Пять секунд до предобморочного состояния

— Риндо! — Ран влетает к нему в комнату в двенадцатом часу дня без стука. Растрёпанный, сонный, чересчур эмоциональный — Риндо поворачивается к нему от компьютера и по-настоящему пугается. — Ринни, Ринни, блять. — Ты чего? Ран рвано выдыхает. — Риндо, мне начал сниться соулмейт. Теперь уже точно. Я уверен в этом на все сто. Риндо роняет из рук бутерброд, который жевал до этого, и думает, а не случится ли сейчас конец света. Ран не ждал своего соулмейта. Это была неизменная константа — трава зелёная, одеяло защищает от монстров, а у Рана нет связи. Как на его семнадцатилетие ничего не изменилось, так и не менялось до сих пор — если поднапрячь свои математические способности и сосчитать, третий год уже как. И Ран его не ждал. Он слышал, как из каждого угла нередко форсились истории о том, как люди ждали связи и по десять, и по пятнадцать лет, и он это понимал. Однако когда подобное происходит в твоей жизни, ты постепенно начинаешь как-то терять надежду — день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Время тянется долго. Некоторым людям просто не везёт — думал он. Ну бывает такое. Значит, у него слишком несносный и сложный характер для всего этого дерьма. К тому же ну появится она, эта связь, потом ведь соулмейта ещё искать придётся. А из-за этого нередко всплывают другие проблемы, например со сном. И зачем ему это? Даже хорошо, что никто не появляется. Потому когда Рану исполнилось двадцать, он только сильнее убедился, что все это бессмысленно. Хотя если сравнивать его несчастные три года с огроменными цифрами из различных историй на форумах, то убедил себя в своей неромантичной судьбе он слишком быстро. Загнался с полтычка, как говорит Риндо. Развел драму. Сейчас то он это понимает, но тогда всё казалось неизменным и логичным. — Риндо, он младше меня на три, мать его, года! — Ран маленьким торнадо влетает внутрь и, захлопнув дверь, валится на его кровать. Внутри у него бушует такое же торнадо, только больше раз в триста. Он уже смирился — действительно смирился, прошел все пять стадий принятия, — но судьба имеет чувство юмора и он впервые готов ее за это расцеловать. Ему не придется всю жизнь в одиночку наблюдать за отвратительно милыми Риндо с Соей. В голове происходит грандиозный бум. Риндо вжимается в спинку стула. — Ну слушай, я ж говорил. Ты рано паниковал. Три года это вообще ни о чём разница. Ран раскидывает руки в стороны и растягивается на чужой кровати звездой. Пару секунд лежит спокойно, а затем хватает подушку и эмоционально вжимается в нее лицом. Риндо растерянно его осматривает. — Э-э, ты давиться не спеши, — чешет затылок и поднимает с пола упавший бутерброд, откладывая его обратно на тарелку. — Найди его хотя бы для начала, потом уже помирай. — Ты такой добрый, — Ран смеётся через подушку. — А ты слишком непривычно эмоциональный и позитивный. Меня это пугает. Где вечно ворчащий “Риндо, ты заебал раскидывать по квартире носки”? Откидывая подушку обратно, Ран глубоко вдыхает. Он не знает почему, но от простого осознания того, что и у него есть кто-то, с кем могла образоваться связь, хотелось смеяться. Он понимает, что соулмейт не гарантирует счастье навсегда. Что даже с соулмейтом возможен разрыв отношений, что без него тоже можно спокойно найти своего человека и что, в конце концов, нахера вообще ему эти отношения, однако маленький романтик где-то глубоко внутри него, ещё не умерший после всего этого дерьма, радостно верещал. Сложно существовать без связи среди людей, у которых все вертится только на ней. Сложно даже несмотря на то, что на людей и всё общество в целом ему с высокой колокольни насрать. Он и без того не вписывается в их рамки. Возможно, он чувствовал облегчение от того, что не настолько безнадёжен — среди всего количества этих моралистичных кожаных мешков есть человек, который сможет его принять. И не важно, что пока ещё всё это маячило только в далёком размытом будущем, а в своих снах он был будто в стельку пьяный, абсолютно глухой и со зрением минус восемь. — У меня здесь вообще то картина мира перевернулась! Связь состыковалась! Обосраться. Я считаю мне можно пару часов порадоваться этому факту, — он обвиняющие тыкает в сторону брата пальцем. Риндо многозначно фыркает. Встаёт со стула и валится рядом на кровать, отдавив старшему руку. — Рассказывай давай, что углядеть во снах успел. Ран иногда похож на человека, которому нужна стереотипная подружка — обсуждать масочки для лица и волос, сплетничать, ходить вместе по магазинам и жаловаться на жизнь. Иногда ему рядом вот прям не хватает такой же язвительной сучки. Риндо с этого смеётся, однако потом вспоминает другую сторону его характера — серьезную, уставшую, способную выбраться из любого дерьма и заодно вытащить из этого Риндо — и смеяться перестаёт. Ран манипулятор, садист до мозга костей и социопат, умудряющийся подминать под себя всё Роппонги. Безэмоциональная тварь. Этот разброс вызывает у Риндо громкий когнитивный диссонанс. Ран вбирает в лёгкие побольше воздуха и начинает: — Мне ещё не удалось почти нихера нормально разглядеть или запомнить, но мотивчик постоянно один и тот же — все вокруг какое-то зелено-коричневое, похожее на лес, а вдалеке силуэт. Вот честно, ничего пока не видно. Я сначала подумал, что мне просто какая-то херня снится, но потом этот сон начал раз за разом повторяться. И сегодня, внимание, почему я убедился что это всё-таки соулмейт: тот силуэт стал чуть точнее и протянул! мне! руку! Он позвал меня, Ринни, позвал с собой, — он воодушевлённо выдыхает и делает глубокую паузу, чтобы начать говорить что-то ещё, но Риндо не сдерживается и смеётся. — Ран, когда незнакомый человек зовёт тебя в лес, нужно насторожиться, а не радоваться. Ран бьёт его в плечо. — Ты вообще молчи лучше. Закрутил роман со своим ночным кошмаром, ловелас хуев. Риндо мечтательно прикрывает глаза: — Это лучший ночной кошмар в моей жизни. С момента начала отношений Риндо с Соей прошло всего семь месяцев. Всего ничего в глобальном смысле, однако изменилось дохуя и больше — это походило на клише подростковых романтических фильмов, где сначала всё пиздец плохо, потом идёт развязка, один герой спасает второго, а затем они вместе уходят в закат и жизнь у них становится слаще, чем сахар. Риндо теперь от Сои не отлипал ни на шаг. Для Рана вообще стало открытием, что его брат может быть настолько… ванильно-тактильным. Иногда, смотря на них, у него во рту будто развивался лишний кариес. Риндо трогал Сою в любые моменты своей жизни, неважно, это объятия, рука на коленке или обычное поддерживающее похлопывание. Риндо смотрел на него, кажется, глазами сердечками. Риндо не упускал возможности лишний раз его смутить потому что, о чудо, Кавата Соя оказывается, довольно стыдливый и очаровательно заливается румянцем. Риндо не делал ему комплиментов, потому что речевой центр у него всё ещё страдает, но по глазам и жестам всё было понятно и без слов — Риндо по уши влюблен. Ран, смотря на них, иногда выпадал в осадок. И завидовал. Он не признавал себе, но ему тоже хотелось под бок кого-нибудь такого же теплого. Хотелось милых встреч, хотелось ненавязчивой заботы и хотелось, чтобы кто-то развеял его с каждым днём нарастающее чувство одиночества. Смотря на Сою и Риндо, хотелось, прости господи, влюбиться. Потому что всё. Брат распахнул свои орлиные крылышки и улетел в свободный полет вместе со своим парнем. Он больше не нуждался в нём так сильно — пусть они до сих пор очень близки, пусть они до сих пор созависимы, Ран больше не чувствовал той же привязанности в ответ. Потому что у Риндо есть Соя, а у Рана кроме Риндо нет больше никого. И Ран чувствовал, что не за горами момент, когда они с близнецом решат создать своё личное пространство и съедут, отдалившись ещё сильнее. Неважно когда — через год, через пять лет или вовсе через месяц, Ран не собирался этому препятствовать. Потому что это правильно. Вот только чувство одиночества нарастало всё больше, и каждый раз хотелось превратиться в ублюдка и эгоистично привязать к себе Риндо на всю жизнь. Вести себя так по отношению к брату было у него под внутренним запретом. Потому возникновению связи он радовался раза в два сильнее. И поэтому сейчас он лежал на кровати младшего с глухим удовлетворением в груди. — Короче я ещё без понятия, что со всем этим делать, придумаю позже. Пока просто подожду более чётких картинок. — Поздравляю, — Риндо усмехается и щипает его за плечо. — Теперь ты такой же как и всё остальное общество. — Ага, сейчас побегу устраиваться на официальную работу и заведу себе кошку. Иди нахуй. — Он сейчас далековато. — Фу, — Ран морщится. — Я просто радуюсь проявившейся связи, а ты. — Главное, чтобы это были не кошмары. Не повторяй моих ошибок, это было отвратительно. Тот горестно вздыхает и прикладывает ладонь ко лбу. — Да ни в жизнь, Ринни, ты невероятно тупил. Я буду надеяться, что у меня не будет такой же драмы. Зря я что ли старший? Риндо выгибает бровь: — Посмотрим. И жизнь идёт дальше своим чередом. Люди работают, животные бегают, а вселенная не самоуничтожается от того, что, оказывается, у Хайтани Рана есть соулмейт. Ран всё так же контролирует Роппонги и постепенно расширяет сферу своего влияния выше и дальше, но уже в одиночку. Риндо почти отошёл от дел и выбирался теперь вместе с ним только на драки. На самом деле это сложно, Роппонги не зря слыл такой репутацией — если раньше он имел дело с кучкой детей, решивших поразвлечься и выпустить пар в пубертат, то теперь его начали окружать серьёзные, взрослые люди из влиятельных группировок или даже остаток якудза, и каждый раз встречая их, все становилось опаснее и интереснее. Будто бы игра на выживание, где выигрывает не сильнейший, а наиболее