***
Лань Ванцзи — мужчина в возрасте тридцати лет, писатель, который написал несколько книг, последняя из которых продалась тиражом в четыре миллиона копий. После такого оглушительного успеха его аудитория ждала нового шедевра от своего любимого писателя. Ждала год, второй, третий… По прошествии шести лет остались только лишь самые преданные поклонники, которые всё ещё надеялись на его возвращение. Однако сам Ванцзи уже и не надеялся, что когда-нибудь снова что-то напишет. Его старший брат, Лань Сичень, владел издательством, именно под его началом Ванцзи издавал свои работы. Мужчина не оставлял попыток помочь писателю снова вернуться к делу своей жизни, однако каждая новая оборачивалась крахом. Пока в один день из долгого путешествия не вернулся их дядя. В тот день Лань Ванцзи, как уже завелось, занимался утренней медитацией. Он выделил для этого отдельную комнату в квартире и обустроил её. Комната была оформлена в традиционном китайском стиле, с лаконичной тёмной мебелью и светлыми стенами, во всех возможных местах стояли курильницы для благовоний. Усевшись на тканевом коврике с этническими пёстрыми узорами, он включил домашнюю аудиосистему и, устроившись поудобнее, закрыл глаза. Комната наполнилась лёгкой музыкой и трелями птиц, писатель чувствовал, как уплывает по реке своих мыслей. В последнее время беспокойство стало его спутником. Фанаты, ждущие новых книг, дядя, не оставляющий надежд привлечь его к политике, вечно тревожащийся о нём брат — всё было в движении, быстрым, мельтешащим. И Ванцзи чувствовал, что уставал от этого, увядал. Он оставил семью, предпочёл отойти в сторону, но оковы никуда не делись, он всё ещё был связан по рукам и ногам ожиданиями чужих людей и надеждами близких. Стань достойным наследником. Однажды он уже сделал свой выбор: не ввязываться в политику, ссоры, чужие дела. И существовать стало в разы спокойней. И одновременно тяжелей, потому что дядя в чужие дела, в том числе и Лань Ванцзи, лезть не перестал. Даже наоборот, когда Лань Чжань вырос, дядя воспитывал его всё больше. Пытался советовать, что и как отвечать на интервью, назидательно убеждал быть хладнокровным и не показывать эмоций. Рос Ванцзи, росла вместе с ним клетка из наставлений и правил. У Лань Чжаня каждый раз разбивалось сердце, когда тот называл книги племянника несерьёзными записульками. С наступлением зимы стало легче. Воздух наполнился свежестью, и даже дышать стало легко, а грудь ничего не сковывало. Казалось, сама природа оставляет мирскую суету, и Лань Ванцзи лучше последовать её примеру. Временами он завидовал непоколебимости гор, сам он был вспыльчив и знал, что его напускное равнодушие рухнет, стоит дяде надавить посильнее. Но как бы он хотел, чтобы его спокойствие и уверенность в завтрашнем дне были незыблемы, подобно скалам… Как бы хотел, чтобы дядя стал ласковей, как мартовское солнце. Из потока сознания мужчину вырвал телефон, который громко трезвонил в соседней комнате. Раздражённо выдохнув, он встал с коврика, отключил аудиосистему и направился к источнику звука. На дисплее устройства светился знакомый номер и имя «Лань Хуань». — Здравствуй, брат, — сухо ответил Ванцзи, зажав телефон плечом, поправляя спортивные штаны. — Что-то случилось? — Доброе утро, Лань Чжань, как твои дела? — на том конце провода нервно усмехнулись. — Ты опять медитируешь? — Да, ты что-то хотел? — Вообще-то да, — пауза, тяжёлый вздох, — дядя вернулся вчера вечером, и он хочет устроить ужин. Лань Ванцзи закатил глаза. — Я могу отказаться? — Увы, но нет. — Хорошо, я приеду. — Отлично, завтра в 18.30. Ванцзи положил трубку раньше, чем брат успел сказать что-то ещё. Их дядя, Лань Цижэнь, путешествовал по Китаю последние полтора года. Вернувшись в Сиань, он первым делом захотел устроить семейный ужин с любимыми племянниками. Так это выглядело со стороны, однако Ванцзи знал, что, скорее всего, ужин будет посвящён ему и его будущему. Дядя никогда не разделял его страсть к писательству, даже когда последний роман стал бестселлером, он не изменил свой взгляд. Лань Цижэнь был политиком, очень успешным, и он хотел, чтобы племянники пошли по его стопам. Но у братьев Лань был свой взгляд на жизнь, что в корне не нравилось пожилому мужчине. С тем, что Лань Сичень открыл одно из лучших в городе издательств, Цижэнь ещё кое-как смирился, но вот путь Ванцзи он не принимал никоим образом. «Это не работа! Ты прирождённый оратор, ты должен продолжить моё