***
Юнги вышел из ванной комнаты, обмотанный в полотенце чуть ли не до самой шеи. Он протёр ещё мокрые от воды ресницы и прошлёпал в комнату, где Намджун уже приготовил небольшой столик с едой из доставки и разливал по кружкам чай. От чего-то покрепче Юнги отказался. Из коробочек с лапшой струился пар, аромат от которого доходил до желудка, вызывая голодные спазмы. Юнги понял то, что капитан совсем не смыслит в готовке уже давно, неужели он всегда-всегда еду заказывает? Парень кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и увёл глаза в сторону, как только Намджун обернулся. Дорожка из мокрых следов вела к дверям, волосы омеги немного распушились из-за влаги, щёки раскраснелись от горячей воды, а сам он ощутимо пах гелем для душа с ароматом чего-то непривычного. — Никакого выбора. У тебя два геля и оба с мятой, — Юнги прямо в одном полотенце присел на край дивана и глаза закатил на то, как капитан усмехнулся. Он крепче схватился пальцами за края махровой ткани, чтобы не выскользнула вдруг, и продолжил: — У меня дома целая коллекция: и с дыней, и с клубникой, и даже с цветочными ароматами есть. — А мой тебе не понравился? — Намджун закончил с посудой, разложив её вместительнее на столике, и опустился на место рядом с парнем. Не сдержался, наклонился ближе к шее и запах втянул. — Я думал, котята любят мяту. Юнги на это только хмыкнул и отвернулся, вновь потупив взгляд в пол. Капитан его совсем не жалеет, разбрасывается прозвищами, когда только вздумается. Юнги, вообще-то, не привык. Он, по сути, мало к чему хорошему привык. Сидит после душа, обмотанный во влажное полотенце, и смотрит на то, как альфа для него стол накрывает. Подумать только. Сам капитан полиции, сам Ким Намджун. Пальцы панически друг друга не перебирают, ноги не дрожат, Юнги себя чувствует в безопасности с этим мужчиной, ни единого скользкого взгляда на себе не ловит. Намджун будто другой, не такой, как остальные. Сколько бы омега не грубил по началу, какие бы глупости не вытворял, мужчину это не пугает нисколько. Зачем ему терпеть выходки Юнги? Зачем водиться с избалованным мальчиком? Мин чихает вдруг и морщится. Прохладно. — Дай мне свою одежду, — другой для Юнги тут нет. А спать в чём-то надо. Они включили первый попавшийся фильм, оставили на фоне. Юнги активно копался палочками в лапше с креветками и хлюпал чаем, прижавшись боком к Намджуну. Одежда альфы оказалась большой настолько, что время от времени приходилось её подтягивать. Выглядело смешно, но Юнги даже чем-то нравилось. Футболка приятно отдавала запахом капитана и кондиционером для белья. Парень совсем пригрелся, устроился удобно под боком альфы. Продолжающийся меньше пяти минут фильм, кажется, ужастик, звучал мимо ушей, голова была забита другим. Во-первых, слишком уж Юнги проголодался, а во-вторых, Намджун ему, вроде как, встречаться предлагал. Прямо в участке, совсем он ничего не смыслит. Юнги отложил коробочку с лапшой на столик, опустошил кружку с дурацкой надписью «лучшему боссу» и убрал туда же. Ребята с работы, скорее всего, подарили в какой-нибудь значимый день, подмазаться хотели. Намджун в качестве руководителя — что-то страшное и до конца не изведанное, Юнги бы углубляться в это не хотел. Достаточно того, что с ним капитан нежен. — Смотри, на тебя похож. Юнги, оторвавшись от мыслей собственных, не сразу понимает, что к чему. Он растерянно смотрит в экран, на котором выскочившее «нечто» ужасно кривляется, лицо его растекается достаточно страшно для того, чтобы омега вздрогнул. Намджун смеётся в кулак тихонько, подшучивает снова. — Ну, знаешь, — Юнги вскакивает с места сразу. Он сердито дёргает рукой, когда