La Douleur Exquise

Утром следующего дня Аякс пришел за Итэром. Помог ему одеться, встать с кровати и хотел как можно скорее увести в их гостиницу, но суккуб остановился, обращаясь к Мораксу. — Спасибо за помощь, — сказал он, все еще чувствуя в себе архидемоническую энергию, которой поделился Чжун Ли. — Я сделал это не для тебя, — холодно улыбнулся архидемон. — Я знаю. Итэр оперся рукой на Аякса, и в нос сразу же ударил терпкий, плотный запах чужой жизненной силы. Рыжий был ею буквально переполнен — она сочилась во все стороны, да еще и смешивалась с архидемонической энергией. Сам же Аякс ничего не сказал, крепко удерживая друга за талию, быстро покинул отель. Вернувшись, он сразу же закрылся в ванной, где долго сидел в холодной воде. А ближе к полудню вышел, как будто ничего и не было — веселый, улыбчивый и немного надоедливый. Затем пришла Навия, которая принесла сладостей, и рассказала им о вылазке Ризли. — …Герцог оказался прав. Борделя на том месте нет, как и самого магазина. Теперь это просто пустое здание. — Что если Жерминаль использует суккубов, чтобы те выманивали жертв. А затем их воруют тамплиеры? — Итэр крутил в руках макарон, который уже почти полностью раскрошился на кровати. — Нужна ли Ризли моя помощь? Я могу рассеять влияние тех куртизанок. Если он подвергся феромонам сразу трех суккубов, то ему, наверное, сейчас очень тяжко. — О, не беспокойся! Он уже вовсю работает. Такой вот наш герцог, — посмеялась Навия. — Они с месьё Нёвилетом сейчас разбираются с последствиями смертей аристократов-вервольфов, так что, какое-то время будут очень заняты. Проведя некоторое время в компании Навии, Итэр почувствовал себя чуть лучше. Когда девушка ушла, он остался наедине с Аяксом, но решил не задавать тому вопросов по поводу того, что именно происходит у них с Чжун Ли. А ночью, сквозь сон, он услышал, как друг куда-то ушел. Вернулся тот только к утру, вновь пропитанный жизненной силой и энергией архидемона. Итэр снова не стал ничего уточнять, потому что судя по количеству вырезанных фигур и часам, проведенным Аяксом в холодной ванне по ночам, он и сам толком не понимал, что происходит. Так пролетело несколько дней. На пятый Итэр смог полностью восстановиться и тогда же он встретил Лини, который все эти дни был чем-то очень занят. — Могу я пригласить тебя кое-куда? — лукаво спросил тот, сняв шляпу на пороге номера. — Куда угодно, только подальше отсюда, — проговорил Итэр, стараясь сбежать из этого густого дыма, что теперь везде преследует Аякса. — А куда это вы? — поинтересовался друг, наваливаясь сверху, и янтарная энергия скрутила Итэру живот. — Останься в номере, прошу. Я столько дней был с тобой наедине, что уже устал! Суккуб оттолкнул друга, и под его смех, быстрыми шагами затопал к выходу. Воздух снаружи прохладой обдал лицо. Принес с собой запах свежих круассанов и трель девичьего смеха. Зонтики, украшенные рюшечками и кружевами так радовали глаза, что хотелось следовать за ними, куда бы они не завели. Оказывается, сидеть в четырех стенах с Аяксом, который по ночам сбегал покувыркаться с Мораксом, было не так уж и приятно. Вырвавшись в мир, Итэр настолько обрадовался, что не заметил, как сам уже стал тащить за собой Лини по разным ларькам и магазинчикам. Только после крепа с клубникой он опомнился и виновато повернулся к иллюзионисту. — Ты же хотел меня куда-то сводить? А Лини и вовсе был не против. Ему нравилось просто следовать за Итэром, вот только внутреннее чутье не давало ему покоя. Казалось, будто за ними кто-то следит из тени. — Да, но если ты хочешь, мы можем еще прогуляться по городу, — он хотел убрать с лица Итэра остатки взбитых сливок, но откуда-то прилетела газета, упавшая ему на руку. — Пойдем лучше в твое место, — посмеялся Итэр, и взяв Лини под руку