате, где плакал во сне бесчисленное множество ночей. Это никогда не прекратится, и Сириус поступал бы глупо, если бы думал, что сможет что-то изменить в том, как обернется его жизнь в этом дворце. Но… то, что скрывалось за этими стенами… даже его мать не могла проконтролировать. Сириус подбежал к окну, посмотрел во двор и заметил Регулуса среди остальных гостей. Его сердце упало, словно камень потянул его вниз. Но у него не было выбора: если он не хочет погибнуть, ему придется отпустить его. Сириус знал, что Регулус был слишком испорчен словами матери, чтобы просто сбежать с ним. Было больно, но это была правда, и Сириус знал это. Он никогда добровольно не оставил бы брата, но он не смог бы помочь ни себе, ни Регулусу, если бы решил остаться. Поэтому он выбрал противоположное Не взяв ни одной вещи из своей комнаты, Сириус вышел в коридор и осмотрелся. Если охранники заметят его, они наверняка притащат его на церемонию, а если Кикимер его увидит, он обязательно позовет свою хозяйку. Сириус не знал настоящего имени старого камердинера, который веками служил его матери, но, судя по тому, как он продолжал ползать к ногам Вальбурги и дергаться перед ней, он не мог выбрать более подходящего прозвища. Быстро и тихо Сириус прокрался в комнату Регулуса, которая находилась в паре коридоров отсюда, и положил на кровать серебряное кольцо, которое его младший брат сосал, когда тот был младенцем, и сделал последний глубокий вдох. — Мне очень жаль, Реджи… — прошептал он и отвернулся от портрета Регулуса, висящего над камином. Сделав крюк через гостиную, на стенах которой растянулось генеалогическое древо Блэков, Сириусу удалось обойти двор и выбраться наружу. Было начало августа, но это был Лондон, поэтому погода была теплой, и по бледно-голубому небу проносилось несколько туманных облаков. Сириус на мгновение осмотрелся, а затем пошел. Он не знал точно, куда идти, потому что ни разу не покидал дворец за те девятнадцать лет, что жил на этой земле, но он бежал так быстро, как только могли ноги, стуча каблуками по неровным булыжникам. Ему хотелось остановиться и посмотреть на город, в котором он жил, но он знал, что, если задержаться слишком надолго, его непременно кто-нибудь задержит. Его заметят, а затем догонят и уведут обратно во дворец. Это был не особенно хорошо спланированный побег, но все люди на улицах были настолько поглощены своими делами, что никто не обращал на него внимания. Поэтому Сириус продолжал двигаться вперед, хотя его легкие и начали бунтовать. Но тут он внезапно осознал, что понятия не имеет, куда направляется. Он понимал, что ему нужно как можно скорее покинуть Лондон, но он просто не знал, как это сделать. Но затем он услышал, как мимо него прогуливалась пара, жалующаяся на грубую, невоспитанную стаю пиратов, недавно напавших на корабль, принадлежавший Королевскому флоту, и Сириусу все стало ясно. Где можно испытать лучшее приключение, чем на море? — Порт… мне нужно идти в порт… — задыхался Сириус, дико бегая глазами, пока не заметил тележку, нагруженную бочками и деревянными ящиками, и, не имея другого выбора, забрался на нее. Сможет ли эта повозка доставить его в порт, знал только Бог, но Сириус решил на этот раз ему довериться. Когда лошади двинулись с места, Сириус заполз под рваные коричневые листы тонкой кожи, чтобы его не заметили. Кучер определенно не одобрил бы безбилетного пассажира, а Сириус недостаточно хорошо знал дорогу, чтобы добраться туда, куда он направлялся, без посторонней помощи. Конечно, ему могло ужасно не повезти, и он оказался бы где-нибудь в сточной канаве, но у судьбы были свои планы на этот случай, и поэтому через несколько судорожных и неуютных часов он прибыл на берег. Сириус почуял и услышал море еще до того, как смог его увидеть. Выглянув из-под простыни, он почувствовал вкус соли в воздухе и увидел кружащих над головой чаек. Он не осознавал, что телега отвезла его в порт Дувра, но это не имело значения. Это мог быть любой порт, но Сириус приземлился именно там, где должен был быть, просто он не знал об этом в тот момент. Однако он знал, что ему придется как можно скорее тайно проникнуть на борт корабля, чтобы иметь возможность покинуть Англию сегодня. Незамеченный, он выскользнул из-под бочек и ящиков, оставив позади свой тонко расшитый бархатный камзол шалфейного цвета, и побежал к пристани. Большинство кораблей были торговыми, ходившими по морям