дело». Чаще всего Ванцзи слышал эти слова, когда они собирались в семейном кругу. Ему казалось, что любое его начинание будет воспринято дядей в штыки. Поэтому он старался свести их общение к минимуму, но, видимо, не в этот раз. Закончив копаться в своей голове, Ванцзи отправился в душ, проведя там около получаса и приведя себя в порядок, он окончательно избавился от гнетущих мыслей. Остаток дня прошёл в компании двух домашних кроликов и фоновом сопровождении ток-шоу. Наступил день встречи, Ванцзи выехал из дома в 18.00, и чем ближе он подъезжал к родовому поместью, тем темнее становились его мысли. Ничего хорошего от семейного ужина он не ждал. Даже долгожданная встреча с братом не радовала, потому что Лань Чжань знал, знал, как всё будет. Он проходил это тысячу раз и всё равно, приезжая снова и снова, надеялся втайне, что вот сейчас всё решится и дядя наконец-то поймёт его, примет. И каждый раз ожидания разбивались, а Лань Чжаню смотреть было тошно на жалеющего его Сиченя и глядящего с победным блеском в глазах дядю. Сколько Лань Чжань помнил, договориться с ним было невозможно, ибо дядя считал, что есть только две точки зрения: его и неправильная. Если их взгляды расходились и разногласия приводили к ссоре, конфликт заканчивался компромиссом, который, очевидно, был выгоден дяде и на который Лань Чжань соглашался, скрипя зубами. Будь уступчивым, если хочешь, чтобы тебя любили. Насколько сильно он не хотел ехать домой, настолько же сильно он этого боялся. Боялся, что прогнётся, как прогибался тогда. Что дядя додавит, и он не сможет более стоять на своём. Что сломается и перестанет быть хозяином своей судьбы. Он напоминал измученную куклу без эмоций уже сейчас, когда не занимался творчеством, так что с ним станет, если эту возможность безвозвратно у него отнимут? Остепенись и оставь уже свои глупые записки. Лань Чжань остановился совсем недалеко, за углом дома, оттягивая неизбежное. Уложив руки и голову на руль, он прикрыл веки, пытаясь успокоиться. От стресса он бешено дышал, а грудная клетка ходила ходуном, что было аж больно. Нельзя, нельзя показывать, что он не в порядке. Всегда будь спокойным и не позорь меня своими эмоциями. Ему самому становилось хуже от этого, но глупое сердце, жаждущее свободы, всё трепетало, надеясь: «Может, если подождать пару минут, что-то случится и ужин отменят? Может, появятся неотложные дела? Может, произойдёт хоть что-нибудь, хоть какое-то грёбаное происшествие, и Ванцзи свалит отсюда, не показываясь как можно дольше?» Но в голове Лань Чжань держал один из тех немногих уроков дяди, который он считал полезным: никогда не опаздывай, это некрасиво и грубо. А вот то, чему учил его старший брат, верным и нужным было всегда: не бойся взглянуть своим страхам в лицо. Остановившись у больших кованых ворот, мужчина просигналил, и они распахнулись, приглашая войти. Родовое гнездо Лань представляло собой дом в традиционном китайском стиле, с множеством комнат, бамбуковыми перегородками и круглыми окнами, выходящими на огромный внутренний двор с прудом, в котором плавали карпы кои. Среди этих стен прошло детство, если так можно было назвать период жизни братьев Лань в этом месте. Между собой никто из них не считал это поместье родным домом. Проходя по знакомым коридорам, Лань Ванцзи видел образы маленького себя, брата и до боли знакомый женский силуэт. Он вспоминал женщину, которую называл мамой, в памяти всплывало всё: чёрные волосы, громкий смех, нежные объятия, всё, кроме лица. Их мать скончалась, когда Ванцзи было чуть больше трёх лет, с того момента его детство было окончено. — Добро пожаловать домой, Лань Ванцзи, — низкий голос застал писателя врасплох. — З-здравствуйте, дядя, как прошло ваше путешествие? — он склонился в приветствии. — Всё прошло замечательно, — мужчина вещал из-за длинного обеденного стола. По правую руку от него сидел Лань Сичень, он одарил брата вымученным взглядом, затем натянул одну из своих стандартных улыбок. — Здравствуй, Ванцзи, как добрался? — Спокойно, даже не попал в пробку. — Ванцзи, присаживайся, негоже моему племяннику стоять в дверях. Ванцзи сел по левую руку от дяди и уставился на фарфоровую посуду. С минуты на минуту должны подать ужин, в этом доме был личный повар, однако с подачи Лань Цижэня в меню входили в основном поместные овощи, минимум мяса и множество других вегетарианских продуктов. Ванцзи был приучен к такой пище с младенчества, но всё же, как только