Гриффиндор умрёт за тебя, Пуффендуй умрёт с тобой, Слизерин убьёт за тебя, а Когтевран придумает, как всем выжить.
На словах все четыре факультета были равны, но на деле не нашлось бы студента, который не считал свой факультет самым лучшим. — По приказу Министерства магии в конце учебного года будет проведено перераспределение студентов пятого курса, — мягкий голос Эрухабена, директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, прозвучал как гром среди ясного — нет, простите, всё-таки пасмурного, в Большом зале сейчас шёл снег — неба. Директор с таким же успехом мог бы взмахнуть волшебной палочкой и сказать: «Силенцио»: в зале стало очень-очень тихо. Правда, ненадолго: тишину вдруг разорвал звук упавшей ложки — или вилки? — и студенты загомонили все разом: и те, кто попадал под перераспределение, и те, кого такая участь обошла стороной. Лак нырнул под стол поднять упавший нож. Он был четверокурсником, и в число «счастливчиков» не попал. Зато попали его друзья. Розалин молча обдумывала услышанное. Взволнованной она, правда, не выглядела. Ничего, Розалин умница, самая храбрая волшебница из всех, кого знал Лак, она столько раз вытаскивала их из передряг! Хотя… а вдруг Розалин попадёт в Когтевран? Гостиная Гриффиндора опустеет без её солнечного смеха… Лак сник. Чхве Хан рядом с Розалин с сосредоточенным лицом помешивал чай. Вот он точно гриффиндорец до мозга костей: в нём нет хитрости и подлости слизеринца, но и пуффендуйцем ему не быть, а что насчёт Когтеврана… Лак прыснул, представив Чхве Хана в очках и с кучей свитков, который с умным видом рассуждал на тему «Траснфигурация живого и неживого в природе» или о первобытном равенстве магов и магглов… Лак оглянулся и увидел, что Альберу Кроссман, солнечно улыбаясь, разговаривал с Гилбертом Четтером. Наследный принц (в школе, где не разделяли студентов по статусам: мистер Кроссман) — тоже гриффиндорец, только вот вся королевская семья до него и после него училась и учится в Когтевране. Альберу всегда гордился тем, что попал в Гриффиндор, но Розалин как-то по секрету сказала Лаку, что на первом курсе он очень переживал, что Распределяющая шляпа не отправила его в Когтевран… Интересно, как Альберу отнёсся к новости о перераспределении? Вот Розалин тоже принцесса, но ей переживать не о чем: она иностранка и в её семье никто не учился в Хогвартсе. Гомон в Большом зале тем временем перерос в гвалт. Всё громче звучали голоса слизеринцев, и Лак оглянулся на них. Нео Тольз, вскочив со своего места, что-то кричал в сторону гриффиндорцев — в общем шуме Лак не мог разобрать ни слова. Рядом с ним сидел Венион Стен, на губах которого играла мягкая улыбка. Лак при виде его скривился: пусть Венион Стен и умел так улыбаться, на самом деле он был редкостным ублюдком — не то что его родной брат, Тейлор Стен, который выпустился в прошлом году. Вот он — добрый, чуткий человек и, кстати, тоже гриффиндорец. Хотя слизеринцы все такие — взгляд Лака выхватил среди них красные волосы. Вот если он улыбнётся — это будет уже, наверное, не улыбка, а оскал. Он — точно слизеринец. Просто двести процентов из ста. Кейл Хенитьюз расправлялся с ужином с таким видом, словно происходящее его не касалось. Лак едва задержал на нём взгляд, как вдруг — случайность? или почувствовал?.. — слизеринец поднял голову и встретился с четверокурсником глазами. Лак, едва не подпрыгнув на месте, уткнулся в тарелку. Какой тяжёлый взгляд… — В Министерстве магии считают, что мы проводим распределение слишком рано, — так же мягко продолжил директор. Эрухабену не нужно было кричать, требуя тишины, чтобы привлечь к себе внимание. Разговоры в зале тут же стихли, и взгляды студентов обратились к его тонкой, почти сияющей фигуре. — Однако вам не о чем волноваться: вы были и останетесь студентами Хогвартса. Все факультеты равны. «Все факультеты нужны, все факультеты важны», — пробубнила Розалин, и Лак заметил, как широко улыбнулся услышавший её Альберу Кроссман. Наверное, больше никто не смог бы улыбнуться в такой момент. Нет, правда, о чём он думал? Лак изнывал от любопытства. Больше всего ему сейчас хотелось услышать, что Альберу Кроссман не променяет Гриффиндор… даже на Когтевран! Лак просто не пережил бы другой ответ.𓅓 𓅓 𓅓
