Anatomical heart

В дверь кабинета постучали. – Войдите, – спокойно сказал Теодор, отвлёкшись от заполнения бумаг. В дверном проёме показалась голова медсестры. – Доктор Нотт, трансплантолог уже… – Скажи ей, что я подойду через две минуты. Женщина кивнула и закрыла за собой дверь. Тео собрал все документы в папку, взял подписанное согласие пациентки на операцию и покинул кабинет. В оперблоке его уже ждала бригада врачей. Теодор отдал документы медсестре и отправился мыться. – Пунктуален, как всегда, – раздался рядом женский голос. Нотт приподнял уголок губ, тщательно мыля руки. – И тебе привет, Кики, – сказал он, не оборачиваясь на коллегу. – Я же просила не называть меня Кики, – в её голосе послышались нотки раздражения. – Точно, прошу прощения, доктор Элфорд, больше не буду, – усмехнулся Тео. Кейтлин Элфорд, в девичестве Даммер, невысокая шатенка двадцати восьми лет, работала трансплантологом в клинике. Она училась в том же университете, что и Теодор с Гермионой, окончила его с отличием и к сему дню сменила уже три места работы. Карьеру она начала в Германии, в родном городе Берлине, но отношения с коллегами не складывались, поэтому через год Элфорд уволилась. После этого она решила перебраться в Англию, где ей тоже повезло не сразу. Только спустя год Кейтлин устроилась на работу в клинику Томаса Реддла, где трудились и её бывшие однокурсники. – У тебя какой-то повышенный уровень сволочизма сегодня, – скривилась девушка, обрабатывая руки спиртовым раствором. – Даже не знаю… – Нотт демонстративно уставился в потолок, поднимая руки кистями вверх. – Может, это потому, что я работаю вместо другого врача? Тео лгал. Сейчас ему было плевать на это. Он думал о разговоре с миссис Дэвис. Теодору было жаль, что судьба так с ней обошлась, забрала мужа и оставила одну. Нэнси показалась ему доброй женщиной, поэтому такой расклад дел по отношению к ней был просто несправедлив. – Нудный ты, – лениво сказала Кейтлин, открывая спиной дверь в операционную. – Наверное, поэтому у тебя никого нет. – Я тебе сейчас на руки плюну, – скептически отрезал Тео. Элфорд лишь с нахальной ухмылкой подмигнула ему и быстро исчезла в смежном помещении. Теодор прикрыл глаза и выдохнул. Чем быстрее он успокоится, тем быстрее начнёт и закончит операцию. Скорее всего, Гермиона поехала сегодня к родителям, поэтому Нотт в любом случае будет свободен. Возможно, если Нэнси очнётся раньше завтрашнего утра, он сможет сделать небольшой подарок на Рождество и провести это время в компании с ней. *** – Миссис Дэвис, сейчас вам дадут наркоз, и вы уснёте. Сделайте глубокий вдох и считайте от десяти до одного, – ровно произнёс анастезиолог. Женщина слабо кивнула. Врач поднёс маску к её лицу и приложил к носогубному треугольнику. – Десять, девять, восемь… семь… Анастезиолог посмотрел на монитор, затем перевёл взгляд на Теодора и Кейтлин. – Можем начинать, – сказал мужчина и отошёл в сторону. Тео кивнул, приблизился к столу и сделал глубокий вдох. – Скальпель, – спокойно произнёс он и протянул руку медсестре. Как только лезвие коснулось обработанной йодом грудной клетки, мозг Теодора словно отключился. Нотт сконцентрировал всё своё внимание на бегущих алых ручейках и холодном металле, что филигранно резал кожу. – Расширитель, – скомандовал Тео, откладывая скальпель. Перед ним предстало сердце. Еле бьющееся, совсем слабенькое сердце. Сколько раз до этого он видел подобное? Много. Почему сейчас его дыхание участилось? Неизвестно. Наверное, всему виной то, что он пообещал этой женщине успешное проведение операции. Хотя, справедливости ради, Теодор давал такое обещание многим своим пациентам, но проникался он далеко не ко всем. Подобное