Как терновник

Вообще, он сам про себя знал, что ревнив. Что патриархально-феодален, в некотором смысле. Нетерпим, резок, груб, например. А сердце вот у него пугливое, ранимое и, сука, нежное, как у барышни. Трепещет. Совесть, кстати, не мучила его ни одной секунды. Жену он любил, был ей предан и благодарен за ее терпение, за ее любовь и смирение, за ее желание сделать его жизнь лучше. Она родила прекрасных детей. Вместе они создали семью, о которой он когда-то мечтал, в самом розовом детстве. Семья была его надежным тылом, его опорой и его корнями, которых он держался, чтобы стоять. Немыслима была даже мысль, что он может от семьи как-то отказаться. Никогда! Это его! Андрей не был соперником жене. Он вообще никому и никогда не был соперником, потому что он был один такой. Единственный и уникальный в Сашиной жизни. Даже предположить, что кто-то может занять его место, было смешно. Нелепое прозвище "Ренегат" вполне отражало Сашино стремление отступать от общепринятого и одобряемого, от серого и обывательского. Нет, конечно, не так, как какой-нибудь, простите (он действительно никого не хотел обидеть), Сид Вишез. Но все же свою линию Ренегат гнул упорно и настойчиво. И Андрей был его, до самых кончиков пальцев. Саша теперь наслаждался их связью, почти видимой, осязаемой нитью от сердца к сердцу. Он одновременно чувствовал себя и ведущим, и ведомым. И старшим, и младшим. В Питере они жили фактически вместе, и даже на расстоянии были рядом постоянно. И два мира - Сашина патриархальная семья и его жизнь с Андреем - прекрасно умещались в нем, и всем хватало его любви и тепла. А вот самому Саше любви и тепла не хватало. В семье он был в первую очередь глава, муж, отец. Тот мужчина, который решает. Но там это было органично, как-то правильно. А с Андреем было по-другому. Казалось бы, ну все же хорошо. Вот прекрасная семья - опора в этом хрупком мире. Вот тот, кто сводит его с ума, рядом. На все согласен. Они объяснились, наладили все, что могли наладить. Живи, Александр, и радуйся. Но нет. Не из таких был Саша Леонтьев. Зачем выбирать жизнь без страданий и мучений, когда можно пострадать и помучиться? А по части накрутить себя и впасть в буйное истеричное самоуничижение Саша был чемпион. Да и крутить было с чего, на самом деле. Конечно же, первым пунктом шел этот мерзотный проект, который вызывал и щемящее чувство ностальгии, и желание перебить дома всю посуду к чертовой матери. Причем одновременно. Андрей тему с сериалом в разговорах старался не затрагивать. Видел, что Саша заводится с полтыка, и большей частью молчал. Но некоторых вещей обойти вниманием не мог. Например, последние два года жизни Миши, о которых пришлось поговорить (и это были не самые легкие разговоры для обоих, потому что обоим эти годы дались крайне тяжело). Или, например, кастинг этого ебучего сериала. Саша сам признавал, что хотел бы видеть, кто его играет. Понимать, насколько человек попадает в типаж. Будет ли актер обращаться с Сашей бережно. Что там прописали ему эти сценаристы, какой получится Ренегат. Отразят ли они его отношения с Андреем, и как их покажут, если вообще покажут. Ненависти от фанатов он за эти годы хлебнул не ложкой, черпал обеими руками. Усугублять не хотелось. Но и Миху, и Андрея тоже увидеть было бы интересно. Понятное дело, Андрей никогда бы не выставил Горшка утырком. Саша в целом одобрял превращение Горшка в легенду, но Андрей иногда переживал за эту легенду больше, чем за самого себя, вызывая в Саше глухое раздражение. Баланс между "рассказать правдивую историю - не пережать и не испортить сложившийся образ" сильно Андрея волновал. Он и правда очень хотел показать Миху так, как сам его видел. Противоречивого, яркого, горящего, настойчивого. Друга, с которым они когда-то придумали, а потом создали свое, ни на чье не похожее, творчество. Но и мнение Ренегата имело для него значение, конечно. Как и Саше был важен факт, что его мнением интересуются. Князь очень аккуратно подсунул ему фото экранного Горшка. Лицо его самого при этом было столь упрямо-независимым, что Саше даже смешно на секунду стало. Ждал, стало быть, скандала, Князь Всего. Думал, что Ренегат