против правил

Следующий день проходит примерно по тому же расписанию, что и предыдущий — утренняя встреча за гаражами, уроки у средней школы и домой. Единственное, Эрен не сидел в лаборантской, ожидая Армина, а пошёл на тренировку, чтобы пораньше вернуться домой. На следующей неделе соревнования, а он слегка растерял форму. Домой снова идут вместе. Эрен рассказывает про борьбу, про то, что новички, которых зачем-то набрали к концу года, совсем драться не умеют и даже не хотят учиться. Злится на них, собирая волосы в пучок, который разваливается через несколько минут. Армин слушает, а потом рассказывает про то, что к нему подходили девятиклассницы, чтобы взять номер, предлагали познакомиться или погулять. Понятное дело, что все получили вежливый отказ — «прости, сейчас совсем не до этого». Снова прощаются за гаражами, всё по старой, вызубренной схеме — Армин уходит первым, а Эрен через несколько минут после него. Эрен снова смотрит в окно второго этажа дома напротив, но, к своему удивлению, Армина там не видит. Пятничный вечер Эрен встречает, смотря соревнования по боксу. Валяется на диване, жуя чипсы, которые обещал себе не есть из-за проблем с желудком и шансом попасть на соревнованиях не в свой вес, и матерится, когда его любимый борец пропускает удар в челюсть. Из бушующего болельщика в обычного, даже обеспокоенного Эрена его выводит громкое уведомление телефона. Армин Дома есть кто-нибудь? 17:46

не, один 17:46

Армин Через две минуты открой мне калитку и выйди на улицу, пожалуйста 17:48 Эрен подрывается, случайно рассыпая чипсы на пол, надевает отцовские уличные тапочки и выскакивает из дома, заранее открывая большую железную калитку из красного профлиста. Выходит на улицу, стоит, облокотившись на забор, и внимательно наблюдает за домом напротив. Ровно через две минуты — как пунктуально — Армин появляется на крыльце своего дома и стремглав с него спускается. Не закрывает калитку за собой, бежит, чуть ли не падая, к дому Эрена и быстро скрывается во дворе, прячась за забором. — Щас отчим выбежит, скажи, что меня не видел! — бросает Армин, пробегая мимо него. Эрен, даже не видя его лица, всё понимает. Хмыкает и напрягает все извилины своего мозга, чтобы правдоподобно сыграть роль самого незнающего человека на планете. Эрен подкуривает сигарету и, решая не стоять попросту, прикрывает калитку, оставляя лишь маленькую щель, и медленно проходится перед клумбами у забора, разминая плечи, потому что чувствует, к чему всё идёт. Пока стоит у цветов, спиной к дому Армина, слышит сбитое дыхание за забором и тихо спрашивает: — Я могу ему врезать? — Да! — запыханно отвечает Армин с той стороны. Через минуту Эрен узнаёт, что у пунктуального Армина не менее пунктуальный отчим. Он выскакивает на крыльцо, оглядывается, что-то кричит, спускается с крыльца и бежит к калитке. Замечает Эрена, сидящего на корточках у клумбы в одних домашних шортах, с сигаретой в руках и взглядом, направленным на него, и резко меняется в лице. Становится ещё злее, чем был до этого, как будто ещё немного, и у него дым пойдёт из ноздрей. Выбегает за калитку и, останавливаясь на дороге, кричит Эрену: — Где он?! — Чё? — Эрен поднимается, зажимает сигарету в зубах, и смотрит на него. — Дурака из себя не строй, я говорю, Армин где? — глаза то и дело сейчас его испепелят. — Во-первых, попрошу не оскорблять. — спокойно отвечает Эрен, выдыхая перед собой облако дыма, чувствуя, как злость медленным пламенем начинает разгораться внутри, — Во-вторых, кому ваш Армин нужен? В-третьих, ты кто ему вообще? — Тебя волновать не должно, кто я ему, зачем он мне нужен и как скоро. Я сейчас во двор к тебе зайду, и если его там найду, убью что одного, что второго! — орёт и, кажется, начинает идти в его сторону, но в итоге останавливается у дороги. Для уверенности Эрен со всей силы хлопает калиткой, у которой есть свойство при таком ударе закрываться с той стороны. Ничего, Армин откроет, он уже умеет. Сердце пропускает удар. Да, борьба борьбой, соревнования соревнованиями, но двухметровый злой амбал ему