от имени короля, и, конечно, об этом не могло быть и речи, поскольку команда наверняка сразу узнала бы его и отвезла бы обратно в Лондон. — Да ладно, только один корабль, который не принадлежит Королевскому флоту… — тихо молился Сириус и, наконец, заметил корабль дальше на пирсе, который не поднял флага. Это был галеон из темного теплого дерева с бордовыми парусами и тремя мачтами. В передней части кормы находилась изящная фигура, также вырезанная из дерева, изображавшая вставшего на дыбы льва с развевающейся гривой. Сириус не медля, вошел в ледяную воду. Среди шума и суеты причала, ему каким-то образом удалось проскользнуть на борт незамеченным. В трюме, среди груза, который мог показаться ему подозрительным, если бы он хоть немного в этом разбирался, он присел в углу, подтянул колени к груди и закрыл глаза. Наверняка во дворце уже давно заметили его исчезновение. Он мог представить, как его мать приходит в ярость, а отец, как всегда, не меняя стоическое выражение лица, разочарованно качает головой. Но он также мог представить Регулуса, боль в его глазах, когда он понял, что его старший брат оставил его, и Сириус почувствовал жжение под веками. Он не мог это остановить, и через несколько секунд слезы беспрепятственно потекли по его щекам, и он тихо рыдал в рукава рубашки. Последние несколько часов казались странным сном, все проносилось мимо него, как будто он был в трансе, но теперь на него давила тяжесть собственного поступка. Он не мог вернуться назад, и никогда бы этого не захотел, но Сириус не мог игнорировать мучающее его сомнение. Это был тихий, злой голос в глубине его головы, который шептал ему, что он подвел Регулуса и что его младший брат никогда его не простит, и, возможно, голос был прав. Теперь Регулус имел полное право ненавидеть его, и Сириус заслужил этот гнев. Но он горячо надеялся, что Регулус поймет, почему он так поступил. — Я не мог оставаться там, Реджи… Я бы не выдержал этого… — прошептал он в тусклый трюм корабля, смутно надеясь, что ветер сможет донести эти слова до Лондона и достичь Регулуса. Как долго он сидел там бесшумно плача, Сириус не знал, время потеряло для него всякий смысл в тот день. Но в конце концов он услышал голоса и шаги, и наконец, корабль отплыл и покинул гавань. Он слегка покачивался, мягкое, мирное движение, и теперь Сириус мог отчетливо слышать шум моря, скрип и стон корабля, который боролся с волнами, оставляя Англию позади. Некоторое время Сириус чувствовал себя в странной безопасности, почти… довольным, но затем люк над ним открылся, дневной свет хлынул в грузовой отсек, и к нему приблизились две фигуры. — Вы слышали, что сказала Марлс, и я ей верю. Я бы выиграл пари, если бы вы не облажались, — сказал голос, за которым последовал глубокий раскатистый смех. — Ты говоришь это только потому, что прекрасно знаешь, что я бы выиграл, и тогда ты был бы должен мне свою долю, — ответил второй голос, который звучал донельзя похоже на первый, и, в попытке не попасться, Сириус сдвинулся немного влево. Но при этом он опрокинул небольшую бочку, что покатилась по полу, и врезалась в ногу одного из двух мужчин. Они понимающе переглянулись, и Сириус даже не успел присесть ниже, как его схватили за лодыжки и вытащили из укрытия. — Эй, эй, эй, кто это у нас здесь? Гид, посмотри на это. Безбилетный пассажир, — засмеялся второй голос, и Сириус отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться, но не находил ничего, за что можно было бы удержаться. Его безжалостно тащили, пока, наконец, мужчина не отпустил его, и Сириус понял, что он находится на палубе. — Кто это? — спросил слегка скрипучий голос, и человек, которого назвали «Гидом», рассмеялся. — Мы с Фабом нашли его под палубой. Должно быть, он пробрался на борт в Дувре. — И что мы будем с ним теперь делать? — спросил кто-то, подозрительно похожий на женщину. — Откуда нам знать. Это решать капитану, — вмешался кто-то, и Сириус позволил себе выглянуть из-под пальцев. За этот короткий взгляд он увидел двух рыжеволосых мужчин, похожих друг на друга до последней веснушки, и невысокого, несколько коренастого молодого человека с мышиными светлыми волосами. Еще там был высокий, спортивного телосложения парень с темно-каштановыми волосами и молодая женщина с темной кожей и дикими черными кудрями, которые она наполовину завязала назад тканью с ярким узором. В волосах у нее были всевозможные бусины и