альфа хватает его за запястье и тянет на себя. В силе парень уступает ощутимо, потому как брыкания его успехом не венчаются. — Уйду сейчас, — он делает последнюю попытку ускользнуть, но мгновенно оказывается в плену. Намджун прижимает его ближе, укладывает на своей груди и по спине проводит широкой ладонью вверх-вниз. Юнги хмурится, недовольство выражает, однако вырываться из рук не спешит. — Ну, чего ты, — Намджун осторожно целует в висок, убирает чёлку с глаз. — Чувствительный какой, — он снова улыбается, а омега цокает. Юнги, и без того маленький, в его руках становится размером с крупицу, копошится на месте и дёргается. Он прячет лицо в плечо мужчины, показательно отворачивается от экрана. Не будет больше фильм смотреть, во всём Намджун виноват. — На тебя похоже, вот что. Одно лицо, — доносится совсем тихо. Юнги из своего укрытия выходить не спешит, не оборачивается. — Как скажешь, — в отличие от омеги, Намджун не обижается нисколько. Его реакция парня забавляет. Спустя какое-то время омега вредничать прекращает, подгоняемый любопытством: досмотреть ужастик хочется. Парень зевает широко, запрещает себе спать, лениво целует Намджуна в шею и шепчет, что завтра не хочет идти на противные пары. Тем более, Тэхёна там не будет, приедет только послезавтра. На протяжении всего фильма он ни разу не пугается, глаза совсем немного слипаются. Хочется спать. Даже в самые страшные моменты омега не отворачивается, достаточно того, что Намджун держит за руку и время от времени гладит по спине. За окном заметно стемнело. Короткое сообщение о том, что парень сегодня переночует у Намджуна, так и осталось без ответа в переписке с папой. Врать ему не хотелось, да и не получилось бы. Заночевать у Тэхёна Юнги не мог, друга просто нет дома. Фильм, вроде как, закончился. Юнги знает, Намджун тоже смотрел невнимательно. Пальцы капитана игрались с белыми прядями волос, иногда бегали по телу щекоткой, отчего Юнги корчился и толкался. Омега устало протёр глаза и руками обвил шею мужчины, повиснув на нём. — Я спать, — он спрятал хитрую улыбку и прикрыл глаза. Намджун без лишних слов поднялся с места и согласно кивнул. Тоже успел вымотаться за день, в особенности из-за того, кто сейчас висит у него на шее и жмётся щекой к помятой футболке, будто не при делах. Аккуратно придерживая омегу одной рукой, Ким толкнул дверь в свою спальню. Игнорировать то, как Юнги подглядывал и счастливо кусал губу, стало невозможным. Намджун тихонько хмыкнул и опустил омегу на кровать. Тот сразу состроил безразличное лицо, а про себя обрадовался почему-то, что спать будет не один, не в другой комнате. Он перелез на одну половину кровати, подмял под голову большую подушку и натянул одеяло. Смотрит на Намджуна и ждёт чего-то. Альфа выключил свет, прежде чем оказаться на второй половине кровати. Найти руками Юнги в темноте оказалось не так сложно, омега сам пододвинулся ближе. Он совсем не сопротивлялся, когда Намджун потянул его к себе, повернулся боком. Самую малость думалось о том, что засыпать вместе с не так давно знакомым альфой странно. Даже с Джувоном Юнги не ночевал никогда. После быстрого перепихона его всегда довозили домой, либо приходилось добираться самому, когда альфа был слишком пьян. Вообще, если начать сравнивать Намджуна с Джувоном, быстро обнаружится, что сходств просто нет. Юнги сжался весь, от мыслей о бывшем дрожь пробежалась по телу. Папа был прав, Тэхён был прав — Юнги себя просто не уважал нисколько. Намджун то, что омега сам не своим сделался, почувствовал будто, уложил его на себя, поцеловал в краешек уха, на что Мин почти захныкал. Настроение у него сегодня скачет с