ему удалось вырваться из этого дома, он начал добавлять в пищу неимоверное количество специй. Как только ужин был подан, за столом воцарилась тишина, никто из братьев не желал начинать разговор, чтобы не стать темой для обсуждения. Лань Цижэнь отправил в рот кусочек припущенной брокколи, проглотил, вытер уголки губ салфеткой и, отложив её, начал: — Лань Ванцзи, как продвигаются твои поиски вдохновения? Ванцзи застыл с поднесённой к лицу вилкой, опустил её и ответил: — Дядя, всё так же, как и последние шесть лет, я просто живу и, наверное, уже не смогу вернуться в писательство. — Я рад, что ты понял это сам, — старик довольно улыбнулся. — Хоть один из вас меня порадовал. Ванцзи бросил быстрый взгляд на брата, Лань Сичень нахмурил брови, проглотив эту колкость. — Дядя, я спешу вас разочаровать, я не пойду в политику. — Ванцзи, я думаю, что мегаполис затуманил твой разум, ты должен развеяться. Лань Сичень вставил эту реплику, чтобы на корню пресечь скандал. Цижэнь уставился на племянника озадаченным взглядом. — Я думаю, что говорить об окончательном уходе из писательства ещё не время. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что, прежде чем говорить категоричное нет, нужно поменять обстановку, развеяться. Лань Ванцзи непонимающе смотрел на брата, вроде бы он заступался за него, переводя внимание дяди на себя, но в тот же момент и подставлял. — Какая хорошая идея, Лань Сичень, — немного оживлённее ответил Лань Цижэнь. — Ванцзи, я полностью поддерживаю твоего брата, тебе нужно отправиться в путешествие, это позволит принять верное решение. — В данный момент времени я не располагаю средствами на путешествие. — Я всё оплачу, если это поможет понять тебе, что твой жизненный путь выбран неверно. Ванцзи начинал закипать, его только что унизили самым наглым образом. — И куда же вы хотите меня отправить? — уже с нескрываемой желчью в голосе спросил мужчина. — В своём путешествии я посещал Алтай, думаю, что горный воздух и отдалённость от цивилизации положительно на тебя повлияют, — Лань Цижэнь говорил это, совершенно не обращая внимания на злость племянника. — Я останавливался в городке Кёктокай, там хорошая природа, есть музей минералов, а главное — нет ничего связанного с писательством. Лань Ванцзи ударил кулаками по столу, сидящие за ним вздрогнули, встал со своего места и, не говоря ни слова, направился к выходу. — Ванцзи, — строго окликнул его дядя. — Я перекрою все твои счета в банках и выдворю тебя из города, если ты сейчас уйдёшь. Лань Ванцзи сжал кулаки с такой силой, что мог сломать пальцы, скрипя зубами и пылая от гнева, он медленно развернулся и вернулся за стол. — Вот и славно.***
Сказать, что Лань Ванцзи был в ярости, это не сказать ничего. От кого-кого, а от Сиченя он не ожидал такой подлости, сам старший Лань оправдывался тем, что пытался перевести фокус дядиного гнева на себя, а в итоге сделал только хуже. Спасибо, что хоть согласился присмотреть за кроликами, пока их хозяин будет сидеть в крошечном городе у подножия горы. Ванцзи мчался по пустынной дороге, которая петляла по степи, уходя в горизонт. На десятки километров вокруг не было ничего, кроме небольших кустарников. До пункта назначения оставалось меньше четырёх часов пути. За пару дней до отъезда Ванцзи навёл справки об этом городке. Ничего из того, что было доступно в сети, не произвело на него впечатления. Обыкновенный шахтёрский городок, населённый разными народами, здесь не было ничего, что могло бы пробудить уже давно угасший интерес писателя. Разве что. Когда Ванцзи уже отчаялся найти что-нибудь стоящее, ему на глаза попалась интересная статья. Она рассказывала об еженедельном караване, который снабжал провизией горные деревни. Казалось бы, что тут такого, но оно было. Конечной точкой в пути каравана была деревня с простым названием «Снежная». Жители этого населённого пункта не покидали его пределов, аргументируя это соблюдением традиций. Когда Лань Ванцзи прочитал это, в его глазах загорелся так давно позабытый огонёк интереса. Может быть, вот оно! То самое, что позволит ему снова творить? Ванцзи знал, что, если он сможет написать ещё одну книгу и вернуться в издательство, брат поддержит его и дяде придётся отступить. А если же ничего не получится, то придётся занять место в партийной верхушке, такое условие они обговорили за семейным ужином. Чёрный автомобиль ехал всё быстрее и быстрее, неся своего хозяина в крохотный городок у подножия гор.