случалось лишь единожды, полтора года назад, когда Нотт пересаживал сердце пятилетнему мальчику с врождённым пороком. Тогда Тео знатно нервничал, потому что в его руках находилась не только жизнь бедного малыша, но и психическое здоровье его матери, которая буквально жила вместе с сыном в больнице до и после операции. Сейчас же случай немного другой, но от этого на душе легче не становилось. Теодор обязан был сделать всё правильно и сохранить жизнь миссис Дэвис. Не только потому, что она его пациентка. Он дал ей надежду. И очень не хотелось бы, чтобы она оказалась ложной и беспочвенной. – Зажим. Нотт пережал аорту. – Пересекаю магистральные сосуды выше комиссур полулунных клапанов, – начал проговаривать он. – Отсекаю предсердия по линии атриовентрикулярной борозды, оставляю манжетку. Отделяю аорту от лёгочной артерии, – Тео прищурился и чуть склонил голову. – Дренаж. – Всё ввели? – спросила Кейтлин, наблюдая за показателями. – Да, доктор Элфорд. – Хорошо, – кивнула девушка. – Следите за тромбоцитами. – Несите сердце, – сказал Теодор, откладывая ненужные инструменты на стол. Пока Тео извлекал больной орган из грудной клетки, медсестра принесла контейнер с донорским сердцем. Кейтлин аккуратно достала его оттуда. – Раствор натрия хлорида, – чётко произнесла Элфорд. Медсестра поднесла ёмкость с прозрачной жидкостью, в которую ненадолго поместили орган. – Помещаю донорское сердце в средостение реципиента, – проговаривала вслух трансплантолог. – Разделяю аорту и лёгочную артерию, – девушка виртуозно орудовала инструментами, крутя кистями в разные стороны. – Формирую манжетку, – она протянула руку. – Шить. Шов, затем ещё один, и ещё. Кейтлин завершила анастомоз левого предсердия и произвела разрез от отверстия нижней полой вены к ушку правого предсердия, ушила открытое овальное окно, чтобы не было сопутствующих осложнений, выполнила анастомоз правого предсердия. Шов, ещё один и… – Дефибриллятор. Сердце запущено. Врачи установили временные электроды. Теперь дело за малым. – Дренируем и шьём, Кики? – с усмешкой спросил Теодор. – Так точно, доктор Нотт, – язвительным тоном ответила Элфорд. Операция прошла успешно. *** Кейтлин потянулась, медленно идя по коридору, и взяла из рук Тео бумажный стаканчик с кофе. – Поздравляю, – устало улыбнулась Элфорд и сделала глоток. – Взаимно, – кивнул Нотт. – Какие планы? Девушка глубоко вдохнула и запрокинула голову. – Прийти в себя, – она начала загибать пальцы, – приготовить ужин, поздравить родных и лечь спать, – на последнем слове Кейтлин мечтательно прикрыла глаза и смежила губы. – Очень празднично, миссис Элфорд, – засмеялся Теодор и мельком взглянул на часы. Нэнси придёт в себя ещё не скоро, Гермиона уже ушла. Похоже, в этом году Рождество Тео отметит в полном одиночестве. При таком раскладе дел Нотта даже не радовали украшенные коридоры клиники, ёлки и нарядные шапочки на санитарах и некоторых медсёстрах. Конечно, это было мило, весело и забавно, от такого декора веяло праздничным настроением, хотелось радоваться при виде эльфийских шапок на сотрудниках, надетых набекрень, однако всегда есть одно «но». Счастье и рождественский настрой были у всех, кроме Теодора. Снова. – Нет, ну, ты смешной, конечно, – закатила глаза Кейтлин, выкидывая пустой стаканчик. – Что ещё прикажешь мне делать сегодня? – она пикнула коллегу локтем в бок, вызвав короткий смешок. – Да ладно, ладно, не бузи. Совсем рядом послышались торопливые шаги, будто кто-то бежал. Элфорд уже собралась наехать на нарушителя, как из-за угла выбежал маленький мальчик и понёсся в её сторону. – Мамочка! – запищал он и подпрыгнул на бегу. Лицо Кейтлин преобразилось как по щелчку пальцев. Она