Dos Almas del Diablo

      Декер глубоко вздохнула. Ей не стоило отвечать резко. Иначе она рисковала потерять… даже не доверие Люцифера — ведь он ей вовсе не доверял, — а, напротив, капельку сомнений где-то глубоко в его душе.       — Ты думаешь, вспоминается только плохое? — спросила она. Люцифер поджал губы. Похоже, для него ответ был очевиден — по крайней мере, в его случае. — А ты сам? Ты помнишь о ней только плохое?       — Нет, — помедлив, ответил он. — Но… Впрочем… Вряд ли она вообще об этом думает. Раньше я пытался предположить, почему ко мне никто не приходит. И у меня была мысль… Если вдруг моё тело выжило и осталось бездушным… Разве возможно будет понять, что что-то изменилось? Оно оттолкнёт её, причинит боль — но я так делал всегда. Я мучил её. Вот, зачем Отец прислал… — Люцифер едва заметно нахмурился, — чтобы в Аду до меня это дошло. Но зачем… Зачем было так поступать с ней, чтобы проучить меня? Он думает, что в Серебряном Граде сумеет вознаградить её за всё, что ей пришлось пережить из-за меня? Может ли Он… — и Денница запнулся. Он посмотрел на Декер — как-то иначе, не так, как до этого. — Может ли Он… привести её сюда?.. Сколько… — Люцифер говорил медленно, и она кожей чувствовала, как ужас сковывает всё его тело, когда мысль постепенно обретает чёткие границы. — Сколько раз настоящая Хлоя убивала меня?..       — Люцифер…       — Сколько лет прошло на Земле? — дыхание его ускорилось, и речь тоже. — Что… что, если ты настоящая, — этот ужас наполнил и его глаза. — Но почему ты тогда…       — Я люблю тебя, — перебила его Декер. У Денницы откровенно дрожали губы.       — Но я не заслужил. Я монстр. Что во мне можно любить? Это неправда…       — Я люблю тебя. То единственное, что можно любить в любом существе. Его суть.       Люцифер стиснул зубы, дрожа. Несколько секунд он молчал, а потом беспомощно помотал головой.       — Кто тебя так изуродовал? — спросил он. — Я или Отец? Почему ты так говоришь? Как ты можешь выбирать? — и вправду: могла ли она вообще выбирать? — И если можешь, — продолжил Люцифер, — то как ты могла выбрать чудовище, внушающее ужас, а не достойного человека? Потому я — монстр, потому что я… — речь его оборвалась. Он зажмурился, тяжело дыша. — Господи, — наконец, простонал Денница, — как я стал таким?. Как всё это… как вся эта боль может вернуть меня к прежнему состоянию ангела?.. Разве я могу искупить всё? В чём будет смысл… смысл пытки, когда я лишусь рассудка?.. — и он так дрожал, так отчаянно обращался к Небесам, которые равнодушно молчали, что сердце у Хлои болезненно сжалось.       Сколько ещё она выдержит? Ответит ли этот ублюдок, что, оказывается, слепил её «на заказ»? В её ли силах помочь Его сыну?       Декер судорожно вздохнула. И заставила себя задать вопрос — который со стороны казался странным и эгоистичным, но в самом деле касался вовсе не её самой.       — Ты любил её? — тихо спросила она. И дело было не в самом ответе — потому что правда ей уже была известна. Дело было в том, понимает ли это сам Люцифер.       Денница судорожно вздохнул.       — Нет, — едва слышно ответил он. И это не разбило Хлое сердце — потому что она знала, что Люцифер невольно лжёт. Но зато ей многое стало понятнее. — Я не умел любить, — продолжил он. — Я тянулся к непонятному, непостижимому для меня свету её души, стремился им обладать. Это не любовь, это… насилие. Она чувствовала это и всегда отталкивала меня, — а вот эти слова оказались чистой правдой. Не все — лишь те, что касались страха Декер подпускать к себе Денницу. Она любила его, но при этом ни разу не сказала ему это до его смерти — не будь рядом Аменадиила, способного спасти брата из Ада, Хлоя бы этого и не сделала.       — Ты неправ, — тем не менее, сказала она. Но Люцифер будто бы и не услышал.       — Используя Линду, я тешил своё самолюбие. Убеждал себя, что я не так уж плох, что плохи все вокруг меня, но… правда только одна. Я цеплялся за неё, и, если у неё не было выбора — её тянуло ко мне, в эту… ловушку. Значит, хорошо, что мы ничего не успели, кроме двух поцелуев. Хорошо, что я умер раньше, чем она погибла в моих тисках.       