сейчас ему выкатит список претензий листов на десять. Предателем себя Саша быть не хотел. Если бы "Горшок" ему не понравился, он бы так прямо и сказал. Но, беспристрастно разглядывая фото, он находил парня вполне интересным. Андрей, приободрившись, показал ему еще несколько видео Кости (так звали актера), и Саша кивал одобрительно. Ему нравилась энергичность парня, его пластика, да и мимика выходила удивительно похожей на Михину. Был у него похожий вайб - то ли и правда одного с Михой поля ягода, то ли просто хороший актер. Уже совсем расслабившийся и обрадованный Князь решил показать еще и экранного себя, отрекомендовав актера "отличным пацанчиком". Видно было, что Андрею актер пришелся по душе. И Рене тоже благодушно начал просматривать видео и фото. С некоторым замиранием сердца. Но вау-эффекта не вышло. Чего он ожидал, он и сам не знал. Увидеть молодого Андрея, яркий солнечный луч в его темном царстве? Почувствовать себя тем юным Сашкой Леонтьевым, которого захлестнула эта волна небывалого княжеского дуркования? Парень ему не понравился совсем. Смазливый, конечно. Но в общем бесформенный какой-то, тощий, бледный. Он был совершенно на Андрея не похож. А особенно не похож внутренне. Ни отголоска той кипучей энергии, которая всегда была ему присуща. Ни следа той непоколебимой веры в себя, как в творца. Ни намека на Андрееву мягкость и даже нежность, которая в любой момент могла обернуться твердостью титана. Ни одной искорки притаившегося в глазах и готового вспыхнуть в любой момент смеха. Унылое говно какое-то. Единственное только, что молод. Саша не хотел Андрея обижать, но увидел его нахмуренные брови и понял, что, видимо, его лицо уже все сказало за него. - Тебе не нравится, - констатировал Андрей со вздохом. - Он на тебя не похож, - Саша чувствовал себя как ребенок, которому показали конфету, а отдали пустой фантик. - Вообще ничего общего. - Да ну, что ты! Вот смотри, вот здесь, если вполоборота посмотреть, то... - Андрей, дело ж не в чертах лица! Это не ты! Ты вот Миху хорошо выбрал, а тебя надо было кому-то другому выбирать. Тому, кто тебя знает. Обидно, знаешь ли. - Да я там не главный персонаж, ну что ты! Какая разница-то? Мне показалось, что пацан прикольный! Ну и так он неплохой, посмотри, старается... - Есть разница! Это ты! Это личность! Андрей его увещевал, показывал какие-то видео, рассказывал что-то, но чем больше он говорил, тем меньше Саше нравился этот его выбор. В конце концов, Князь замолчал, но Сашин маховик было уже не остановить. Андрей даже и не предполагал, что творится в ренегатовой голове. А Ренегат с того дня выцеплял в его речи каждое мелькнувшее "Влад", и никак не мог понять, чем так уж этот самый Влад ему приглянулся. Вернувшись в Москву, он посмотрел несколько работ этого самого актера - ничего примечательного не обнаружил. А уж солнечного, волшебного, творческого, сияющего Андрея в нем и в помине не было. Даже не проскочил ни разу. Почему Андрей вцепился именно в эту бледную немочь, было для Саши загадкой. Пока не посетила его мысль, что кроме молодости и смазливенького личика у этого самого Влада и нет ничего. Тут уж его тараканы разгулялись по полной. Старый толстый Сашка Леонтьев с седой башкой никак не мог конкурировать с молодым и симпатичным актеришкой. Он, как мог, гнал от себя подозрения. Старался не думать о плохом. Все равно, через две недели он собирался в Питер, Андрей его ждал. Но гадкие мысли все равно брали верх. Молодость. У Влада было то, что могло понравиться Андрею. Его молодость. Свежесть. Помножить это на отсутствие Сашиных загонов, да еще и представить, с каким восхищением смотрит этот пацан на Андрея, буквально открыв рот, тут уж совсем жалкими выглядели позиции Александра Леонтьева в жизни Андрея Князева (конечно, на Андрея Князева невозможно было смотреть никак иначе, кроме как открыв рот). В Питер уехать не получилось, по закону подлости. Дела семейные требовали его постоянного присутствия в Москве, и Саша, основательно себя прогревший не утихающей ни на миг ревностью, предложил Андрею приехать к нему. И тот отказался. Да, у него тоже были неотложные дела. Он не мог все бросить. Он