приспособившйся. Благо, мозги у него работали хорошо, а покойные родители оставили ему щедрый подарок в виде почитания фамилии в криминальных кругах, так что Ран этим без зазрения совести пользовался — брал под свое крыло всё больше и больше людей. Можно сказать, собирал группировку, вот только у неё не было ни официального названия, ни отрядов, ни регулярных пизделовок. Единственное, что их всех объединяло — они подчиняются Хайтани. А Риндо в свою очередь продолжал выстраивать себе адекватную жизнь. Он вернулся к обучению в школе не без помощи Сои, стал больше копаться в компьютере с умным видом и затирал что-то про айти сферу. А ещё продолжал заниматься музыкой. На удивление Риндо вообще взялся за голову — вместо того, чтобы как раньше зависать играх, бросаться на людей с кулаками и устраивать пьянки, раздумывал об, внимание, законном способе заработка и начал следить за своим здоровьем. Старался питаться более правильно, ходил в тренажерный зал и начал, бегать, блять по утрам. Ран порой вставал утром в туалет и натыкался на него, вернувшегося с пробежки или делающего зарядку и стоял в ступоре минуты две. Но и выглядеть, стоит признаться, он стал лучше. Ран иногда задумывался, а кто из них действительно повзрослел. Соя же продолжал приходить к ним на выходные и готовить на всех троих. Ран для готовки слишком ленив, Риндо к плите лучше не подпускать, а потому то, что Соя увлекался кулинарией стало для Хайтани просто спасением. Они порой несколько дней питались только тем, что им наготовил близнец. Риндо в такие моменты своей счастливой рожей неимоверно раздражал. А ещё иногда Соя, наоборот, на выходные забирал Риндо в свой дом. С родителями он познакомил его уже давно — те с радостью приняли и ждали его дома словно собственного сына, явно не зная всей истории. Судя по рассказам Риндо у них там вся семья активная, все своенравные, и все с прибабахом, но далеко не в минус. Их дом отдавал таким уютом, что выросший в холодной расчётливой обстановке Риндо иногда терялся. И только один Нахоя даже спустя столько времени так и продолжал кривить морду. Риндо он недолюбливал. Ран даже мог понять его чувства — видите ли чел отпиздил его брата, а теперь забирает всё его внимание и так беззастенчиво его лапает. Однако со своей стороны злится на Сою из-за этого считал просто преступлением. Тот был слишком лапочкой. А сны продолжали становится всё чётче. Через пару недель Ран мог в полной мере разглядеть лес и даже начал в нем двигаться. Силуэт вдалеке всё ещё оставался слишком размытыми и отдаленным, так что, чтобы как-то его разглядеть, он пытался до него дойти, но двигался словно под толщей воды — медленно и неповоротливо. И в добавок ко всему эта тень, похоже, от него убегала. Получалось у неё намного лучше чем у Рана, так что Хайтани зачастую просыпался ни с чем и раздосадованно валялся на кровати. Но то, что с каждым днём сны становились точнее — факт, и это радовало. Постепенно он погружался всё больше. А ещё окружающий его лес постоянно менялся. Он мог быть как сказочным, светло-зелёным и солнечным, так словно вырванным из мистических страшилок. Ран не знал, от чего это зависит, да и в интернете было бесполезно искать, так что лишь строил теории и каждый раз пытался этот силуэт догнать. Как-то задумался, а не начать ли ему ходить на пробежки вместе с Риндо. Может, поможет. А ещё через неделю доебался и до Ясухиро. — Мучо! — Ран, уложив локти на стол, резко подскакивает. Муто даже не дёргается от неожиданности. — Я же никогда не спрашивал, что у тебя с соулмейтом! Тот стоял у плиты и жарил рис с овощами, желая отблагодарить Рана за собранный шкаф в гостиной. Квартира его и вправду все больше становилась похожа на жилое помещение, а не пристанище несчастного минималиста. Уже не было той удручающей пустоты по углам — появились шкафы, вещи на полках и даже одна единственная картина с древним японским пейзажем. — После появления связи ты только об этом и болтаешь, — Мучо тяжело вздыхает. — Потому что это животрепещущая тема. Я пытаюсь собрать побольше информации, — Ран довольно щурится и барабанит пальцами по столу. — Ну так что? Мы же с тобой одного возраста, неужели нет ничего? Тот пару секунд молчит, явно не плеская фонтаном воодушевления рассказывать. Однако всё же говорит: — Есть. Связь ещё в том году появилась. — И что? — Хайтани подбирается. — И то, — содержимое сковороды раскладывается по тарелкам. Ясухиро садится напротив. Берёт палочки. — Я знаю кто это. Интриги нет. — Чего?! Ран значит успел растрещать про свою внезапно появившуюся связь всему ужасному поколению, а Ясухиро Муто, уже найдя своего соулмейта, молчит в тряпочку? — Ебучий тихушник! Почему я до сих пор не вижу тебя под ручку с какой-нибудь миниатюрной домашней японочкой? Мучо смеётся. — Ростом он конечно не особо вышел, но домашним бы его не назвал никто. Да и вряд ли с такими волосами он чистокровный японец. Ран впивается в него жадным взглядом: — Кто? Мучо молчит. На несколько минут повисает тишина — Хайтани, не мигая, смотрит на Ясухиро, а тот как ни в чем не бывало начинает есть. Будто и не существует в этой квартире никакого Хайтани Рана. — Ну Мучо! — Я знаю, что ты не будешь держать язык за зубами, если узнаешь, — тот безапелляционно заявляет. Ран цепляется за фразу. — То есть я с ним знаком? — старается выудить хоть что-то, но в ответ слышит всё ту же тишину. Не сдаётся. — Хотя бы скажи почему нельзя, ну. Почему ты узнал его, но не сближаешься? Молчание снова повисает, и Ран отчаянно стонет. Обиженно дуясь, принимается за еду. Однако спустя пару минут Мучо своим тихим басом произносит: — Я предал Свастонов. Ран замирает — задумчиво смотрит в тарелку. Ждет, пока тот скажет что-то ещё, однако он не продолжает. И в правда ведь. Хайтани почти позабыл об этом: их Ясухиро довольно длительное время состоял Свастонах. Наверное, для такого парня с принципами как он, то, как пришлось уйти из группировки, и дальнейшие события дались ему тяжеловато. Сам Ран на его месте не испытал бы ни капли стыда. — Знаешь, — он отправляет в рот щедрую порцию еды и блаженно выдыхает — в его жизни слишком много фастфуда. Как же он любит всё, приготовленное дома. — То, что Риндо сломал Сое пару конечностей не мешает им сейчас вести себя, как два влюбленных идиота. Мучо продолжает молчать. — Серьезно, просто попытайся поговорить. Он знает, что ты его соулмейт? — Нет. Наверное, — с сомнением хмурится. — Но младший Кавата всегда был добрым, у него это не отнять. А мой… скорее даст в лицо. Ран в голове перебирает — значит свастонец, общавшийся с Мучо, со скверным агрессивным характером, невысоким ростом и “не японскими” волосами. Варианты были, но требовалась дополнительная информация. — А ты боишься по лицу получить что ли? Ну выпустит он пар, после этого подобъёшь на разговор. Или думаешь он настолько обидчивый? Мучо тихо угукает. Доедает рис. Рану даже дуть на еду не приходится за всеми этими раздумьями — она сама успевает остыть. Настолько громко у него в голове вращаются шестерёнки. — Вы были близки? Ясухиро пожимает плечами. — Достаточно. “Достаточно” на мучовском означает “да, я говорил ему больше трёх слов в день”. А это на секундочку, достижение. Ран мучительно трёт виски — варианта осталось два. — Санзу? Или как его звать, тот беленький в масочке, — делает предположение. Муто как-то странно напрягается и начинает играть жвалками на скулах. Будто бы вспоминает что-то неприятное. Ран по ошибке успевает почти обрадоваться, что отгадал, однако через несколько секунд друг отрицательно качает головой, и он подозрительно щурится. В силу своего любопытного и контролирующего характера он всегда пытался понять, что происходит у Муто в голове. Но тот, несмотря на годы их общения, все ещё оставался не то что закрытой книгой — кирпичом, который прочитать можно только расколов на кусочки и самолично вытащив содержимое. Делает вторую попытку: — Нахоя? А вот теперь Ясухиро напрягается, но менее негативно. Будто смирившись. Будто как только этот разговор начался, он уже понимал, что все выйдет к этому. И даже не отрицает. Ран шокировано распахивает глаза: — Да ладно?! Серьезно? Ясухиро тыкает в его тарелку. — Ешь. Ран ест. Ест и пялится на Мучо во все глаза, пытаясь осознать и осмыслить. Подумать только, серьезный и сдержанный Ясухиро и… этот дерзящий апельсин. Настолько кислый, что от одного только запаха скривится хочется. Мучо, все эти годы растущий и переживающий всё дерьмо вместе с ними, и свастонец, близнец парня Риндо. Ебучий булыжник и фейерверк. История пересеклась там, где никто этого не ожидал. Задумавшись, он не замечает, как на добрую минуту зависает с палочками в руках. Мучо обречённо встаёт и идёт к раковине сполоснуть тарелку. — Если тебя это волнует, я не буду лезть, — вдруг задумчиво начинает Ран. У него в голове всё вдруг складывается — и почему Муто был такой печальный после ухода из Свастонов, и почему тогда в колонии в одно время с Риндо начал плохо спать, и почему решился завязать с криминалом. Все события, оказывается, происходили настолько рядом, что удивительно, как не пересеклись между собой. — Единственное что, пообещай мне хотя бы попытаться с ним поговорить. У Риндо тоже не с первого раза вышло. И на мутовской кухне вновь повисает тишина, прерываемая лишь тихим журчанием водопроводной воды. Тот домывает тарелку, но обратно не садится — продолжает стоять, оперевшись о края раковины. Ран гадает — как так можно? Целый год знать, но не идти из-за… из-за чего? Страх? Глупая уверенность? Принципы? Это же все такая мелочь по сравнению с тем, что можно потерять, подумать только. Если бы не кошмары, Риндо бы тоже хрен пошел с Соей разговаривать. Как всегда бы отложил проблему в долгий ящик и тянул до последнего. И