Вечные дети

Волк говорил вслух, скорее убеждая сам себя, чем уговаривая Веру. «Я прав, уверен в себе, меня не терзают сомнения,» — продолжал он, немного повышая голос. Окончательно разрыв девчонку из гнезда и скинув одеяла на пол, Волк оторвал ее маленькое тело от постели, поудобнее устраивая на руках. Вера словно горела, или у Волка отчего-то похолодели руки? Ему было страшно и не вовремя захотелось курить. Лешка уставился на свое колено: его штанина походила на лохмотья, а голова, наверное, на птичье гнездо — но и эти мысли не отвлекали. Вера совсем обмякла, как тряпочка, и стала чуть тяжелее, чем могла быть, но это не имело особенного значения, Лешка часто носил девчонок на руках. И как партнер по танцам и просто, а Вера была невысокой и все еще очень легкой. Только волосы ее, гневно стекающие к полу, казалось, весят все больше, много больше ее самой. — Соберитесь, вам положено светиться, а не стелиться… — Пробурчал Волк, но было не до смеха. — Вперед, — скомандовал он самому себе. Волк не шел, а почти летел к лазарету, надеясь только никого не встретить по пути. И думал, что все имеет смысл, даже то, как выпадают фанты. Ему выпала крапива и поход к Денису. И не стоило с этим затягивать — перед смертью не надышишься. А то будет… не то, что сейчас с Верой. С Верой они были вдвоем, и Волк за нее отвечал, значит, не мог подвести. Добежав до лазарета минут за пять, он притормозил у двери. Со стороны Лешка казался совершенно спокойным, вот только волосы на его голове встали дыбом, в кончиках пальцев покалывало, а ступни горели, требуя не стоять на месте, а удирать, подмазав пятки. Он замер в дверном проеме, не решаясь на шаг. Страх медленно подползал невидимыми, но осязаемыми нитями прямо к кедам, пытаясь обвить Волка за щиколотки, но сейчас он не мог победить — Волк был не один, и он делал то, что должен. Вере нужно было попасть туда, причем сразу к Дэну. «Все в порядке,» — повторил себе Волк. Пусть Дэна Волк все еще не жаловал за компанию с другими врачами, но как-то уже не… всерьез что ли? Дэну и его убежденности оказалось трудно сопротивляться. Волк уверенно пнул дверь лазарета, чтобы та не закрылась, и пропал в нем. Больничный корпус сегодня, как и обычно, приветствовал его липким страхом. Волк смотрел себе под ноги, на белый пол Могильника, немного потертый. Его заметили с поста, но Волк не собирался тормозить. Он не вел переговоров с медиками, он точно видел цель и заявил: — Мне к Денису Александровичу, — и для верности немного приукрасил, — он нас ждет. За его спиной, кажется, что-то забурчали, требуя остановиться. Но Волк достиг двери Дениса, легко отмахнувшись от всех препятствий. То, что не расступилось бы перед ним, он готов был сшибить собой. Уже не как в детстве, а одним своим настроем. Волк толкнул дверь в кабинет Дениса, вламываясь туда с Верой в руках, а после резко затормозил. Стоял молча, решительный и бледный, взглядом, показывая Денису на Веру. Леша с девчонкой на руках произвел на Дэна неизгладимое впечатление, он почти выпрыгнул из-за стола: — До палаты донесешь? — бросил он, уже открывая дверь снова, и крикнул в глубину коридора: — Капельницу с физраствором и глюкозу. А потом посмотрел на Лешу: — Перепила? Это не то чтобы был диагноз, скорее надежда. Ведь позавчера Вера была вполне здорова, а значит случилось что-то простое и решабельное. Волк кивнул и понес Веру, сам не зная, почему упрямо молчит. На краю сознания билось, что Дэн, наверное, думает о нем гадости. Но это было не важно. А вот то, что Волк остался почти совсем один в лазарете, и вокруг из сознательных только медсестра и Денис — да. Волку казалось, что ему опять девять лет, и стены Могильника сейчас схлопнутся и раздавят его — он никогда не выйдет отсюда. А еще что трудно дышать, но он знал — это только иллюзия — не правда. Он не задыхался и ноги оставались крепки — вот так. Все остальное лишь фантазия. Волк стал гораздо старше, чем был тогда. Гораздо умнее, гораздо выдержаннее. Теперь он с Верой и должен о ней позаботиться. Волк заставил себя не только вдыхать, но и выдыхать усилием воли. Он был счастлив, что никто не видит его таким. Только Денис. Денис, наверняка поймет, он ведь и не с таким сталкивался. Волк