Если ты обращаешь внимание на слухи, то ты их кормишь. Джоан Роулинг
Грохот стоял такой, как будто небо раскололось, — хотя, конечно, не оно, а всего лишь Тёмная башня, самая недоступная точка во всём Хогвартсе. Преподаватели были почти в ужасе, студенты — почти в восторге, и всем хотелось выйти на улицу и увидеть всё собственными глазами. Даже директор Эрухабен показался в дверях замка — правда, не поглазеть на разрушенную темницу, а привести в чувство деканов факультетов, чтобы те разогнали по гостиным своих подопечных. Джур Темз тоже пришлось взять себя в руки и вспомнить, что она — декан Гриффиндора. За ней с обречённым видом ходил Лак: четверокурсник краснел, бледнел, снова краснел — но молчал. Декан Гриффиндора радовалась, что в мальчике наконец-то проснулся гриффиндорец, — и досадовала, что так невовремя. Верхние этажи Тёмной башни завалило, и попасть на её крышу можно было, разве что, трансгрессировав или на метле — и спуститься так же. Метла у Розалин и Альберу была, как и мантия-невидимка, поэтому принц с принцессой незамеченными слетели с Тёмной башни и затерялись в толпе. Ни Чхве Хана, ни Кейла нигде не было видно. Розалин молча потянула Альберу в сторону больничного крыла: страх сжимал ей горло, и она не могла выдавить из себя ни звука, но друг, к счастью, понял её и без слов. В общей палате уже принимал пациента разбуженный Чхве Ханом лекарь Пендрик. Гриффиндорец стоял тут же, держась рукой за ширму. Чхве Хан даже головы не повернул, когда Альберу с Розалин вбежали в палату: он не отрывал взгляда от Кейла, который лежал перед ним на больничной койке. Мистер Пендрик не задавал вопросов, но косился на него — теперь уже на всех троих — с подозрением. — Он будет в порядке, беспокоиться не о чем, — сказал, наконец, он. Гриффиндорцы выдохнули — и только тогда Чхве Хан повернулся к друзьям. — Я не успел. — Глаза у гриффиндорца лихорадочно блестели. — Я мог успеть, но не успел. — Я, конечно, мало что понимаю в кататравмах, — сказал, помедлив, Альберу. — Но для человека, который упал с седьмого этажа, наш слизеринец выглядит не так уж и плохо. Мистер Пендрик чуть палочку не выронил. В кармане Розалин — как и у ребят, но они не заметили — потеплел галлеон: «Вы где?», и она, достав его, ответила: «В больничном крыле». Лак, улучив момент и удрав от декана Гриффиндора, примчался к ним так быстро, как смог, — и замер на пороге, вытаращившись на Кейла. Розалин, заметив Лака, поманила его к себе и вдруг обняла. — Всё хорошо? — Да, — кивнул Лак. — Я никому ничего не сказал. Розалин не поняла, о чём он, — только, привстав, погладила маленького оборотня по растрёпанным волосам. Лак чуть расслабился — но тут же вжал голову в плечи: двери палаты снова раскрылись, и вошла декан Гриффиндора. Пятикурсники, меньше всего ожидавшие появления здесь профессора Темз, чуть ли не подпрыгнули. Даже Пендрик, увидев её лицо, вдруг вспомнил, что что-то забыл у себя в комнате, — и поспешил уйти. И как только она их нашла?.. Декан Гриффиндора молча прошла мимо своих воспитанников. Остановившись рядом с Кейлом, она склонилась над ним — незаколотые волосы рассыпались по подушке, — и, кажется, приложила ладонь ко лбу. «Золотая четвёрка» перестала дышать. Взгляды друзей метались от неё к Кейлу — и обратно. — Возвращайтесь к себе, — спустя вечность сказала декан Гриффиндора. — Утром обо всём поговорим. Если кто-то что-то спросит, говорите, что ничего не знаете.𓅓 𓅓 𓅓