Ран даже думать не хочет, что этим последним могло бы быть. Он понимает, что со стороны всегда легче и понятнее судить, но в душе рядом с непониманием сиял яркий огонь уверенности в том, что когда он сумеет разглядеть силуэт в своих снах, так метаться не будет. Он даже не чувствует всей сути этих метаний, не то что не ощущает на себе. Он просто по-человечески не понимает. А Ясухиро внезапно начинает: — Помнишь меня рубанули катаной после выхода из колонии? Задумавшись, тот поглаживает большим пальцем шрам на торсе — огромный, кривой, прошивший крест-накрест. Оставивший отпечаток как на теле, так и в душе. И Ран подбирается на стуле. Да, он помнит. Он лично оплатил как минимум половину всех больничных счетов и тайно приносил Мучо в больницу вредную еду. А ещё помнит, как в тот момент думал о том, что второго друга за такой срок он потерять не готов. Благо чудом, но тот выжил. Ран был счастлив, что к тому времени Риндо уже успел разобраться со своими кошмарами, потому что иначе несколько седых волос гарантированно нашлись бы на его голове. — Я тогда сказал, что не помню, кто это сделал, но это был Санзу, — прилетает следом и даёт старшему Хайтани звонкую затрещину. Он не успевает как следует всё обдумать, как прилетает ещё одно, и в этот раз добивает: — А спас меня тогда именно Улыбашка. Ясухиро садится и вздыхает. Ран подбирает челюсть с пола. — Я почти ничего не помню, отключался, но Нахоя тогда в порту был по каким-то своим делам. То ли на подработку пытался устроится, то ли, наоборот, его уже уволили и он пришел рисовать мстительные граффити, не важно. Он увидел, выбил у Санзу из рук катаны и дал в морду. Позвонил в скорую, сдал того Майки. Не знаю, что было дальше. И Нахою я больше не видел. До сих пор не понимаю, почему он решил вмешаться, а не просто посмотреть на то, как предателя ликвидируют — в тот единственный раз, когда мы виделись после Поднебесья, он даже не сказал ничего. Мучо не выглядит как человек, которому нужна поддержка. Скорее, наоборот, будто и вовсе не хочет, чтобы на него как-то сочувствующие смотрели. Держит в себе всё, пока не обдумает и сам не примет, и только после начинает делиться. И сейчас Мучо не выговаривается ему — он просто рассказывает, как рассказывает множество прочих историй, и Ран голубого вздыхает. Не зная, как выразить все свои эмоции по этому поводу, тянет тихое “твою мать, Мучо…”. Закрывает лицо ладонями и думает — почему он узнает все это через ебучих девять месяцев. Но ничего не говорит. Отбирает у того телефон, заносит в контакты номер Сои и впихивает обратно. — Поговори с ним, блять. И если ты так боишься — Соя всегда был добрым, у него это не отнять, — мстительно возвращает той же фразой. — А если серьезно, то он выслушает и не сдаст. Это будет самый разумный вариант. Напиши хотя бы ему. Ясухиро смотрит на контакт младшего близнеца со сложной смесью эмоций на лице и начинает: — Это ни к чему. Я не собираюсь вмешиваться в их жизнь. Не думаю, что Улыбашка… — однако Ран его перебивает. — Если ты сейчас скажешь, что Улыбашка не был бы рад тебя видеть или что ему так будет лучше, я тебе врежу. Это самое тупое, что ты мог бы сказать. Мучо замолкает. Ран тыкает в него пальцем: — Ты же, блять, умный, Ясухиро. Это на тебя не похоже. Напиши. А затем ещё несколько часов обдумывает все услышанное. Подумать только: два близнеца и два члена ужасного поколения. Два правильных свастонёнка и два убийцы. И каждый проходит через вражду. Думает — а вдруг ему тоже достанется член бывших Свастонов, с которым потом придется восстанавливать отношения? А на следующую ночь ему впервые удаётся подобраться к силуэту на расстояние нескольких метров. *** С каждой ночью передвигаться становится все легче и легче, а окружающее пространство становится всё чётче. Вспоминая Риндо, он нередко задавался вопросом, а не зависит ли четкость сновидений от наследственности? Однако их родители не были соулмейтами, да и никогда об этом не рассказывали, так что, если не делать опрос окружающих, этой теории так и суждено навеки остаться без подтверждения. Он стал запоминать все больше деталей. К примеру то, что животных в этом лесу нет, определенного типа деревьев или растений тоже нет, и что меняется атмосфера не по какому то порядку, а сугубо рандомно. Он не знал почему, но знал точно, что наверняка это происходит не просто так. У всего есть причины. Человека тоже он постепенно начал видеть все лучше. Почти ни у кого из остальных людей во всем мире во снах не было определенного момента, когда внешность соулмейта резко прояснялась, так что он решил собирать его образ осознанно и по кусочкам: парень среднего роста, одет не для леса, легко, светлые волосы, и то, выяснением чего он гордится больше всего — аккуратные мозолистые руки. Когда он разглядел это, ему каким-то образом удалось сфокусировать внимание на протянутой руке настолько, что это въелось в мозг. Мазолистые не от драк. Хотя шрамы на костяшках тоже имелись. От работы. Это вид не портило ни коим образом, но какая именно работа была, он понять так и не смог. И несмотря на то, что каждая особенность образа откладывалась в голове на отдельную полочку, он все равно по пробуждению каждый раз записывал всё в заметках. Мало ли. — Слушай, таких людей тьма тьмущая, — Риндо задумчиво хмурится на просьбу вспомнить кого-нибудь похожего. — Единственная стоящая примета это ладони, но я как-то не особо пялюсь на чужие руки. И Ран готов был плакать. Пока с очередным сном не запомнил ещё одну деталь. Он радовался ночью как придурок, был уверен в том, что это поможет на все сто, однако встав и посмотрев на запись в заметках утром, он понял, что еблан. Еблан с дырявой башкой и кривыми руками. — Как я мог забыть?.. — он разочарованно валится на кухонный стол, и Риндо раздражённо скидывает его конечности со своей половины. Они сидели на кухне днём очередной субботы, и, пока Соя готовил, тот вновь в наглую портил их тишину и идиллию. — Вообще не помнишь? — младший уставше вздыхает. — Абсолютно! Будто этот фрагмент вырезали из моей головы нахер. Соя, стоя за плитой, сочувствующие на него поглядывает: — А записать то ты должен был хоть что-то? Вот что называется прогнившим обществом — родной брат смотрит на него, как на заебавшее говно, а его парень, которому должно быть всё равно, проявляет сочувствие и пытается помочь. Ран в который раз убеждается, какие люди всё-таки лицемерные. — Я даже отсюда слышу, как ты у себя в голове драматизируешь, — Риндо кривится. Ран показывает ему язык и лезет за телефоном. — Записать то я записал, вот только… нихуя не понятно. Я смог разобрать только “волосы”, — он открывает заметки и они все разом смотрят на злосчастное словосочетание. Риндо вскидывает брови. Соя озадаченно хмурится. “Српкееувк врлрсы” глядит на них в ответ. — Ну ты и криворукий, — делает вывод Риндо и со спокойной душой возвращается обратно на стул. Ран мстительно кидает в него чайной ложкой, но, к сожалению, снаряд цели не достигает, и младший словно супергерой ловит её на лету. Скалится с превосходством. Соя возвращается к плите. — Попробуй… рядом стоящие буквы проверить? Вдруг поможет. Ран со вздохом открывает клавиатуру на телефоне и на несколько секунд замолкает. — Буквы слева — чпаукк… блять, даже читать дальше не буду. Буквы справа — мореннцые. Уже похоже на слово, но тоже хуйня. Сверху-снизу попробовать? Риндо с этого пробивает на смех: — Чувствую себя в клубе престарелых, которые вместе не могут разгадать кроссворд. Ран возмущённо фыркает: — Ты даже не пытаешься! — А ну-ка дай сюда, — в ответ закатывает глаза, однако спустя ещё минуту тишины выдает многозначное “ну нахуй это дерьмо” и возвращает телефон обратно. — Я определенно не был создан чтобы работать головой. — Может, некоторые буквы прежними оставить? — Соя делает вторую попытку, помешивая на сковороде курицу в соусе. — Которые не выглядят слишком подозрительно. А другие заменить. Ран снова обводит взглядом будто бы случайное сочетание букв, которое даже приблизительно на слово не похоже, и со скрипом пытается разглядеть в этом хоть что-то. — Они все выглядят подозрительно, — раздражённо дёргает себя за прядь косички. — Мракеевые? Соркневые? Таких слов вообще не существует. Соя убавляет огонь и подходит. Ран послушно отдает в его руки телефон и думает, что если Сое сейчас ничего в голову не придет, ему ещё долго придется мучиться с этой несчастной головоломкой. Соя замолкает минуты на две. — Нам нужно прилагательное, так?.. — бормочет под нос. — Тогда пусть три последние буквы будут “вые”. “С”... Сорен… — вновь замолкает. Вдруг распахивает глаза и неуверенно хмурится. — Сиреневые? Ран шокировано приоткрывает рот. Точно. У него во сне меж деревьев разгуливал парень с сиреневыми волосами, красиво разлетавшимися на ветру. Почему он и подскочил посреди ночи, кинувшись записывать — волосы это нехилый опознавательный знак. — Точно! Спасибо! Сиреневые, я, блять, вспомнил, у него светло-светло сиреневые волосы! Шею закрывают, но не длинные. Риндо хлопает ладонью по лицу: — Как можно было так написать слово “сиреневые”? Ран достает из кружки использованный чайный пакетик и снова безжалостно в него кидает. На этот раз пакетик прилетает точно в лоб, и Ран победно ухмыляется. — Я был спросонья, — авторитетно заявляет, пока Риндо, матерясь, грозится эту хуйню запихнуть ему в задницу. — И вообще, Ринни, твой парень просто золото, ещё и головой соображает лучше нас двоих. Тот ворчит тихое “знаю”. Поглядывает на смутившегося Сою. — Итак! — старший тут же хлопает в ладони. — Есть ли у вас в окружении среднего роста парень со светло-сиреневыми волосами и красивыми мозолистыми руками? Очень важно, подумайте внимательнее. Сам Ран не помнил ни одного подобного. Он косится на Риндо — тот смотрит на него в ответ и растерянно пожимает плечами. Круг общения у них почти одинаковый. Косится на Сою — вдруг застаёт на его лице выражение нашкодившего кота. — Соя? — подозрительно тянет. Соя напряженно отворачивается обратно к плите и продолжает делать то, от чего его оторвали — включает огонь, берет в руки лопатку и помешивает несчастные куриные кусочки — Ран выгибает бровь и чувствует подступающее предвкушение. — Та-ак, пушинка. Выкладывай. — Чисто теоретически, — тот прокашливается и все же оборачивается, — это вполне себе может быть Мицуя. — Который бывший капитан 2 отряда что ли? — Риндо удивлённо моргает. — Ага. — Но у него же волосы короткие. — Так он отрастил, — Соя пожимает плечами. Лезет в телефон. Через несколько секунд протягивает сделанную не так давно фотографию — швейный клуб всем обновленным составом. — И руки у него наверняка как надо. Он же шьёт. Правда, не знаю как на них влияет швейная машинка. — Бля, реально. — Риндо пялится на снимок и, улыбаясь, поворачивается к Рану. — Смотри-ка, тебе, походу, от кармы прилетело за то, что ты его по затылку шлёпнул. А Ран завороженно застывает. И точно же — знакомые черты лица идеально накладываются на размытые очертания во сне, фигура подходящая, а ебучие волосы точь-в-точь такой же формы и оттенка. В голове схлопывается две вселенные. Наверное, не будет человека более похожего на тот силуэт, чем Такаши Мицуя. Вот только действительно, он явно будет не рад его видеть. Но Рану на этот факт с высокой колокольни насрать — он растягивает губы и воодушевлённой усмешке и впивается взглядом в Сою. — Мне нужен его номер телефона. Стадии отрицания у него нет и в помине. Он не задаётся вопросом как же так, почему именно он и какая у него будет реакция. Он не трусит — ну пропишут ему разок-другой, разговаривать умеет, разберётся. В голове не крутятся сомнения. Только стойкая уверенность в том, что он выяснит, действительно ли это его соулмейт, и если так — добьется ответа, не важно, какие отношения между ними были до этого. В поле зрения маячит новый потенциальный интерес и тратить время попросту он не собирается. Этот капитан и в прошлом выделялся на фоне остальных ребят в своей группировке, а сейчас тем более — за почти полтора года повзрослел, вытянулся и будто бы приобрел статус. Глядя на него сейчас, Рану хотелось довольно заурчать от осознания, что есть высокий шанс найти в нем соулмейта. Соя смотрит на него просяще. — А можно я не буду в этом участвовать? Я не хочу за тебя отвечать. — Ну спасибо! — Ран смеётся. — Я не скажу, что это был ты. — Он и без этого поймет — вся бывшая верхушка Тосвы знает, кто мой соулмейт. Я не думаю, что для него составит труда сложить два плюс два. — Ну Со-оя, — Ран вздыхает и вновь растекается по всему столу. Риндо вновь скидывает его конечности со своей половины. — Ну… смотри, если ты начнёшь понаписывать ему сообщения, вероятнее всего он тебя пошлет и заблокирует, так? — Соя, пытаясь выкрутиться, наконец добавляет на сковороду сваренную лапшу и тщательно перемешивает. — Значит лучше встретиться в реальной жизни, а не выпрашивать у меня его номер. — Логично, — кивает Ран. — Тогда я буду выпрашивать у тебя его адрес. Соя уставше стонет: — Ну нет, адрес это уже перебор. Я могу сказать школу. По понедельникам он уходит домой после кружка часам к шести. — Но сегодня же суббота, — Ран складывает бровки домиком. — Домашний адрес я тебе точно не дам. В Сое есть эта стальная нотка — когда он уверен в чем-то на все сто процентов, разубедить его будет задачей практически невозможной. Забавно, как все складывается, потому что с Риндо так и надо. Парень он избалованный, с размытыми рамками дозволенного, так что покапризничать и повыёбываться любит, и надо уметь иногда держать его на коротком поводке. Однако сейчас это играет не в пользу Рана. Риндо посмеивается над ним и отхлёбывает чай с молоком из кружки близнеца — какая гадость, он подхватил у него эту привычку, — пока Ран продолжает жалобно на Сою смотреть и пытаться торговаться, но своего решения Кавата не меняет. Велит ждать до понедельника. Ран ходит обиженный. А ночью наконец догоняет соулмейта во сне. *** — Что за… — первым делом выдает Мицуя, таращась на него в школьном дворе во все глаза. Ран улыбается и кокетливо машет ему ручкой. Тот, кажется, бледнеет сильнее, но быстро возвращает себе спокойствие. — Какого лешего ты здесь забыл, Хайтани? Ран сокращает между ними расстояние до пары метров и облегчённо вздыхает. Выловил, наконец. Мало того, что он все выходные только об этом и думал, так ещё и задержался Мицуя на кружке почти до семи. Ран уже раз двести успел подумать, что проебался со временем или что Мицуя вовсе уже ушел, но продолжал стоять и ждать. Почти как Хатико. Не хватало только пары собачьих ушей и хвоста. Да, будь у него собачий хвост, он бы сейчас выдал его с потрохами. Предвкушение засело в горле чем-то сладко-тягучим. Даже если Мицуя Такаши не окажется его соулмейтом, Ран всё равно будет этой встречей доволен. А потому смешливо щурится и не тянет время: — С вероятностью восемьдесят девять процентов ты мне снишься. Мицуя смотрит на него ещё более растерянно. Проходит несколько секунд, прежде чем он открывает рот. — Прям в процентах высчитал? Ран пожимает плечами: — Один в один. Тот вновь замолкает. Непонятно, то ли он пытается осознать свою счастливую судьбу, то ли просчитать ходы, как Рана от себя отвязать, но думы эти явно активные. И судя по тому, как затем он спокойным шагом направляется к выходу со двора — второе. Ран ступает следом. Серьёзный мыслительный процесс был заметен на лице невооружённым глазом. Сосредоточенный взгляд, упёршийся куда-то вперёд, сошедшие на переносице брови, и руки, на автомате перебирающие пуговицу на рукаве рубашки. Красивые руки, отмечает Ран. Знакомые. Вероятность соулмейта повышается до девяносто трех процентов. — Это теоретически невозможно, — заявляет Такаши, оглядывая его с ног до головы. — Мой соулмейт девушка. Ран вскидывает брови. — Ты её уже нашел? — Нет, но во снах там явно не ты. Я, знаешь ли, в принципе не хочу иметь с тобой никаких дел, не то что становиться соулмейтом, — тот фыркает. Вот вроде Мицуя спокойный и добрый, всегда расслабленный, но иногда превращается в такую язву, что Ран гадает — как это может в одном теле помещаться? Но, надо признать, ему нравится. — Хочешь, чтобы я извинился за тот кирпич? Или за этого синенького твоего, долговязого? — наклоняет голову в бок и накручивает на палец косичку. Мицуя кривится. — Нет, спасибо. К чему мне твои извинения, если ты, придурок, будешь делать это с таким лицом? Если хочешь сделать мне приятно, сгинь с глаз. Ран тупо хихикает: — Не так быстро, притормози. Опиши девушку из снов, а? Чтобы я точно убедился. Мицуя вздыхает. Явно не горит желанием. Ран по глазам видит, насколько он хочет его треснуть. Они продолжают идти куда то в сторону от школы, но Хайтани не задаёт лишних вопросов — ему, в принципе, похуй. — Она довольно высокая, с красивыми ногами, любит детей и, на секундочку, без этих идиотских косичек, — перечисляет и в конце пародирующе накручивает на палец свои отросшие волосы. Ран веселеет ещё больше. — Ну так я по всем параметрам подхожу, а? — играет бровями. — Высокий, с красивыми ногами и умею общаться с детьми, я зря что ли Риндо воспитывал всё это время? Он у меня та ещё заноза, успел наловчиться. А по поводу косичек… А ты хоть раз видел меня с распущенными волосами, чтобы такое заявлять? Мицуя осматривает его с самым скептичным выражением лица на свете. — Ага. — А если я скажу, что… — он перебирает в голове варианты. Вспоминает про изменчивый лес и единственную теорию, которая до сего момента выжила, и улыбается. Даже если он неправ, страха ошибиться нет. — Позавчера вечером у тебя было отличное настроение, но вот вчера оно почему-то испортилось и ты лег спать чем-то огорченный. Мицуя хмурится: — Да не пизди. Однако над чем-то крепко задумывается. Ран это видит. — Я буду считать комплиментом про девушку, если мы действительно окажемся соулмейтами. — ухмыляется. Уж что, а с женским полом незнающие люди путали его нередко. — К счастью, у нас есть лёгкий способ это проверить. — Сразу нет. Ран смеётся. Всплескивает руками. — Давай же! Лучше попробовать и ошибиться, чем не пробовать и потом сидеть в лохах. — Даже не думай, что я соглашусь, — Такаши переплетает руки на груди. Выглядит так, будто будет стоять на своем до победного, однако через секунду он кидает в его сторону задумчивый взгляд. — Какой? — Поспим вместе. Пропадут сны — я был прав, не пропадут — прав ты, а я отстану от тебя, — губы Рана растягивается в наглую ухмылку. — А так я очень навязчивый, знаешь? Мицуя смотрит на него возмущённо: — Ты смеёшься надо мной что ли? Если я с такой гадюкой в одну кровать лягу, я не засну. — Спасибо за комплимент, — улыбается так сладко-наигранно, что сухость во рту появляется мгновенно. Мицуя снова морщится. — Могу, так уже и быть, ради твоей безопасности не приглашать к себе в квартиру, а поспать у тебя. И в этот миг Такаши напрягается по-настоящему. Смотрит на него с угрозой: — Даже не думай. Переступишь порог моего дома — вылетишь оттуда с парой дырок в зубах. Ран удивлённо застывает. Выгибает бровь. Он, конечно, от Сои слышал, что у Мицуи есть две младших сестры, с которыми он возится, и ему даже очень хотелось бы посмотреть на маленьких членов семейства Мицуя, однако такая реакция его заинтересовала сильнее. Бережет от чужих, поглядите. Теперь навред хотелось заявиться в дом и поглядеть на них. Он приподнимает руки в мирном жесте: — Тогда ко мне. Такаши останавливается. Долго на него смотрит. — Да не можешь ты быть моим соулмейтом. — У меня сны начались в середине июня. — Да ну