В тени дуба

— Что же. Подведем итоги, — беря в руки кисть, привлёк внимание Цинхэн-цзюнь. — Появился неизвестный Вэй, ставший повелителем зла, что погрузил мир в хаос, — преувеличенно махнул в воздух рукой Глава Вэнь, вновь излучая вселенскую скуку. — И мой орден позволил ему расположится в Илине, а после ещё и сдал его без стыда. Сосредоточенно записывающий Цинхэн-цзюнь заставил сомневаться каждого в том, что же именно он записывает. — События происходят после смены поколений, — вернул внимание к основной теме Цзян Фэнмянь, — значит, мы все либо отстранены от дел орденов, либо… В продолжении не было нужды, смысл был понятен присутствующим слишком хорошо. Так на присутствующих в зале опустилось тяжёлое молчание, пока все были погружены в свои мысли. Дети же, почувствовав напряжение взрослых, прижались ближе, ища защиты. Кроме одного. — Мааам, — протяжно взвыл прижатый к матери взлохмаченный мальчик и начал вертеться, желая высвободиться из плена. — Ой! Прости, А-Ин, — тут же отпустила заклинательница сына, но судя по его надутому лицу, прощать маму он не собирался. — Давай волосы поправим, растрепались совсем. Ужас тут же отразился на лице ребенка. Прикрыв руками голову и увернувшись от, на первый взгляд, нежных рук матери, он помчался на другой конец полукруга из столов, где нашел защиту в лице опешившего Вэнь Сюя. — Нет! — выглянула растрёпанная головка из укрытия. — Ну, А-Ин! Обещаю, на этот раз буду аккуратнее, — пыталась найти примирение Цансэ-саньжэнь. Былое напряжение рассеялось. Теперь слушатели наблюдали за ссорой матери и сына. Яростное отрицание и вновь скрывшийся за широкой спиной ребенок стали заклинательнице ответом. Опечаленная мать вяло опустилась к столу, словно потеряв всякий смысл в существовании. Безжалостный муж, отчаявшись, без стыда смеялся над её горем. — Господин Вэнь, вы не будете против, если мой сын составит вашим детям компанию? — пусть смех и утих, но улыбка не покидала лица Вэй Чанцзэ. Обиженный взгляд и тихое бормотание жены чуть не сломали его хладнокровие. — Я вовсе не против, Господин Вэй, — Глава Вэнь теперь осматривал нового знакомого его сыновей и племянников. Маленький Вэй, заметив наблюдателя, уставился в ответ с по-детски серьёзным лицом. Это был вызов. И, как уважающий себя заклинатель, Вэнь Жохань не мог отказаться от него. Тем же временем оставшиеся крупицы напряжения исчезли. Теперь невольные гости лишь посмеивались с битвы между взрослым мужчиной и ребёнком. — В таком случае, если больше нечего записывать, давайте я буду читать дальше, — отложив кисть и исписаный лист бумаги в сторону, Цинхэн-цзюнь вернул внимание к основной проблеме. В стороне радостно вскрикнул маленький Вэй под раздосадованное цоканье своего соперника. — Вы не возражаете, Господин Цзян? — проигнорировав небольшой спор, обратился Глава Лань уже непосредственно к хозяину пристани. — Вовсе нет, Господин Лань, — передал книгу Цзян Фэнмянь рядом сидящему. Теперь внимание было сосредоточенно на слишком живом предмете. К счастью, передача прошла без проишествия, и книга успешно оказалась в руках Цинхэн-цзюня. Вновь осмотрев её, глава Лань пролистал страницы и заметил что-то странное. — Господа, — обратился он к невольным гостям с совершенно серьёзным лицом. — Она пуста, — и в качестве доказательства развернул книгу. Теперь серьёзность главы Лань отразилась на лицах всех присутствующих заклинателей. Желтоватые страницы, меняющиеся одна за другой, действительно были пусты, словно их не трогали уже несколько лет. — Господин Цзян, было ли подобное раньше? — глава Не обратился к единственному человеку, у которого за это время побывала книга. — Нет, не было, — честно ответил он с той же серьёзностью. — До того, как мы начали читать, книга и вовсе не открывалась дальше послания. — Похоже, эта штука все-таки наблюдает за нами, — несмотря на игривый тон и улыбку, в глазах Вэнь Жоханя сиял холод стали. — Давайте вернемся