расставила руки и присела, встречая сына. – Лиам, – Элфорд подхватила малыша на руки и несколько раз поцеловала в щёчку. Мальчик повернулся к Теодору и протянул крохотный кулачок. – Привет, дядя Тео! – Здорово, парень, – улыбнулся Нотт и стукнулся с малым кулаком. – Где папку-то потерял? – Здесь папка, здесь. К ним подошёл высокий темноволосый мужчина. Он протянул Теодору руку, здороваясь, затем наклонился к жене, оставив лёгкий поцелуй на скуле, и обнял девушку за талию. – Ну, как дела? Всё успешно? – поинтересовался Элфорд-старший, глядя на Тео. – Иначе и быть не могло, – Нотт изо всех сил постарался скрыть тоску за самодовольной ухмылкой. – Как сам, Алекс? – Потихоньку, – с улыбкой кивнул мужчина и повернулся к Кейтлин. – Дорогая, там твои родители прие… – Ооо, я поняла, – она опустила сына на пол и крепко взяла его за руку, – можешь не продолжать. Тео, мы пойдём. – Разумеется, – он снова пожал руку Алексу, но теперь уже на прощание. – Счастливого Рождества. – И тебе, – Кейтлин широко улыбнулась и махнула коллеге. Пока они не скрылись за поворотом, Теодор смотрел им вслед. Смотрел на счастливых родителей и радостного малыша, наблюдал за их жестами и буквально чувствовал атмосферу любви, что парила над ними в воздухе, слово какая-нибудь волшебная омела. У него тоже когда-нибудь такое будет. Однажды точно. Обязательно… *** Открыв дверь в свой кабинет, Нотт так и замер на пороге. На стенах висели гирлянды, на диване лежала куча подушек с изображениями ёлок, Санты и подарков, журнальный столик был подчистую забит едой и различными напитками, повсюду были развешаны блестящие шарики и мишура, а на столе с хлопушкой в руках сидела Гермиона, восторженно улыбаясь. – Сейчас ничего не говори, а просто кивни, – заранее предугадала его вопрос Грейнджер. – Операция прошла успешно? Тео несколько раз моргнул, так и оставаясь с открытым ртом, и кивнул. Гермиона растянула губы ещё шире и дёрнула за фитилёк, взрывая хлопушку. По кабинету рассеялись блёстки и нарезанные листики сверкающей бумаги. Девушка спрыгнула со стола и подлетела к Теодору, кидаясь ему на шею. – Поздравляю! – пропищала она, крепко обнимая мужчину. Всё ещё ошарашенный, Нотт обнял её в ответ и улыбнулся. Он закрыл ногой дверь и похлопал Грейнджер по спине. – Боже, дорогуша, когда ты успела всё это подготовить? – Тео восторженно оглядел помещение. – Как же мало надо для счастья, – Гермиона прикусила губу и надела на Теодора рождественский колпак. – Мало? – изумился мужчина, повернувшись к ней. – И это ты называешь «мало»?! – Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – Грейнджер поправила шапку на ноттовской голове и нацепила на себя такую же. – Давай, пойдём! Девушка потянула его к дивану, уселась на расстеленный рядом тёплый плед и схватилась за пульт. Тео устроился рядом, облокачиваясь на мягкую обивку спиной и вытягивая ноги. Он взял с журнального столика бутылку шампанского, разлил по бокалам и подал один Гермионе, которая к тому моменту уже запустила фильм. – «Отпуск по обмену»? – Теодор удивлённо взметнул брови. – Снова? – Классика, – ухмыльнулась Грейнджер, отправляя в рот сразу две оливки. Господи, как же он ошибался, когда размышлял о том, что это будет самое худшее Рождество в его жизни. Гирлянды, шарики, мишура, выпивка, еда… его Гермиона просто волшебница, не иначе! Она буквально вдохнула жизнь в этот вечер и… Так, стоп. Одну минуточку. Его Гермиона? Почему Тео так подумал? Она ведь не его девушка. Она его лучшая подруга. Однако почему-то слово «подруга» Нотт пропустил, думая о Грейнджер. И вдруг перед глазами словно пронеслась бегущая строка, а разум озарило осознание. Вот уже несколько дней Гермиона