Правду студентам так и не рассказали: обошлись какими-то общими фразами, в которых все слова по отдельности вроде бы были знакомы и понятны, но вместе прозвучали хуже предсказания профессора Прорицаний — и чем больше слухов доходило до друзей, тем больше они преисполнялись в своём сознании. Уже к завтраку каждый студент знал, что директор ночью принимал у себя людей из Отдела магического правопорядка — и патруль забрал с собой с крыши Тёмной башни для судебного разбирательства слизеринца-пятикурсника Нео Тольза. Друзья, впрочем, не сомневались, что скоро снова его увидят: маркиз Стен, конечно же, вмешается, — в обмен на молчание. Он боялся слухов, которые могли навредить ему и его репутации. — Одно хорошо: про дракона он теперь даже не заикнётся, — убеждённо сказал Альберу. — Да и на месте слизеринца я бы в школу носа не казал, ему теперь тут прохода не дадут. Эрухабен тем временем продолжал хранить молчание, разжигая и без того не утихающие разговоры. Завтрак ещё не закончился, но все услышали и обсудили ещё одну новость: слизеринец-пятикурсник Кейл Хенитьюз попал в больничное крыло и до сих пор не пришёл в сознание. Тут настроение «золотой четвёрки» упало до нуля, но сходить к «своему слизеринцу» они не успели. В дверях Большого зала всех четверых перехватила профессор Темз: на глазах у всего Хогвартса она отобрала у них палочки, выдала им тряпки со швабрами — и отправила отмывать Зал Наград. Вопросов у студентов стало только больше. День обещал быть насыщенным. Когда Розалин подняла тот самый межфакультетский Кубок, который в прошлом году достался Слизерину, Альберу увидел нарисованный на пыльной полке восклицательный знак и не сдержался: — Круцио твою Аваду через Империо! — Розалин от неожиданности уронила Кубок, а Чхве Хан, который стоял рядом со шваброй, проводил его печальным взглядом. — Как можно быть такой злопамятной, теперь понятно, в кого этот слизеринец такой невыносимый!.. Так вопрос «Джур Темз — мать Кейла Хенитьюза?», который друзья так и не решились обсудить, был закрыт и больше не поднимался. Альберу только отодрал от полки табличку «Латунный котёл Его Величества Короля Зеда Кроссмана» и зашвырнул её в мусорное ведро. Венион Стен отделался лёгким испугом — и разбитой головой, но об этом чуть позже. Слизеринец столкнулся со злыми гриффиндорцами в коридоре, когда те уже тащили хозяйственный инвентарь обратно в чулан. — Это ещё не конец, — процедил Венион, обходя их по стеночке. — Да, — серьёзно кивнул Чхве Хан. — Так просто ты не отделаешься. Слизеринец ускорился. Одно хорошо: дракона и след простыл, а значит, спасательная операция увенчалась успехом — только вот полноценного чувства победы почему-то не было. Гриффиндорцы подозревали, что их наказали не просто так, но терпели и не нарывались: и так полдня проторчали в Зале Наград, а там, в больничном крыле, без сознания лежал их слизеринец… Декан Гриффиндора, вернув палочки, отправила всех четверых на занятия — и они даже туда пошли, но по пути всё равно завернули в больничное крыло и там узнали пренепреятнейшую новость. Студенты успели так достать лекаря Пендрика, что тот закрылся ото всех в больничном крыле и отказался впускать даже Лака, которому обычно радовался, как будто год не видел. Но гриффиндорцы так просто сдаваться не желали: сначала они осаждали двери палаты все вместе, а потом, когда их разогнали, — по одиночке, зато сменяя друг друга, как часовые на посту. Другие студенты просто приходили и уходили — Розалин даже встретила у дверей очень серьёзного пуффендуйца-второкурсника, который представился Басеном, добавил, что он тоже Хенитьюз, и сказал, что очень хотел бы увидеть брата. Альберу только головой покачал, когда Розалин рассказала о встрече с ним: мать — декан Гриффиндора, брат — пуффендуец, что у них там вообще за семейка такая? И почему они все ведут себя как чужие люди? Не то чтобы у Альберу самого были прекрасные отношения с семьёй — но он видел, как смотрела Джур Темз на слизеринца: так родной отец никогда на него не смотрел.𓆘 𓆘 𓆘