храбрился, собираясь с духом. Его же по делу спросили. «Чертов Денис! Чтобы из-за какого-то докторишки и лишаться дара речи! Дурак!» — обругал себя Волк. С трудом отлепив язык от неба, он, наконец, выдал: — Она выпила немного. Это было хорошее вино, молодое, легкое, свежее, — кажется, Волк оправдывался. — Все остальные в порядке. Но Вере так плохо было всю ночь, и теперь она не отзывается. Волку было очень жаль. Вина подкралась незаметно, подступила к горлу, и не выходило убедить себя, что не виноват. Нет, не все он сделал правильно. — Помоги ей, Денис, пожалуйста, — произнес Волк убито. Дэн кивнул, толкнул дверь палаты. — Это обезвоживание, — сказал он спокойно, прилаживая манжету, когда Леша уложил девушку. — Видно раньше не пила совсем. Дэн вскинул голову навстречу медсестре: — Отравилась чем-то. Сейчас четыреста физраствора с глюкозой. Дэн отвлекся на измерение давления: низкое, конечно, но в рамках нормы, — потом прижал фонендоскоп к груди девчонки: ритм был ровный, но быстрый. — Анализ крови и ЭКГ. Дэн вынул фонендоскоп из ушей и взял со столика перчатки и жгут, Тамара Павловна выбирала в шкафу нужные пробирки. Денис и медсестра кружили вокруг Веры, словно пауки свивали паутину. Выражение лица Дениса Волку было не разобрать. Он смотрел… ласково? Заботливо? Но это внезапно напугало лишь сильнее. И надо бы было выйти в коридор, но для Волка это стало нереально: он собирался стоять, он хотел бы помочь, лишь бы не оставаться одному в белоснежном, стерильном коридоре. Он только подальше отодвинулся от медсестры, что автоматически сделало его ближе к Денису. У Волка в висках стучала кровь, больше всего ему хотелось сесть. Если бы он этого не сделал, грохнулся бы в обморок в лазарете, превзойдя все последние Женькины подвиги. «Бери готовенького, раз расклеился! Ни черта! Ну-ка соберись!» Волк уже начал думать о том, что, может, Вере нельзя было пить, может у нее непереносимость, может она… умирает? Эта мысль ударила его по лицу наотмашь. Она не казалась фантазией, она была очень реальна. Волк выстаивал из последних сил, пытаясь понять по лицу Дениса, поправиться Вера или все же нет. Дэн отошел от девчонки и, наконец, заметил Лешу. «Вот ничего себе, — подумал Дэн. — Он же мог давным-давно смыться». Но Леша остался, с этим бледным лицом и горящими, распахнутыми глазами в обрамлении… Седых, как челка, ресниц. Ресницы нельзя было так покрасить. — Не смотри так, — шагнув к Леше, Дэн коснулся его плеча. — Это бывает. Ничего страшного, скорее всего. Она поправится до вечера. Голос Дэна успокаивал, настолько, что Волк все же сел на пол, ускользая от его руки. В висках стучало очень сильно, выдохи давались с трудом, но сейчас, у земли, должно было стать лучше. Самым паршивым было то, что Волк знал — это просто страх. Долбанные нервы, никаких таких болезней у него не было. Пусть спина сейчас болела адски, но это просто потому… просто потому. Бывает. Волк смотрел на колени и ботинки Дениса. Не ботинки — сандалии и трогательные открытые пальцы в них. Так, наверное, нельзя было в больнице, но никто же не ждал беды. «Кажется, я сижу у его ног, блядь!» — подумал Волк. Он поднял к Дэну лицо, глядя нагло, пытаясь улыбнуться и… Снова заметил Веру — Волк цеплялся за детали вокруг, удерживая себя в реальности всеми силами. Терпел, сосредотачиваясь на Вере. Понимая, что для всех было бы лучше, если бы он ушел и не мешал им сейчас. «Ты сходишь с ума? Не хочешь мешать врачам, серьезно?». Волк очень хотел бежать прочь отсюда, но он не мог. Что-то мешало ему оставить Веру. Или ему остаться без Веры. Хотя бы без Дэна. Волк всегда надеялся, что с возрастом в больницах ему станет проще, но весь опыт кричал, о том, что предыдущих успехов недостаточно. Правда, раньше его бросало в ярость. Но раньше он не приносил своих подопечных сюда. — Леш, — окликнул Дэн, окончательно теряя в дистанции, и протянул руку. — Не надо так уж сильно в меня не верить. А то я и сам перестану. Дэн улыбнулся, а потом услышал шаги: мягкие и уверенные — в двери показался Гоша, вожатый второго отряда. Он Дэну понравился еще на осмотрах: от него веяло спокойной уверенностью и силой, но не злой или грубой, другой. — Волк, — позвал Гоша, — ты в порядке? А потом