против правил

— И не смей общаться с этим Йегером, я тебя прошу, — мать брезгливо смотрит в окно на дом напротив, и поворачивается к сыну. Отчим стоит рядом, сжимая в руках полотенце, и пилит пасынка злым взглядом, — если узнаю, пришибу. Он тебя ничему хорошему не научит, у них семья идиотов. — Да-да, знаю. — отчеканивает и берёт портфель в руки, на секунду оборачиваясь, чтобы если что не пропустить удар полотенцем, — Я пошёл. Мать желает удачи, но Армин решает пропустить это мимо ушей. Каждый утро одно и то же. Каждое утро мать читает одну и ту же мантру: с Эреном не общайся, после школы сразу домой, обязательно пообедай, удачи — Армина страшно тошнит из-за этого, непонятная злоба разливается по всему телу, как раскалённая лава, и не успокаивается ещё долгое время. Мать читает мантры, а отчим, в свою очередь, без слов лупит всем, что попадёт под руку — полотенце, ремень с формы, скалка, провод, был один раз, когда в него прилетела тарелка. Он шагает по улице, пиная камень, про себя страшно ругаясь с отчимом, захватывая в это и мать. Он представляет, как в один день — он уже распланировал, сразу после выпускного — выскажет всё, что так давно хотел. И что учиться ему не нравится, и что поступать на врача он не хочет, он станет учителем химии и биологии, и что обедать он перестал ещё со средней школы, и что удача ему совсем не нужна, и что тело у него не железное, чтобы получать пизды каждый день. И обязательно не забудет упомянуть то, что ненавидит их всей своей душой. Всё выскажет! Он кусает щёки изнутри, ускоряет шаг, стараясь успокоиться. Заворачивает за гаражи, там, где заканчивается их улица, и оборачивается по сторонам, ища знакомый силуэт. — Доброе утро. — раздаётся знакомый сонный голос. — Кому доброе, — быстрый поцелуй в губы, пока никто не видит, — кому обыкновенное. — Опять я самый плохой? — усмешка. — Конечно, — недовольно цокает Армин и, поправляя портфель, свисающий с плеча, шагает в сторону главной улицы, — «Я тебя прошу, только не общайся с Эреном!». Ещё и отчим чуть не отхерачил полотенцем, я успел отговориться. — Из-за чего? — спрашивает Эрен, отходя от него чуть-чуть подальше, чтобы подкурить. Это стало уже традицией — не дай бог Армин провоняет сигаретами, отчим моментально убьёт. — Как обычно, я даже не понял. Наверное, потому что проснулся на пять минут позже. — Армин пожимает плечами и оборачивается к нему, — Нет, не отходи, будь рядом. Плевать, если провоняю. Он подходит к Эрену ближе, плечом к плечу, и подстраивается под его шаги. Весенний утренний ветер надувает и без того широкую белую рубашку, волосы разлетаются в разные стороны, а глаза сохнут из-за того же ветра. Сигаретный дым щекочет нос, впивается в одежду и волосы неприятным запахом, но ничего, как-нибудь отмажется. За день уж точно выветрится. — Как хочешь. — улыбается Эрен и берёт его за руку. Так, чтобы никто не видел, вешает на запястье лёгкий портфель, прикрывая им руку Армина. Армин сжимает холодную ладонь крепче и крепче, настолько, что даже пальцы начинают ныть. Да, Эрен ничему хорошему не научит, но и плохому тоже. Внутри Армина разрываются тысячи бомб и миллион петард, злость на родителей берёт верх с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Всю дорогу Эрен и Армин, рука в руке, идут молча. Эрен мычит какую-то мелодию себе под нос, а Армин злобно пыхтит, стараясь как можно быстрее прийти в себя и подавить порыв агрессии, но ничего не выходит, наоборот — он будто бы подливает масла в огонь. Пожарище злости совсем не хочет униматься. После того, как он всё выскажет родителям об обедах, учёбе и подобном, он обязательно добьёт родителей тем, что всё это время очень близко общался с Эреном — а если ещё скажет, что они в отношениях два года, то тут не только мать упадёт из-за