нахуй, — отшатывается. — Это ещё ничего не решает. Ран снова в привычном жесте накручивает на палец косичку: — Проверим? И Мицуя задумывается. Опасливо на него щурится, однако через пару секунд вдруг усмехается и набирает в телефонной книжке номер. Прислоняет гаджет к уху. Косится на него. — Ало, Юзу? Ты сможешь завтра собрать девочек в школу? *** Ран считает это победой. Он запишет это в список личных достижений. Отметит красным в календаре. Он не тянул до последнего как Риндо, он не делал тупых выводов как Мучо, и он не сомневался — взял, подошёл и сделал. Без лишних мыслей и без лишних бед. Драмы ему и в окружении хватает. Он просто подошёл и сказал напрямую, и звёзды от этого простого действия не обрушились на землю. Галактика не схлопнулась. Мицуя согласился. Как хорошо, что Мицуя — умный парень. И он настолько был всем этим доволен, что всю дорогу до дома не мог сдержать тупую довольную улыбку. И поднимаясь в лифте на родной семнадцатый этаж уже вместе с Такаши, продолжал лыбиться. А Мицуя продолжал на него посматривать, будто сейчас он достанет камеру и скажет “поздравляю, это был пранк!” или, того хуже, вместо камеры вынет из-за пазухи телескопку. Однако когда они открывают дверь в квартиру, происходит то, чего оба никак не могли представить. Они замирают на пороге синхронно, будто тренировались для этого вместе несколько лет, и дверь с глухим стуком ударяется о стену подъезда. Их встречает Соя. Голый Соя. Который, ко всему прочему, восседает на бедрах Риндо. Благо, все самое интересное закрывает спинка дивана, однако прямо с порога обзор открывается просто прекрасный — худощавый торс Сои, его мутный, поплывший взгляд из под ресниц, раскрасневшееся лицо под кипой кудрей и широкий разворот плеч Риндо. “Да, — думает Ран, — столько месяцев тренажёрки не прошли бесследно. Риндо значительно набрал мускулатуры.” Те двое тоже замирают. Соя смотрит на них, явно не особо соображая, однако через пару секунд его глаза расширяются в осознании, и он будто разом трезвеет. Напрягается, краснеет и в принципе начинает выглядеть так, словно сейчас скончается на месте. Ран, к сожалению, моментально понимает, что к чему. — Вы серьёзно? — он стонет. — Вы не палились передо мной девять ебучих месяцев, а именно сейчас вдруг решили потрахаться? Соя краснеет сильнее и втягивает голову в плечи. Стреляет взглядом то в него, то в стоящего рядом Мицую — приоткрывает рот, желая что-то сказать, но тут же его захлопывает. Риндо тяжело вздыхает и поворачивает голову в их сторону. — Ран, — его голос звучит с хрипотцой, а взгляд явно недовольных аметистовых глаз прожигает в старшем дыру. На секунду они удивлённо приоткрываются, заметив в поле зрения Мицую, однако после на лице появляется ещё больше раздражения. Он прокашливается. — Слушай, Ран. У нас молоко закончилось. — И? — в это мгновение в голове у старшего происходит какой-то сюрреализм. Молоко? — Сходишь в магазин? Тот возмущённо вдыхает: — Ах ты засранец! Молоко у него закончилось. Утром две бутылки было. Риндо прикрывает глаза и вздыхает так, словно сейчас его придушит. — Уже закончилось. — Ты просто пытаешься выгнать меня из квартиры. — Да. От такой наглости правая бровь взлетает к уровню роста волос. Однако их прерывает смех — Мицуя облокачивается на дверной косяк и заливается, приложив руку ко лбу. — В тихом омуте черти водятся, да, Соя? — не сдерживается, поглядывая на младшего близнеца. Тот сжимается сильнее, будто пытаясь уменьшится до размера атома, и отворачивается в сторону. Стыдливо прикрывает лицо ладонью. — Я даже не представлял, что ты так можешь. Это будет расплатой за то, что отправил ко мне этого придурка. Ран чувствует себя ещё более возмущённым. Видимо, Такаши и в прям не составило труда додуматься до очевидного. Риндо рядом сжимает одну из рук на боку Сои, будто бы притягивает ближе в защитном жесте и поглядывает на Мицую с постепенно нарастающей угрозой, но тот быстро отсмеивается и отклеивается от косяка. С тихим “ладно, тише” хватает Рана за плечо и оперативно выталкивает из квартиры. — Молоко так молоко, — закрывает за собой дверь, оставляя этих двоих наедине. Ран рядом трёт переносицу. — Вот этого я точно не планировал. Они стоят неподвижно у квартиры Хайтани ещё пару минут, прежде чем Мицуя вздыхает. Вышло неловко. Но ничего критичного. — Давай вспоминай список продуктов. У меня, конечно, нет желания изображать с тобой счастливую семейную пару, но раз я уже согласился, хотя бы полезное дело сделаем, — нажимает на кнопку вызова лифта и переплетает руки на груди. — Хотя бы минут пятнадцать им дадим. Сейчас ещё не слишком поздно, магазины не закрыты. И Ран чувствует, что возможно даже скажет спасибо этим двоим за такую подлянку. Это ж надо было. Но сходить вместе с Мицуей по магазинам, звучит как охуенный план. Соя с тихим скулежом закрывает лицо руками и утыкается Риндо в плечо. Риндо тяжело вздыхает и поглаживает его по спине в успокаивающем жесте. — Не всё так плохо. Подумаешь. — Там ещё и Мицуя был, — шепчет смущённо из-под ладоней. Риндо чувствует, что почти готов убить тех двоих, несмотря на то, что косяк был с его стороны. — Он же не будет трепаться об этом. Все люди занимаются сексом, мы, блять, в отношениях, это было логично. Ничего страшного, — оставляет лёгкий поцелуй у чужого уха. Соя вздыхает и разгибается. Смотрит на него с тихим возмущением, весь такой прекрасно растрёпанный и раскрасневшийся, что в Риндо отчего-то просыпается желание ткнуть его в этот присыпанный едва заметными веснушками нос. И в складку между бровей. И за кудряшку дернуть. — Теперь, если кое-кому приспичит, будем доходить до комнаты. Ну нахуй такие приключения. Риндо посмеивается и оставляет дорожку аккуратных поцелуев на его шее. Прикусывает — Соя мелко вздрагивает. — Ты так сжимался на мне. Знаешь, так трудно было сдержаться и не толкнуться прямо у них на глазах. Глаза у Сои расширяются. Он краснеет сильнее, тянет его за волосы и шипит: — Придурок. Риндо послушно отстраняется и облизывается. — Не отрицаю. Но зато, — он обхватывает ладонью чужой член, и Соя тихо стонет, вновь сжимаясь на нём, — судя по тому, что у тебя стоит также сильно, кое у кого обнаружился интересный фетиш. Кавата тянет возмущённо “Риндо!”, однако тот подхватывает его под ягодицы и, одним движением ссадив с себя, встаёт и несёт к себе. Посмеивается: — Пойдем в комнату, если так хочешь. А Ран с Мицуей послушно идут в магазин. *** Такаши подходит к стенду с молочкой и осматривает цветастые упаковки. — Какое вы обычно берёте? — Это ни к чему, — Ран подходит следом и машет ладонью. — У нас в холодильнике серьёзно утром стояло две пачки, и он один выпивает такое количество дня за три. Никак не за один. Это был обычный пиздёж чтобы нас выгнать. Мицуя пожимает плечами. — Ну купи для себя, раз уж пришли. Ран подталкивает его в спину к другому концу магазина и подмигивает: — У меня непереносимость лактозы. А теперь пошли лучше к лапше. Потому что лапшу Хайтани любят. А лапша любит их в ответ. Если не считать заказываемой готовой еды, раньше они жили только на ней, да и сейчас с удовольствием едят, а запасы нужно своевременно пополнять. Так что он блаженно кидает в корзину несколько пачек. Мицуя, ещё не отошедший от прошлого открытия, на это только брови приподнимает. — Овощи? Фрукты? Нет? Здоровое питание не для вас? — А вот здесь ошибаешься, — тот улыбается и щёлкает пальцами в сторону овощного отдела. Несёт к нему корзину. — С тех пор как в жизни Риндо появился Соя, в жизни Риндо появились и овощи. Соответственно, у меня тоже. — Только не говори, что бедный Кавата вам регулярно готовит, — Мицуя прикладывает ко лбу ладонь. Он знал про увлечение близнецов кухней, но они они никогда не любили делать это на постоянной основе. Особенно кому-то наглому. — К сожалению. Он наше спасение. И Такаши уставше вздыхает. Он почти что восхищён. Как никто другой понимает, каково это — часто готовить на несколько голодных ртов. Подойдя к овощам, Ран пробегается взглядом по товарам и прикрывает глаза, пытаясь вспомнить, что у них в доме вообще осталось, и что в ближайшие дни может понадобиться. Но в голове зияет гордая пустота. По большей части всей едой, которую нужно готовить, теперь заведовал Соя. И обычно он просил купить что-то определенное заранее, но сейчас список был неизвестен. Даже не позвонить и не спросить. Ран озадаченно хмурится. — Возьми немного того, что недавно использовалось в еде и всё, — прилетает сбоку подсказка. Ран кивает, решив, что это разумно, но вновь застывает. Понимает, что, видимо, Сое он очень доверяет, раз не следит за этим аспектом своей жизни. Осознание прилетает резко — раньше, когда он был ответственным взрослым на кухне, в голове всегда на отдельной полочке сидело то, что нужно докупить в магазине, составы лёгких быстрых блюд и их прошлый рацион на несколько дней, но теперь Соя взял на себя эту ответственность. И Ран не помнит. Не помнит почти ничего. Он глубоко задумывается. Мицуя рядом не выдерживает и со вздохом подходит ближе к стендам — одной рукой хватает с прилавка пачку моркови, а другой рукой листы капусты в упаковке. — Ну? Вспоминай. Соба, удон, карри? Я даже подсказать готов, что из чего состоит, если ты не знаешь. Ран знал. С горем пополам. Так же с горем пополам они и выбирают продукты. Не берут много, но под пристальным взглядом Мицуи он по большей части кидает в корзину лишь базовый минимум и то, что приглянулось. И собой вполне себе гордится. Не то чтобы он настолько бытовой инвалид, чтобы не мочь сходить в магазин и гордиться несчастным зелёным луком в корзине, но сегодня у него действительно очень странный день, и он может себе позволить вести себя так хоть иногда. Даже если игнорировать, что он возможно нашел соулмейта — во-первых, он