на кулаки ещё не нарывался. Где-то в глубине души накипает небольшой слой адреналина — он сжимает руки в кулаки и напрягается, готовясь в случае чего сразу заблокировать удар. — Я таких в свой дом не пускаю! — огрызается Эрен, снова упираясь спиной в забор, да так сильно, что тот шумит, как будто гром среди ясного неба, — Не хватало мне ещё изгоя на порог пускать! После этого Эрен, пораженный своим актёрским мастерством, совсем развязывает себе руки и решает показать отчиму Армина всё, что он способен выдумать и сказать с серьёзным лицом. Лишь сильнее его злит, играет с огнём, прыгает вокруг костра с открытой канистрой бензина — одна капля и всё вспыхнет, одно слово и в морду полетит кулак. — Как ты его назвал?! — Изгой! Маменькин сынок, ботан, ещё и отчиму отпор дать не может — не про него что ли? — отвечает Эрен и кидает окурок в урну рядом с калиткой, медленно шагая в его сторону, — Мать его чуть ли не со школы встречает, контролирует, общаться не даёт, он только с заучками и сидит. А ты пиздишь его, как шавку, как урода какого-то! Что он тебе сделал? Отчим Армина, так и стоящий посреди дороги, замирает, поставив руки на пояс. Эрен, не успокаиваясь продолжает, всё ближе и ближе подходя к нему: — Дайте пацану подышать спокойно, вы задушите его скоро своим воспитанием! Дай ему нормально пожить. При таком раскладе, либо он сам себя убьёт, либо его заберут органы опеки. Поверь, директор уже заинтересован его синяками. Урод, блять. — Ах ты ж сученыш! — орёт отчим Армина и замахивается, чтобы ударить, но пропускает момент, когда ему самому в лицо прилетает удар. Эрен каждой костяшкой руки чувствует, как проминается кожа под ударом, как щетина колит пальцы, но тут же убирает руку и бьёт в другую щеку кулаком. Отпрыгивая в сторону, Эрен спотыкается из-за неудобных тапочек отца и чуть ли не падает. Эта ошибка прилетает ему разбитой о чужой локоть губой, но ничего, наоборот, Эрен даже радуется этому — какая драка без синяков. Отчим Армина бьёт слабовато даже для весовой категории Эрена. Наверное, для Армина он и кажется сильным, страшным уродом, который каждый день бьёт до крови, шрамов и синяков. Армин ни разу мухи не обидел, ни разу ни с кем не ругался, уже не говоря о драках. Ну а для Эрена это лишь очередной противник. Правда, заместо ринга — пыльная дорога, заместо формы — домашние шорты, в карманах которых зажигалка глухо стучит по полупустой пачке сигарет. Эрен не боится применять приёмы на отчиме Армина, хотя за это его могут совсем лишить разряда и выкинуть из спорта. В этот момент забывается всё: то, что Армин, вероятно, сейчас смотрит в щель в заборе, то, что дерётся он с двухметровым мужиком, то, что всё это происходит на дороге прямо перед его домом. Всё забывается. Адреналин и жажда мести слишком разгоняют кровь, не давая закончить первым. Пропускает удар, получая кулаком в плечо. Тут же получает в лицо, чувствуя, как губа рассекается о зубы, как нос перестаёт нормально дышать. Чувствует привкус крови во рту, чувствует, как она каплями стекает с ноздрей и губ. Чуть шипит, но тут же заученным приёмом сваливает мужчину на землю надавливает коленом на грудь, мешая встать. — Хочешь, я Армина так же драться научу? — спрашивает Эрен, сбито дыша. Кровь капает на лицо отчима Армина. Тело под ним практически не шевелится — лишь смотрит на него и злобно дышит сквозь приоткрытые губы, — Ищи противника по себе, а не отыгрывайся на пацане. — Уродец, — рычит отчим Армина, пытаясь встать, но Эрен сильнее давит коленом на грудь, перехватывает его руки и прижимает к земле, — я тебя убью! Эрена резко бьёт по голове воспоминание о том, из-за чего соседи напротив так ненавидят его семью. Очень давно, Эрен тогда ещё был совсем маленьким, Гриша Йегер засудил отчима Армина за разбой и нападение на полицейского, который из-за полученных травм скончался. Садясь в тюрьму, он ещё не знал, что женится на миссис Арлерт, на тот момент ещё не овдовевшей, и что живёт его будущая жена прямо напротив майора, который его посадил. — Не забывай, чей я сын. Если я захочу, ты