шока, но и сам он, из-за того, что отчим забьёт до смерти. — Э, агрессия ходящая, — наконец произносит Эрен когда они уже идут по потресканной плитке школьного двора. Трясёт его за руку, постукивая по ней своими пальцами, — ещё немного и ты сломаешь мне руку. — Я задумался. — выпаливает и резко выдёргивает ладонь из руки Эрена, убирая в карман брюк, — Прости. Сильно больно? — Да ладно, забей. — улыбается Эрен, снимая портфель с запястья и закидывая его на плечо, — Ты после школы куда? — Сразу домой, — вздыхает Армин, поднимая взгляд на Эрена, — мать будет ждать. — Ей что-то нужно? Или как обычно? — Как обычно, — пожимает плечами и останавливается перед порогом школы, — только освобожусь поздно, я сегодня заменяю химика. Ворота, которыми на ночь закрывают школьный двор, противно скрипят прямо над ухом, из-за чего Эрен жмурится и отходит от них чуть подальше. Армин медленно шагает за ним. — Точно, — цокает губами Эрен, оглядывая Армина с ног до головы, и начинает подниматься по ступеням, — я и забыл совсем. — И самое страшное, что этот ужас будет продолжаться дня два, — Армин открывает дверь и первым заходит в прохладное здание школы, — пока он не вернётся с курсов. Гул голосов бьёт кувалдой по и без того больной голове. Армин идёт на пару метров впереди Эрена, продолжая рассказывать о том, как сильно он устал, а день только начался, а Эрен ему в спину только и может, что произнести несколько слов поддержки, которые он специально вызубрил, чтобы не молчать в таких ситуациях. Армин открывает свой шкафчик и закидывает в него портфель. Кидает в карманы брюк телефон, наушники, ключи, пару монет для того, чтобы выбить газировку из автомата на большом перерыве, быстро смотрится в небольшое зеркальце и поправляет спутанные ветром волосы. — Я пошёл, — произносит за спиной Эрен, — мне ещё алгебру надо списать перед уроком. — Возьми мою тетрадь, — спокойным голосом произносит Армин, всё ещё поправляя волосы, — заодно запишешь мне домашку на завтра. Холодные пальцы Эрена едва касаются его предплечья, но и этого касания хватает, чтобы окончательно вывести Армина из уже притупившейся злости в типичное нейтрально-расстроенное состояние. Эрен берёт его портфель и достаёт из него нужную ему толстую красную тетрадь по алгебре. — Спасибо огромное. — улыбается, — Ты на большой перемене куда? — Надеюсь, что не в морг, — отшучивается и оборачивается к нему на секунду, одаривая яркой улыбкой, а затем с громким хлопком закрывает дверь шкафчика, — не знаю пока, посмотрю по состоянию. Скорее всего, к автомату, а потом обратно в лаборантскую. — Ну, созвонимся, — Эрен прижимает к себе тетрадь Армина и отходит на пару шагов назад, — увидимся ещё, родной! Эрен уходит, напоследок улыбаясь. Сразу же вливается в компанию одноклассников и поднимается по лестнице, громко смеясь. Армин так и стоит, внимательно смотря ему вслед, пока он совсем не скрывается на втором этаже. Родной. Язык два раза касается верхнего нёба, а после отскакивает, ударяясь о нижние зубы. Какое же тёплое слово. Его никто так не называет, кроме Эрена. Дома: отпрыск, уродец, Арлерт, реже — сын, сынок, и то, мать называет его так только тогда, когда отчим не слышит. В школе: Армин, Армяшка, белобрысый, тот же Арлерт. Везде по имени, везде чужой, но только у Эрена — родной. У Армина внутри текучим мёдом разливается тепло, он несколько раз прогоняет этот момент в голове и неконтролируемо улыбается. Он быстрым шагом, чтобы уж точно не опоздать, выходит во двор школы и, полностью его обходя, останавливается у школы для средних классов. На территории их школы находятся так же две — младшая и средняя, что очень хорошо, не нужно далеко идти. А ещё лучше, что ему не нужно вести уроки у своих сверстников, иначе бы он сгорел со стыда и не смог бы произнести