— Чхве Хан, конечно же, останется в Гриффиндоре, — рассуждал Альберу Кроссман, пока они втроём — он, Розалин и Чхве Хан — стояли под дверями кабинета Зельеварения. Прошла уже неделя момента, как директор объявил о предстоящем перераспределении, но разговоры никак не утихали. Кажется, пятикурсники даже о СОВ стали вспоминать только на уроках — и то после напоминания профессоров. А ведь до экзаменов, как и до перераспределения, оставалось чуть больше полугода… Зельеварение стояло первым уроком, причём сдвоенным и — что ещё хуже — спаренным со слизеринцами. Гриффиндорцы уже спускались в подземелье, радуясь только одному: профессор Флинн, он же декан Слизерина, не вызывал такого же отвращения, как его подопечные, хотя сами слизеринцы почему-то боялись его как огня. Особенно робел и терялся при преподавателем Зельеварения его племянник Биллос Флинн. — А Пуффендуй? — подстрекала Розалин. — Почему ты думаешь, что Чхве Хана не распределят в Пуффендуй? — Потому что он настоящий гриффиндорец! — Потому что храбрый? — усмехнулся Чхве Хан. Они уже перемыли косточки и Альберу Кроссману, и Розалин — теперь же очередь дошла и до него. — Потому что ты не боишься, даже когда стоило бы, — не моргнув и глазом ответил друг. Розалин прыснула, а улыбка самого Альберу стала такой ласковой, что Чхве Хану померещился подвох. — А в чём разница? — В том, что вы, гриффиндорцы, склонны путать смелость с глупостью. — Друзья оглянулись: к ним подошёл Венион Стен. Улыбка Альберу стала ещё ласковее, Чхве Хан вспыхнул, а Розалин успокаивающе положила руку ему на плечо. За Альберу Кроссмана она не беспокоилась: он не был таким безбашенным, как Чхве Хан. — Венион Стен, — холодно заметила принцесса. — Я так полагаю, тебе можно не волноваться насчёт перераспределения. — Конечно, принцесса. — Глаза Розалин сузились: Венион Стен подчеркнул её статус, но даже и не подумал сменить тон. — А вот тебе выпал шанс обрести куда более достойную судьбу. Пальцы Розалин впились в плечо Чхве Хана. — К чему ты клонишь? — почти процедила она. Атмосфера между ними накалилась. Подтянувшиеся студенты с интересом прислушивались к их разговору. — Принцесса уже сегодня может выбрать, — с достоинством ответил Венион Стен, — с кем стоит иметь дело, а с кем лучше не связываться, чтобы не опорочить своё имя. — Да как ты… Ещё и перед наследным принцем! Откуда такая наглость?! Альберу поспешил заступить друзей, чтобы кровавая расправа не свершилась здесь и сейчас. — Отчасти вы правы, мистер Стен. — Низкий голос профессора Флинна заставил студентов обернуться. — Вы должны теперь быть готовы к любому повороту. Однако не стоит разрывать старые отношения: возможно, что именно для вас ничего не изменится. В любом случае во взрослой жизни вам придётся налаживать связи с самыми разными людьми. Учитесь уже сейчас. Декан Слизерина, не замечая упавшего до нуля настроения студентов, впустил их в кабинет, а сам прошёл к своему котлу. — Повторю ещё раз для тех, кто проспал: таков приказ Министерства магии. У вас есть время раз всё хорошенько обдумать — и не один раз. А сегодня, — он обвёл студентов взглядом, — мы проведём с вами показательный эксперимент. Прежде чем вы, как всегда, разобьётесь на пары, я выберу двух студентов из обоих факультетов, которые сегодня покажут нам, как правильно налаживать деловые отношения в рабочей обстановке. Настроение студентов упало ниже нуля — кажется, по шкале Кельвина. Студенты Слизерина и Гриффиндора уставились на профессора Флинна с одинаковым недоумением — и во взглядах первых могла бы проскользнуть угроза, скажи такое другой преподаватель, но слизеринцы знали, что жизнь коротка и не стоит делать её ещё короче. — Мисс, — взгляд профессора Флинна задержался на Розалин, и девушка сделала обречённый шаг вперёд. — Нет, сэр, позвольте мне! — вскинулся Чхве Хан. Он скорее слизеринцев расквартирует по котлам вместе с их деканом, чем позволит кому-нибудь из них обидеть свою подругу. — Похвально, похвально, — усмехнулся профессор. — Я учту ваше желание — в другой раз. Прошу, мисс. Розалин дотронулась до руки Чхве Хана и, когда он обернулся к ней, неубедительно улыбнулась. Чхве Хан, Альберу Кроссман — да все, а профессор Флинн — тем более! — знали: в руках у Розалин взрывается всё. Даже если