сегодня же вечером отправишься по статье на зону за нападение на несовершеннолетнего. А если ещё поймать Армина и снять побои… — Заткнись, щенок! — на очередную попытку Эрен сильнее давит коленом в область солнечного сплетения. Знает прекрасно, что так нельзя, но другого варианта не находит. Ничего, не передавит, знает меру. — Сейчас ты идёшь домой и по приходе Армина извиняешься перед ним на коленях. Я поймаю момент, когда он будет возвращаться и приду вместе с ним. А ещё лучше, вместе с отцом. — Эрен поднимается с тела и делает резкий шаг назад, чтобы отчим Армина не успел схватить его за ноги, — В противном случае, я уже сказал, что тебе светит. Ты понял? — Ещё бы я пиздюка боялся, а перед другим на колени вставал. — запыханно дыша, поднимется отчим Армина, пытаясь отряхнуть с себя землю. Об Йегере старшем ни слова. — Я не пойму, — Эрен знает, что уже давно переборщил с таким тоном, но продолжает. Осматривает помятое лицо отчима Армина — кое-где проявляются синяки, под глазом ссадина — и стирает ладонью кровь с нижней части своего лица, — тебе ещё раз врезать или напомнить про отца? — Да пошёл ты нахуй. — огрызается мужчина и, хромая, шагает к своему дому. Эрен на секунду ловит себя на мысли, что даже не знает его имени. Так, отчим да отчим, урод да урод. Отец как-то раз упоминал его имя, но Эрен особо и не запоминал. В момент, когда отчим Армина поднимается на крыльцо, Эрен поворачивается к своему дому и быстрым шагом направляется к калитке. Как только слышит за спиной хлопок входной двери, говорит: — Открывай. — тихим, хриплым голосом. Шмыгает носом, чувствуя, как кровь неприятной корочкой сдавливает ноздри, из-за чего дышать становится совсем тяжело. Армин тут же открывает калитку и отходит, давая Эрену пройти. Эрен закрывает калитку и оборачивается: — Пошли домой. С мысли его сбивает лицо Армина. Он смотрит на него опухшими глазами цвета утреннего неба, и стирает слёзы, которые стекают по красным щекам. Эрен хмыкает, шмыгает носом в очередной раз, и стирает накопившуюся на подбородке уже загустевшую кровь. — Ты чего? — Эрен хватает его за плечи и прижимает к себе, обнимая, — Он тебя больше не тронет. Он понял, что влип. — Почему ты позволил ему себя избить? — Армин тихо шипит себе под нос, чего Эрен не слышит. Как может сдерживает в себе злость и страх, сжимает руки в кулаки, стараясь все эмоции направить в них, не своим голосом проклинает отчима где-то внутри себя. — То, что он меня ударил по плечу — это лёгкий вред здоровью, там только синяк. А вот сломанный нос — это уже средняя. Увеличивается срок. Из-за объятий Эрена и ощущения того, что теперь он в безопасности, Армин нервно хихикает, прижимается к горячему телу и, делая глубокий вдох, наконец произносит: — Я устал, — шепчет Армин. Он трёт лицо руками, стараясь успокоить самого себя, но ничего не выходит, — сука, как же я устал! Я его ненавижу! И мать тоже — такая же тварь, разве что не пиздит вместе с ним! — Хватит, — Эрен отпускает его из объятий, убирает руки Армина с лица и вытирает своими пальцами слёзы. Сам не замечает, как растирает свою же кровь по чужому лицу. Наклоняется, целуя Армина в макушку, а после, едва касаясь, берёт его за запястья и смотрит в глаза, — пойдём домой, всё расскажешь. Армин трясёт головой, не соглашаясь, но Эрен всё же переубеждает его, приобнимает за плечи и ведёт к дому. Первым делом Эрен идёт в ванную. Армин, прихрамывая, плетется за ним. — Прости меня за то, что я такая тряпка. Я не плачу, слёзы сами идут. Рефлекс. — Армин стоит у входа в ванную, сложив руки на груди. Под шум воды Эрен умывается — с рук стекает красная вода, разлетается по всей раковине, каплями падает на белые стены. Эрен шипит в струю воды, когда случайно нажимает на разбитую губу, и выключает кран. Поднимает голову и смотрится в зеркало, тут же цокая губами. Нос покосился в правую сторону, благо, что не сильно заметно, губа вздулась из-за огромной раны. С таким лицом на соревнования не пустят. — Тряпка столько бы не вынесла, сколько выносишь ты. — Эрен, дыша через рот, подходит