ни слова. Открывает дверь и заходит, бегло здоровается с охранником, говорит, зачем он пришёл и просит показать ему кабинет химии. Спустя пару минут блужданий по широким коридорам он всё-таки находит нужный ему двести пятый кабинет, около которого стоит огромная толпа шумных восьмиклассников. Открывает кабинет ключом, который вчера ему доверил мистер Джонсон, и пропускает ораву непонимающих подростоков перед собой. В кабинете слишком душно, поэтому он сразу просит нескольких ребят открыть окна и проветрить, а сам в это время открывает лаборантскую, дверь в которую находится прямо в кабинете, около доски. В лаборантской не так уж душно, но слишком воняет чем-то резким, вроде аммиака или спирта. Он подходит к столу, берёт учебник химии для восьмого класса, бумажку с расписанием и темами сегодняшних уроков, что оставил ему мистер Джонсон, и, бегло пробегаясь по ней глазами, убирает в карман, чтобы не потерять. Глубоко вздыхает, прикрывая глаза и настраивая самого себя на рабочее настроение, выходит из лаборантской под тысячи вопросов удивлённых подростков. Он даже запомнил один из них: «В какой момент Джонсон превратился в такого красавчика?» — по мнению Армина, наглая ложь. Уроки тянутся долго и нудно, но Армину, к его огромному удивлению, удаётся сохранять дисциплину и тишину на уроке. Каждый пишет то, что он диктует, никто не возражает, не противится, некоторые даже отвечают на его вопросы. Но всё же, такая резкая перемена из ученика выпускного класса в учителя к большому перерыву просто растаптывает его, как половую тряпку, поэтому, когда звучит долгожданный звонок на перемену, он сразу же закрывается в лаборантской, разваливается на стуле и, закидывая голову назад, пилит взглядом потолок. Из состояния такого транса его выводит тихая вибрация телефона. От неожиданности Армин чуть ли не падает со стула, на котором качался, но практически сразу отвечает на звонок, даже не смотря, от кого он. — Ты где, душа моя? — В лаборантской, — и, сразу отвечая на вопрос, который ещё не задал Эрен, продолжает, — я сильно устал, даже за газировкой лень идти. — Принести? — спрашивает Эрен. — Не утруждайся, Эрен, отдыхай, — отвечает Армин, поднимаясь со стула. Смотрит в расписание — следующим уроком биология у шестого класса, — домой тоже без меня иди, я тут надолго. — Ну уж нет. — с каким-то рыком говорит на том конце трубки Эрен и сбрасывает вызов. Армин пожимает плечами — связь, наверное. Он берёт учебник биологии за шестой класс в белой обложке и садится на стол, закидывая ноги на стул, чтобы пробежаться по параграфу, о котором сегодня пойдёт речь, но в голову так ничего и не лезет. Через пару минут он откладывает учебник и просто смотрит в окно — дети бегают по огромному двору школы, даже здесь, на втором этаже, слышны их крики и смех. По небу медленно плывут кучевые облака, подгоняемые теплым весенним ветром. Армину даже кажется, что некоторые из них похожи на зверей — одно облако похоже на динозавра из «Истории игрушек», другое на дракона, а третье — на бельевую верёвку, которой он неплохо так отхватил пару дней назад. Армин слишком погружается в свои мысли, наблюдая за плывущими динозаврами, поэтому не сразу обращает внимание на то, что кто-то стучится в дверь лаборантской. Он спрыгивает со стола и спешит её открыть, в глубине души боясь того, что на пороге окажется какой-нибудь учитель. — Секунду! — замок поддаётся не сразу, и, как только он всё-таки распахивает дверь, на пороге видит запыханного Эрена, держащего в руках бутылку с газировкой и что-то ещё в яркой упаковке, — Ну-у, я ж тебе сказал, не утруждайся. Тебя как сюда вообще пропустили? — Ты предлагаешь мне сидеть там и жрать, пока ты тут грустишь, устаешь и голодаешь? — со сбитым дыханием выпаливает Эрен и заходит в лаборантскую, как