она решит приготовить зелье для излечения фурункулов. — Всё хорошо. Розалин подошла к профессору Флинну, стараясь не смотреть ни на него, ни на котёл, ни на слизеринцев, которые уже, наверное, были в предвкушении, — только заметила краем глаза, как Чхве Хан пригрозил кому-то кулаком. Возможно, всем сразу. Авансом. Профессор вдруг опустил ей на плечо свою тяжёлую руку, а второй поманил из толпы слизеринцев… — Мистер Хенитьюз. У Розалин упало сердце. Кейл Хенитьюз, любимчик профессора Флинна, с равнодушным видом встал по другую руку своего декана — которую тот, впрочем, сразу же пристроил ему на плечо. — Сегодня готовим зелье пробуждения, — объявил он. — Задание несложное, полутора часов как раз вам хватит за глаза. — Он сделал шаг назад, уступив свой котёл, и Розалин со слизеринцем оказались под взглядами других студентов, как под прицелами волшебных палочек. Кейл Хенитьюз не был таким высоким, как Альберу Кроссман, Чхве Хан и, уже тем более, Лак, вот только сейчас Розалин так не показалось — пока он стоял рядом с прямой спиной, расслабленными плечами и (она не видела, но знала) равнодушным лицом. Кейла Хенитьюза за надменность и наглость недолюбливали, кажется, даже слизеринцы, а о других факультетов даже и говорить не приходилось. Вот кто точно был настоящим слизеринцем. Ну ничего, она ему ещё покажет! Розалин вдруг откинула упавшие на лоб пряди, вызывающим жестом достала из кармана мантии волшебную палочку и скрутила ей в пучок волосы. Взгляды опешивших студентов заметались от неё к профессору Флинну — ах, какая жалость, он отвлёкся на стеллаж и ничего не заметил! Кейл Хенитьюз даже бровью не повёл: молча развернулся… и отошёл от неё и от котла. Ещё более опешившие студенты уставились на профессора Флинна, но тот как раз нашёл среди книг по Зельеварению какую-то очень интересную брошюру — и погрузился в чтение. Кейл Хенитьюз тоже подошёл к стеллажу, выбрал среди прочих книгу — и, повернувшись к сокурсникам, поднял бровь. «Точно, зелье! Нужен рецепт!» — общая мысль снизошла на всех, как луч божественного света: взгляды и слизеринцев, и гриффиндорцев стали такими просветлёнными, что Кейл, прежде чем вернуться за стол профессора Флинна, закатил глаза. Розалин же так растерялась, что не сразу осознала, что ей тоже нужен был учебник, — только вот к стеллажу уже было не протолкнуться. Она с возмущением посмотрела на слизеринца: вот же гад, мог бы и ей принести!.. — Спасибо, что взял мне учебник! — с вызовом произнесла Розалин. Кажется, она заговорила с ним впервые за все пять лет их совместного обучения. Слизеринец... кивнул и не глядя протянул ей руку. Розалин посмотрела на него, на учебник — и снова на него. Кейл Хенитьюз, устав держать руку на весу, поднял на неё недовольный взгляд. — Ой! — Розалин, выхватив учебник, сжала его в руках. Кончики ушей предательски загорелись, но принцесса всё равно постаралась придать лицу невозмутимое выражение. Сверившись с содержанием, она быстро пролистала учебник. — Так, нам нужны змеиные клыки, аконит, сушёные жала веретенницы… Кейл выслушал её, не перебивая. Розалин, дочитав, потянулась к жалам. — Я сам. — Кейл оказался быстрее. — Займись клыками. Клыки нужно было растолочь, а жалы — прогреть в котле. Розалин с досадой посмотрела на него. — Я справлюсь! — Я знаю. Она вспыхнула: знает, как же! Все знают!.. — А я — нет, — и бровью не повёл Кейл. — Мне лень. Так что растолки сама. Розалин растерялась. Кажется, она опять не так его поняла… Искоса поглядывая на Кейла, Розалин отмерила четыре части стандартного ингредиента, отчитала шесть клыков и переложила всё в ступку. Сам Кейл, облокотившись на стол, просто стоял у неё над душой: жалы нужно было прогреть в течение тридцати секунд, а потом смешать их с получившимся порошком. …Его движения не были лишены изящества: он подогрел жала, пересыпал порошок, взмахнул палочкой… Розалин, замерев, наблюдала за ним — и за котлом, в котором варилось зелье. Кейл Хенитьюз сделал всё как надо — пусть зелье и было простым. Должно быть, профессор Флинн выбрал его, потому что решил провести «показательный эксперимент»… Кейл только закрыл крышку — зелье должно было настояться, — как вдруг раздался голос профессора Флинна: — Ага, многие из вас уже поставили свои