***
Квартирка у Уёна была чуть побольше, чем та, в которой жил Ёсан, зато всякого механического хлама и просто прикольных штук в ней было столько, что пространства для житья осталось в обрез. Да и весь компартмент был уже прилично в годах и сам по себе напоминал коммуну «детей цветов». Уёна это больше чем устраивало — он вписывался в атмосферу идеально. Ёсан застал приятеля уже проснувшимся и относительно бодрым, вручил ему картонный стаканчик с карамельным латте и отправился в кухню, откуда безошибочно угадывался аромат вкусного завтрака. — Омлет, кимчи, брокколи в соусе и кунжуте, — быстро представил Уён еду и потянулся, едва не сбив со шкафа какую-то недопаянную шнягу. — Что ты будешь есть? — Буду все, я не ужинал, — поделился наболевшим Ёсан, которого кофе еле-еле заставил продрать глаза, но уж никак не насытил. — Окей, красавчик, как скажешь. Пока ты ешь, я в красках расскажу, чем вчера все закончилось. И нет, ты даже половины не видел. После того, как с аплодисментами проводили Сонхва-хёна со сцены — четыре раза, обрати внимание! — и, еле-еле отбив у поклонников, утрамбовали в гримерку, выяснилось, что в нашей — выбило лампы нахрен, как ты только там собирался?.. Неопределенно пожав плечами и нацепив на себя еще более неопределенное выражение, Ёсан поглощал омлет с брокколи, блуждая взглядом где-то по потолку. — Так вот, дорогой друг, мы с этим недотепой, как его там, Саном, почти два часа ебались… Нет, ты не понял! Чинили сраные лампы — у меня чуть плечи не отвалились, стоять с задранными кверху руками-то… Сану не проще было, он почти все время провел раком… Ты опять не понял, извращенец! Винтики по всему полу собирал, в темноте. После того, как починили — с хозяина, кстати, причитается, — явился Турбобелка, сам не свой, лица нет. Тебя искал. Оказывается, еще какой-то гость срулил, он имя называл, но ты его знаешь как сраного педика, и Белка за это прямо жесть как переживал. Боялся, что ты уехал в его багажнике — в разных пакетах. Тут на лице Уёна промелькнуло его любимое шебутное выражение, крайне непечатное и разухабистое, и Ёсан понял, что сейчас, прямо не сходя с этого места, ему поведают некую Великую Тайну. — Ты, кстати, турбобелкину сумку прихватил? Он просил закинуть по дороге на работу. Ёсан кивнул, показав взглядом на прихожую. Там, на конторке, лежала та самая вчерашняя, стоившая несуразно больших денег баленсиага — правда, уже без одного розового баллончика. — Годится. Слушай дальше, ночка выдалась на славу. Пока я переодевался… Да, не качай головой: я чинил сраные лампы в концертном прикиде. Нет, ничего не жало. Нет, сам ты извращенец! Пока я переодевался, умывался и паковался, ко мне опять подвалил Сан. Уши — краснющие-е-е! Что твой кочукару… Я спрашиваю, мол, что случилось. Он мнется, не говорит, но уши… Нет, ты слушай! Запинаясь, он-таки сказал, что от меня надо. Я думал, что отработал уже по всем фронтам, но, оказывается, потребовалась моя суперспособность… — Какая из них? — Не перебивай, что ты перебиваешь-то постоянно, слова не даешь вставить… Короче, этот Сан поинтересовался, умею ли я вскрывать замки. Я по всей длине был удивлен, ошарашен и слегка взволнован, если ты меня понимаешь. Сказал, что, конечно, умею, смотря что мне за это будет. Ты не поверишь, что за замок я вскрывал под утро. На сей раз Ёсан смолчал — не желая снова получить порцию несправедливых обвинений. — Короче, Сонхва-хёну принесли роскошный коктейль, типа «сапфир-мартини», якобы от одного из уважаемых гостей… И все, трындец. Я не знаю, сколько виагры туда положили, но турбокролик заебал турбобелку так, что… В общем, они, кажется, опять съезжаются. Только ключ от наручников куда-то засунули. Вот я и пригодился — отстегивать хёна от кинг-сайза. Чуть не сдох от неловкости. — Это ты-то? — Ёсан с недоверием приподнял бровь. — Знаешь, что?.. — воинственно расправил плечи Уён, — короче, Сонхва-хёна, перевязанного подарочными ленточками, доставили прямо по адресу Белки, куда я имел удовольствие прокатиться под утро в компании Сан-и. Он, кстати, вполне мировой парень, очень забавный… Туда и сумку закину по дороге в мастерскую. Гонорар твой выплатили полностью, еще Сонхва и Белка кое-что подбросили… уж не знаю, за что. — З-знаешь, наверное, я сам завезу ему сумку. Надо кое-что обсудить, — проглотив последний кусочек, пробормотал Ёсан.***