к чтению, — предложил глава Цзинь, раскрыв веер. Возражений от слушателей не последовало. А глава Лань, вновь развернув к себе книгу, вернулся к месту, где заканчивалась прошлая глава. — Глава 2. Перерождение — Оппа, — уже привычная озорная улыбка вернулась на лицо Вэнь Жоханя. — Похоже, кто-то вернулся, — облокотился он на руки, полностью сосредоточившись на Цинхэн-цзюне. — Увесистый пинок заставил Вэй Усяня открыть глаза. Лица слушателей синхронно вытянулись. — У этой книги какая-то обязанность удивлять читающих? — помассировала переносицу Госпожа Юй, уставшая от потрясений за сегодня. — Над самым его ухом прогрохотало: «Хватит притворяться мертвым!» — С каждой строчкой все сильнее сомневаюсь в здравомыслии писавшего это, — в тон своей подруге возмутилась Госпожа Цзинь. — Пинок отбросил его назад, и он больно ударился головой об пол. Борясь с приступом тошноты, Вэй Усянь подумал: «А ты невероятно смел, раз позволяешь себе бить меня, Старейшину». — Уверенности ему не занимать, — хмыкнул на мысли книжного Вэя глава Не. — Ну так это же Старейшина Илин! Ужас мира заклинателей, — съязвил в ответ Вэнь Жохань. — Он много лет не слышал даже обычного человеческого голоса, не говоря уже о таком громком и пронзительном визге. Госпожа Лань и Цансэ-саньжэнь, незаметно друг для друга, отразили схожее отвращение. — Голова его кружилась, а в ушах жужжащим эхом отдавались слова: «Задумайся вот о чем! На чьей земле ты живешь?! Чей рис ты ешь?! Чьи деньги ты тратишь?! Так что такого, если я возьму себе пару твоих вещичек?! Все равно они принадлежат мне!» Нежеланное понимание было на лице единственной простой женщины среди гостей. Обняв сына, она бросила мимолетный взгляд на мужчину в золотом ханьфу. — Звуки этого крякающего юношеского голоса перемежались с глухим металлическим стуком обшариваемых сундуков и со шмяканьем предметов на пол. Постепенно взгляд Вэй Усяня прояснился. Перед его взором возник тускло освещенный потолок, на фоне которого возвышалась перекошенная фигура юноши нездорового вида. Он быстро и с жаром говорил, забрызгивая Вэй Усяня слюной: «Как ты смеешь рассказывать все матери и отцу? Думаешь, хоть одна живая душа в этом доме послушает тебя? Думаешь, я тебя испугался?!» Теперь уже на лицах всех взрослых отразились глубокое отвращение и неприязнь по отношению к говорившему. — Несколько мужчин, по виду слуг, подошли к юноше: «Молодой господин, по вашему приказу все разгромлено».Молодой господин удивился: «Как вы управились так быстро?» «В этой лачуге не так много вещей», — было ему ответом. Юноша вполне удовлетворился этим и теперь размахивал руками и тыкал Вэй Усяня пальцем: «Сначала ты осмелился наябедничать на меня родителям, а теперь валяешься на земле, притворяясь мертвым! Ради чего? Как будто бы кто-то захочет твое тряпье! Что ж посмотрим, как ты теперь донесешь на меня за разгром твоей хибары! Ты такой гордый только потому, что несколько лет совершенствовал тело и дух? А как тебе понравилось, когда тебя вышвырнули обратно, словно шелудивого пса?» — Похоже, воспитание этого юноши было… Неполноценным, — тяжело вздохнул непривычно раздражённый Цзян Фэнмянь. — Господин Цзян, называйте вещи своими именами, — зло упрекнул того Вэнь Жохань. — Верно. Этот юноша отличается совершенно паршивым воспитанием, — на удивление всех присутствующих заклинателей, говорившим был Лань Цижэнь. Цинхэн-цзюнь вернулся к книге, остановив надвигающийся спор. — Вэй Усянь устало думал: «И вовсе я не притворяюсь мертвым. Я ведь и вправду был мертв несколько лет». «Кто это?» «Где я?» «Неужели я настолько опустился, что захватил чужое тело?» — Такое ощущение, что этот старейшина проснулся после жестокой пьянки, — выпрямившись, вернулась из своих страданий Цансэ-саньжэнь. — Еще раз злобно пнув его напоследок, юноша с видом напыщенного индюка вышел из лачуги, громко хлопнув дверью. «Смотрите в оба и в этом месяце больше не выпускайте его на улицу! Не