посмотрел на Дениса: — Вы меня извините, Денис Александрович, но Леха не переносит больниц. Давайте, я его заберу? Как Вера? Дэн вопросительно глянул на медсестру, которая закончила с ЭКГ, та кивнула. — Вера поправится, но с нами пробудет до вечера или даже до завтра, а своего дикого зверя забирайте, — Дэн невольно улыбнулся и шагнул к постели Веры. Пол под Волком стремно шел кругами, как могла бы вода, ровно до тех пор, пока он не услышал знакомый голос. Воздуха вдруг стало больше и он, наконец, попал в легкие, унимая бой в висках. «Свой!» Гоша пришел в лазарет, а значит к Волку должно было вернуться все, что потерялось. «Это просто Гоша, перед ним не так стыдно даже быть зеленой слизью…» Волк был готов броситься другу на шею. Сил сразу стало больше, Волк довольно изящно поднял себя с пола, сдавленно шипя от боли в спине. Бросил Денису, снова обретая самоуверенность: — Дэн, ты… гений. Я в тебя верю. Давай, работай, а я пойду, не буду мешать. Обещаю ничего не разрушить. Волк повернул голову, встречаясь с Гошей взглядом, и на его губах расплылась шальная улыбка. Он преодолел расстояние до Гоши в пару волчьих прыжков, теперь уже дыша во все легкие. — Черт, Гош, ты даже не представляешь, как ты вовремя. Кажется, ты мне жизнь спас, пойдем отсюда скорее. Жизнь заиграла новыми красками: Волк даже почти не волновался больше, он уже не сомневался, что Вера поправится. Раз Денис так убежденно сказал, значит точно… Гоша уверенно поймал Волка за предплечье, а сам посмотрел на Дениса, тот слушал Верино сердце, и его равнодушное лицо было лучше любой улыбки. Гоша потянул Волка в коридор. — Хороший доктор, еще и жопу твою прикроет, — хмыкнул Гоша. Гоша старался держаться молодцом и не показывать паники, но все же — алкогольное отравление было ЧП. Такое, что скорее всего отразилось бы на детях, но Леша никогда не сдавал своих, и врач, который мог понять такое, был на вес золота. А Денис не паниковал и не злился, просто работал. Удивительное, конечно, дело. С виду-то Денис был типичным парнем в «белом пальто». Такой правильный, что зубы сводило. А на деле оказалось совсем не так. — Доктора не бывают хорошими, — парировал Волк, — в смысле хорошими докторами, наверное, но хорошими людьми… Волк и сам понял, что запутывается, он ведь снова поверил Денису. Поверил и сумел оставить ему Веру. И не сомневался в успехе. А Дэн оказался более, чем дружелюбным и понимающим. Что было ужасно странно. — Спасибо, что пришел за мой. Без тебя я бы совсем расклеился, — признался Волк. — А ты думаешь, он не сдаст меня? Почему? Дурацкий такой случай, выпили всего ничего, и… без меня они бы все равно бухнули, — Волк взмахнул челкой, выставляя вперед упрямый подбородок, вина почти отпустила его. Гоша пожал плечами. — Денис не вопил и не верещал, не обвинял, не призывал тебя к ответу. А что до «без тебя» — сам знаешь, наша задача контролировать и это. Страшать и запугивать. Гоша вздохнул: если все ограничивалось отравлением, вина всегда падала на одних лишь детей, а в случае чего серьезного — на вожатого. Была в этом удивительная глупость и несправедливость, потому встретить врача, который смотрел на это спокойно — было удачей. То ли дело Инна Дмитриевна из их прошлых смен. — Точно… Черт… Не голосил и не обвинял, я… мне показалось, что он пытается меня утешить! Гош, ты знаешь, меня что-то так там накрыло, жуть просто — какой позор! Но это все потому, что Вера не отзывалась, а мне нужен хоть один не доктор рядом, чтобы быть адекватным, а это просто ужас, что такое, — Волк притопнул. Они выпали на крыльцо, и тяжесть словно свалилась с Волковых плеч. Больницы все же давили на него ужасно. — Гош, это твоих можно стращать, а моих бесполезно. Им можно только внушать ответственность за то, что подставят меня, но… Вера это явно не специально. Хотя ты прав — с Денисом нам ужасно повезло. Ты бы видел, как он расположил к себе Женьку, тот прямо на глазах сдал позиции и почти нормально прошел осмотр — чудеса! У Волка вдруг появилась надежда, что Дэн простит его и за фант. Может быть… когда-нибудь… Но хотя бы не нажалуется. Волк вздохнул и вышел вперед, таща уже Гошу за собой, у него проснулся вдруг зверский аппетит. — Пошли, может завтрак еще не кончился!