не выходит у него из головы. Теодор думает о ней буквально постоянно. Наверное, всему виной недавнее «происшествие», когда он тронул её подбородок, погладил пальцем губу и чётко ощутил её запах… или же?.. Боже, он просто идиот. Всегда принимал её как друга, но никогда не думал о ней в ином ключе. Не позволял себе так о ней думать. Всегда считал, что злился на её ухажёров за боль, которую они ей причиняли, а на самом деле просто… ревновал? И всё это Тео понял после того, как коснулся её губ? Какой же абсурд. Такого в природе не бывает. Правда ведь? – Он мне чем-то тебя напоминает, – задумчиво протянула Гермиона. – Кто? – Теодор невольно отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на девушку. Какая же красивая… словно сияющие в полумраке кабинета волосы, пухлые уста, вздёрнутый нос, аккуратный подбородок и тонкая шея. Чёрт, да Нотт, оказывается, у нас тут влюбился! В лучшую, мать её, подругу влюбился. Семь лет ничего не замечал, а тут на тебе. Как из ведра ледяной водой окатило. – Джуд Лоу в молодости. – И чем же мы похожи? – усмехнулся Тео и откинул голову на диван, всё ещё рассматривая женский профиль. Его праздничный колпачок соскользнул с шевелюры и приземлился прямо на обивку. Грейнджер приподняла уголок губ и сложила руки на груди. – Цветом волос, улыбкой, взглядом, – девушка пожала плечами. – Не знаю, просто… похожи, – Гермиона издала короткий смешок. Она говорила что-то ещё, но Теодор будто отключился. Он погрузился в свои размышления, думал о том, как раньше мог не замечать, что всё необходимое находится буквально под носом. Ему не нужно никого искать, присматриваться, узнавать поближе, ведь, как оказалось, человек, которого он действительно любит, сидит прямо рядом с ним. Нотта повеселила собственная тупость в этом вопросе, и его губы поневоле растянулись в улыбке. Вне сомнений, он был грамотным врачом, однако в делах любовных, судя по всему, поднаторел недостаточно хорошо. – Ты чему радуешься? – покосилась на него Гермиона. Улыбка не покидала мужского лица. – Ты красивая, – тихо и низко сказал Тео и снял с девушки рождественскую шапочку, задев пальцами волнистые волосы. – Ты пьян, – усмехнулась Грейнджер, отворачиваясь. Её щёки едва заметно покраснели от такого заявления. Внутри всё скрутилось в узел. Гермиона поспешно взяла фужер и залпом его осушила, пытаясь унять взявшееся из неоткуда волнение и переключить внимание на что-то другое. – Я и бокала не выпил, в отличие от тебя, – спокойный ноттовский тон вгонял в краску ещё больше. Грейнджер нервно сглотнула. Её дыхание постепенно учащалось, верхний ряд зубов всё быстрее скользил по нижней губе, оставляя красные следы. – Ты нервничаешь? – Теодор заправил выбившуюся из низкого хвоста прядь волос девушке за ухо. – А ты издеваешься! – Гермиона подскочила с места, отходя к столу. Она бегала глазами по полу, кусала губы и щёки, стучала пальцами друг о друга. Грейнджер сама не понимала, что с ней происходит. Никогда раньше слова Тео не вызывали такой реакции с её стороны, не заставляли краснеть и нервничать, а сейчас… чёрт. От его голоса по коже бежали мурашки, от его комплиментов внутри рассеивалось странно приятное тепло, от его прикосновений нервные окончания обострялись, а от его присутствия рядом разум вовсе затуманивался. Интересно, однако, выходит. Гермиона так привыкла к Нотту, что сама не заметила, как между ними что-то изменилось. Эта перемена ощущалась так отчётливо, так ярко и ясно, что игнорировать её было невозможно. Её чувства уже не такие, как прежде. Глупо было отрицать очевидные вещи. Вопрос был лишь один: как и когда это произошло? Вероятно, прошло достаточно времени с того момента, раз накопившиеся