спалил своего брата и его парня за сексом, во-вторых, у него не было с собой списка и даже малейшей информации о том, что происходит на кухне, а в третьих, перед глазами всё время маячил Мицуя. И его руки. Это было странновато, и он не знал почему, но постоянно глубоко на них зависал. Они были красивые. Почти аристократичные. Ран всегда был с собой честен и понимал, что для него внешний вид важен, а потому то, насколько лаконично и завораживающе смотрелись длинные пальцы и тонкие угловатые запястья чужих кистей никак не могло пройти мимо него. Единственное, что отличало его руки от аристократичных — те практически не знали труда. Бледная кожа, никаких шрамов и мозоли разве что от игры на музыкальных инструментах. А у Мицуи имелись и ожоги, и незажившие царапины, и, если приглядеться, мелкие шрамы от чего-то острого. Однако вид это не портило ни капли. Всё вместе смотрелось идеально. — Хватит пялиться, — Такаши тяжело вздыхает. Они уже прошлись по основным продуктам и шли через отдел со сладостями на кассу. Ран мелко вздрагивает. — Ох. Это настолько палевно? — Очень. Ты буквально сверлишь во мне дыру. Ран посмеивается: — Прости-прости. Просто твои руки, — он на секунду вновь опускает взгляд вниз и улыбается, — они… точь-в-точь как те, что мне снились. Мицуя удивлённо хмурится. — Руки?.. — Именно, — Ран перекладывает корзину в свободную ладонь и осторожно тянется к чужому запястью. Такаши смотрит на него настороженно, но не сопротивляется. Тот прикасается к коже — мягко обхватывает тонкую кисть, чуть отходит назад и поворачивает её точно в позу из сна. С того же угла это выглядит один в один. Великолепно. — У тебя красивые руки. Мицуя пару секунд молчит. Не разрывает контакт. Затем неловко отворачивается и продолжает идти к кассе: — Я не то чтобы хотел знать о твоих фетишах. — Ой, да ладно, — Ран прыскает. Цепляется взглядом за пачку любимых соиных печений и думает, что сегодня это точно не помешает. Кидает в корзину. — Между прочим вероятность соулмейта по моим подсчётам дошла до девяноста пяти процентов, а ты всё так же это отрицаешь. — Потому что это бред, — Мицуя снова останавливается и разворачивается к нему. — Не знаю, что ты там во снах видел, но мне снишься не ты. — Мне казалось мы уже прошли этот этап. Чем же якобы “она” так непохожа на меня? Мицуя буравит его взглядом. — У неё волосы однотонные. Ран приподнимает бровь и смеётся. — Знаешь, вот это совсем не аргумент. Я столько причёсок за свою жизнь сменил, не представляешь. Из однотонного — я от природы блондинка, как и Риндо, а ещё какое то время был чисто чёрным. А, кстати, внешность во снах может отличаться от реальной, ты не слышал? Из-за того, что связь первым делом взаимодействует с мозгом и самой личностью, а не с внешней оболочкой, зачастую могут передаваться только основные параметры — рост, короткие или длинные волосы или, к примеру, отсутствие конечности. В общем то, что хорошо отложилось в мозгу. А на детали он обычно расщедривается только через продолжительное время. Мицуя выглядит невозмутимо. Несмотря на это, где-то глубоко во взгляде плещется ком сомнений. — Это работает в обе стороны. Может, твой соулмейт просто похож на меня. Ран пожимает плечами: — Может. Именно поэтому я уверен только на девяносто пять процентов, а не на все сто. Мицуя молчит. — Когда ты уже пройдешь эту стадию отрицания? — тот вздыхает. — Тут всё играет в мою пользу. Твое день рождения в середине июня, когда мне и начали снится сны. Я не прогадал и с настроением, которое влияет на обстоятельства там. В конце концов мой мозг уже начал подкидывать мне детали, и ты идеально похож на этот силуэт. Так из-за чего ты продолжаешь так яро всё отрицать? Дело ведь не в однотонных волосах, я прав? Такаши отводит взгляд. Между ними повисает тишина, разбиваемая только гомоном людских голосов и писком со стороны касс. Всё уходит куда-то на задний план. Мицуя вздыхает и смотрит на него тяжёлым взглядом. — Допустим у тебя есть внешние сходства с ней, — Ран засчитывает себе маленькую победу. — Я и вправду пока толком не могу её разглядеть. Но ты, — он тыкает в него пальцем, — на любителя посидеть с детьми явно не похож. Ран замирает. — То есть всё отрицание идёт от того, что во сне она… сидит с ребенком? Расскажи поподробнее, — улыбается. Мицуя поджимает губы. Разворачивается и продолжает идти к кассам. Ран шагает следом. — Там всегда по-разному. Она возится с одним мальчишкой, постоянно как-то о нем заботится — сушит волосы например, готовит ему, играет. Ему в районе четырёх-пяти. Больше не помню. Но эти сцены я никак не могу связать с тобой. Даже обстоятельства в голову не приходят, — он кидает на него взгляд из-за спины. Ран задумывается. Действительно, он никогда не был любителем слюнявых вредных детей. Однако что-то… Он в пару шагов нагоняет Мицую и продолжает идти уже с ним рядом. — Ты прав. Но у меня есть возможное предложение. Хочешь я покорю тебя своей честностью? Обычно я этим ни с кем не делюсь. — Ты звучишь как отчаянный продавец-консультант, — тот фыркает. — Я примерно так себя и чувствую. Ладно, шутки шутками, но вообще я действительно хорошо лажу с детьми. Они меня любят. Мицуя выгибает бровь. — Честно! Я сейчас буду делиться откровениями, что для меня редкость, так что слушай, — Ран немного нервно облизывает губы. В его поведении в данный момент что-то неуловимо меняется, и он чувствует, возможно позже пожалеет о сказанном. Как бывает обычно. — Я не буду сейчас рассказать сопливую предысторию, но как старший в двенадцать я уже делал всякие взрослые дела за родителей. Учился тратиться так, чтобы выходить не в минус, а в ноль, наёбывал органы опеки, заботился о Риндо и… слушай, я вообще-то его люблю. Несмотря на все сложности, много из тех моментов стали счастливыми. Особенно те, где я возился с ним. Мицуя переводит на него удивленный взгляд. Это действительно вышел какой-то момент откровений. В голове тут же генерируется тысяча вопросов, начиная с того, как такое возможно, заканчивая тем, откуда брались деньги, однако он цепляет на себя невозмутимый вид и решает не акцентировать внимание на осознании этой истории. Несмотря на то, что услышанное не особо соответствовало тому образу, который Ран так смело показывал на публике, на удивление Мицуя мог себе всё это представить. Сам же Ран сейчас казался каким-то скованным. Никаких явных признаков не было, но руки он спрятал по карманам, а речь, пусть на немного, но явно от нервов ускорилась. Общий вид уже не казался таким флегматичным и вечно невозмутимым. Губы Мицуи сами по себе растягиваются в ухмылку. — Как очаровательно. Если это Риндо, почему тогда у меня во сне ваши возраста изменены? Какая там у вас разница? Два года? Там явно больше. — А вот это я уже без понятия, — Ран, кажется, чуть расслабляется. Закрывает глаза. — Спроси у подсознания. Возможно потому что сейчас Риндо иногда вредный мудак, а мне хочется милого маленького ребенка. Мицуя смеётся. — Хорошо, допустим принимается. А откуда уверенность, что тебя и другие дети любят? — Я просто знаю, — тот пожимает плечами. — Так всегда было. Это все попахивало каким-то абсурдом. Волей не волей он вспоминал себя и то, как ему с самого детства приходилось следить за сёстрами, но то, о чём говорил Ран, звучало намного серьезнее. Мицуя теперь не понимал, как себя вести. Ему нужно больше времени на осознание той истории и ответы на мучавшие вопросы, но он заталкивал их обратно настолько глубоко, насколько мог. Потому что к разговорам по душам с Раном он был не готов. К тому же назревала другая проблема — тот действительно объяснил все вопросы, которые возникли у него от заявления про соулмейта, пусть некоторые довольно спорно, и угроза принятия этого факта маячила над головой. Это что получается, этот придурок действительно может быть его судьбой? — Чёрт. Я, если честно, думал что мой соулмейт это девушка, у которой уже есть ребенок. Ран смотрит на него во все глаза и резко начинает смеяться. Так, что приходится притормозить. Мицуя игнорирует кинутое “Ты у нас, оказывается, милфхантер!” и, от души пнув его в голень, уходит к свободной кассе. Вспоминает, что продукты не у него и как дурак стоит, наблюдая, как тот отсмеивается. Ну уж нет, ему такого счастья не надо. Он будет всеми силами надеяться, что после этой ночи его сны останутся. А через десяток минут, уже после, когда они с покупками идут обратно и устраивают между собой состязание кто кого лучше подъебёт, Ран внезапно спрашивает: — Кстати. Чисто теоретически, если мы действительно соулмейты, как бы ты объяснил то, что у меня во снах ты бегаешь по лесу? Мицуя удивлённо хмурится. — По лесу? — Ага, — Ран перехватывает пакет с покупками левой рукой и открывает подъездную дверь. Пропускает его вперёд. — Ты там все время гуляешь в лесу. А он, кстати, меняется в зависимости от твоего настроения, о чём я говорил. И я только недавно смог тебя догнать. Мицуя проходит внутрь и крепко задумывается. Его походы в лес можно пересчитать по пальцам. — Я всё ещё не согласен с тем, что мы соулмейты. Ран вздыхает: — Чисто теоретически. — Ты пытаешься развести меня на ответную откровенность? — Чёрт, раскрыл меня. Виноватым тот не выглядит ни капли. Однако вопрос был действительно интересный — он задумчиво тыкает на кнопку вызова лифта. Тот оказывается на этом же этаже и сразу приглашающе раздвигает дверцы. Они вместе заходят внутрь. Не то чтобы он хочет дальше продолжать этот неловкий разговор и делиться с Раном секретами, но то ли тот очень хороший манипулятор, то ли просто так совпало, но после той истории хотелось, чтобы не только он чувствовал неловкость от знания того, чего знать не должен. И чтобы после он не был ни с того ни с сего за это обязан. — Если чисто теоретически, то… кое-что