к себе домой. Ставит на подоконник бутылку, две упаковки, как оказалось, печенья в форме медвежонка с шоколадной начинкой внутри, — Меня никто не пускал, я сам зашёл. — Сколько я тебе должен?! — удивлённо воскликивает Армин после того, как закрывает дверь на ключ. Садится на стол, не спуская глаз с Эрена, который стоит у подоконника и смотрит в окно. — В деньгах ноль, — улыбается он и, переключаясь с кричащих детей на школьном дворе, поворачивается к Армину, — в поцелуях — пять. — Романтик хренов. — хмыкает Армин и чувствует, как щёки начинают гореть. Сколько бы времени не прошло — такие фразы Эрена никогда не перестанут его смущать. Он хочет встать со стола, чтобы подойти к Эрену, но тот не даёт. В это же мгновение оказывается напротив него, вставая между широко расставленных тонких ног, и, улыбаясь, тянется к Армину. — Сиди. Ты слишком хорошо выглядишь, — Эрен пальцами плавно охватывает его шею, перебирается на затылок и, кажется, внутри Армина всё замирает, даже дыхание перехватывает. Руки, стоящие за спиной, двигаются чуть дальше. Ладони потеют и скользят по гладкой поверхности стола, сбивая какие-то баночки с реагентами. Он чувствует на своих губах горячее дыхание и сильный запах сигарет, а после, сам не желая ждать, уводит руки из-за спины и, обнимая Эрена за плечи, втягивает в поцелуй, влюблённо в него посмеиваясь. Настойчиво тянет его на себя, заставляя подойти ближе, почти в плотную, и со страшной жадностью кусает холодные губы вкуса дешёвого табака. Эрен опускает руки с его шеи вниз, ненадолго останавливается на талии, крепко сжимая её пальцами так, что Армин выгибается и едва слышно мычит, на секунду отрываясь от его губ. Грубые руки Эрена останавливаются на ягодицах и сначала сжимают их с нежностью, но после того, как Армин ногтями начинает щекотать его шею, становится грубее. Он отлипает от него лишь на несколько секунд, чтобы набрать воздуха, и снова целует, с каждым разом всё более жадно. — Ст-ой, — вдруг отстраняется от него Армин, жадно вдыхая воздух с запахом спирта. Кладёт руки ему на грудь и сжимает пальцами рубашку, — что-то мне подсказывает, что если мы продолжим в таком же темпе, то ты меня прямо здесь отымеешь. За дверью слышатся детские голоса, а это значит, что совсем скоро перерыв подойдёт к концу. Армин, осознавая это, вздыхает с грустью, но тут же возвращается к теме, о которой они начали говорить. — Разве это плохо? — тихо смеётся Эрен, резко наклоняясь к его шее и начиная её расцеловывать. — Эрен, блять! — так же тихо рычит Армин, отталкивая Эрена от себя, — Мне урок сейчас вести, что они подумают?! — Что ты занимался сексом в лаборантской, — пожимает Эрен плечами, но всё же отходит от Армина на несколько шагов, — а что, это же средняя школа, у них все мысли только об этом. — Я хочу заниматься им у тебя дома, в твоей кровати и быть уверенным, что нас никто не увидит и не услышит. — Армин спрыгивает со стола и сразу принимается расставлять реагенты, которые сбил руками. Закончив с ними, оборачивается к Эрену, поправляя воротник рубашки. — Никто, кроме твоего отчима, который стоит у вас в гостиной с биноклем и пялит в моё окно, — усмехается Эрен и подходит к подоконнику, чтобы попить газировку. — Чё?! — Армин настолько громко удивляется, что в классе за стенкой образовывается секундная тишина, — Такое было? — Один раз точно, — кивает Эрен, закрывая газировку. Армин в моменте угасает. Так и стоит с распахнутыми из-за удивления глазами, прикрывая рот ладонью, — но не переживай, ты в этот момент был на экскурсии в Лос-Анджелесе. Я не знаю, что он хотел увидеть, но увидел только то, что я закрываю шторы. — А я, блять, думал, почему в этот день мама раза три звонила мистеру Уильяму и спрашивала, правда ли я в Лос-Анджелесе… — Армин закрывает глаза