Лекарь Пендрик заглянул в общую палату, увидел распахнутое окно — и тут же закрыл его, ворча на сквозняк. Ресницы Кейла Хенитьюза дрогнули. Невидимый дракон, который уже успел свернуться калачиком рядом с ним, настороженно замер. Он пришёл сюда, просто потому что захотел: весь мир теперь принадлежал ему одному, навечно, навсегда. Но человек, которого он всё ещё боялся, презирал, почти ненавидел, как и всех людей в мире, так и не открыл глаза. Этот человек пришёл к нему и дал малышу то, о чём он мечтал: день за днём, минуту за минутой — все долгие четыре года, с самого своего рождения. Он принёс с собой мягкий успокаивающий запах, который сейчас был едва слышен, — и боль, которая мучила малыша, снедала, сводила его с ума — вдруг прошла. Но чёрный дракон помнил, что она точно была — и человек, которому он смягчил падение, — просто потому что захотел, и вообще он себя спасал, потому что они вместе упали! — этот человек всё никак не просыпался. Его дыхание было ровным, спокойным, но очень тихим. Малыш опустил голову на лапки и закрыл глаза. Он подождёт, пока человек не проснётся.𓅓 𓆘 𓅓
— Мы так рады, что ты в порядке! Кейл поморщился. Он сам только обрадовался тишине и покою и уже решил, что пути его и гриффиндорцев наконец-то разошлись, — и тут эти идиоты, все вместе, ввалились к нему в окно! Чхве Хан так улыбнулся, когда увидел, что слизеринец пришёл в себя, что Розалин, которой он помогал перелезть через подоконник, удивлённо посмотрела на него. — Точно в порядке, — кивнул Альберу. — А вот если бы он сейчас нам обрадовался, я бы всерьёз забеспокоился. В голосе наследного принца — показалось, что ли? — проскользнуло облегчение. Лак, которого Альберу пропустил вперёд, стушевался и отошёл Чхве Хану за спину, а Розалин присела к Кейлу на койку. — Мне очень жаль, — вдруг опустил голову загонщик, а Кейл поднял бровь: — Жаль? Мы же спасли дракона, нет? Чем вообще дело кончилось? Рассказывайте, раз пришли… И завязывайте с чувствоизлияниями, а то меня стошнит. Розалин прыснула. — Ну, в общем, так… — начала принцесса. Она рассказала обо всём: о Лаке, на которого у самого кабинета декана Гриффиндора напал Нео Тольз, о самом слизеринце, которого уже выпустили из Отдела магического правопорядка, о драконе, про которого никто ничего не слышал, — и даже о том, как они вчетвером отмывали Зал Наград… Ещё в Хогвартс прилетал Тейлор Стен и о чём-то очень долго разговаривал с директором в его кабинете, но друзья, которые отбывали наказание в Зале Наград, когда вернулись, его уже не застали. — Венион Стен вышел сухим из воды? Кейл совсем не удивился — но и не огорчился, только с усмешкой посмотрел на Розалин. Принцесса, ничуть не смутившись, улыбнулась ему в ответ. — Что за переглядки? — насторожился Альберу. — Прекращайте. У меня мороз по коже каждый раз, когда наш слизеринец… — Ты опять?! —…так улыбается, — Альберу даже бровью не повёл. — Ты не рассказала? — спросил у Розалин «свой собственный слизеринец», не сводя с наследного принца прожигающего взгляда. «Когда Венион Стен оказался прямо перед ней, принцесса не растерялась: — Кто здесь? Люмос! — она зажгла свет и поднесла его к лицу слизеринца. — Ой! — испугалась Розалин, «разглядев» Вениона Стена. Тот, криво усмехнувшись, протянул ей руку: — Палочку, принцесса, и я тебя не трону. Розалин покусала губу, выигрывая время, — и всё же