зелья настаиваться, прекрасно… За словом «прекрасно» последовало новое потрясение: профессор Флинн подозвал к себе, сдержав слово, Чхве Хана и… Вениона Стена. Гриффиндорец со слизеринцем встали друг напротив друга, как дуэлянты, а декан Слизерина, видимо, решил исполнить роль их секунданта. — Пока ваши напарники настаивают зелье, — спокойно сказал он, — помогите вашим сокурсникам убрать всё лишнее со столов: Чхве Хан — у Слизерина, а Венион Стен, соответственно, — у Гриффиндора. Уши Розалин больше не горели — с её лица схлынули все краски. Чхве Хан двинулся к слизеринцам с таким видом, что у тех не осталось сомнений: одно слово, и лишним окажется кто-то из них. Вениону Стену повезло меньше: гриффиндорцы встретили слизеринца сияющими взглядами, и его мягкая улыбка застыла на лице. Розалин злорадно подумала, что вот ему-то как раз и не хватало глуп… смелости. Отвлёкшись на Вениона Стена, Розалин упустила момент, когда Нео Тольз — как бы невзначай — сдул в лицо Чхве Хана остатки порошка из ступки, а тот, отпрянув, в ответ — тоже как бы невзначай — задел кулаком чью-то доску: ступка с неё взмыла под потолок, порошок взметнулся, а слизеринцы поотпрыгивали кто куда. Чей-то котёл опрокинулся. Кто-то выругался. Нео Тольз выхватил из кармана мантии волшебную палочку и наставил её на Чхве Хана. О профессоре Флинне на этот раз никто не вспомнил. Розалин по привычке, чтобы не разделиться в толпе, схватила Альберу Кроссмана за руку и поспешила на помощь Чхве Хану. Кейл Хенитьюз, усевшийся было на стул профессора Флинна, так опешил, что позволил утянуть себя в самую гущу событий. Розалин, сунув руку в карман за палочкой, вспомнила, что заколола ей волосы, — но тут Альберу Кроссман с Эриком Уилсманом оттеснили Чхве Хана к гриффиндорцам — держа его за руки и не давая достать палочку. Атмосфера накалилась, и Розалин… Так, подождите. Альберу там?.. Она посмотрела на свои пальцы, стискивающие чужое запястье. Нарл, а ведь оно тоньше, чем у Альберу… Кейл, недовольный, что ему не дали отсидеться в стороне, свободной рукой перехватил палочку Нео Тольза. — Профессор Флинн всё ещё здесь, — сказал он — и в кабинете, где чуть было не началась потасовка, стало тихо. Нео Тольз побледнел. Профессор Флинн решил, что пора вмешаться. — Нео Тольз, уберите палочку! Минус пятьдесят очков Слизерину за грубое нарушение правил, — довольно спокойно проговорил он — и всё же бледность Нео Тольза стала ощутимо отдавать серостью. — Чхве Хан, минус двадцать очков Гриффиндору! Постарайтесь впредь держать себя в своих руках, а не в руках товарищей! Кейл Хенитьюз. — Взгляд профессора Флинна остановился на слизеринце, и Розалин, вдруг осознав, что так и не выпустила его руку, тут же разжала пальцы. — Похвально. Тридцать очков Слизерину. Кейл Хенитьюза перекосило. Розалин, закусив губу, отступила к друзьям — на всякий случай. Драккл возьми, только профессор Флинн мог, зная, чем всё может закончится, провести такой «показательный эксперимент»! — Возвращайтесь к выполнению задания, — отдал последнее распоряжение профессор Флинн. — Мистер Хенитьюз, оставляю вас за главного. Декан Слизерина, схватив Нео Тольза за плечо, вышел с ним за дверь. ...В кабинете было всё так же тихо: только потрескивало под котлами пламя. Венион Стен воспользовался моментом и вернулся на своё место. Розалин строго посмотрела на Чхве Хана, и тот сник под её взглядом — разве что уши не опустил, как провинившийся щенок. Розалин с трудом сдержала улыбку, но сама же, когда повернулась к Кейлу Хенитьюзу, отвела глаза. Он уже стоял за котлом профессора Флинна — под горящими взглядами своих. Впрочем, когда Кейл Хенитьюз вернул им ответный — холодный — взгляд, слизеринцы вспомнили, что они вообще-то тут зелье готовят, а не в гляделки играют — и уткнулись в свои котлы. — Мистер... Кейл — Розалин запнулась: ей было неловко звать его по имени. — Извини. И спасибо. Кейл ничего не сказал, но посмотрел так, что она, прикусив губу, оглянулась на друзей: Чхве Хан только головой покачал, а вот Альберу Кроссман теперь не отводил от слизеринца заинтересованного взгляда — даже когда Кейл Хенитьюз недовольно посмотрел на него в ответ. Розалин подумала, что, если они все и останутся на своих факультетах, что-то всё-таки изменится.