хватало еще ему опять блажничать!» — громко приказал он. Синхронные вздохи облегчения раздались в зале. — Шаги стихли в отдалении, и воцарилась тишина. Вэй Усянь подумал, что неплохо было бы встать. Но ноги отказались держать, и ему пришлось опуститься обратно на пол. Тогда он перевернулся на бок, устраиваясь поудобнее, и болезненным взглядом уставился на диковинную обстановку и кучи хлама на полу. — В каком же состоянии тело, — сведя брови, Вэй Чанцзэ шепотом, но всерьез обдумывал свой вопрос. — Раз даже передвигаться затруднительно. — Явно не в лучшем, — тем же шепотом отвечала Цансэ мужу. — Чуть в стороне он заметил бронзовое зеркало, вероятно, упавшее во время погрома. Вэй Усянь дотянулся до него рукой и взглянул в свое новое, мертвенно-бледное лицо со щеками, ассиметрично вымазанными чем-то красным. Добавить бы сюда еще высунутый кроваво-алый язык, и вышел бы отличный призрак висельника. — Это все больше похоже на последствия удачной пьянки, — уже громче хихикнула бродячая заклинательница. — Вам ли этого не знать, Госпожа Вэй, — вставил своё слово достопочтенный учитель Лань. — Что вы имеете в виду, второй господин Лань? — потеряла былое веселье Цансэ-саньжэнь Уже собравшегося ответить Лань Цижэня остановил его брат. — Давайте вернемся к прочтению. И, не дожидаясь реакции спорящих, вернул свой взор в книгу. — Он отшвырнул зеркало в сторону и яростно потер лицо рукой, с облегчением обнаружив осыпающуюся белую пудру.Что ж, к счастью, его новое тело не было таким с рождения — то были причуды его прежнего владельца. Без сомнения, это был мужчина, но, тем не менее, мужчина с макияжем, причем, очень неумелым. Угх, просто невероятно! — Действительно! Просто невероятное пробуждение, — чуть раздраженно съязвил Вэнь Жохань. От удивления Вэй Усянь смог, наконец, сесть, и заметить под собой круглое магическое поле. — Вот это уже интереснее, — вновь оживившись, глава Вэнь застыл в ожидании, точно хищник. Впрочем, как и все остальные заклинатели в зале, он полностью обратился в слух. Оно было алым по цвету и довольно неровным, явно нарисованным от руки и кровью, все еще влажной и испускающей характерный запах. Поле было испещрено кривыми каракулями заклинаний, которые кое-где смазались его телом, но от этого не перестали быть менее зловещими. В головах заклинателей с каждым словом все отчетливее вырисовывается вопрос: «Откуда у обычного адепта подобный ритуал?» И все же Вэй Усянь был Верховный Глава и Магистр Дьявольского культа, так что к таким жутким магическим полям ему было не привыкать. По залу пронеслись смешки. — Выходит, он не захватывал ничье тело — оно ему было предложено. Глава Не, погрузившись в размышления, начал покусывать губу. Данные действия не остались незамеченными. — Ритуал этот был давно забыт, и, судя по магическому полю, больше походил на проклятие. Заклинатель делал несколько надрезов на своем теле, кровью рисовал магическое поле, писал заклинания и садился в центр круга. Затем он призывал злого духа исключительной ярости и мощи и просил о выполнении желания. Платой за это было физическое тело заклинателя, отданное духу, а его собственная душа возвращалась на землю. Это была запрещенная практика, противоположная насильственному захвату тела — его пожертвование.Из-за сложности выполнения очень немногие пытались провести этот ритуал. К тому же, едва ли найдутся желания такой силы, что заставят человека добровольно отдать все, что у него есть. За тысячи и тысячи лет было всего три или четыре достоверных и задокументированных случая. И желанием всех без исключения было одно — месть. — Какой же жуткий ритуал, — вновь закрыв лицо веером, высказался Цзинь Гуаньшань. — Вы правы, Господин Цзинь, ритуал действительно жуткий, — Вэнь Жохань согласился с ним и перевёл взгляд на главу Не, что все еще был в раздумьях. — А что ты думаешь, Шен-Шен*? Вздрогнув, Не Вейшен* злобно посмотрел на Вэнь Жоханя. Сжав рукоять сабли, он