одновременно участвовал в нескольких проектах, да и сериал сжирал уйму времени, хорошо верная Агата всегда была готова подхватить любое дело, и здорово выручала его на съемочной площадке. Андрей был очень занят, сорваться и приехать внезапно никак не мог, а это отодвигало встречу еще на месяц, поскольку Саша уезжал в мини-тур. А вот с Владом Князь мог видеться каждый день. И наверняка, делал это, Саша готов был заключать пари. И его можно было понять, ведь кому не понравится увидеть рядом с собой хорошенького мальчика? К тому же и самолюбию Андрея наверняка льстило восхищение парня. А вот самому Саше было больно почти нестерпимо. Каждый вечер он представлял себе в красках напропалую флиртующего с пацаном Андрея (о, этот всегда был очаровательным, и если хотел, то мог в свои сети поймать навсегда). Злился, впадал в меланхолию, снова злился. В общем, он себя накрутил очень быстро. Тоска, злость, ревность, раздражение, обида - все это полировалось вином и не могло не сдетонировать. Они конечно поругались. Прямо по видеосвязи. И поругались сильно. Напряжение, неумолимо копившееся, рвануло. Да так, что Андрей собрал немногочисленные вещи и съехал с их съёмной квартиры, которую облюбовал себе даже в отстутствии Саши. И даже на три не очень веселых буквы Ренегата послал. - Ты заебал меня! - орал он в трубку, - Заебал своей выдуманной хуйней! Я тебе сто раз сказал, что нет у меня отношений с мужиками! Нет и не было! Тебя одного хватает с головой, блядь! Я устал от твоих диких фантазий! Протри глаза! Сходи к окулисту, пусть очки тебе новые выпишет! И к психиатру сходи уже! Не нужен мне Влад! И я ему на хуй не сдался! - Не ори на меня! - ответил ему Саша и получил в ответ -Чего?! Не орать?! Ты мне тут исполняешь, а я - не ори?! Знаешь что, да пошел ты! Просто иди на хуй! В тур Ренегат уехал в полном раздрае. Кажется, они пошли на новый виток их спирали ссор и недопониманий. Но мысли, что это конец, что это всё, они всё разрушили окончательно, у него не было. Да, он наговорил лишнего (в очередной раз, ну что ж теперь, лечь и умереть?). Но отдавать Владу Андрея на блюдечке с голубой каемочкой Саша не собирался. Андрей был его. Его, Сашино, счастье. Выстраданное, вымученное, трудное счастье, без которого и жизни нет никакой. Поэтому после тура Саша рванул прямиком в Питер. На точку, репетировать. Ну и, конечно, надо было придумать, как помириться, что сказать. Где-то внутри теплело чувство удовлетворения - ну как же, услышал свое заветное "ты у меня один", пусть даже и в такой грубой форме. Саша только в туре осознал, что очень хочет слышать это, и почаще. Ты у меня один, Саша. Я люблю тебя, Саша. Мне никто другой не нужен, Саша. Может быть, удастся помириться побыстрее, Андрей довольно отходчивый. Может быть, удастся как-то это свое желание до него донести. Эгоист, по всей видимости, Александр Леонтьев. И возможно, круглый дурак. И ничему его жизнь не учит. Хотя нет. Больше уходить (а вернее, убегать) с гордо поднятой головой, в надежде, что за ним побегут и вернут, он и не думал. Он приехал на питерскую квартиру в полной боевой готовности звонить, ехать, встречаться, мириться. Однако ехать далеко не пришлось. Андрей был там. Был дома, в домашней одежде, сидел за компом и рисовал, щурясь в экран, сквозь очки. У него играла музыка в колонках. На столе в тарелочке лежали какие-то печенюшки. Человек прекрасно проводил время. Дома. - Ну и какого хуя? - недовольно поприветствовал он остолбеневшего в дверях Сашу, поднимая на него суровый взгляд. Ренегат не смог сдержать улыбки. Андрей всегда на шаг впереди, что тут поделать, он один такой. - Я никогда не перестану. - произнес Саша. - Я все равно буду тебя ревновать. - Я знаю, - сварливо заявил Андрей. - А еще я знаю, что ты идиот, уж прости, Сашка! Придумать такую хуйню, и самому в нее поверить! Как всегда! Как ещё не начал играть в "третий должен уйти"! - Хрен ты от меня избавишься! - заявил Рене, проходя в комнату и устало опускаясь на кровать. - Я просто хочу знать, что я тебе нужен, если угодно. Что ты любишь меня. Потому что ты мне нужен, Андрей. И я тебя люблю. - Ты полный придурок, - Андрей развернулся