неприличной скоростью. — Юнги? — в темноте разглядеть лицо его сложно, но Намджун почти уверен, парень уголки губ вниз опустил, надулся снова. — Поговори со мной. — Вспомнил кое-кого, не важно. Догадаться не сложно. Намджун достаточно услышал о Джувоне в тот день, когда на пьяную голову омега не переставал говорить о выходках бывшего парня ни на секунду. Разболтал даже то, о чём вспоминать было бы стыдно, в подробностях, до самых мелочей. Юнги голову поднял, уставился зрачками-бусинками на расслабленное лицо альфы. Глаза привыкли к темноте, и теперь черты Намджуна были слабо различимы. Ветер задувал сквозь приоткрытую форточку, бежал по неприкрытым одеялом частям тела. Намджун лежал неподвижно, брови его озадаченно нахмурились, Юнги провёл пальцами осторожно по лицу, разгладил складку на лбу. Большим пальцем коснулся краешка губ и ойкнул тихонько, быстро отдёрнув руку, когда Намджун прикусил. В уголках его глаз скопились морщинки, ямочки засверкали на щеках. — Иди сюда, — он тянет парня за шею, надавив слегка ладонью. Губы у Юнги мягкие, приятно отдают фруктовым бальзамом. Язык обжигает дёсна, омега карабкается на мужчину всем телом, ногами обнимает торс, не отрываясь от губ. Сердце бешено бьётся где-то внутри. Хочется взяться за него рукой, иначе выскочит обязательно. Намджун поднимается с места, дышит тяжело после поцелуя. Лицо его в паре сантиметров, альфа носом проводит по шее, оставляет короткие поцелуи, до дрожи заставляет омегу напрячься, поднимается к приоткрытым губам. — С ума меня сводишь, знаешь об этом? — он хватает парня за талию и переворачивает на лопатки, ловит сорвавшийся вздох губами. Кровь приливает к телу, Юнги обжигающе касается лица мужчины, тянет его на себя и обнимает за шею, когда Намджун ложится сверху. Омега чувствует его дыхание на своей щеке, дышит глубоко и влажные губы сжимает вместе. Чего-то большего ему не хочется, отчего-то переизбыток чувств на сегодня не даёт идти дальше. Юнги хочется спать, обнять крепко Намджуна и всю ночь чувствовать его присутствие под боком. Он становится слишком чувствительным, когда Намджун рядом, и это смущает до одури. Слишком мучительным и в то же время необъяснимым оказывается желание заснуть у альфы в кровати, слушать его размеренное дыхание во сне и прижиматься всем телом. — Я пока не хочу продолжать, — лепечет неловко. Помнится, Джувон не останавливался никогда. Юнги жмурится и пропускает табун мурашек по коже. Он некоторое время лежит неподвижно, а после, скуксившись, открывает глаза. Намджун смотрит с неким непониманием в глазах, и от этого неловко становится. Стоит объясниться или лучше промолчать? Юнги не успевает начать оправдываться, как без слов его притягивают к себе и руку запускают в волосы, перебирают их нежно. — Я ничего не буду делать против твоей воли, Юнги. Мягкий, но низкий голос пробрался сквозь кожу, окружил омегу и успокоиться заставил. В груди легче стало, Юнги заметно расслабился. Он кивнул и уложил голову на плечо капитана, вдохнул едва уловимый запах геля для душа, глаза прикрыл. — Намджун, — Юнги натянул одеяло повыше, лицо спрятал наполовину. Его немного злило то, что вся уверенность и дерзость, как по щелчку, рядом с Намджуном пропадали, будто омега всегда такой застенчивый. Будто всегда смущается от любого нежного слова или действия в свой адрес. Папа рассказывал, что до встречи с отцом был другим совершенно. Может, это и есть тот случай? Юнги головой мотает, думать о таком ещё рано, пусть и хочется. — Не устраивай больше таких сюрпризов. Мне неудобно. — Извини, — альфа рукой проводит по щеке мягкой, целует коротко и улыбается почти незаметно в самые губы. — Но