есть. Я нередко сбегал из дома, — он задумчиво глядит на их отражение в зеркале. Ран вскидывает брови. — Просто чтобы отдохнуть ото всех. У меня тогда, кажется, ни капли личного пространства не было — дома сёстры, в школе друзья и швейный клуб, в свободное время Свастоны. Мне было стыдно потом, но я ничего не мог с собой поделать. В общем у нас не так далеко был большой парк и я как-то сбежал туда и часов пять гулял между деревьев один. Это было самое лучшее, что со мной случилось за месяц. — Ух ты, — Ран улыбается, — кое-кто у нас был бунтарём? Мицуя закатывает глаза: — Иди нахуй, а. Я и похуже вещи вытворял, но за это мне стыдно больше всего потому что Луна и Мана все это время были одни и могли чувствовать себя брошенными. Ран понятливо мычит. В какой-то степени он может это ощутить. И теперь он знает имена его сестёр. Они доезжают до нужного этажа и лифт тихо дзынькает. — У Риндо с Соей связь показывала то, чего они боятся. Типа страхи, которые скрывают. Если так подумать, у нас выходит что-то похожее. Мицуя хмыкает: — Счастливые моменты, которые мы скрываем? Или скорее стесняемся. — Ну так тоже можно. — А теперь представь, как неловко будет, когда выяснится, что мы не соулмейты. — Не “когда”, а “если”. Ты из вредности теперь это делаешь что ли? — Не понимаю о чём ты. Ран тяжело вздыхает и открывает дверь в квартиру. — Ты упёртый баран. А теперь если они до сих пор не закончили, я буду кидаться в них овощами потому что в магазине мы задержались на добрых 10 минут. Однако когда Ран дёргает за ручку и заходит внутрь, вокруг всё оказывается тихо и спокойно. Он включает свет в прихожей и ставит пакет к стене. Прислушиваясь, Мицуя заходит следом. Соя выглядывает из кухни и, неловко залившись румянцем, приветливо машет ладонью. Теперь уже он полностью одет в свою излюбленную домашнюю футболку и штаны — да, у Риндо в шкафу уже давно хранится комплект одежды для Сои, — и единственное палевное, что подмечает Ран, это то, что его кудри явно не до конца просохли после душа. Значит, они пришли вовремя. — Привет, — тот мнется у дверного прохода. Риндо отсюда не видно. Вероятно, сидит где-то на кухне. — Извините за то, что было. Правда. Мы не думали, что вы вернётесь так быстро. Если хотите есть, придется чутка подождать, потому что мы доели всю еду днём и нужно приготовить что-то ещё. Ран расплывается в умильной улыбке. Ну что за душка. Не то, что этот маленький гремлин, который даже “привет” ему сказать не вышел. — Да я и не думал, что вы специально это сделали. Риндо, конечно, мог бы, это вполне в его духе, но он не будет делать то, что тебе не нравится. Да, мелкий? — в конце повышает голос, чтобы тот точно его услышал. С кухни доносится недовольный вздох. — Короче, проходи, — он обращается уже к Мицуе. Тот, прислонившись спиной к косяку, всё это время наблюдает за сценой с интересом и явно не ощущает никакого дискомфорта от нахождения в чужой квартире. Ран усмехается. — Чувствую, это будет весёлый вечер. Мицуя улыбается: — Не сомневаюсь. И дальше все идёт вполне себе мирно. Они торжественно вручают Сое пакет с продуктами, которые тот изучает и недовольным не выглядит, и, о чудо, Мицуя вызывается помочь ему с едой. “Я, конечно, не супер повар, но мне тебя жаль”, — выдаёт многозначительное и осуждающе поглядывает на двух Хайтани, спорящих о чём-то за столом. Соя благодарно ему улыбается. Так и проводят вечер — Кавата с Мицуей готовят и мирно обсуждают за нарезкой овощей новости про бывших Свастонов, а Ран с Риндо в команде поддержки их отвлекают. И, несмотря на сожравшего почти половину всего перца Риндо, всё проходит вполне мирно. Такаши понимает, что слишком давно не выбирался из дома вот так, на ночь и слишком давно так беззаботно не общался с кем-то из своих. За девочек он тоже немного переживает, но знает, что Юзуха и Хаккай с ними справятся. Максимум, что может случится — проспят. Они все засони, и подобное уже не раз случалось. Но сейчас он обещает себе не думать про это и отдохнуть. Не пропадать же вечеру зря? Хоть ему и самому завтра на учёбу. Ещё он обещает себе не засиживаться допоздна, однако на удивление Хайтани оказываются интересными собеседниками. Из-за этого они до часу ночи сидят на кухне и делятся друг с другом дурацкими рассказами и историями, подъедая всё, что некрасиво лежит. И только когда Соя начинает клевать носом, Риндо очухивается и поднимается со стула. Мицуя не то чтобы прямо смотрел на них, — хотя ладно, он смотрел, влюбленный Соя в отношениях с Риндо это слишком непривычное зрелище, — но не заметить взгляды и ненавязчивые касания между ними было трудно. Они не делали ничего такого, даже толком не разговаривали, просто находились в одном пространстве, но то невидимое и ощутимое вокруг них выделялось слишком явно. С непривычки это сбивало с толку. — Кто последний уходит, на том и посуда, — усмехается младший Хайтани, уводя своего близнеца с кухни. Ран возмущённо кидает ему что-то вслед, но тот напоследок лишь гаденько хихикает и скрывается в комнате. Мицуя до последнего провожает их взглядом. — Ух ты, — тянет задумчиво. — Я был в курсе их отношений, но всё равно не мог представить ничего определённого. Они по всем параметрам странная пара. А сейчас… — О, поверь, это далеко не вершина их сопливой романтики. Уж я то насмотреться на них успел, — Ран морщится. Поднимается со стула, начиная составлять посуду в посудомойку. Мицуя не помогает. Возражает: — Они милые. Ран закатывает глаза: — Поживи с ними с моё, посмотрим на тебя. Конечно милые. Но приторные, что пиздец. — Завидуешь? — Ага. Мечтаю, чтобы мне кто-нибудь так же как Риндо Сое по мозгам ездил. — Это же самая основа отношений, ты что? Ран усмехается. Ставит внутрь одну тарелку за другой. — Ты мне так же их выносить будешь? Мицуя встаёт и до того, как он заканчивает, щелкает по выключателю. Комната погружается во тьму. — Поверь, если мы откажемся соулмейтами, я их тебе не просто вынесу, я тебе их по стенке размажу. Ран замирает. Улыбается. Промаргивается, пытаясь привыкнуть к темноте, и на ощупь доделывает дело. Разгибается и выходит из кухни. — Очаровательно. Мои молитвы были услышаны. Мицуя стреляет в него недовольным взглядом. Обычно он сдержан и не реагирует так остро на чужие подъёбы, но конкретно этот персонаж выводит его из себя сильнее остальных. Даже несмотря на то, что последние несколько часов они общались довольно мирно. Они в молчании топают к комнате. Ран открывает дверь и, сделав шутливый реверанс, пропускает его вперёд, и Мицуя заинтересовано осматривается — всё точно так же, как он себе представлял. Даже слишком. Огромный шкаф с одеждой и зеркальной дверью, большой стол с ноутбуком и отдельный уголок, похожий на женский туалетный столик. Небольшое зеркало, куча побрякушек и цепочек и несколько каких-то бутылёчков. Рядом утюжок для волос. Вполне себе миленько. — Как-то слишком чисто. Убирался перед моим приходом что ли? Какой умничка, — Мицуя проходит внутрь. Замечает кровать — не слишком узкая, но хотелось бы шире. — Я, вообще-то, сам по себе чистоплотный, — Ран подходит к шкафу и достаёт из него домашнюю одежду. — Наезжаешь на Риндо за срач? — В точку. — База всех старших. Тот хватает пару полотенец. — В душ пойдёшь? Мицуя задумчиво прикрывает глаза. Отрицательно качает головой. Он слишком устал за сегодня. — Утром. Ран прижимает всю эту стопку к себе и как-то слишком быстро уходит обратно к двери. Машет ему ручкой и напоследок, прежде чем уйти в ванную, кидает: — Ну тогда чао. Обживайся тут пока. И Мицуя удивлённо моргает, оставшись один. Кто вообще так спокойно бросает чужого человека в своей комнате? Эти двусмысленные фразы и скрытые интонации в чужой речи настолько его за сегодняшний день утомили, что, казалось бы, обычное предложение сбивало с толку. Он со вздохом кидает и сумку у кровати садится прямо на ковёр рядом с ней. На пару секунд прикрывает глаза. Успокаивается. Несмотря на то, что Ран создаёт впечатление человека, торчащего в душе часами, возвращается он довольно быстро — проходит от силы минут пятнадцать. Мицуя только и успевает, что переодеться в домашнее и помедитировать. А ещё, признаться честно, изучить чужие вещи. Между прочим по комнате человека можно много чего узнать, однако, единственный вывод, который делает Такаши, это то, что Хайтани мудак. Возможно, он не совсем в здравом уме, чтобы проводить анализ. Тот открывает дверь раскрасневшийся после горячей воды, с влажной кожей и мокрыми волосами, и хватает с полки фен. — Если нужно, ванная свободна, — кивает в сторону выхода и включает его в розетку. Он выглядит… вполне себе эстетично. Мицуя не привык себе врать, а потому принимает то, что Хайтани красивый. Чего-чего, а этого у него не отнять. Даже с мокрыми волосами и домашней одежде. Чистя зубы и слыша из комнаты характерный шум, он радуется, что его там нет и это не отдаёт резью по ушам. И снова чувствует себя странно. Подобная бытовуха, как ежедневные дела перед сном с чужим человеком отдают нелепостью и чем-то наигранно неправильным. Будто все они как ни в чём не бывало каждый день проводят вечера с левыми людьми. Мицуе непривычно. Он вытаскивает телефон и спрашивает у Юзухи, как дела с девочками. Однако зайдя обратно в комнату, на секунду теряется. Ран сидит ко входу спиной — расчёсывает уже подсушенные, но всё ещё чуть влажные волосы в своем уголке и разделяет их на прядки для кос. И эта картина вдруг вызывает в нем глубокое дежавю — будто он совсем недавно это уже где-то видел, будто видел это уже не в первый раз. Будто он видел это во сне. Он тяжело сглатывает. Со спины Ран действительно похож на ту девушку. Тот оборачивается на него. — Ты всё? Мицуя тихо угукает и проходит дальше, усаживаясь на кровать. Продолжает на него смотреть. Хайтани