и медленно садится на корточки, пряча лицо за руками, — за что мне такой позор?! — Забей, мы привыкли уже, — Эрен садится рядом с ним и тормошит ему волосы. Кладёт одну руку на плечо и пытается поддержать (фразы поддержки, которые он зазубрил, в этой ситуации неуместны), — главное, что после выпускного мы с тобой уезжаем в твой любимый Лос-Анджелес, снимаем квартиру и живём там вдвоём. Ты поступаешь на химика, я на адвоката, мы покупаем собаку, какую ты выберешь, и живём счастливее всех. Помнишь? — Я не то, что помню, я это как молитву повторяю чуть ли не каждый час. А если нахожусь дома, то каждую минуту. — Мать начнёт противиться — я тебя украду, — улыбается Эрен, — как принцессу из замка с драконом. А если отчим начнёт, то моментально получит от меня такой пизды… Ребра будут собирать по кусочкам. — Он работает в тюрьме, Эрен. — Да, охранником продовольственного склада. А у меня первый разряд по борьбе и отец полицейский. И кто кого? Армин молчит, анализируя его слова. Где-то вдалеке звенит звонок на урок и он, убирая руки с головы и смотря в глаза Эрена, находящиеся в паре сантиметров от него, тихо произносит: — Я так сильно тебя люблю. Через минуту Эрен, бросая на прощание короткий поцелуй, убегает из лаборантской с осознанием того, что опаздывает на физкультуру. Говорит, что будет ждать его до конца занятий и улыбается, закрывая за собой дверь. Армин, быстро настраиваясь на урок, выходит к ученикам с учебником в руках и печеньем в форме медвежонка с шоколадной начинкой внутри, ведь поесть он так и не успел. Уроки продолжают течь липкой, кислой нугой. Перед предпоследним из них, на перемене, в приоткрытую дверь лаборантской снова заглядывает знакомая голова, на этот раз не с распущенными волосами, а с небрежно собранным пучком на затылке. — Я посижу тут, тебя подожду. — произносит он, как только заходит в небольшое помещение. — У тебя тренировка вечером, ты за эти два часа успел бы к ней подготовиться и выспаться. — улыбается Армин, отрываясь от очередного ученика химии, кажется, за девятый класс, — Иди домой, Эрен. — Я хочу побыть с тобой. — Эрен кидает пыльную сумку в угол и запрыгивает на стол, сразу закидывая ногу на ногу, — В конце концов, ты тут работаешь, а мне предлагаешь дома валяться? Как-то нехорошо получается. — Ага, — устало кивает Армин, даже не понимая, с чем соглашается, и откладывает учебник на подоконник. Трёт лицо руками и шумно вздыхает, — я очень сильно устал. Сейчас бы упал прямо здесь и уснул. За стеной снова раздаётся гул учеников — сейчас перемены короткие, всего-то по десять минут, поэтому наедине побыть им удаётся совсем недолго. Эрен спускается со стола и подходит к Армину, нежно, едва касаясь, обнимает его за плечи и прижимает к себе. Ему даже кажется, что он слышит стук его сердца, чувствует сквозь рубашку своей грудью. Он целует его в макушку и замирает в таком положении на несколько секунд, поглаживая холодную спину. Армин резко и сильно схватывает его за пояс, с такой силой обнимает, что у Эрена на несколько секунд замирает дыхание. Он тихо, хрипло смеётся в макушку, пахнущую почему-то мятной жвачкой. — Ну-ну, — под гул голосов за стеной шепчет Эрен и снова целует в макушку, — осталось совсем немного. Потерпи, я же здесь, рядом. — Я устал, — снова твердит Армин, упираясь головой ему в плечо, — не только от того, что учу, а в принципе от всего. От родителей по большей части. Ты как сказал, отчим с биноклем стоял у окна… Из головы не выходит. Такой позор, Эрен, позорище. Как ты вообще выносишь меня с такими родителями? — Ну, я же не отчима твоего люблю, а тебя. — улыбается Эрен и отходит от него. Раздаётся очередной звонок на урок, — Тебе пора, золото моё. Армин уходит и Эрен, как дурачок, приставив ухо к небольшой щели в двери, внимательно