здесь я тебя не послушаю. Мой омега пусть себе ни в чём не отказывает. Завтра перечислю денег на пару дней, но распоряжайся с умом. — Я даже не твой ещё! — возмущается парень. Он надувает губы и принципиально смотрит в глаза, однако раньше Намджуна взгляд отводит. — Я тебе отказал сегодня, вообще-то, мы не встречаемся. — Отказал сегодня, согласишься завтра. А то, что ты мой, я и без тебя знаю. Оба стоят на своём. Намджуна отговорить, если он настроен решительно, практически невозможно. — Юнги, — он терпеливо вздохнул. — Мы больше спорить на этот счёт не будем. Я в своих действиях уверен. — Ну да, это ведь я глупее и младше, — Юнги отвернулся к альфе спиной, в одеяле закопошился. — Я этого не говорил. Кольцо рук обхватило омегу поперёк талии. Расстояния между телами не было. — Не обижайся на меня, — прошептал на ухо, пуская дрожь по телу. — Ты первый омега, кто вызывает во мне желание ухаживать, Юнги. Не лишай меня этой возможности, позволь добиваться тебя красиво. Юнги сглатывает нервно. Сказать, что мягкие речи его не трогают, значит соврать. Ни один альфа ещё так осторожно себя с ним не вёл, выражения не подбирал. Намджуну верить хочется, каждому его слову. — Можешь со мной не разговаривать, но знаю, ты слушаешь. Какое право я имею говорить о чувствах, если позволю тебе переживать по поводу денег? Я взрослый мужчина, Юнги, у меня достаточно средств, чтобы мой омега ни о чём не беспокоился. Отец заблокировал карты, я сделал новую. И ты будешь ею пользоваться, договорились? Парень замялся, развернулся лицом к капитану, уткнулся в плечо. Он промямлил что-то слишком уж неразборчиво. Намджун снова поцеловал мягко, и спрятаться захотелось только больше. — Котёнок. Омега чуть не взвыл. Это выше всяких сил. — Я понял, говорю же… Получив тихое «умница» на ушко, Мин пробормотал быстрое «спокойной ночи» и зажмурил глаза. Он был уверен в том, что на лице не осталось ни единого не покрасневшего участка. Кажется, Юнги влип. Кажется, глубоко. На утро желания просыпаться не было. Намджун разбудил раньше будильника минут на десять, за что получил подушкой в лицо. Одеяло полетело вниз из-за того, что кое-кто нагло стянул его. Юнги на это простонал вымученно в подушку и обнял себя руками. Широкие шорты задрались, оголяя бёдра. Утренний ветер пробежался по ним, щекоча и пробираясь под футболку. Юнги поёжился. Он скрючился, прижав ноги к себе, когда матрас осел под весом чужого тела. Намджун пробрался ладонью под майку, защекотал живот заметно нахмурившегося парня. — Не пойду никуда, — сквозь сон пробурчал омега. — Хочу спать. — А потом с отцом разругаешься опять. Вставай, я подвезу. — Какая разница, — Юнги нащупал рукой подушку рядом и накрылся ею. — Ты сам вчера сказал, что я теперь содержанка. А значит, на пары можно снова не ходить. Парень хитро улыбнулся, нежась в кровати. Он сонно причмокнул губами и разлёгся удобнее, с чистой совестью намереваясь продолжить сон. Капитана такие высказывания вовсе не смутили. Намджун присвистнул и рукой почесал затылок — действительно ведь, примерно так и сказал. Что теперь с этим омегой делать? Силком с кровати тащить? — Юнги, я ведь тебя прямо в пижаме на занятия отвезу. — Не отвезёшь. Веки отлипли друг от друга мгновенно, Юнги сжал пальцами простыни, вцепившись намертво, но только потянул их за собой вниз, когда Намджун, схватив парня за лодыжку, стащил его с кровати. Тазовая косточка заболела, Юнги потер рукой ушибленное место, сидя на полу, и с досадой посмотрел на уже стоящего в дверях альфу. Омега поднялся с места, подтянул выше спадающие шорты и сердито протопал к двери, прошёл мимо мужчины. Собрался довольно быстро, сел