начинает переплетать между собой отдельные пряди с одной стороны. — Ты даже спишь с косичками? Тот хмыкает и цепляет на запястье резинку. Поясняет: — Если я не заплету их, ночью мои же волосы меня задушат. Ну или просто будут путаться и лезть мне в рот. И наутро я проснусь с одним большим колтуном, — он доплетает одну косу и принимается за другую. — А с ними всё проще. Просто утром переплести, и всё. Мицуя задумчиво жуёт губу. В его семье что мама, что сестры спят незаплетёнными. Наверное, у них всех недостаточно длинные волосы для подобных проблем. — А что, ты хотел посмотреть на меня с распущенными? — Ран шутливо щурится. Мицуя отводит взгляд: — Больно ты мне нужен. — Ну мало ли ты наконец увидишь сходства со своей мнимой девушкой. Такаши поджимает губы. Уже увидел. И будет надеяться, что ему показалось, и это всё сила самовнушения. Ран отворачивается обратно к зеркалу и смотрит, насколько всё ровно заплелось. — А ты сам-то как? Ты же длину отрастил, — кивает на его волосы. Мицуя хватает прядку и пожимает плечами: — Да я без понятия. Ничего особо не изменилось, я их просто не трогаю. — Тебе так больше идёт. Такаши удивлённо моргает. Ран завязывает резинку на второй косе. Пока он отходит от внезапного комплимента, Ран успевает ещё и фен сложить обратно, и прибрать тот небольшой беспорядок, который строил на столе, и в принципе выглядит он до того невозмутимо и непричастно, что Мицуя сомневается, не послышалось ли ему. “И вправду чистюля”, — проносится в голове. Наблюдая за всем этим, он многозначительно выдаёт: — У тебя просто фетиш на длинные волосы. Ран вздыхает. — Почему каждый раз, как я говорю, что мне что-то нравится, ты сваливаешь всё на кинки? — Потому что ты выглядишь, как извращенец, — Мицуя недовольно бурчит. Видит, как Ран щелкает выключателем и, оставляя гореть только блёклый ночник, подходит ближе к нему. — Тебе сейчас с этим извращенцем спать, — Хайтани тянет выразительно. Такаши смотрит на него пару секунд, а затем шустро отодвигается на дальний бок кровати и усмехается. Слабый свет ночника роняет на его лицо красивые тени. — Чур я у стенки сплю. Ран возмущённо застывает на месте. — Эй! Вообще-то там в любом случае моё место. Я всегда сплю у стены. — Кто успел, тот и съел. И вообще, гостям надо уступать, — тот показывает ему язык и с комфортом устраивается на отобранном местечке. Заползает под одеяло. Хайтани смотрит на него ещё несколько секунд, а затем с недовольным вздохом падает рядом: — Хуй с тобой. Так уж и быть. Но только в этот раз. — Я с тобой в одной кровати больше и не появлюсь вообще-то, — одеяло натягивается на них обоих, и Ран гадает, как бы не свалиться с родного ложа ночью. Мицуя поворачивается к нему спиной. — Докажу, что ты проебался с выбором соулмейта и со спокойным сердцем про твое существование забуду, извращенец. Ран фыркает. Вообще он действительно допускает возможность того, что Мицуя на самом деле не его соулмейт, но возможность эта настолько мала, что отчаянные попытки всё это отрицать вызывают в нем только приступы снисходительного смеха. Ему действительно интересно, кто прав. Теперь это даже больше не желание найти соулмейта, а обыкновенное желание доказать свою правоту. — Как самонадеянно. И вообще, я пока не сделал ничего, за что меня можно было бы звать извращенцем. Мицуя, разглядывая однотонную стену, усмехается: — Пока? И вдруг дёргается. Чужая рука под одеялом пробегается пальцами по его боку и за считанные секунды подбирается под ночную футболку, касаясь голой кожи. Поднимается выше. В районе рёбер будто жжёт от этих касаний — палец плавно рисует круги, а Мицуя рывком тянется к чужой оборзевшей конечности. — Если бы я был извращенцем, я бы сделал вот так и даже больше, — Ран успевает вовремя убрать руку, но по голосу слышно, как довольно он улыбается. Прямо таки сочится удовольствием. Мицуя, закипая, медленно поворачивается в его сторону и смотрит прямо в глаза. Через секунду тянется и болезненно щипает за чужое открытое плечо, желая вытащить орудие преступления из под одеяла и выкрутить ему запястье. — Ты уже это сделал, придурок. Я сейчас тебе все руки попереломаю, — откидывает ткань в сторону, однако Ран крепко в неё вцепляется и, явно не желая нести наказание, прячет обе конечности куда подальше. В результате этой короткой перепалки он получает пару синяков, а Такаши в конце концов пускает в ход ноги и попросту скидывает его с кровати. Так сказать, пользуется положением у стенки. Однако Ран в последний момент вцепляется в него, и по инерции они летят на пол уже вдвоем. Мицуя неаккуратно валится прямо сверху. В комнате всё так же продолжает царить мягкий полумрак, и на эти несколько мгновений, пока они лежат на полу вперемешку и пытаются осознать произошедшее, вокруг повисает почти могильная тишина. Мицуя резво подскакивает и опирается на руки, пытаясь избежать этого нелепого контакта. Ран, лёжа под ним, смотрит ему прямо в глаза и расплывается в довольной улыбке. — Ох, Мицуя-Мицуя. Называешь меня извращенцем, а сам что? Прижимаешь к полу? — его наглое выражение лица при таком освещении просматривалось прекрасно. Вообще он и вправду выглядел так, будто вылез из журнала с лёгкой эротикой — подрумянившиеся щёки, блестящие глаза и картинно разметавшиеся по полу косы, вдобавок к валяющемуся снизу одеялу и небрежным художественным складкам на нём смотрелись так, будто это сделали нарочно. Как ценителю искусства и красивых людей, это заставило что-то внутри звонко екнуть. Он хотел бы как можно быстрее от него отскочить, хотел бы уйти от ситуации, но понимал, что… это будет слишком легко. Играть под дудку Хайтани и приносить ему удовольствие своим возмущением он не собирался. Больно много о себе мнит. А потому он сам цепляет на себя усмешку и опускается чуть ниже — переводит взгляд на чужую длинную шею и оставляет лёгкий поцелуй на кадыке. Ран от неожиданности сглатывает. — Это исключение. Такого больше не повторится, — поднимается обратно и кидает взгляд на его лицо. Наглую улыбочку как рукой смыло. Пользуясь эффектом неожиданности, он, довольный собой, в одно движение встаёт на колени и безжалостно вытаскивает из-под старшего Хайтани одеяло. Поднимается. Полностью закутавшись в большой кокон, валится обратно на кровать. Даже несмотря на жуткое довольствие ситуацией, лёгкое тепло всё равно постепенно поднимается к лицу против его воли. Он внимательно изучает царапины на стене. Ран поднимается следом. — Ничего себе. А можно будет это исключение повторить? — Исключение на то и исключение, — Мицуя чувствует, как жар поднимается выше. — Это может перестать быть исключением только для хороших мальчиков и девочек. А ты, Хайтани, кто-кто, но точно не хороший мальчик. Ран смеётся и валится рядом: — Знаешь, для тебя в готов постараться быть хорошим мальчиком. За стремление ведь полагается вознаграждение? Одеяло верни, холодно. — Иди нахуй. Будешь без него спать. — Эй! Это вообще-то мой дом. — Мне всё равно. Раз твой дом, то и укройся каким-нибудь дверным ковриком. — ...Ты серьёзно? Ты оставишь меня без одеяла? Мицуя закатывает глаза. — Да. Коврик тебя ждёт. И Ран со вздохом жалостливо обнимает одну единственную оставшуюся у него подушку. Тянет несчастное “Это домашнее насилие. Мы разводимся”. Остальное время так и лежит без одеяла. Когда он понимает, что так не заснёт и вспоминает про существование пледа на диване, время переваливает за два ночи. Не то чтобы он прямо лежит и мучается бессонницей — просто от нехуй делать обсасывает все мысли в голове, но это настолько неожиданно затягивает, что он и сам не замечает, как долёживает до другого часа. Ощущение чужого человека в своей кровати было привычным, но осознание того, что это вовсе не Риндо, щекотливо проходилось по нервам и сбивало с толку. Тихо встав и уже собираясь было отправиться за покрывалом, он бросает быстрый взгляд на Мицую и вдруг застывает. Смотрит на чужое разгладившееся лицо. Резко в полной мере осознаёт, что тот уже давным давно преспокойно спит. Он, конечно, понимал, что вряд ли тот всё это время так же долго лежал и не мог заснуть, но одно простое осознание этого заставляет его удивлённо моргнуть и расплыться в улыбке. Во сне Такаши отвернулся от стены и сейчас лежит на спине. Дыхание у него выровнялось. Напряжённая фигура расслабилась, волосы красиво разметались по подушке и реакции на копошения Рана не было никакой. “Не заснёт он с такой гадюкой, как же”, — со смешком проносится в голове. Ещё в голове проносится, что он и в бодрствующем состоянии красивый, а сейчас, когда не хмурится и не огрызается, эту картину и вовсе хочется оставить в памяти навсегда. Вернувшись уже с пледом он со спокойной совестью заваливается обратно и прикрывает глаза. А утром просыпается уже один. Мицуя ушел рано. Риндо потом в красках рассказал, как они с Соей в двоём утром его безжалостно разбудили и, позавтракав, так же вдвоем выпнули на учёбу, а следом убежали сами, и, возможно, Ран чувствует небольшое разочарование, от того, что не смог увидеть это. Хотелось лично посмотреть на сонное недовольное ебало и, вероятно, пустить пару шуточек, получить свой законный мстительный пинок и со спокойной совестью уйти обратно спать, но самое главное — сказать о том, что сны ему в ту ночь не снились. Однако возможность он проебал. А Такаши в тот день так и не выходит на связь. Ран даже выпросил у Сои его номер телефона, но подумав, решил дать ему время на принятие этого великолепного факта и писать не стал. Пообещал себе не доставать его хотя бы несколько дней. Сны ему не снились и на следующую ночь, и ещё через ночь, и дальше. А через пару дней ему пришло сообщение от неизвестного номера: “Так уж и быть, извращенец. Но не надейся, что из-за того, что мы соулмейты, я упаду тебе в ноги”.