украшения, но выглядело это немного рваным и грубым. Следующим Сириус заметил флаг, который дико развевался на ветру — голова белого льва на черном фоне, держащего череп между разинутой пастью. — Вы пираты. — Слова сорвались с губ Сириуса прежде, чем эта мысль действительно успела проникнуть в его разум, и он присел на четвереньки, окруженный членами экипажа, которые теперь начали смеяться, как будто он только что рассказал лучшую шутку за всю историю. — Какой догадливый! — заливаясь смехом проговорил Фабиан, опираясь на плечо Гидеона в поисках поддержки, все его тело сотрясалось от хохота. — Эй, возьми себя в руки. — Строго сказал мужчина с темно-каштановыми волосами, хотя и сам скрывал ухмылку в правом углу рта. — Фрэнк прав, не смейтесь над ним. Он не мог знать, — согласилась с Фрэнком женщина с разноцветным жемчугом в волосах, и Сириусу показалось, что он увидел в ее глазах что-то вроде жалости. Но это было невозможно, не так ли? Пираты представляли собой дикую, кровожадную банду мародеров, не знавших никаких правил, кроме морских, всегда бравших то, что хотели. — Но теперь он знает. — Все тут же расправили плечи и щелкнули головами, когда к ним медленно и неторопливо присоединился еще один мужчина. У него была смуглая кожа и черные растрепанные волосы, он носил круглые очки, а также большую шляпу треуголку с прикрепленными к ней красными и золотыми перьями. — Капитан, мы нашли его под палубой. Что нам теперь с ним делать? — спросил парень поменьше, в котором, как показалось Сириусу, он узнал корабельного повара, потому что на его талии был повязан засаленный, вероятно, бывший когда-то белым, фартук. — Ну, мой дорогой Хвост, а что мы обычно делаем с безбилетными пассажирами, а? — ответил капитан, подмигнув, а «Хвост» ухмыльнулся. — Пусть он пройдет по доске! — приказал он, и Фабиан и Гидеон схватили Сириуса и подняли его за плечи. — Нет! П-пожалуйста, клянусь, у меня не было злых намерений! Я просто хотел покинуть Англию! — отчаянно кричал он, дергаясь и размахивая ногами, но они болтались в нескольких футах над палубой, когда его тащили к перилам. — О, так ты беглец, да? Кто ты? Дезертир? Я не люблю трусов, которые убегают и нарушают клятву. Это признак плохих манер и отсутствия порядочности, — объяснил капитан, пожав плечами. Сириус пришел в шок, когда Фрэнк и молодая женщина поставили доску на место, а вода ударила по носу корабля, отправив брызги ему в лицо. — Я не умею плавать! — крикнул Сириус, и это даже не было ложью, потому что, конечно, его родители никогда не чувствовали необходимости учить этому его и Регулуса. — Тем лучше, это значительно сократит твои страдания, мой друг, — легко ответил капитан, и Гидеон и Фабиан толкнули его на доску. Сириус пошатнулся, вытянув руки, пытаясь хоть как-то удержать равновесие, и ему показалось, что он чувствует, как сердце колотится на языке. У него был только еще один козырь в рукаве, и если этот аргумент не убедит пиратов в том, что выбросить его за борт — плохая идея, то его приключение оборвется здесь и сейчас. — Я принц! Я наследник английского престола! — Его панический голос был почти заглушен громким ревом моря, и Сириус, зажмурив глаза, не осмеливался пошевелиться ни на дюйм. В течение мучительно долгого момента никто ничего не говорил, а затем Сириуса схватили за воротник рубашки и отдернули назад. Он споткнулся и приземлился прямо на задницу. — Принц, да? — Капитан стоял прямо перед ним, оперевшись на бедра, так близко к лицу Сириуса, что он мог видеть небольшой шрам чуть ниже правого глаза. Поверили ли ему? Если да, то что они сделают сейчас? Попытаются ли они шантажировать его родителей и обменять его на выкуп? Если так, то их, вероятно, ждёт настоящее разочарование, Сириус мог только представить, насколько его родители были бы благодарны, если бы его убили пираты. Тогда они избавятся от него и смогут официально сделать Регулуса принцем Уэльским. — Ну, если это так… думаю, можно сказать только одно, — сказал капитан, медленно вставая, и Сириусу показалось, что он собирается выхватить меч и отрубить ему голову, но потом что-то произошло. То, чего Сириус ожидал бы в последнюю очередь, если бы ему вообще пришло это в голову. Капитан улыбнулся ему тепло и искренне и протянул руку. — Добро пожаловать на борт «Львиного сердца», приятель! Сириус в растерянности уставился на молодого человека, у него буквально отвисла челюсть. — ЧТО?!