Длинноногий и изящный Сонхва отступил от входной двери, жестом приглашая Ёсана в крайне модернистски обставленную гостиную. Загадочно сияя ласковыми, с поволокой, очами, он сообщил, что Хонджун скоро появится, принял с рук на руки белкосумку и предложил чем-нибудь подкрепиться. — Вы вчера отлично выступили — оба… — он кокетливо поправил широкий ворот черной же рубашки, — Публика оценила. Ёсану же до крайности был важен другой вопрос — неужели публика оценила важность его, Ёсана, скромной персоны в круглую сумму, коктейль с сапфировыми запонками и целую ночь с Сонхва-хёном? За что-то же купил Чонхо непреклонного Белку, у которого было только одно слабое место — сердце, потому что там безраздельно властвовал черноглазый красавец Сонхва? Сам Хонджун появился спустя около четверти часа, совершенно блаженно осовевший, в белоснежном халате до пят с золотым позументом по краю: узор изображал Эйфелеву башню. Явно сувенир из «города любви». Судя по длине — однозначно принадлежал Сонхва-хёну. Вальяжно обтершись о дверной косяк под неверяще поднимающиеся брови Ёсана, Хонджун — скорый на язык, на расправу и на пятки Белка, гроза свободных от раскраски стен и патрулей, давно не разминавших ноги за своими газировкой и пончиками, — приблизился весьма соблазнительной походкой и устроился в кресле, поправляя тканевую маску на лице. — Спасибо за доставку, юнга, — поблагодарил он Ёсана, откидываясь на спинку и торопливо запахивая полы халата — поплотнее, но Ёсан, смущенно отводя взгляд, все равно успел заметить багровые отметины — поперек груди и у ключиц. Кажется, Уён был прав — Белку драли всю ночь. — Пожалуйста, хён. — Спасибо за отличное выступление. Кажется, Сонхва остался доволен. — Должен признаться вам… Ёсан кусал губы от неловкости. — Что такое? — Хонджун приоткрыл один глаз, ловчее поправляя тканевую повязку с ушками, удерживавшую челку надо лбом. Судя по кроликодизайну — тоже позаимствованную у Сонхва. — Вчера случилось нечто… неприятное. Витавший в каких-то своих мыслях, Хонджун не торопился спускаться на грешную землю. — Если вы помните инцидент с «ламборджини»… — Такое хрен забудешь, Ёсан-и, — понимающе кивнул в ответ Хонджун, настораживаясь. — Вчера он повторился. — Чёго-о?! — Белка на то и белка — от неожиданности подпрыгнул в своем кресле на добрых полметра, хорошо хоть в него же и приземлился… — Да бля! Да как? Зачем?.. — Прошу вас, хён… Если Чонхо снова появится — пожалуйста, укажите на меня. Без впутывания в это дело посторонних. Хонджун посмотрел в направлении маленькой домашней оранжереи. Сонхва поливал только начавшие приниматься соцветиями сенполии и еще совсем крохотные гиацинты. Он втянул носом воздух, и ноздри под маской затрепетали. — А он появится? — Уверен в этом. — Есть основания? Окончательно насторожился. Ёсан с облегчением выдохнул. Этот Хонджун был гораздо более похож на нормального Хонджуна, а не на утомленную жаркой ночью диву. Он заглянул в сумку, оставленную хёном на соседнем кресле и, тут же оценив потери, глубоко вдохнул и выдохнул. — Значит, есть… Ты вообще знаешь, что они за люди?.. Ёсан позволил себе осторожную улыбку. — Я указал на тебя только после того, как Чонхо пять раз поклялся, что ничего дурного с тобой не произойдет! Ну что ж, Чонхо