Крылья в городе

Финансирование института поступает напрямую из правительства, но, насколько известно профессору Уильяму Хорту, оно маскируется под безликие “расходы на развитие общественного здравоохранения”. И это не так уж далеко от истины. Медицинскими их исследования не назовешь. Антропологическими – тоже с натяжкой (чаще это пересекается с археологией, объекты изучения же вполне себе живы). Криптозоологическими… ну, это даже немного оскорбительно. Хотя последнее определение приходит на ум чаще других. Разумеется, это далеко не единственный его научный интерес. Но в крошечном институте практически нет лабораторных мощностей, поэтому основное рабочее время в году он проводит по своему ведущему направлению – в одном из крупнейших в мире институтов генетики. Работы, конечно, там всегда полно, но выкроить недельку два-три раза в год “на выездную конференцию” обычно не составляет труда. – Мы вам очень рады! – Соня, как всегда, лучится дружелюбием. Девочка чуть ли не вдвое его младше, но абсолютно и бесповоротно очарована. Правда, до сих пор нельзя сказать наверняка, им самим как ученым – или направлением их работы. Пожалуй, все-таки – вторым. И это тоже хорошо. До того, как войти в штат института, Соня полу-легально работала на другого ученого, интересующегося “нефилимами”. К сожалению, доктор Стэнли погиб в результате конфликта с… с объектами исследований пару лет назад. Все документы бывшего коллеги профессор, конечно же, забрал себе. Точнее, получил вместе с Соней. С виду – “девочка-дурочка с ресепшена”: мелирование в блондинку, большие детские глаза, повадки первокурсницы… но сообразила собрать и унести абсолютно всё, к чему имела доступ, до приезда полиции. Молодец. – Взаимно, Соня. Как у вас тут погода? Слышал, в последнее время совсем не идут дожди. – Ну, думаю, вы, как всегда, привезли дожди с собой, – она мило улыбается и семенит рядом так, чтобы не мешать проходить через двери, но и как можно меньше отставать. – “Как всегда”, моя дорогая? – он косится на нее вбок и чуть вниз, мимо линз очков. – Ну, с вашим приездом всё становится лучше. Приходит в порядок, знаете. – И то, что все всегда боятся начальства, разумеется, здесь совсем ни при чем. – А вы кого-нибудь боитесь? – А вот философские диалоги оставьте нашим гостям, – профессор привычно распахивает дверь на тугой пружине, заглядывает внутрь, в длинный коридор с рядом кабинетов, и пропускает Соню вперед. – Есть сегодня, чем похвастаться по итогу квартала? – Конечно! Я учусь у лучших. Кстати, к вашему приезду у меня как раз организовалось чаепитие. Вы их знаете, наши постоянные гости. – Ваш друг Александр, – не спрашивает, но утверждает он. Соня кивает. Стабильность – это и хорошо, и плохо. Для каких бы то ни было опытов – хорошо. Для сбора массива данных – естественно, такой мизерный объем данных нерелевантен. – И его племянница. У девочки нет крыльев… Вы ее тоже знаете. Она хорошо растет. С каждым годом можно делать всё больше рентгеновских снимков. Трубчатые кости, как у Ксана, тоньше обычных для ее возраста, в них много воздуха, хотя ей и незачем. Значит, это развивается независимо от крыльев? Хорошо бы их свозить на МРТ, такой роскоши у Стэнли не было.. Всё высчитывали на бумаге. – Свозим, если нужно. – Правда? – Всё по порядку, – они входят в кабинет-лаборантскую, где сидят за столом с кружками девочка-школьница и взрослый мужчина. Он и мужчина друг другу знакомы, а вот девочка ёжится. Кажется, ей в целом не очень-то здесь нравится. По полу у порога, поднятые сквозняком, прокатываются серо-черные пушинки. – Мне тут как раз показывали очень хороший лесной сбор, – Соня мгновенно оказывается у стола, буквально из ниоткуда водружает на стол еще две кружки и, плеснув в каждую крепко пахнущей аптекой заварки, доводит до нужного объема горячей водой из большого стеклянного чайника. – Говорят, это секрет. Я всё равно в травах не разбираюсь, так что ничего не украду. Возьмите, вкусный. Сейчас – самое то, нужно пить побольше жидкости, в такую-то сушь! – Да. От засухи, бывает, крошатся перья. Волосы, говорят, тоже страдают, – отзывается Александр и переводит взгляд на Хорта. Или, как он сам себя привык называть, Ксан. – Зачастили вы. – Старею. Всё больше тянет в места поспокойнее, потише. Александр скептически хмыкает и отводит взгляд, а девочка, наоборот, оживляется: – А где вы живете? – Далековато отсюда. Но мы имели в виду трудовые будни. С другой стороны, беззаботность и спокойствие чересчур расслабляют. Мне такое не по душе. А как ваши дела? Отвар на вкус – сладко-горький, и от него пробирает мгновенной дрожью. Пряча мимолетную гримасу за боком кружки, Хорт окидывает помещение беглым взглядом. Да… Заметно, что здесь работает всего с десяток человек. Впрочем, пока что этого достаточно. Больше людей – больше лишнего внимания. Чтобы не привлекать его – совсем нисколько, – гостей на пару дней вывозят из города на обследование в большом, наглухо задрапированном фургоне.