к вешалке с полотенцами и, едва нажимая на лицо, собирает воду белым полотенцем, которое через мгновение становится красным. Армин лишь наблюдает за ним с распахнутыми глазами, изредка шмыгает и стирает слёзы, — Дай волю эмоциям, прекрати сдерживаться, хотя бы здесь. Эрен быстро берёт аптечку, вставляет ватные диски в обе ноздри, которые всё никак не перестанут кровоточить, и выходит из ванной под испуганный взгляд Армина. — Садись. — он отдаёт ему самый удобный стул на кухне и подходит к плите. Зажигает конфорку, ставит на неё чайник и достаёт с висячей полки две кружки. Себе берёт черную, которую ему подарил тренер на день рождения, а Армину его любимую, с нарисованным котёнком, — Какой тебе чай? — Зелёный. — еле-еле произносит Армин, упирается локтями в стол и снова закрывает лицо руками, стирая бесконечный поток слёз, — Эрен, прости, прости меня! Я сейчас успокоюсь, оно само, я не хочу плакать! Эрен поджимает губы — сердце то и дело отдаёт колючей болью куда-то под рёбра, к горлу подкатывает ком, то ли из недосказанных слов, то ли из обиды за Армина. Он не подаёт виду, кладёт в кружки чайные пакетики, сыпет сахар, и садится за стол напротив Армина. Пару секунд смотрит на него, убитого, растормошенного, в синем домашнем свитере в белую широкую полоску и бежевых шортах до колен, с мокрыми из-за слёз руками и трясущимся телом. — Почему ты за меня заступился? Лучше бы он мне морду разбил, а не тебе! Ты же здесь не причем! — вдруг верещит Армин, тут же сам себя винит за то, что поздно начал об этом говорить. Эрен лишь робко улыбается, облизывает рану языком и ничего на слова Армина не отвечает. Не он сейчас ключевая фигура, не его разбитое лицо и больное плечо, а покалеченный морально и физически Армин. Эрен тянется рукой к его ладоням и, касаясь горячими пальцами одной из них, тянет на себя. Сжимает его ладонь в своей и, наконец смотря в глаза, в которых сейчас разлился целый океан, тихо говорит: — Выговаривайся. Я тебя слушаю. Армин молчит несколько секунд, сжимает его руку как можно крепче, а другой, сжатой в кулак, подпирает подбородок. Смотрит то на Эрена, то в окно (которое, к счастью, выходит на противоположную от его дома сторону улицы) и рвано вздыхает. Прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание и поток мыслей, который перебили эмоции, но в итоге решается и начинает: — Отчим видел нас утром. — внутри что-то снова лопается, как будто воздушный шарик, наполненный водой. Эрен, резко распахивая глаза из-за удивления, крепче сжимает его руку и поглаживает большим пальцем тыльную сторону, — Хорошо, что мы шли не за руки, иначе бы он меня убил минут пятнадцать назад, а может и раньше. — Дальше? — Уф-ф, — выдыхает, кажется, весь воздух из лёгких, — я пришёл домой, мама начала на меня орать. Всё по классике, очередной концерт: «Я говорила с ним не общаться, а ты?! В кого ты хочешь превратиться?!». И всё в этом духе. Я не выдержал и спизданул, что ты не плохой, начал защищать, сказал, что я не могу с тобой не общаться, как минимум потому что мы одноклассники. Что по родителям детей не судят, да и в конце концов, твой отец сделал всё правильно. Она начала, что якобы ты мной пользуешься, просто списываешь у меня, пытаешься подлизаться, чтобы я тебя подтянул к экзаменам. — Эрен кивает после каждого предложения, запоминая каждое слово, каждую интонацию, каждую эмоцию на заплаканном лице, — Я показал ей тетрадь, ты же вчера мне решал примеры. — Ну? — Эрен хмурится и, наклоняясь назад на стуле, выключает газ под уже кипящим чайником. Армин отпускает его руку и, сжимая своё же запястье, глубоко дышит, стараясь успокоиться. Эрен встаёт, чтобы налить чай, и каждые несколько секунд оборачивается, чтобы просмотреть на Армина. — Подошёл отчим и порвал её. Мама визжала так, как будто её режут, а этот урод, как я сейчас понимаю, полез за скалкой. Я снова сорвался, просто уже прорвало, начал высказывать всё, что мне не нравится. И про то, что они запрещают с тобой общаться, и про то, что заставляют стать врачом, в принципе про всё. И в итоге… Эрен