уверенно зашагал по улице, а затем остановился. — А куда идти? — Ха-ха-ха-ха, — громко рассмеялся Лини. — В бордель «Ciel de reve». — Весьма необычное место, — прищурился блондин. — Тебе понравится, не переживай. Взяв суккуба покрепче за руку, чтобы тот не сбежал, он повел его к борделю, в котором их ждал маленький сюрприз. Чувство слежки никуда не исчезло, напротив, в спину словно кто-то вперился еще более гневным взглядом. А взгляд этот принадлежал Сяо, который, как и обещал, стал тенью Итэра. Сидя на карнизе здания перед борделем, он наблюдал за тем, как Лини, словно джентльмен, открывал дверь Итэру, и его всего пронимала злость. Ему казалось диким то, как Лини давал Итэру громкие клятвы, провожал его в великосветский круг, дурманил изыском умело подобранных фраз и легкомысленно касался его тела, в то время, как сам Сяо взирал на Итэра с колен, трепеща, подыскивая правильные слова, чтобы описать то, что ни один гениальный поэт описать бы не смог. Он обогнул здание, но то было без окон. Проникнуть не получалось, поэтому пришлось остаться на карнизе и выжидать, когда же они выйдут. А Итэр, тем временем, шел по полутемному коридору борделя, вновь видя те же самые лица, что и в прошлый раз. Лини провел его к кедровой двери, за которой оказалась темная комната. Тьма была настолько плотной, что шагнув в нее, невозможно было разглядеть даже собственных пальцев. — Лини? — неуверенно позвал Итэр, почувствовав себя покинутым мышонком в западне. Вдруг, перед ним показался алый огонек. Он неосознанно потянулся к нему, а когда коснулся его язычков, огонек распался на множество мелких звезд, что разлетелись в стороны, освещая всю комнату, которая оказалась лесом. Сзади подул ветер, в нос ударил запах мяты. Лодыжки взмокли от росинок, упавших на высокую траву. Над головой — яркое, голубое небо, справа — могучие деревья, с торчащими корнями, слева — бескрайнее поле, и на этом поле, на сером пледе его ожидает Лини с корзинкой в руке. — Что происходит? — Итэр не сдержал улыбки, двинулся в сторону иллюзиониста, который пригласил его сесть на мягкий плед и стал разливать по бокалам вино. — Решил сделать тебе небольшой сюрприз. — Мы же только что были в борделе. — Это все иллюзия. Кроме меня и вина, конечно, — протянул бокал, задержал взгляд на тонких пальцах. — Не узнаешь это место? — Хах, я побывал в стольких лесах, что всё мне теперь кажется одинаковым. — А если так? — Лини взмахнул рукой, и словно по волшебству, белеющее на горизонте поле двинулось в их сторону. То, что Итэр поначалу считал обычной белой полосой облачков, оказалось на самом деле полем цветов с бело-голубыми лепестками. Такими знакомыми, такими родными. От неожиданности, он выронил бокал, и тут же помчался к цветкам. — Быть не может! — восхитился он, выдергивая один цветочек. — Это же Интейват! Но как? Они сразу обращаются в камень, если их вынести из Кхаэнри-ах. — Они фальшивка, — Лини подошел сзади, вложил один из цветков Итэру в волосы. Суккуб принюхался к шелковым лепесткам. Ничего не почувствовал. — Я не знаю, как они пахнут, поэтому не смог воссоздать их аромат, — виновато произнес Лини. — На ощупь, как настоящие, — Итэр ласково взглянул на целое поле цветов, где когда-то любил проводить время с Люмин и ее женихом. Они вернулись на плед, опустошили бокалы. — Это все твоя магия? — посмеялся суккуб, продолжая разглядывать бескрайнее поле Интейвата. — Скорее, что-то вроде проекции. Можно сказать, смесь моей магии и механизмов мадам Клод. Все комнаты в этом борделе оснащены такими приспособлениями, чтобы погрузить клиента в атмосферу. — Поразительно. — Я попытался воссоздать то поле, о котором ты мне рассказывал. На нем вы хотели сыграть свадьбу сестры? — Именно так, — Итэр сам налил себе вино, снова сделал глоток, и немного