был человеком слова — это все знали. Но Минги-то Белке ничего не обещал и ни одного хёна приворотным зельем не опаивал!.. Явно стесняясь и тщательно подбирая слова, под глубокие сочувственные вздохи Сонхва-хёна, Ёсан рассказал часть со своим уходом по-английски, упустив, правда, кое-какие подробности. — Я тебя искал, — со всей серьезностью подтвердил Хонджун. Сонхва, покончивший с растениями и заинтересованный, осторожно приблизился и присел на подлокотник кресла Хонджуна. — Сон Минги нашел меня быстрее, — с абсолютно бесстрастным выражением на совершенно невинном лице парировал Ёсан. — Он не?.. — вмешался Сонхва, обеспокоенный произошедшим в большей мере потому, что оказался не в курсе, и все события прошли мимо. — Нет, хён, я сам виноват. На этот раз — только я. Поэтому, прошу, не нужно больше никого посвящать в подробности. Переглянувшись, Сонхва и Хонджун почти синхронно кивнули Ёсану.***
Сказать, что господин Юнхо был удивлен, обнаружив в собственной мастерской, на старом месте, буквально недавно — еще даже недели не прошло! — отремонтированный «ламборджини» — значит ничего не сказать. Автомобиль затормозил идеально ровно, двигатель заглушился. На только что отшлифованном и покрытом новым глянцем боку роскошной машины — ярко-розовым росчерком, отличным курсивом было выведено — «Принцесса». А он упертый этот малый, кто бы он ни был, раз уж решил таким изящным способом распроститься со здоровьем, а то и жизнью. Подойдя ближе, чтобы поприветствовать господина Чонхо, — удивленный таким неожиданным визитом мастер не сомневался, что это именно он за рулем, — Юнхо прикидывал, какими словами утешать претерпевших от уличного хулиганства уважаемых людей и как скрывать свою радость от привалившей из ниоткуда прибыли. И стоило ли отстегивать этому загадочному приятелю Уёна, если он поставит дело на поток. Однако с водительского сиденья поднялась почти двухметровая фигура Минги собственной персоной. С пассажирского же широким шагом вышел сам Чонхо — и пожал руку хозяину мастерской, как старому другу. Сперва Юнхо подумал, что ему привиделось — но не разглядывать же гостей в упор, верно? На Чонхо был, как и обычно, отлично сшитый костюм, иссиня-черный, в тон напомаженным височкам и лаковым носкам обуви. А вот галстук, да помилует Юнхо небо, сиял совершенно тем же ярко-розовым, что и надпись на борту, оставленная злодеем-хулиганом. — Добрый день, мастер-ним! Позвольте вам представить моего хёна. Господин Сон Минги — и эта красавица принадлежит ему. Юнхо снова поклонился и сочувственно улыбнулся. Наконец появился повод перестать таращиться на дурацкую расцветку галстука уважаемого гостя. И тут же чуть снова не лишился дара речи. Жилет под безукоризненно посаженным по фигуре пиджаком Минги был этого же вырвиглазного оттенка. Преодолевая смятение и пробуя вернуться к сути дела, Юнхо проговорил: — Понимаю ваши страдания, должно быть, нелегко видеть такое… Уверен, что преступника найдут и накажут… — Не сомневаюсь, — сладко улыбнулся Чонхо, явно получавший удовольствие от происходящего, пропуская Минги вперед. — У нас к вам дело, уважаемый мастер.***
— Ты, блядь, совсем ебанулся? Или так, на полшишечки? — Ёсан в первые мгновения даже не узнал Уёна, так взволнованно он еще никогда не звучал по телефону. — Не тараторь, говори нормально… Связь у вас пиздец лагает… — Щас, погоди, в офис поднимусь. У моего шефа к тебе дело есть… Точнее, не у него, а у господина Чонхо и его принцессы. Смекаешь? Нет, дурак, никакой виагры и коктейлей! Все по-честному! Настоящее предложение. Что значит «Правильно, только после свадьбы»? Хватит ржать там, Кан Ёсан, тебе вроде премия к концу месяца не помешает?.. Достань еще пузырек той розовой краски, которой ты в последний раз тачку эту треклятую расписал… Дело есть. Понял? Настоящее дело!