наливает кипяток в кружки и слышит сзади копошения. Ставит чайник на плиту и оборачивается, тут же замирая от ужаса на месте. — В итоге, чем он меня только не бил. Скалка, ремень, провод, кулаки, — Армин стоит к нему спиной и медленно поднимает свитер. Во всю спину алеют тонкие полосы, некоторые из которых уже начинают синеть. Синяки на лопатках, огромные крупные свинцовые полосы на рёбрах — вся спина исполосана до ужаса. Армин опускает свитер, поворачивается к Эрену лицом и поднимает рукава — правое плечо избито чуть ли не в кровь, левое чуть меньше, но тоже страшно фиолетово-красное. Эрен опускает взгляд на ноги — яркие следы от удара проводом, — отвечаю, он с такой силой бил… Я бы сдох моментально, если бы мне прилетело по голове. — Ебаный рот… — только и может произнести Эрен, закрыв лицо руками от ужаса. То и дело он и сам заплачет из-за переживаний, нервов и страшной, невероятной злости и ненависти к матери Армина, — я убью его. Сяду, но убью. — Я кое-как отбился. Никогда его таким злым не видел. Он, наверное, услышал, что я сказал про твоего отца, и решил, как он говорит, моментально перевоспитать. — Армин снова садится на стул, поджимая одну ногу под себя. Трясучка так никуда и не прошла, такое ощущение, что наоборот усилилась. Слёзы снова побежали по щекам, — Дальше… Эрен ставит кружку перед Армином и достаёт с полки над столом печенье, кладёт его рядом с ним. Тянется за своим чаем и на ходу отпивает, продолжая внимательно слушать Армина. — Я заперся у себя, он там что-то орал, даже показалось, что он выбьет дверь в комнату, но минут через пять всё утихло. — Армин со звоном ложки перемешивает сахар, свободной рукой всё ещё стирая ноконтролируемые слёзы, — Тут я написал тебе и, когда ты мне ответил, что откроешь, спустился на первый этаж. Нашёл его на крыльце со стороны сада, мать на кухне сидела и плакала — высказал, что с таким отношением ко мне он хуй чего добьётся и если он ещё раз меня ударит — пойду к Грише, сказал, что ухожу, и сбежал. А дальше ты всё видел. — Армин, золото моё, у меня… У меня просто слов нет. — Да и у меня тоже, родной, никаких слов нет. — Армин поджимает губы и отпивает чай из кружки, которую так крепко держит трясущимися руками, — Не знаю, что теперь делать. Как бы он мать не убил. Из большого открытого окна слышится гул машины. Армин, бросая взгляд на Эрена, вопросительно хмурит брови и пьёт чай. — Родители вернулись. Хочешь ты или нет, но отец должен об этом узнать. — спрашивает Эрен и сжимает руки в кулаки. Терпения не хватает, — В любом случае, он будет на твоей стороне, знаешь же, что ты ему уже как родной. — Я не знаю даже… — Армин, сжимает горящую страшной болью руку и тихо шипит, — Если посадить его на несколько суток, он придёт и убьёт меня с мамой. Слышатся шаги на крыльце. Входная дверь открывается и в ней появляется Карла в лёгком жёлтом платье в маленький цветочек. — Эрен, а что ты не сказал, что к нам Армин придёт? — Привет, Карла! — здоровается Армин, выжимая из себя последние силы, чтобы улыбнуться матери Эрена. Он уже давно называет его родителей по имени, но всё никак не может к этому привыкнуть. В его понимании это некрасиво и некультурно, но что поделаешь, если они сами попросили так себя называть. — Армин, мальчик мой, как дела? Как родители? — спрашивает Карла, ставя сумки с продуктами на свободные стулья. Армин специально поджимает ноги под себя, чтобы Карла не заметила ран. Эрен кусает разбитую губу и отворачивается от матери побитым плечом в стену, быстро вынимает ватные диски из ноздрей и кидает их в мусорку. — Как обычно, — пожимает плечами Армин, — ничего не меняется. Карла суетливо раскидывает купленные продукты по местам, порой фыркая на Эрена, который пытается ей помочь, но в итоге лишь мешает. Наблюдая за этим, Армин даже несколько раз усмехается и совсем не замечает, как в дом заходит отец Эрена. — Армин, — произносит всегда серьёзный он, протягивая ему руку, чтобы поздороваться. Армин моментально её пожимает. Гриша поворачивается к сыну и жмёт руку ему, — пойдём поговорим.