Декер с удовольствием влепила бы ему пощёчину за такие слова и встряхнула бы за плечи. Но стоит ей так поступить — и последние сомнения, если они у Люцифера ещё оставались, развеются. Она лишится возможности доказать ему, что он дома.       — Тогда почему ты видишь её? — вместо этого спросила Хлоя. Должно быть, эти мучительно-неправильные, эгоистичные вопросы были её личной адской петлёй — кара за убийство, по сути дела, ребёнка. — Почему она рядом с тобой?       — Потому что я совершал ошибки, — этот ответ, похоже, тоже был давно готов. — Потому что я должен понять. Должен отказаться от неё, как от… от игрушки? — это прозвучало вопросительно. Денница скользил взглядом по её лицу, словно искал в нём ответ — правильно ли он думает, на верном ли пути к освобождению.       — И почему ты ни разу не убил её? — продолжила Декер. — Почему тебе так больно, когда она тебя мучает? Это ведь чище, чем просто страсть, не так ли? Это ведь светлее, чем просто желание обладать?       — Я не знаю, — Люцифер отчаянно помотал головой и почти что всхлипнул. — Я не понимаю. Я не мог её любить. Я… — он умолк на секунду, похоже, обдумывая её слова, пытаясь понять, что от него хотят. Что вообще происходит. — Ты… мстишь меня? — спросил Денница. — За боль, что я тебе причинил?.. Нет… — он тут же снова качнул головой, почти утыкаясь горячим лбом в подушку. — Нет, ты бы не стала. Ты слишком чистая, ты не могла… Может… — пауза дольше, он судорожно стиснул в кулаке простынь под собой. — Может… я и правда впервые полюбил, — медленно сказал Люцифер. — Пророчество сработало. Значит, я действительно кого-то любил. Но я… я же… — он опустил веки, тяжело вздохнул. — Я же не могу любить. Я же монстр. Такие, как я… они не могут… Нет, — и силы внезапно наполнили его, Денница даже сжал край подушки, будто пытаясь спрятаться за ним. — Нет, неправда, я не мог любить, я не умел!..       Декер безумно хотелось потянуться к нему, обнять и унять эту дрожь ужаса. Но она понимала, что этим, должно быть, сделает лишь хуже. Так что она тихо вздохнула, подтянулась выше, села.       И вновь задала вопрос:       — Что тебя так пугает в этом факте?       Люцифер молчал, наверное, с минуту. Потом медленно открыл глаза — покрасневшие от слёз, опухшие.       — Если это была любовь, — еле слышно сказал он, — то как… как мне отказаться от неё в Аду? — губы его задрожали снова. — Чтобы искупить вину я должен отказаться от всего, что дорого. Искупить её только болью, страхом, кровью… Но я… я не могу, — Денница закусил губу. — Я не хочу. Это… слишком. И тогда… — до него, похоже, стала доходить очередная невероятно жестокая концепция несуществующей адской петли. — Тогда я… застряну здесь навсегда.       Что ж, да, будь это Адом. Люцифер застрял бы в петле, пытая себя сам: будучи одновременно невероятно счастливым и напряжённым в ожидании предательства от Декер.       — Может, тебе стоит попытаться поверить, что ты жив? Что мы с Аменадиилом… — Что мы не знали, где ты и что с тобой? Что делали всё, чтобы тебе помочь? Просто представь на минуту. Что, если ты и правда жив?       Денница снова моргнул. Обдумал её слова.       — Если я и правда жив, — медленно заговорил он, — ты можешь убить меня, и всё начнётся сначала… А я даже не пойму, что это была жизнь.       — Так, — согласилась Хлоя, хоть этот вариант ей и не понравился. Но это уже был прогресс. Люцифер допустил, что может находиться на Земле. Пусть, судя по всему, и глубоко теоретически.       — Может, одна из петель не была петлёй, — продолжил он. — Может… это уже происходило?       Вот это Декер уже совершенно не понравилось.       — Не происходило, — твёрдо сказала Хлоя. — И не произойдёт, — нет уж. Даже если Господь попытается лишить её воли и заставит снова убить Его сына, она прикончит себя раньше, чем ему это удастся. Покажет гигантский фак Создателю. У неё ведь будет несколько секунд, пока руки сами потянутся к оружию?       — Или ты… пришла с Небес отомстить мне? — спросил Люцифер. Прежде, чем Декер спросила, за что ей, собственно, ему мстить, он сам ответил на этот вопрос: — Клянусь, я не знал, что Отец создал тебя для меня. Клянусь всем… — короткая пауза, — всем, что тебе дорого. Тебе, потому что… потому что не важно, что дорого мне, — да уж, судя по тому, каким манипулятивным ублюдком был его Папаша, это и вправду никогда не было важно. Но этот факт Хлоя собиралась изменить. — Я не знаю, почему Он это сделал, не знаю, почему я… — Денница запнулся. Устало зажмурился. В голову Хлое вдруг пришла новая мысль.       — Люцифер, — позвала она. И он неизменно отреагировал на её зов — поднял веки и встретился с ней взглядом. — Ты ведь боишься не того, что умрёшь, а того, что не умрешь, ведь так? Что это на самом деле не кончится, — Декер секунду помолчала, позволяя ему в полной мере понять её слова. — Ведь… почему ты тогда сам не убьёшь себя? Если считаешь, что этим закончишь петлю?       — Потому что я не хочу с тобой расставаться, — сердце у Хлои замерло, когда она услышала это короткое «с тобой». Не с «ней» — иллюзией, созданной, как он считал, демонами. Это должно было бы её обрадовать, но не сейчас — Декер видела, каким подавленным был Люцифер. Похоже, он думал, что всего лишь поддаётся новой петле.       Ей нужно было как можно скорее вытащить его из Ада, в который он сам себя погружал.       — Даже если тебе больно? — спросила она. — Даже если я настоящая и мщу тебе миллионы лет вместо того, чтобы гулять со своим отцом, Трикси и друзьями в Раю? — ей стоило бы сдержаться, но голос её начал дрожать. — Хорошо. Так расскажи. Напомни всё, что я сделала с тобой.       — Что… Зачем?..       — Может, чёрт побери, я выдумаю что-нибудь новенькое! — выпалила Декер. — Давай! Ты же запомнил, что Аменадиил вытаскивал тебя из Ада шесть тысяч раз!       Несколько секунд Денница молчал. А потом сделал неслышный вдох и медленно разомкнул губы.       Декер… пожалела, что пошла по этому пути. Но только так она могла исправить всё, что натворили демоны. Всё, что она позволила им натворить, пока непростительно долго пряталась от разговора после битвы в концертном зале и искала беглого ангела. Пока медлила, боясь нанести ему смертельную рану.       Люцифер же просто перечислял. Вспоминал, сколько именно раз она делала с ним ужасные вещи — и какие именно. Называл точные числа, что превращало этот страшный рассказ в нечто похоже на статистическую сводку — из тех, от которых по телу бегут мурашки. Оказалось, что поводов так вести себя у него было даже больше, чем Хлоя могла себе представить.       Декер узнала, сколько именно раз «она» его отравила. Сколько — застрелила и облила кислотой. Сколько раз задушила; узнала, что душить ремнём демоны быстро сочли скучным и вскоре перешли к подушке. Когда Хлоя, дрожа, коснулась его щеки, он сглотнул и на секунду умолк. Коснулся её запястья, закрыл глаза. Сказал, что после такого жеста она ломала ему шею шестьсот тридцать четыре раза.       Он рассказал, как и чем она его резала. Упомянул, что четырнадцать раз тот самый топор просто входил ему в грудь, ломая рёбра; а в других ситуациях «Декер» оказалась более изобретательной — и, цитируя Люцифера, «ещё заживо отрезала всё, что делало его похожим на человеческого мужчину и человека вообще».       Этот поток был неиссякаем. В горле у Хлои давно застрял комок, но Денница не замолкал — продолжал говорить, выполняя её просьбу. Она же сбилась со счёта, успела проклясть Создателя ещё раз за то, что он наделил ангелов эйдетической памятью и что Люцифер в деталях помнил каждый раз, когда она его предавала.       А её настоящие предательства? На Земле? Когда она предпочла ему Каина? Когда пыталась оттолкнуть от себя всеми силами, играя в свободу воли? Это, значит, он тоже помнил?       Декер остановила поток его речи лёгким прикосновением — кончиком пальца дотронулась до губ. Он умолк, тяжело сглотнул. Всё его тело было напряжено — Люцифер лежал молча, с закрытыми глазами. Должно быть, ждал, что она вновь сломает ему шею или попытается задушить.       