приготовился атаковать наглеца. — Я просил так меня не звать на людях, — прорычал он, все также злобно сверля виновника взглядом. — То есть наедине можно? — не унимался глава Вэнь. Вслед на его слова послышался звон метала. — Да и ты бы не ответил, обратись я к тебе по-другому. Лучше скажи, что ты так сосредоточенно обдумывал. Тяжело вздохнув, Глава Не все же убрал саблю обратно в ножны. И, обратившись к залу, Не Вейшен заговорил. — Описанный в книге ритуал, его часть хранится в библиотеке ордена Не, — высказал он шокирующую правду. — То есть, этот жертвенник может быть из вашего ордена, — сделал правдивое предположение Цзян Фэнмянь. — А изгнан мог быть за воровство. — Вполне возможно, — согласился Глава Не и всё же продолжил. — Но в нашем ордене только часть круга призыва, также подробности последствий и успешных попыток. На зал опустились молчание. Каждый был погружен в раздумия относительно ритуала и того, как он мог попасть к неродивому адепту. — Возможно этому мальчишке как-то удалось собрать недостающие куски, — нарушила молчание Юй Цзыюань. — Либо кто-то помог, — продолжила Госпожа Цзинь вслед за подругой и посмотрела на главу Лань. — Давайте продолжим чтение. Только так мы это узнаем. Цинхэн-цзюнь вернулся к книге. Вэй Усянь отказывался это принимать. Во-первых, с каких это пор он оказался «злым духом исключительной ярости и мощи»? — Это единственное, что тебя заботит? — фыркнул забавному мальчишке Вэнь Жохань. Слава о нем, конечно, шла дурная, и умер он ужасающей смертью, но все же он никогда не преследовал живых и не искал возмездия. Он мог поклясться, что был самым безобидным блуждающим призраком за всю историю. Но главная проблема была в том, что как только злой дух попадал в тело заклинателя, контракт считался заключенным автоматически. Дух был обязан выполнить желание призывающего во что бы то ни стало, иначе проклятие вступит в свою силу: он будет окончательно уничтожен без возможности перерождения. Не Вейшен кивнул этим словам, подтверждая их правдивость. Вэй Усянь поднял руки и убедился, что оба его запястья были несколько раз порезаны крест-накрест. Затем он развязал пояс, распахнул свое черное одеяние и обнажил грудь и живот, сплошь покрытые рваными ранами, нанесёнными чем-то острым. И хотя кровотечение уже остановилось, Вэй Усянь знал, что то были не обычные порезы. Если он не исполнит желание заклинателя, раны не затянутся. Более того, с течением времени они будут становиться все хуже и хуже, пока срок контракта не истечет, и его душа и тело не будут разорваны навсегда. — И вправду, жуткий ритуал, — прислонилась к мужу Цансэ-саньжэнь, обняв себя руками. Чем заслужила пару осуждающих взглядов. — Эта часть упоминалась, пусть и не так подробно, — отвечал Не Вейшен на вопросительные взгляды остальной части слушателей. Вэй Усянь удрученно обдумал свое плачевное положение, периодически вздыхая про себя: «И как такое могло со мной случиться?». Наконец, он смог встать, облокотившись о стену. Дом, в котором он очутился, был довольно большим, но пустым и ветхим, а его хозяина явно не баловали частой сменой постельного белья. В углу стояла бамбуковая корзина для мусора. Но из-за недавнего погрома, весь сор из нее вывалился и теперь был разбросан по всему полу. Вэй Усянь пошарил глазами по комнате и подобрал смятый лист бумаги. Он расправил его и, к своему удивлению, обнаружил, что на нем было что-то написано. Тогда он торопливо собрал оставшиеся листы. — Дневник покойника, — предположила госпожа Лань с непонятным для остальных сочувствием. Вслед за словами жены, дрожь прошла по спине Цинхэн-цзюня. Но он продолжил читать, не подав виду. Похоже, автором этих строк оказался предыдущий хозяин тела, который изливал свои эмоции на бумаге в минуты сильного отчаяния. Некоторые предложения были бессвязны и совсем не имели смысла, от пляшущих букв за версту веяло беспокойством и напряжением. Вэй Усянь внимательно изучил