протянула её слизеринцу. — Вот и умница. Венион спрятал её палочку — и вдруг, что-то почувствовав, круто развернулся. — Надо же, какие люди! Что, погодка располагает к прогулкам? И кого только ночью в Хогвартсе не встретишь… — Ты… «Долгая вспышка» — «У меня проблемы». Кейл не мог её не заметить. Слизеринец, спрыгнув с метлы, расслабленно указал на Вениона Стена палочкой. И тут раздался треск. Венион, застыв, покачнулся — и упал прямо к ногам Кейла. Тот даже палочку опустил от удивления. Розалин невозмутимо стряхнула осколки с ладони прямо на Вениона. — Извини, я разбила твой флакон, — сказала она. — Правда, он был уже пустой… Спасибо, что прилетел». — Ты его вырубила?.. — восхитился Альберу. — Ну ты даёшь, — покачал головой Чхве Хан. — Ты не поранилась? — спросил Лак. Розалин, польщённо улыбнувшись, подозвала к себе четверокурсника и потрепала его по голове. — А потом мы увидели вспышки на крыше Тёмной башни и полетели к вам, — продолжила она. — Кстати, мистер Кейл, летать с тобой так же страшно, как и с Чхве Ханом. Загонщик удивлённо посмотрел на Кейла, а Кейл, не менее удивлённо, — на Розалин. — Только Чхве Хан носится так, что потом землю целовать хочется, а ты на метле сидишь, как будто сейчас с неё свалишься. Альберу расхохотался. — Ладно, — сказал, поморщившись, Кейл, когда веселье стихло. — Я рад, что всё закончилось — и закончилось благополучно. Вы все молодцы. Гриффиндорцы удивлённо посмотрели на него. — Ты тоже молодец, — серьёзно сказала Розалин. — Когда мы готовы были всё бросить, ты не сдался. Спасибо тебе. Кейл, подумав, кивнул. — Теперь всё наладится, — пробормотал он. Гриффиндорцы вдруг переглянулись. — Что такое? — сразу напрягся Кейл. — Ну, понимаешь… — протянула Розалин. — Что понимаю? — Ты у нас теперь герой. — Альберу с превеликим удовольствием пришёл подруге на помощь. — Павший в борьбе с особо опасным преступником, сбежавшим из самого Азкабана и заключённым в Тёмную башню… — Что?! — Правда, ещё говорят, что ты и есть тот самый особо опасный преступник, просто пять лет скрывался в Хогвартсе под видом школьника. — Что за чушь?.. — А ещё ты смог выжить после падения с Тёмной башни, потому что ты — внебрачный сын Эрухабена и для тебя это как со сту… ай, больно! Розалин, не выдержав, наступила ему на ногу. — Там к тебе очередь, — смилостивившись, продолжил Альберу. — Никого не пускают, даже твоего брата. Привести его, кстати? — Басена, что ли?.. — С братом у Кейла сложились не самые тёплые отношения: младший считал старшего проблемным, а тот его игнорировал. — Не вздумай. — Кейл, и ещё, — сочувственно добавила Розалин. — Просто чтобы ты знал… — Что? — Да наши просто ставки делают, куда ты теперь попадёшь, — снова «помог» ей Альберу. — Твои зме… в смысле, слизеринцы мне доказывали, что ты достоин Слизерина и вообще шли бы мы все лесом, но я сказал, что ещё ничего неизвестно, и послал их туда же. Профессор Секка сегодня весь урок доказывал, что легенды учатся на Когтевране, а профессор Литана потом сказала, что ничего не знает, она заберёт тебя к себе… Профессор Флинн ничего не сказал, просто пригрозил, что если мы ещё раз заикнёмся при нём о перераспределении, он начнёт уби… — Кейл, у тебя это… — вдруг осторожно сказал Чхве Хан. — Глаз дёргается. — Ну вот, зря мы к тебе так ввалились, — расстроилась Розалин. — Надо было дать тебе отдохнуть… Альберу сочувственно улыбнулся. Кейл послал ему долгий взгляд, обещающий наследному принцу мучительную смерть, и лёг обратно на подушки. Если бы Розалин не сидела на одеяле, ещё бы и им накрылся. С головой. Хоть «Обливиэйт» теперь на весь Хогвартс накладывай…