за стол и отодвинул от себя тарелку с пережаренной яичницей. — Обижаться теперь будешь? Ответа не последовало. — Сколько у тебя пар сегодня? — Одна. — Юнги, — Намджун предупреждающе скрестил руки на груди. Он залпом выпил кружку горячего кофе и поднялся из-за стола. — Пять, — сдался слишком быстро. От Намджуна не утаить, он и так узнал бы. — Разве ты не понимаешь, какое это издевательство? Целых семь часов, даже больше! Из машины Юнги вышел не попрощавшись. Отойдя на безопасное расстояние, он развернулся лицом, отражающим полный спектр эмоций от раннего подъёма, к Намджуну, и вытянул средний палец левой руки. Широкая улыбка и смех парня разозлили ещё больше, а когда Намджун посигналил пару раз, привлекая большее внимание к себе и краснеющему от гнева омеге, Мин одними губами выругался и, развернувшись, быстро зашагал к своему корпусу. Приставучие взгляды вслед уже стали для Юнги чем-то обыденным. Стоило ему только появиться в стенах института, как студентов с педагогического словно распирало от любопытства, так сильно хотелось им задержать на омеге взгляд, подслушать что-нибудь. С тех пор, как капитан полиции начал подвозить парня на занятия, слухи начали расползаться активнее, а лица, с которыми встречали и провожали Юнги студенты, стали более осуждающими. Внимание обращать на это — себе дороже. Юнги никогда не испытывал проблем с излишним интересом к своей персоне, ему, скорее, это даже нравилось. Первой новостью с утра стало то, что тест по философии Мин всё-таки завалил. Староста вошёл в кабинет помятый и невыспавшийся, что можно было безошибочно определить по тёмным пятнам под его бледными глазами, следу от кофе на воротнике белой невыглаженной рубашки и вялой походке. Юнги никогда не понимал рвения брать ответственность за всю группу, чтобы без конца добавлять контакты учителей в телефон, подгонять одногруппников и требовать с них постоянную посещаемость в обмен на… На что? Кажется, Джисон получает некоторые поблажки на экзаменах, и всё на этом. Он сложил тяжёлую стопку листочков на первый стол и попросил одногруппников разобрать свои оценки. На всеобщее копошение Джисон устало выдохнул и развернулся к стоящему позади альфе, виновато ему улыбнулся. Этот парень с продюсерского, вроде, Минхо, ещё с первого курса плетётся за Джисоном. Выглядит он чаще всего холодно и отстранённо, молча сопровождает старосту, когда выдаётся свободное от занятий время, иногда носит его сумку на плече. Одногруппники часто шепчутся о том, что на самом деле альфа наедине с их старостой совершенно другой, он даже разговаривать умеет. Юнги нехотя плетётся к своему листку, когда толпа рассаживается по местам. Восемь правильных ответов из тридцати, и те были расставлены наугад. Настроение скатывается под ноги, отец снова будет ругаться. О том, что Юнги продолжать учёбу не хочет, не может быть и речи в их доме. — Профессор Кан хочет с тобой поговорить. Юнги оборачивается на знакомый голос и вскидывает на Джисона брови. Обычно они не разговаривают. Да что там, обычно Юнги ни с кем здесь не разговаривает. — Надеюсь, отчисление? — Не смешно, — Джисон поправил воротник рубашки и, похоже, только что заметил пятно от кофе. Он устало закатил глаза, но быстро вернул внимание Юнги. — Это по поводу оценок. Зайди сегодня после занятий. Уйти после второй пары больше не казалось хорошей идеей. Последний раз профессор разговаривал лично с Юнги примерно… Никогда? Мин Хван часто оказывал институту финансовую поддержку, ответным жестом было то, что его сын продолжал учёбу, несмотря на низкие баллы и ужасную посещаемость. Оценки Юнги никто не завышал, экзамены в конце первого года обучения пришлось пересдать по некоторым предметам, но всё это делалось для того, чтобы не поднимать шум среди остальных студентов. Однако, Юнги прекрасно знал, что в конечном итоге экзамен он сдаст, пусть и не с первой попытки. Отчислять его никто не будет, слишком хорошие отношения у директора с его отцом.***