свои находки и мало-помалу начал понимать, что что-то не так. Он выстроил несколько предположений и более-менее докопался до сути. — Не слишком ли этот старейшина медлит? — непривычно грубо спросил Лань Цижэнь. — Успокойся, Цижэнь, дай ему хоть в себя прийти, — раздражённее, чем раньше, припечатала мужчину Цансэ-саньжэнь. — Все-таки он не от похмелья страдает, этот человек буквально вернулся с того света. — В тело, которое истощено побоями и, как мне кажется, голодом, — поддержал свою жену Вэй Чанцзэ. — Так что он, можно сказать, действительно в неблагоприятном состоянии духа. — Почему вы так решили, Господин Вэй? — полюбопытствовал Вэнь Жохань, развеселëнный спором. — Просто предположение, Господин Вэнь, — все также спокойно ответил старший Вэй. Оказалось, человека, призвавшего его, звали Мо Сюаньюй, а это поселение называлось деревня Мо. — Цижэнь, — вновь оторвавшись от книги, обратился Глава Лань к своему брату. В ответ Лань Цижень кивнул. — Вы что-то поняли, первый господин Лань? — озвучила общий вопрос Госпожа Цзинь, попутно поправляя слегка растрепавшиеся волосы сына. — Деревня Мо находится на нашей территории, — все же ответил на вопрос дамы Цинхэн-цзюнь. — Адепты нашего ордена, что только начали свою взрослую жизнь, временами отправляются туда для практики. — То есть этот юноша связан не только с моим орденом, — задумчиво почесав подбородок, предположил Не Вейшен. — Юный Мо Сюаньюй вызывает все больше вопросов, — тяжело вздохнул Цзян Фэнмянь, не обращаясь ни к кому конкретному. И все же мягко улыбнулся, обращаясь к читающему. — Прошу, продолжайте, Господин Лань. Дед Мо Сюаньюя был главой богатого рода из этих мест. Его семья была более чем скромной по размеру, и хоть он очень старался, ему удалось произвести на свет только двух дочерей. Их имена не упоминались, но зато было известно, что старшая была от законной жены, и ей прочили блестящее замужество, в то время как младшая была дочерью служанки. Семья Мо планировала сбыть ее с рук первому встречному, но неожиданно ей улыбнулась удача. Когда ей было 16, глава одного известного клана заклинателей проезжал через их деревню и влюбился в нее с первого взгляда. — Несчастная девушка, — шепот Госпожи Цзинь остался незамечен. Заклинателями восхищаются все. В глазах обывателей они — любимчики богов, загадочные и благородные. Поначалу жители деревни Мо восприняли их связь с презрением, но глава Ордена часто оказывал материальную помощь, и постепенно презрение народа сменилось уважением, смешанным с завистью. Вскоре вторая дочь Мо подарила главе Ордена сына — Мо Сюаньюя. Но благополучие длилось недолго: глава Ордена оказался ветреным человеком, который жаждал всего нового, и вскоре и любовница, и сын наскучили ему. Как только Мо Сюаньюю исполнилось четыре, его отец покинул их и больше никогда не возвращался. Вздрогнув, Мэн Ши вновь начала поглаживать волосы сына в своих объятиях. И, конечно же, как это водится, мнение обывателей вновь поменялось. Вернулись первоначальные презрение и пренебрежение, в этот раз вместе с надменной жалостью. Мать Мо Сюаньюя отказывалась принимать печальную участь, она продолжала твердо верить, что отец не отвернется от своего собственного сына. И действительно, как только ему исполнилось 14, глава Ордена забрал его к себе. Фыркнув, Цансэ-саньжень теперь всем телом излучала насмешку. — Что же здесь смешного? — все же полюбопытствовала Юй Цзыюань с бестрастным лицом. — Многие знатные господа и заклинатели, близкие к власти, имели связи на стороне. И лишь немногие забирали бастардов к себе, да и судьбы тех детей были незавидны. Скорее всего они умирали от рук законных жен и их отпрысков. Но орден горе-отца Мо Сюаньюя все же отпустил неугодного ребенка живым. Это для меня смешно, Госпожа Юй, — пояснила своё поведение Цансэ-саньжэнь и взглядом попросила Главу Лань продолжить. Тот не стал возрожать. Госпоже Юй оставалось только промолчать. Вторая