к нему на стуле, прожигая его взглядом - Целоваться будем? Саша расхохотался от неожиданного облегчения. Кажется, Андрей его понял. Кажется, Саша научился-таки хоть как-то обозначать свои чувства. Кажется, он уже был готов ко всему. ******* Альберт вообще не ожидал обнаружить себя среди такого пиздеца. Жизнь, конечно, вносит свои коррективы, но как-то обычно он двигался по знакомой, освоенной траектории. А тут... Видимо, сугубая неудача преследовала его под созвездием Ренегата. Другим ничем он объяснить этот сюрреализм не мог. Началось все со ссоры. Сначала они поругались с Сашей. И тогда казалось, что это самое страшное. Поссорились они в пух и прах, впервые в жизни, и сразу очень крепко. Формально, конечно, Ренегат виноват не был, а вот косвенно приложил свою руку, это точно. Ну и Димка, конечно. И Альберт сам, поставив его звонок на громкую связь, не иначе бес попутал. Какой-то черт дернул в тот момент и Димку шутить насчет северофлотцев, хотя вроде бы уже все нормально, и Князь даже, кажется, поддерживает какие-то контакты с Ренегатом. Пусть и общаются они только насчет сериала и прочих дел, но все же перестали ведь ругаться и даже мирно беседуют, периодически. Нет, именно в момент, когда ничто не предвещало, Димка разразился какими-то совершенно дикими насмешками, а Альберт так удивился, что замер с открытым ртом. И забыл, что вообще-то Саша дома. Тот влетел в кухню, всем видом напоминая разъяренного быка, когда Алик едва успел положить трубку. Да уж, Джульеттой в тот момент его назвать было никак нельзя. Саша кричал, как не кричал никогда. Обвинял. А Алик в его темпераментную речь все никак не мог вклиниться. Сначала его обезоружил Димка, теперь любимый мужчина заставил буквально окаменеть. - Ах вот какие разговоры вы ведете! Понятно! И это твой друг, получается! Я за тебя, значит, и в огонь, и в воду, а тебе и по фигу совсем, что о твоем любимом человеке говорят! - горячился он. - Саша! - воскликнул пораженный Альберт. - Саша! - передразнил тот. - Я дебил! Придурок полный! Быстро они тебя перевербовали, Алик! Были правы мужики! А я еще тут уши развесил! Предательство это, вот что! За спиной! - Саша, погоди, я... - А чего годить?! Ты меня позволяешь оскорблять! Да еще в таких выражениях! И кто ты после этого?! А еще говорил, что любишь! - Да ну постой ты, ну подожди! - почти взмолился Альберт. Но Саша ждать не стал, а ушел, хлопнув дверью. Всю ночь его не было. Альберт себя обругал всеми словами, которые только пришли ему на ум. Куда пошел Саша, он не знал. На звонки тот не отвечал, сообщения не читал. Алик не спал всю эту ночь. Дождался, пока Саша вернулся. Пришел он утром, хмурый и несчастный. И помириться не вышло. Вот в тот момент, конечно, покащалось, что хуже ничего точно быть не может. Саша упрямо не слушал его, а только твердил, что в лучших чувствах обманут, что чувствует себя преданным и как дальше жить не знает. Успокаивало только то, что он не уходил. Несколько дней они почти не разговаривали. У Алика в голове была такая каша, что он не мог определить точно, что он чувствует. Конечно, страх потери любимого мужчины. Ведь он действительно Сашу своего любил! Но не только это. Он чувствовал обиду, за то, что тот не выслушал. Сочувствие и огромную нежность к нему - такой он был грустный и неприякаянный, хотелось обнять его, прижать к себе и никуда не отпускать. Стыд, за то, что растерялся и не остановил Димку. Весь этот коктейль здорово бил в голову и Альберт по-настоящему страдал. Но жизнь постепенно брала свое. От стадии молчания они постепенно перешли к холодным разговорам. Этот факт придавал оптимизма. Вроде бы все начало входить в нормальную колею, но Алик чувствовал необходимость объясниться. Ссора занозой сидела в нем, причиняя боль. И вот он настал, тот день, когда пели птички, и солнце заливало своим светом весь город и Альберта. Все начиналось так прекрасно! Саша позвонил! Сам! Сказал, что задержится на точке. И Алик предложил, едва дыша, приехать к нему вечером, забрать его с точки и пойти на свидание, гулять. И Саша согласился! Не одному Альберту, видимо было плохо и грустно. Саша тоже хотел помириться. Алик очень долго