подумав, опустошил бокал полностью. — Тебе не нравится? — Лини подсел ближе. — Напротив, все просто восхитительно! Только…Лини, для чего все это? — Чтобы порадовать тебя. Взгляд его был кристально-чистым, а в зрачках открыто плясало обожание. Итэр слегка усмехнулся на такой ответ. — Думаешь, я шучу? — с ноткой обиды спросил Лини. — Нет, не думаю. Просто, вся эта ситуация кажется мне немного комичной, — он повертел в руке пустой бокал, а когда иллюзионист хотел наполнить его, остановил его, накрыв ладонью. — Ответь мне, Лини. Ты влюблен в меня? — Я хотел сказать об этом чуть позже, но раз уж ты сам спросил. — Тогда задам другой вопрос. Ты влюблен в меня потому что я — это я, или потому что ты отчаянно ищешь любви? Лини напрягся. Искусственный ветер зашуршал нежными лепестками интейвата, подхватил золотые пряди Итэра, донес до иллюзиониста его запах и заставил криво улыбнуться. — А я и сам не знаю, — теперь уже Лини крутил в руке полупустой бокал. — Разве важна причина? Не достаточно ли того, что я уверен в своих чувствах, и что они настоящие? Итэр, я не тратил время на то, чтобы понять отчего меня так влечет к тебе. Я сразу это понял и начал предпринимать какие-то действия, чтобы донести до тебя эти чувства. Жизнь скоротечна, особенно для человека, как я, поэтому я не хочу терять драгоценные минуты на вопросы о том люблю я тебя или нет. Не знаю, чем это все обернется, но считаю, что оно того стоит. Он убрал бокал в сторону, взял в руки ладони Итэра, с жаром поцеловал его в щеку, в качестве маленького доказательства искренности своих чувст, и видя то, как сомнительно дрожали пшеничные ресницы, он принялся говорить вновь, чтобы не дать суккубу отвергнуть себя. — Ты влюблен в другого, я вижу. А я— влюблен в тебя. Также, как и ты не можешь отказаться от него, я не могу отказаться от тебя. Мне все равно, продиктованы ли мои чувства моим одиночеством или… — Но мне не все равно, — Итэр смог найти лазейку и мягко произнес свои слова. Они тонким ручьем влились в бурный поток Лини, и на удивление, идеально слились с его настроением. Словно, так и должно быть. — Я не хочу сорить обещаниями. — Мне не нужны твои обещания. — Когда ты говоришь это с таким жаром, мне начинает казаться, что все происходящее — отголоски твоей инфантильности. — Вполне возможно, но и эта инфантильность родилась из чувств, что разжег во мне ты. Итэр, иногда я думаю, а что, если бы этот охотник не объявился в Фонтейне? Стал бы ты сейчас отвергать меня? Или же насладился бы тем, что я для тебя приготовил? Лини еще крепче сжал ладони суккуба, боясь услышать ответ. В этот момент ему хотелось сделать все, чтобы удалить Сяо из жизни Итэра. Если бы у него была такая сила, он бы запросто стер его облик из памяти любимого, и не посчитал бы это чем-то постыдным и гнусным. Потому что без Сяо Итэр был бы счастливее. Итэр не опустил взгляда, даже не задумался. Лицо его было спокойным, немного жестоким. А когда он наклонился ближе к иллюзионисту и мягко коснулся его губ, тот все понял. Ни колебаний, ни сомнений, Итэр всегда любил Сяо. Настолько, что даже спустя столько лет, он бы не смог выбрать кого-то другого. Поцелуй был сладок на вкус. От такой сладости сводило зубы, чесались дёсна, жгло внутри. Сладость оказалась неприятной. Лини опустил голову, расцепил руки и упал на колени к Итэру, в последний раз вбирая в себя их мягкость и тепло. — Жестокий ты, Итэр, — усмехнулся он, глядя на искусственное, белеющее поле интейвата. — Стоит ли мне пожелать вам обоим счастья? — Даже если весь Тейват нам его пожелает, вряд ли мы сможем достичь его. В связи с некоторыми обстоятельствами, мы не можем быть вместе. Вновь задул ветер, да так, что в сторону отлетела шляпа Лини. — Наверное, ты скверно себя чувствуешь. — Чувствую неприятную боль. — Почти