леди дома Мо вновь задрала нос и начала всем рассказывать, что ее сын совершенно точно станет бессмертным и принесет славу своим предкам. Однако, не достигнув никаких успехов на ниве совершенствования тела и духа, Мо Сюаньюй был отослан назад. Более того, его выгнали с позором. — Вот это уже интересно, — Цансэ-саньжэнь продолжила ранее начатые размышления. — Как Мо Сюаньюю удалось выбраться живым? Этот мальчик действительно умен. От дальнейших слов заклинательница была отвлечена звоном посуды. Обернувшись на мужа с вопросом, она застыла, в удивлении открыв рот. На их столе стоял округлый сосуд, завязаный красной тканью. — А-Чан… Это… — не находя слов, Цансэ-саньжэнь только открывала трясущиеся губы и с недоверием, и надеждой смотрела на мужа. Словно поняв, что она хочет сказать, Вэй Чанцзэ кивнул, пододвинув округлый сосуд с вином к жене. — Ты самый лучший мужчина на свете! — вопреки всем нормам поведения, Цансэ-саньжэнь накинулась на мужа и крепко обняла его. И, лишь мгновение повисев на нем, она тут же схватила, откупорила боченок и налила содержимое в чашу, взявшуюся точно из воздуха. Её муж лишь тихо посмеивался рядом. — Господин Вэй… Вы носите с собой алкоголь? — удивленно округлив глаза, как и все в зале, все же прервал неловкое молчание Цинхэн-цзюнь. — А что в этом такого, если это для любимой жены, — мягко улыбнувшись, объяснил Вэй Чанцзэ тоном, которым воспитатели объясняют простейшие истины детям. Возражений и каких-либо ещё вопросов не последовало. Только глава Лань на мгновение дольше задержал свой взгляд на паре. Мо Сюаньюй оказался обрезанным рукавом, причем весьма смелым, который открыто приставал к своим товарищам по учебе. Разразился грандиозный скандал, и потому как сын Мо не проявлял способностей в совершенствования тела и духа, причин оставлять его у отца не было. В довершение всего, когда Мо Сюаньюй вернулся в дом матери, он часто стал вести себя безумно, как будто что-то до смерти напугало его. — А вот и причина, — все же оторвавшись от своего занятия, отметила Цансэ-саньжэнь, выглядя при этом совершенно довольной жизнью. — Вы в этом уверены, госпожа Вэй? — с снихождением уточнил Вэнь Жохань. Какого же было его удивление, когда она лишь озорно улыбнулась главе Вэнь. — Глава Вэнь, о чем вы подумали? — фальшиво удивилась Цансэ и расплылась в лисьей ухмылке. — Я говорила о причине, по которой он дожил до момента призыва старейшины Илин. — Признаю, — побежденно подняв руки, продолжил проигравший. — Не подумал об этом. История предыдущего хозяина тела оказалась весьма запутанной, и Вэй Усянь нахмурил брови. Что ж, он оказался в теле деревенского дурачка, более того, деревенского дурачка обрезанного рукава. Стало ясно, почему на лице мужчины было столько пудры и румян, что он походил на призрак висельника, и также ясно, почему никто не удивился огромному кровавому кругу посреди комнаты. Закрась Мо Сюаньюй хоть целый дом, от пола до потолка, своей кровью, никто бы все равно не удивился. Все знали — у него в голове не хватает винтиков! — Подобное отношение даже к умалишенному неприемлемо, — поучительным тоном пожаловался Лань Цижэнь, оставив прошлый инцидент. Никто не выказал желания продолжить дискуссию, потому Глава Лань продолжил чтение. После того, как он, как побитая собака, вернулся домой, поджав хвост, насмешки и издевки посыпались как из рога изобилия. Положение казалось безвыходным, и вскоре вторая леди дома Мо не выдержала позора и удавилась. К тому времени дед Мо Сюаньюя уже отошел в мир иной, и во главе семьи встала первая леди дома Мо, его старшая дочь и тетка Мо Сюаньюя. К сожалению, она терпеть не могла свою младшую сестру и с самого рождения презирала ее сына. Ее единственным ребенком был Мо Цзыюань, тот самый молодой господин, что до этого разгромил дом Мо Сюаньюя. Причиной ее ненависти была обычная зависть к сестре: мадам Мо очень хотела бы иметь хоть какое-то родство с кланом заклинателей. Она очень надеялась, что гонец, присланный за Мо Сюаньюем, также заберет с собой и ее сына для совершенствования тела и духа.