эмоции нахлынули так резко, словно вода через прорвавшуюся дамбу. Просто Грейнджер старалась ничего не замечать, как обычно, списывала на что-то другое или вообще заталкивала эти мысли куда-нибудь подальше, например, в другую галактику. Ведь на уме лишь работа, работа, работа. И пусть не жалуется потом, что у неё никого нет! Теодор поднялся с пола и пересёк помещение в направлении Гермионы. Он подошёл к ней так близко, что смог услышать её спёртое и тихое дыхание, увидеть смятение в глазах и лёгкий испуг, что крылись за янтарём радужки. Тео медленно поднял руку и провёл ею по шёлку женских волос. Гермиона, сильно запрокинув голову, смотрела Нотту прямо в глаза. Ярко-синие, манящие и заставляющие тонуть в глубоком взгляде. – Ты ведь тоже ко мне неравнодушна, я прав? – мужчина погладил её щёку тыльной стороной ладони. – Т-тоже? – переспросила Гермиона, распахивая глаза. Тео усмехнулся, продолжая выводить узоры на нежной коже. – Не знаю, как, когда и почему это случилось, но я уверен в своих чувствах. Мне понадобилось грёбаных семь лет, чтобы понять это, – Нотт обхватил её подбородок двумя пальцами. – Я люблю тебя, Гермиона, – прошептал он. – Я, чёрт возьми, охренеть как люблю тебя. – Теодор, я… – она слабо мотнула головой, утопая в ярко-синем океане глаз напротив. – Боже… Девушка выдохнула и провела ладонью по волосам. Тео дал ей время переварить всё происходящее и сделал маленький шаг назад. – Я не знаю, – наконец сказала Грейнджер, облокачиваясь бёдрами о край стола и отводя взгляд. – Это всё так… сложно, – она поджала губы. Ничего подобного, дорогуша. Ситуация проста, как хозяйственное мыло, и ясна, как день божий. Нечего выпендриваться! – Что ты чувствуешь? – спросил Теодор, еле касаясь пальцами женского предплечья. – О чём думаешь? – О тебе, – выпалила Гермиона, даже не подумав. Её щёки вспыхнули ярче рождественских гирлянд, а глаза распахнулись от такой откровенности со своей же стороны. Девушка отвернулась, пряча лицо, и сжала край стола руками. – Тогда зачем ты себя мучаешь? – прошептал Тео, перемещая ладонь с её плеча на затылок. – Почему ты… Грейнджер резко вскинула голову, снова встречаясь с проницательным ультрамариновым взглядом. – Потому что я идиотка, – протараторила она, затем обхватила щёки Нотта обеими руками и притянула мужчину к себе, требовательно целуя. У Теодора от неожиданности подогнулись колени. Он машинально схватился за женскую талию, чтобы банально не рухнуть на пол. Когда до него начало доходить то, что происходит, Тео медленно сжал пальцы, стискивая Гермиону в объятьях всё крепче, и усадил её на стол. Его язык скользнул в её рот, прошелся по обоим рядам зубов и сплёлся с женским в жарком танце. Ладони Грейнджер не спеша исследовали мужское тело. Нотт невольно напрягался каждый раз, когда его тактильные рецепторы улавливали любое движение. Гермиона прошлась по его мышцам пресса, поднялась к груди и положила одну руку на широкое плечо, впиваясь в него ноготками. Теодор был на голову выше неё, поэтому девушка выпрямила спину и потянула его ещё ниже, чтобы ненароком не отстраниться от горячих губ. Девушка шире раздвинула ноги, подпуская Тео ближе. Грейнджер почувствовала, как ей в живот упёрлось что-то твёрдое, из-за чего щёки снова залил румянец. Но, справедливости ради, Гермиона сама уже не могла терпеть. Будь она без лифа, Нотт бы тоже почувствовал кое-что выпирающее и твёрдое в районе своей груди. – Тео, п-пожалуйста… – жалобно протянула Грейнджер, запрокидывая голову и открывая мужчине доступ к шее. – Пожалуйста что? – прошептал Теодор, оставив мокрый след от языка на нежной коже. Гермионе захотелось его ударить за такое явное издевательство. Она