такую же, как моя? Знаешь, а у нас, у фонтейнцев, есть специальное название этой душераздирающей боли от желания заполучить того, кто никогда не сможет стать твоим. Мы зовем это La Douleur Exquise. — Звучит красиво, — пальцы Итэра зарылись в мягкие волосы Лини. Его прикосновения успокаивали, отчего на душе становилось больнее. Принимая жжение в груди, прохладу чужой кожи и щекотливые прикосновения искусственного ветра, Лини прикрыл глаза. Послышалось легкое пение. Мелодия была незнакомой, но приятно обволакивала душу. — Что за песня? — шепотом, не открывая глаз, спросил иллюзионист. — Песня моей сестры Люмин. — А у нее есть слова? — Есть, — Итэр чуть выпрямился, приготовившись петь. Пальцы остановились, запутавшись в белых локонах, а затем с губ сорвались слова, которые вот уже несколько сотен лет не покидали его внутреннего голоса: — Пять лепестков - страницы судьбы… Внезапно в комнату ворвалась одна из куртизанок. Она сделала это так неожиданно, что вся иллюзия в миг рассыпалась. — Лини, скорее! Вам надо уходить! — выкрикнула девушка, опасливо оглядываясь по сторонам. Куртизанка выглядела испуганной. Лини и Итэр сразу же выбежали в коридор, где остальные девушки и гости в спешке выбегали из борделя. Снаружи были слышны чьи-то крики. Возле борделя, в небольшом кафе случайно столкнулись плечами вервольф и человек. Можно было бы спокойно обсудить ситуацию и разойтись, но видимо это было последней каплей. Слово за слово, оскорбление за оскорблением, и вот, когда накал уже было не скрыть, а неприязнью сочилось каждое движение, вервольфы и люди влезли в драку. К этой потасовке подключились другие гости заведения, среди которых были и демоны. А на подмогу к своим поспешили вервольфы с соседних районов. Со всех сторон накатывали люди и демоны, образуя все более плотный и темный шар. На тенистой улице, пропитанной дыханием разгульного вечера разразилась жуткая схватка. Крики людей, воющие рыки волков проникали сквозь поднявшуюся пыль, смешиваясь с шумом борьбы и треском ломающихся досок. Закатное солнце — главный свидетель, словно остановился в небе, чтобы разглядеть поближе эту беспощадную схватку. Отбрасываемые им лучи алели на дороге и крышах зданий, а затем стали еще краснее. Пронзительный, женский крик переменил атмосферу с невинной пьяной потасовки в настоящую бойню. Количество участников росло в геометрической прогрессии и в ход уже шли не только кулаки. Вокруг разлилась разноцветная демоническая энергия, которая смешивалась в грязный, черный дым. Стены здания и некогда белая дорога краснели уже не от заката, а от проливающейся крови. Она лилась по плитам, искажая отражения воюющих, в то время как воздух насыщался запахом рваной плоти, вывернутых внутренностей и разорванного мяса. В это мгновение, в сердце города, борьба разгоралась с небывалой силой, оставляя за собой лишь разрушение и хаос. Невозможно было различить кто друг, а кто враг. Кидались на каждого встречного, из-за чего некоторые испуганные зеваки стали разбегаться в стороны. А когда подключились жандармы, крови стало больше. Поначалу, они пытались остановить всех палками и свистками, но вот, один из них упал замертво, с торчащим из шеи ножом. Началась пальба. — Лини! — послышался голос мадам Клод. Она тряхнула парня за плечо, и толкнула прочь из борделя. — Чего стоите?! Убирайтесь отсюда! Иначе вам тоже прилетит, а не прилетит — жандармы упекут за решетку! Скорее! — Но вы… — Я найду способ выбраться отсюда! Живее! Она сказала это с такой стойкостью и уверенностью, что всякое беспокойство мигом покинуло Лини. Итэр, поймав парня в свои руки, распихнул в стороны бегущих людей, и расправив крылья, взмыл вверх. Под ними краснела улица. Заливалась кровью, бурлила от выстрелов, топила здания в криках и волчьем рычании.