На третьем перерыве туалет для омег был переполнен студентами. Они пихались, сгущали толпу и вскоре заполнили почти всё свободное пространство, не переставая охать и причитать. Кто-то побежал за преподавателем родного языка, кто-то вроде даже потерял сознание, но беднягу вовремя увели. Юнги загнанным зверьком стоял у кафельной стены и пытался отдышаться. Волосы его прилипли ко лбу, кофта промокла насквозь, с лица на скользкий пол падали капли воды, перемешанные со слезами. Раковина была измазана кровью, точно, как и лицо омеги, что сейчас сидел на полу и обмывался собственными слезами, пока несколько парней пытались его успокоить. Медика позвали ребята с четвёртого курса. Парень громко плакал и прижимал насквозь пропитанную кровью салфетку ко лбу. Он почти задыхался в слезах, кашлял и всхлипывал без конца. Руки у Юнги тряслись так, что пришлось вцепиться пальцами в стену за спиной. Он дрался и раньше, но гораздо чаще это случалось с альфами. Силы на этот раз заметно разнились, Юнги перестарался. Всё случилось так быстро, что в полной мере всю катастрофу удалось понять только сейчас, стоя перед огромной толпой студентов и уже пробирающимся сквозь неё медиком. Юнги приложил ладонь к губам и с силой надавил, хотя больше хотелось заткнуть уши. Толпу быстро разогнали подоспевшие преподаватели, сидящего на холодном полу парня подняли под руки и увели. Студенты последовали за ним, интерес к Юнги пропал. Всё, что Мин получил от подоспевших преподавателей — это немое осуждение и направление прямиком к директору. В кабинете у директора Юнги неподвижно сидел в кресле, прижимаясь всем телом к спинке. Ладони зажал между коленей, губу прикусил и виновато захлопал глазами, не сводя их с мужчины, который стучал пальцами по столу и подпирал ладонью лоб. — Он первый начал, — единственное, что успел сказать Юнги перед тем, как началась часовая лекция. Директор долго и нудно объяснял очевидные вещи, пытался вывести парня на диалог, но тот всё молчал и только изредка бросался сухим «извините». Мужчина пообещал сегодня же поговорить с Хваном по этому поводу, Юнги практически отделался простым предупреждением. Его отправили на последнюю пару, а профессор Кан всё ещё ждал в конце учебного дня в своём кабинете. Юнги почти себя не винил, разве что за то, что действительно переборщил на этот раз. Тот омега открыто над ним смеялся, обозвал нелестным словом из-за того, что Юнги «разъезжает на дорогой машине с мужчиной, который заметно старше». В ответ на предупреждающий удар в лицо омега пошатнулся на ногах и не нашёл ничего лучше, чем брызнуть в обидчика водой из бутылки. Вот тогда Юнги и потащил его к раковине, схватив за волосы. Приложил сильнее, чем планировалось… В кабинете у профессора Кана приятно пахло жасмином. На подоконнике красиво расставлены горшки кремового цвета с комнатными растениями, которые Юнги плохо различал. Молодой мужчина развернулся на кресле к вошедшему омеге и прокашлялся. Он кивнул в сторону кресла напротив себя за столом и сцепил пальцы в замок. Его бежевая блузка была подвязана чёрной лентой у шеи в бантик, серьги-капли свисали с ушей, а очки с тонкой оправой делали и без того светлый образ профессора более мягким. Он единственный из всего преподавательского состава для факультета Юнги оставался сдержанным и спокойным, несмотря на утомляющую