вцепилась в его плечо, прикусывая нижнюю губу. В горле словно ком встал, мешая говорить. Девушка лишь просяще хныкала и стонала, подаваясь навстречу и хватаясь то за руки Нотта, то за верх его костюма. Тео дразнил её прикосновениями, невесомыми поцелуями и редкими судорожными вдохами. Он продолжал рисовать на женской шее замысловатые узоры, касался кончиками пальцев рук и ключиц Гермионы, ласкал аккуратные изгибы нижней челюсти горячими губами. Мужчина медленно опустил обе ладони девушке на поясницу и заскользил вниз. Он поддел края верха, но не торопился его снимать. Вместо этого Теодор прикоснулся к пылающей коже на спине и завёл большие пальцы на живот, резко сжимая талию. Контраст ощущений взорвался внутри Грейнджер миллионом искорок и вырвался наружу в виде громкого стона. Гермиона стыдливо прикрыла рот рукой, смутившись из-за собственной реакции. – Господь всемогущий, – хрипло усмехнулся Нотт, обжигая мочку уха и коротко её кусая. – Не стесняйся, малышка, – кончик его носа закружился по женской скуле. – Я хочу слышать, как тебе хорошо. Тео стянул с девушки верх хирургического костюма и отбросил на пол. Грейнджер последовала его примеру и, запустив руки под край его одежды, стащила её с Нотта. Одним ловким движением он расстегнул лиф, нарочито медленно снял с Гермионы и отправил к остальным вещам. Грейнджер одним движением смахнула со стола всё лишнее в сторону и устроилась поудобнее. Она исподлобья посмотрела на Теодора, попутно расшнуровывая узел на его штанах, и прикусила губу, приспуская их вместе с нижним бельём. – Никогда ещё не видел тебя такой, – прошептал Тео, обжигая дыханием женские губы. – Какой? – выдохнула Гермиона и опустила глаза. – Изнывающей, – Нотт заставил девушку лечь на стол, освободил её изящные ножки от сиреневых штанов костюма и снял нижнее бельё. – Просящей, – мужчина провёл горячими ладонями по бёдрами Грейнджер, призывая нежную кожу покрываться мурашками снова и снова. – Полной желания и… – он навис над ней. – И? – с придыханием спросила Гермиона, раздвинув ноги шире и положив руки Теодору на плечи. Нотт хрипло усмехнулся, обхватил член рукой и приставил головку к влажным половым губам. – И безумно сексуальной, – он сделал толчок и легко вошёл в девушку на несколько сантиметров. Грейнджер запрокинула голову, впившись ногтям в кожу, и издала протяжный стон. Она закрыла глаза, пряча губы во рту, и подалась бёдрами навстречу. Гермиона закинула ноги Тео на поясницу и надавила, сокращая расстояние между их телами. Теодор поймал её уста, вовлекая девушку в глубокий поцелуй. Его медленные и нежные движения вводили Грейнджер в состояние транса, доставляя максимальное наслаждение. Нотт словно чувствовал её, словно знал, как сделать лучше, приятнее. От этой мысли Гермионе хотелось воспарить над облаками, параллельно рассыпаясь на молекулы. Войдя полностью, Тео ощутил давление мышечных стенок на ствол. Он держал один темп, периодически глядя на женское покрасневшее лицо, на приоткрытые губы и широкие зрачки, которые почти полностью перекрывали янтарь радужек. Видеть Грейнджер такой Теодору было до боли в мышцах приятно. Она такая настоящая, такая открытая, такая нежная, такая… Гермиона. Она именно такая, какой он её знал. При нём она никогда не притворялась, и сейчас её эмоции и чувства настолько же чисты и реальны, насколько бывают и во время их бесед. Грейнджер зарылась пальцами в мужские волосы на затылке, сжимая их до побеления костяшек. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но совершённая в этот момент Ноттом фрикция заставила её лишь простонать и прикрыть глаза. Гермиона чувствовала, как низ живота приятно тянет, как член легко скользит внутри неё, как сердце буквально прыгает в такт движениям, а внутренности сжимаются в ком. – Тео… – громко простонала девушка, выгибая спину навстречу фрикциям. – Тише, детка, тише, – сбивчиво прошептал Теодор, осыпая женскую шею поцелуями и медленно двигаясь. Он растягивал удовольствие, хотел насладиться Гермионой сполна. Боялся сорваться, потерять темп, кончить раньше неё. Нотт старался сделать ей приятно, и, судя по грейнджеровской румяной мордашке и искусанным губам, у него это отлично получалось. Нежные и медленные движения действовали на неё гораздо сильнее, чем Тео мог себе представить. Гермиона содрогалась под ним, сжимала внутри себя его член, царапала спину, плечи и шею, беспорядочно вертела головой, рвано целовала его и, о великие гении хирургии, слишком сладко стонала. Теодор накрыл обеими руками её груди, лаская кожу пальцами и рисуя узоры вокруг твёрдых сосков. Грейнджер, не содержавшись, свела ноги, вовлекая ствол в тугое мышечное кольцо. – Ножки шире, Герми, – тихо попросил мужчина и заскользил языком по женской шее. – Шире, милая, – растягивая каждый гласный звук, низко проговорил он. Гермиона чуть расслабилась и послушно раздвинула ноги, упираясь пятками Тео в поясницу. Мышцы сводило, тело дрожало и покрывалось испариной, нервные окончания обострились. Казалось, весь мир уменьшился и сконцентрировался в одном лишь человеке напротив, в его глазах, движениях, запахе и хриплом голосе. – Умница, – улыбнулся Нотт и чмокнул девушку за ушком. Теодор выставил руки вперёд по обе стороны от головы Грейнджер и наклонился к её лицу, ловя губы и увлекая Гермиону в долгий, сладкий поцелуй, на который она ответила сразу же. Их языки нетерпеливо и грубо ласкали друг друга, контрастируя с медленными фрикциями. После такого финта со своей же стороны Тео сорвался. Его темп начал ускоряться, бёдра стали двигаться быстрее и резче, расшатывая стол и заставляя его скрипеть. Мышцы пресса сокращались в такт толчкам, ноги донельзя напряглись, а ладони вспотели и скользили по деревянной поверхности. Нотт отстранился от уст Грейнджер со звонким чмокающим звуком и облизал покрасневшее губы. Гермиона часто дышала, глотая ртом воздух. На её шее судорожно колотилась венка, выдавая бешеное сердцебиение. Тео чувствовал, как её тело горит и плавится под натиском его движений, что пробуждало в нём ещё больший жар и возбуждение. – Теодор, – протяжно выдохнула Грейнджер, глядя на мужчину из-под полуопущенных ресниц, – я больше не… не могу… Он склонился к её уху, кружа по завитку кончиком носа. – Кончишь для меня, детка? – низким и бархатистым шёпотом проговорил Нотт, прикусив мочку. – Д-да! – с наслаждением протянула Гермиона, сводя ноги. Тео зарычал от возбуждения и подступающего сокрушительного, судя по ощущениям, оргазма. Он ещё несколько раз двинул бёдрами и гортанно простонал Грейнджер в губы, обильно кончая внутрь. Теодор почувствовал, как податливое женское тело затряслось под ним, как мышечные стенки плотно сдавили член. Гермиона прижала его уста к своим, заглушая громкие стоны и рваные вдохи. *** – Кажется, мы пропустили половину фильма, – усмехнулся Тео, натягивая блузку и глядя на экран, где уже показались титры. – Мы были заняты, – парировала Гермиона, хитро улыбаясь и завязывая волосы в хвост. Нотт налил игристое в оба бокала и подал один Грейнджер. Фужеры звонко ударились друг о друга именно в тот момент, когда настенные часы пробили полночь, ознаменовав начало нового года. Начало новой жизни. – Счастливого Рождества, малышка, – ухмыльнулся Теодор, обнимая девушку за талию и притягивая к себе. – Счастливого Рождества, Тео, – ответила Гермиона, оставляя лёгкий поцелуй в уголке его губ.