слушает, что он объясняет. Но из химии он знает только формулу воды и обозначение хлора в таблице Менделеева (и то, запомнил он это только потому что у его любимой группы есть песня с названием этого элемента), поэтому садится за стол, доставая из своей сумки тетрадь Армина по алгебре. Он считает, что отличным решением будет сделать домашнее задание за Армина, чтобы тот дома не напрягался. Он даже открывает тетрадь, пишет кривым почерком «Домашняя работа» и застывает. Он знает, что хочет помочь, но совсем не знает, как решаются производные. Весь урок, под уставший голос Армина за стеной, Эрен пытается решить проклятые пять примеров с производными. Матерится себе под нос, смотрит видео-уроки, пытается разобраться, и в момент, когда голова уже приближается к точке кипения, наконец-то заканчивает. Осматривает лист, большую часть которого исчеркал, даже не думает о том, что Армин из-за этого расстроится, ведь тетради у него всегда в идеальном состоянии, и страшно собой гордится. Хоть чем-то помог. Дверь открывается и в ней появляется Армин, поправляющий волосы. — Я отпустил их пораньше, — вздыхает Армин и снова закрывает лаборантскую на ключ, — они уже устали. Остался последний урок и всё, домой. — А я тебе тут, — Эрен открывает тетрадь, как только Армин подходит к нему со спины, — производные решил. Эрен не оборачивается, но хорошо слышит, как за его спиной пробегает несколько нервных смешков. Армин кладёт руки к нему на плечи и, улыбаясь, спрашивает: — Сам решил? — Сам. — с гордостью произносит Эрен, запрокидывая голову назад, чтобы увидеть Армина, — Пришлось повозиться. — Я вижу… — нервно хмыкает и берёт тетрадь в свои руки, — спасибо большое, конечно, но не стоило. — Ты из-за ошибок расстроился? — Нет, — умалчивает, что если отчим возьмёт его тетрадь, то снова побьёт за такое, — просто очень сильно устал. На последнем уроке Эрен идёт в их школу, чтобы забрать вещи Армина из шкафчика и подождать его у входа. Открывая скрипящую дверцу, на которой маркером почерком Эрена выведено кривое «Арлерт», он сразу видит небольшое зеркало, приклеенное к железной стенке и рядом с ним фотографию, которую они вдвоём сделали в фотобудке два года назад, за пару часов до того, как Эрен признался Армину в любви. На фотографии Армин, ещё не обрезавший волосы, крепко обнимает Эрена и утыкается носом в шею, прикрыв глаза, а сам Эрен обнимает его за плечи и широко улыбается. Эрен смотрит на фотографию несколько секунд и умиляется, расплываясь в неконтролируемой улыбке — да, эти двое даже догадываться не могли, что их передружба перерастёт в крепкие отношения. В конце концов, он забирает его сумку и, закрывая шкафчик на ключ, насвистывает какую-то мелодию и идёт по коридору в сторону выхода. Ждать Армина приходится недолго — он выходит сразу после толпы школьников, что-то печатая в телефоне. Подходя к Эрену, Армин сразу отчеканивает, что мать звонила около пяти раз, «отчим волнуется». Они снова идут домой вдвоём. Эрен идёт на пару метров позади Армина и курит, параллельно рассказывая ему о том, что происходило сегодня в их классе, а Армин, всё внимательно слушая, изредка смеётся и оборачивается к нему. Они как обычно прощаются за гаражами, в самом начале их улицы — Армин быстро целует в губы и чуть ли не бегом отправляется в сторону дома. Эрен стоит за гаражами и смотрит вслед, пока силуэт Армина, буквально светящийся на солнце, не скроется за калиткой его дома. Как только он пропадает из поля зрения, Эрен медленно выходит на дорогу, и в развалку шагает к своему дому. Подходя к нему, мельком смотрит в окно на втором этаже дома напротив — Армин в нём машет рукой и устало улыбается. Эрен скрывает улыбку — а то вдруг кто-нибудь из его родителей смотрит в окно в гостиной — и заходит во дворик своего дома.