работу с молодыми людьми. — Юнги, присаживайся, пожалуйста. — Директор уже поговорил со мной, мы же не будем снова обсуждать одно и то же? — парень закинул ногу на ногу для удобства и опустил глаза. — Я всё понял, но тому парню тоже нужно было держать язык за зубами. Он грубо высказывался обо мне. — Тем не менее, это не повод распускать руки, ты ведь понимаешь? — профессор наклонил голову в бок и, случайно столкнувшись с ним взглядом, Юнги отметил то, что в серых глазах не было и капли осуждения. Скорее, обеспокоенность? — Я знаю, ты вспыльчивый мальчик, но уже не маленький. Учись держать себя в руках. Юнги внезапно почувствовал себя пятилетним ребёнком перед профессором. Он собирался сказать что-то, но не нашёл себе оправданий. Кан был прав. — Изначально я хотел поговорить о твоих оценках, нужно что-то решать с этим. — Можно просто исключить меня. — Так сильно не нравится учиться? Юнги, наконец, поднял глаза. Губы профессора почти незаметно растянулись в лёгкой улыбке, он совершенно не собирался отчитывать парня или повышать на него тон, и от этого становилось не по себе. Профессор Кан не так давно работает здесь, всего три года. Неужели за это время такие, как Юнги, не превратили его в одного из массы преподавателей, чьим нервным клеткам определённо нужен был покой? — Я не думаю, что эта профессия мне подходит, — Юнги замялся. Он ни с кем об этом не говорил, кроме Тэхёна. Учиться ему в действительности не нравится. Началось это ещё тогда, когда без особого выбора отец подал документы сына в педагогический, поставив омегу перед фактом. С первого дня на учёбе всё пошло под откос. — А я думаю, ты слишком к себе строг. — Чему мне учить детей? Я даже не уверен, что могу с ними справиться или хотя бы найти общий язык. Если я сам не учусь, как мне заставить учиться их? — Скоро у вас будет практика, ты сможешь ответить на эти вопросы сам. Мне кажется, из тебя выйдет замечательный специалист. Просто попробуй, а потом подумай ещё раз, так ли плохо твоё обучение здесь. Это всего лишь второй курс, Юнги. Ещё не поздно всё исправить. — Если это всё, я пойду. Юнги обнял себя руками. Он не забывал о том, что скоро должна начаться практика. Это пугало с какой-то стороны. Профессор сказал глупость. Сказал, что из Юнги может выйти хороший учитель, но разве это так? На потоке есть гораздо больше целеустремлённых студентов, зацикленных на своей успеваемости. Они знают, чего хотят, а Юнги не знает. — Мне бы хотелось поговорить с твоим отцом с глазу на глаз. Ну, конечно. Всё не могло пройти так гладко. Если в добавок к тому, что директор сегодня пообщается с отцом по телефону, профессор Кан захочет обсудить с ним успеваемость Юнги, домой можно будет не возвращаться точно. А Юнги этого допустить не может, поэтому врёт. Врёт глупо, делает то, что первое приходит в голову, но другого выхода не видит. Профессор Кан ни разу не видел отца Юнги, и это даёт парню некие преимущества. «Отец» пообещал приехать минут через двадцать. Оставаться наедине с профессором всё это время не очень хотелось, поэтому Юнги ждал на улице. Он старался игнорировать то, что, проходя мимо, студенты шептались более оживлённо, показывали пальцем и отворачивались, как только Юнги смотрел в их сторону. Конечно, теперь новость о том, что неуравновешенный второкурсник избил несчастного омегу, пронесётся через все корпуса. Стоило уже хорошо знакомой машине припарковаться у здания института, парень выбежал к ней и взял Намджуна за руку, требовательно посмотрел в глаза. — Я надеюсь, ты прекрасно понимаешь то, что оторваться от работы и поехать домой, чтобы переодеть рабочую форму по твоей просьбе, отняло у