Но, конечно же, ей отказали, а сказать по правде, ее просто проигнорировали.Все-таки это не было торговлей капустой на базаре. Ты не можешь взять одного отпрыска Мо и получить второго абсолютно бесплатно. — Этот старейшина все меньше похож на всеобщее зло, — посмеявшись, решил для себя Вэнь Жохань. — А ты с каждым годом все больше, — не остался в стороне Не Вейшен. Однако вся семья Мо твердо верила, что Мо Цзыюань обладал и талантами, и потенциалом. Они были убеждены, что если бы тогда, вместо Мо Сюаньюя в обучение к заклинателям отправился бы Мо Цзыюань, то он непременно бы преуспел и, в отличие от своего бестолкового двоюродного брата, принес бы славу своей семье. И хотя, когда его брата забрали, Мо Цзыюань был еще совсем юн, подобную чушь беспрерывно лили ему в уши, да так, что он сам поверил в нее всем сердцем. Каждые два-три дня он приходил в лачугу Мо Сюаньюя, издевался над ним и унижал его, проклиная за то, что тот украл его блестящее будущее заклинателя. Особенно ему нравилось брать у брата различные талисманы, эликсиры и другие магические предметы и присваивать их себе.И хотя Мо Сюаньюй действительно был временами не в своем уме, он все же осознавал свое жалкое положение. Он уже смирился с ним, но его двоюродный брат, опьяненный своей безнаказанностью, стащил практически все его вещи. Наконец, терпение его лопнуло, и он пожаловался своим тете и дяде, что и вызвало утренний погром. Слова на бумаге были совсем мелкими и сиротливо жались друг к другу, и у Вэй Усяня заболели глаза. Он подумал: «Какая же ужасная жизнь была у этого человека!» Согласие со старейшиной осталось невысказанным. Неудивительно, что Мо Сюаньюй решил прибегнуть к запрещенному ритуалу, умолять злого духа о помощи и пожертвовать единственным, что у него осталось — своей жизнью — чтобы отомстить. — Так ли ценна месть, чтобы отдавать за неё жизнь? — все же вмешался Вэнь Сюй. Сведённые вместе брови и морщинки на подростковом лице говорили о том, что ему не нравилась эта идея. — Некоторые думают иначе, сын, — не став ругать сына, Вэнь Жохань перевёл взгляд на главу Лань. Боль от напряженных глаз плавно расползлась по всей голове. По идее, в этом запрещенном ритуале заклинатель произносил свое желание мысленно, и как только Вэй Усянь был призван, он сразу должен был услышать его у себя в голове. Но оказалось, что Мо Сюаньюй откуда-то переписал обрывочные фрагменты заклинания и эту часть пропустил. И хотя Вэй Усянь догадывался, что он хотел отомстить семье Мо, все же о масштабе этой мести он представления не имел. Должен ли он вернуть украденное Мо Цзыюанем? Или он должен побить его? — Какой же старейшина милосердный, — тихо посмеялась Цансэ-саньжэнь. Ей все больше нравится этот Старейшина. Или же… он должен стереть с лица земли всю семью Мо? Судя по всему, наиболее вероятным был последний вариант. В конце концов, любой, кто имел хоть какое-то отношение к среде заклинателей, знали Вэй Усяня как бессердечного и неблагодарного злодея, который потерял рассудок и не жалел никого, ни друзей, ни семью. Разве можно было бы представить более яростного и злобного духа, чем он? И если Мо Сюаньюй решился призвать именно его, значит, его желание было явно непростым. И все же Вэй Усянь хмыкнул: «Ты обратился не по адресу…» — Это мы и сами поняли, мальчишка, — усмехнулся Вэнь Жохань, осмотрев болтающюю группу детей, к которым присоединился Не Лан. — Господа, — привлёк внимание Цинхэн-цзюнь. И без лишних слов развернул книгу к слушателям. Увиденное поразило старших. На желтоватых страницах с каждой секундой все чётче вырисовывался портрет юноши. Тёмные, небрежно завязаные в пучок волосы и пряди свисали на бледное от пудры лицо, что украшали глаза янтарного оттенка, которые со страхом смотрели на зрителя. Под портретом появилось имя «Мо Сюаньюй»