Крылья в городе

Крылья в городе – необычное зрелище. Издалека не разберешься, настоящие вон те или нет, но вблизи – если разрешат потрогать – кажется, что такие мягкие, пушистые и упругие могут быть только живыми и реальными. Хочется себе такие же. Кто-то даже делает – кто-то, кому не лень собирать-отмывать-склеивать тысячи перышек всех возможных калибров, чтобы получить в итоге трехметровую тяжеленную штуковину, а спустя десять минут прогулки с наслаждением приземлиться на скамейку и ослабить ремни – или хотя бы сунуть под лямки пальцы, чтобы так не натирало плечи. Местный “профсоюз нефилимов” категорически недоволен увиденным. Правда, в нем не состоит ни одного крылатого. Крылатым, наоборот, нравится. Всем, кроме Шен. Ей всего десять, и у нее крылья – как у месячного цыпленка: пух и голые стержни вместо красивых пышных перьев, которые поднимают в воздух ее старшего брата. Разумеется, это всего лишь обязательная стадия роста и развития, но почему-то ни один подражатель не хочет сделать “цыплячьи крылышки” и ходить с ними. Хотя, казалось бы, они же гораздо удобнее: не такие тяжелые, концами не подметают пыль дорог и работы требуют намного меньше! Дурацкие люди. Дурацкое всё. – Будет и на твоей улице праздник. – Нам с Соней и так хорошо. Соня, скажи, – Шен трогает за клюв свою любимую птичку. У ворона здоровенный клюв, крепкие коготки на лапках и полный набор черных, с зеленцой, ровных перьев. – На прошлой неделе разве была Соня? – А не надо надоедать, – отвечает Шен и едва сдерживается, чтобы не показать язык: это уже лишнее. Люди и без того весьма забавно сердятся: пучат глаза, раздувают ноздри. Были бы крылья, топорщились бы до последней пушинки, как у испуганных кур. Почему-то им не нравится, когда их именем на неделю-другую награждают ее замечательного ворона, хотя что в этом такого? Впрочем, Шен и впрямь делает это из вредности. К тому же, когда люди теряют контроль над собой, их чувства становится легче считать. Можно не прикасаться даже, а просто побродить поблизости. – Я просто хочу подружиться, Шен, – возражает Соня. У нее крыльев нет, и ей, наверное, тоже завидно. Да всем тут завидно, просто больше или меньше – зависит от человека. Люди всегда хотят того, чего не могут иметь. Или крылья, или шестое чувство (а это есть мало у кого, кроме Шен), или постоянный голод… Ну, последнее едва ли, хотя, вроде как, некоторые завидуют, что килограммы конфет не откладываются на боках: всё пережигается на поддержание способности к полету. – Не-а, не хочешь. И с тобой я никуда не пойду. – Я тебя с собой и не зову никуда. Крылатых в городе немного: обычно они обитают глубоко в чаще. Город стоит на краю аномальной магнитной зоны, а лес – в ее эпицентре. Там не работают никакие электронные приборы. Конечно, захоти бескрылое человечество переловить начисто всю дурацкую тупиковую ветку своего развития – давно бы сделали, но в действительности результат не окупит затрат. Поэтому их максимум – это регулярные статейки в желтых журналах, на одной полосе с мистическими “Кыштымскими карликами” и подобными. Местные, конечно, в курсе дела, но не более того. А профильный исследовательский институт занимает два этажа в одном из корпусов местного университета: на большее не хватает финансирования из единственного частного источника. Соня работает там четвертый год и с переменным успехом заманивает “нефилимов” на чашечку чая (и сбор анализов). Уже давно примелькалась, но вреда не наносит. Только своим гостеприимством раздражает. – Врешь. Своего заведи, – огрызается Шен и принимается наглаживать ворона. Соня не дружить пытается, как бы она себе в голове это ни называла. Ну да, не вредит – а что, пользу, что ли, приносит? Дурацкие глупости. Конфет можно было и побольше насыпать. И мяса ворону. – А хочешь, Соню покормим? Вместе? – Не хочу. Иди доставай моего брата. Старший брат где-то там, бродит по скверу с парочкой друзей. Издалека не понять, у кого – действительно настоящие крылья. Его это забавляет. Шен – раздражает. Но он всегда рядом, если понадобится защитить сестру, поэтому она не сердится вслух. – Ну ладно, – вздыхает Соня и поднимается со скамейки. Оставляет коробочку, перевязанную лентой: – Это тебе. Просто так. Пока, Шен. Мне пора. Шен демонстративно смотрит в другую сторону, наглаживая ворона, хотя уже знает, что внутри, после первого же взгляда на коробочку. Конечно, у Сони есть один друг, который рассказывает ей обо всем. Дурак. Но, наверное, из-за него Соня к ней и цепляется: у него крылья тоже черные. Эх, красиво! Когда-нибудь такие будут и у нее.