меня достаточно времени? — Прости, так нужно, — Юнги потупил взгляд в пол. — Просто подыграй мне, ладно? Я не мог позвонить отцу, ты ведь понимаешь? Омега повёл капитана вперёд за руку, и только теперь всё стало понятно. Намджун не услышал в телефонном разговоре весомых причин, почему ему нужно переодеться и приехать так скоро, как он только может. Юнги просто потребовал, Намджун просто сделал. Омега держит его на коротком поводке, не иначе. — Я должен притвориться Хваном? — Всего разочек, прошу, — отказать ему было чем-то невозможным, и Юнги об этом прекрасно знал, потому и пользовался. — Что ты успел натворить? — Ничего такого. Входи. Намджун не успел возразить, Юнги быстро протолкнул мужчину внутрь и прикрыл за ним дверь. Теперь можно выдохнуть. Профессор не должен ни о чём догадаться. Разве что, Намджун для своей роли выглядит слишком молодо, но это не так важно. За долгие двадцать минут, которые Юнги пришлось просидеть на скамье у кабинета, он, казалось, успел прогрызть собственные губы насквозь. Намджун не знал ничего о сегодняшней драке, а профессор точно не умолчит об этом. Отчего-то мурашки пробежались по телу, лёгкий холодок защекотал спину. Юнги выдохнул, пытаясь успокоить себя. Он не должен волноваться, но почему-то кроме скользкой тревоги не испытывал ровным счётом ничего. — Намджун? Парень быстро подскочил с места и вплотную встал к капитану, уложил ладони на его груди и глазами захлопал. Намджун смотрел не так, как обычно. Лицо его практически ничего не выражало, губы поджались, а взгляд вдруг стал строгим. Юнги отпрянул. Альфа выглядел так, будто сейчас же начнёт его отчитывать, слишком уж в роль вжился. Похоже, профессор действительно ничего не заподозрил, если так долго они обсуждали в кабинете успеваемость парня. Рука капитана заскользила по телу и приобняла за талию. Стоило только Юнги расслабиться, как мужчина ощутимо шлёпнул мягкую половинку и ладонь задержал на, должно быть, покрасневшем месте. — За что? — омега напрягся и скуксился, отвернувшись от мужчины. — И не трогай меня при всех, — прозвучало полушёпотом. Пусть в коридоре и было пусто, Юнги нервничал. — При всех не стану, а вечером мы с тобой поговорим. — Ты тоже считаешь, что я виноват? Он первый начал! Он назвал меня подстилкой, сказал, что я ветреный, что мне оставалось делать? — Ты расшиб ему голову, Юнги. Мне пришлось убедить профессора в том, что такого больше не повторится. Он пообещал передать наш диалог директору, поэтому твоему отцу сегодня вряд ли позвонят. Стало вдруг совестно. Юнги вздрогнул, стоило только вспомнить плачущее без умолку лицо того парня, кровь, стекающую по его щеке, и красного цвета салфетку без единого белого пятнышка. Намджун прав, Юнги стоило бы притормозить. Если альфам он привык давать отпор, когда те задирали его, с омегами стоило бы быть осторожнее, даже если язык у них бывает слишком длинный. — Ты считаешь меня плохим? Мужчина устало выдохнул. Прижал насупившегося парня к себе и поцеловал в висок. В коридоре никого нет, студенты сейчас на занятиях. Ничего, кроме коротких всхлипов, не нарушало тишину, повисшую в воздухе. Намджун осторожно гладил парня по спине, позволял ему дышать исходящим от шеи ненавязчивым ароматом парфюма и потихоньку приходить в себя. С Юнги тяжело, но это не пугает. Этот парень для капитана не простое увлечение, он уже давно значит нечто большее, пускай пока и неизведанное. — Ты самый замечательный на свете, котёнок, — ласково шепчет на ухо, и Юнги ему кивает, слушает. — Отвезу тебя к себе, приеду после работы вечером, договорились? Поговорим наедине. — Хорошо. Домой к родителям совсем не хочется, в участок тоже.