выбирал, что надеть - и выбрал в итоге небесно-голубую рубашку и самые узкие свои джинсы, заказал столик в уютном ресторанчике и к семи часам вечера был у любимого мужчины. Саша обнял его почти с порога - на точке уже никого не было, только они одни, поэтому можно было позволить себе немного вольностей. Чувствуя себя едва ли не на седьмом небе, Альберт сбивчиво заговорил: - Саш, ты прости меня за это все! Я и не понял, зачем и почему Димка начал - мы никогда на эту тему не говорим, честно! Я сам был просто ошарашен, а потом, ты вбежал, я даже отреагировать не успел! И я действительно тебя люблю, и может я не так быстр в реакциях, но я потом поговорил с Димкой и объяснил ему, что такие шутки неприемлемы! Саша только кивал слушая его, а потом заявил - Да я тебя простил! И ты меня прости, Алик, я не должен был на тебя так срываться! Я просто... Услышал и в шоке был, не ожидал я такого. Я тебя люблю! И не хочу больше сомневаться в тебе ни минутки! О, это была как будто бы сцена из незабвенного сериала "Любовь бедняжки"! Саша стиснул его в настоящих медвежьих объятиях и впился в губы страстным поцелуем. Альберт поддался моменту, отвечая на ласку, даже негромко постанывая и жадно лапая Сашу за все места, что попадались по руку. Ну а почему нет? Если оба не против, то можно! Как это было головокружительно пьяняще! Как Алик соскучился по своему прекрасному Александру, любимому и любящему мужчине, доброму, ласковому, сексуальному... А потом... В какой момент это произошло? Алик просто с легким чмоком оторвался от любимых губ, глядя Саше прямо в глаза, мягко улыбнулся, потом счастливо засмеялся. А Саша игриво сжал его ягодицы, и это было так приятно, что Альберт со смехом запрокинул голову... И увидел перевернутое лицо Ренегата, в глазах которого был настоящий шок. Алик бы отпрыгнул, но Саша продолжал крепко его обнимать, и выбраться из его хватки было непростой задачей. Альберт задергался в ужасе, чувствуя, как его полностью покрывает холодный липкий пот. Саша же застыл, как изваяние, вытаращив глаза на своего северофлотского ярла. Ренегат молча переводил взгляд с Саши на Алика и обратно. Казалось, они даже слышат, как скрипят шестеренки в его голове, как он пытается сопоставить то, что видит, с привычной картиной мира. Альберт понял, что бежать уже в сущности некуда, перестал дергаться и замер, глядя с вызовом прямо в глаза Рене. Он готов был закрыть замершего Сашу своей спиной, мужественно отстаивать свое и его право любить и быть любимым. Ренегат заторможенно почесал бороду и произнес каким-то безжизненным голосом: - Я тут забыл... Кое-что... - он резко развернулся и вышел, даже не попытавшись это кое-что поискать. Руки Саши разжались. Альберт потрясенно опустился на стул. Ноги его не держали. Такого камминг-аута он не планировал. Но получил. Вот теперь это окончательно и бесповоротно быльреальный кошмар. Что будет? Какова вероятность, что Ренегат поведет себя, как порядочный человек? Скажет ли он группе? А может быть, он вообще звонит уже Князю, ведь они в последнее время периодически созваниваются и в отношениях неплохих... В порядочности Андрея Альберт не сомневался, он не расскажет никому, но вот захочет ли он иметь дело с... Альбертом после всего услышанного? Саша тоже пытался осмыслить то, что произошло. Сколько Реник там стоял? Сколько видел? Что он, Саша, сможет отрицать? Как все это объяснить, ведь на радостную встречу давних друзей это было совсем не похоже! Расскажет ли он в группе? Нет, в порядочности Ренегата Саша не сомневался ни секунды, но вот в состоянии аффекта он бывал несдержан, и мог позвонить, например, Князю, с которым вроде бы недавно начал снова общаться. Князю! Рассказать на эмоциях про него и Алика. И чем это могло грозить Алику? Князя он не знал, и как он мог отреагировать, даже не представлял. Как теперь быть? Что теперь делать? Это ведь не Ренегатовы шуточки про геев! — Все будет хорошо, - растерянно произнёс Алик. - Точно, все будет хорошо. - Конечно, - Саша даже не пытался улыбнуться. Они оба мужчины. И смогут пройти через любые испытания, не уронив достоинства. По крайней мере, им обоим очень хотелось в это верить.