Но вместо этого Хлоя спросила:       — Сколько раз я делала… так? — и погладила его по щеке дрожащей ладонью.       — Я… говорил.       — Повтори.       — Шестьсот… шестьсот тридцать четыре.       — А сколько раз я говорила, что люблю тебя?       — Детектив…       — Скажи. Пожалуйста.       — Почти… каждый раз.       — Хорошо, — вот сейчас Декер гораздо больше верила в то, что собиралась сделать. Потому что именно этого никогда не было в скупых, но точных описаниях страшных пыток, которые она слушала последние пятнадцать минут. — А сколько раз… я делала так? — в конце фразы она наконец позволила голосу сорваться. Люцифер ждал несколько секунд; чего-нибудь: жеста, прикосновения, какой-нибудь фразы. Не дождавшись ничего, он вздохнул — подумал, должно быть, что, стоит ему открыть глаза, и Хлоя вновь сделает что-то ужасное.       Но она молчала. И потому Денница всё же поднял веки.       И вздрогнул, когда увидел, как по её щекам бегут слёзы.       Она… жалела его. И это было тем единственным, чего не случалось…       — Никогда, — с трудом выговорил он.              Они лежали в постели. Молча смотрели друг на друга. Хлоя потянулась к нему и осторожно обвила его шею руками. Люцифер впервые не дёрнулся, не попытался избежать прикосновения. Но дрожь его нарастала, что-то глубоко внутри трещало и ломалось. Денница отчаянно помотал головой.       — Грешников не награждают любовью, — выдавил он. — Я не могу… заслуживать этого.       Но Декер не отстранилась. Не исчезла и не пронзила его ножом.       Что ж… возможно, это было глупо. Возможно, именно этого от него и ждали. Но Люцифер не вынес больше этого мучения.       И, позволив остаткам своей воли сломаться в одно мгновение, он подался вперёд и коснулся губ Хлои своими.       А потом, едва успев осознать, что она ответила на поцелуй, медленно ослабел в её объятиях и провалился в черноту.              Декер даже не пыталась привести его в чувство. Просто продолжала обнимать, поглаживая по голове и плечам. Страх и отчаяние довели Люцифера до той точки, что он у него больше не было сил сопротивляться — должно быть, окажись это и вправду новой петлёй, он оказался бы сломлен. Она добилась своего, заставила его поверить, проявить чувства — случись так, что это был обман, и Денница бы уже больше никогда не восстановился. Хлоя, конечно, не считала себя большим специалистом по адским петлям, но в этом была уверена.       Люцифер и так долго сопротивлялся. Отрицал свои чувства и их ценность. Уверенный в том, что физически не способен, не умеет любить, он всё же сдался, сделал шаг в пустоту — и вовсе неудивительно, что это безумное напряжение заставило его отключиться.       Декер совершенно не хотелось представлять, что бы было, если бы после этого поцелуя она бы вдруг исчезла, растворилась или убила его, насмехаясь над слабостью. Люциферу, видимо, тоже — и его сознание попыталось защититься, просто спрятавшись от реальности.              Но вот Денница в её объятиях едва ощутимо пошевелился. Сделал вдох. Хлоя чуть отстранилась от него, легла на подушку рядом. Люцифер приподнял веки.       Медленно скользнул взглядом по пентхаусу. Потом по её лицу. Глаза его расширились. Он еле слышно выдохнул — потрясённо, явно не веря тому, что видит.       Декер была рядом. Она не убила его. Не смеялась над ним. Слёзы ещё не высохли на её лице — и это не было иллюзией или величайшим обманом, на который только оказался способен Ад. Хлоя мягко погладила его по плечу и приподняла уголки дрожащих губ.       Денница ещё раз тихо выдохнул — на этот раз с облегчением. С таким, наверное, какого ещё не знал мир.       Потому что... пусть страх в нём всё ещё оставался. Пусть он был невероятно силён. Но теперь Люцифер знал — он был дома.       И он мог бороться с этим страхом. Потому что теперь мог доверять Хлое.       И Декер, похоже, тоже это понимала — хоть он не произнёс ни слова.       Она, на самом деле, всегда его понимала.