Есть события, пережив которые, нельзя не проникнуться друг к другу симпатией. Джоан Роулинг
Утром в Большом зале всех ждал не менее большой сюрприз: вдоль стен поставили целых двенадцать ёлок — ещё не наряженных, но по-рождественски душистых, — поэтому с завтрака все вышли в приподнятом настроении. Хотя почти неделю назад школу взбудоражил взрыв на Тёмной башне, студенты вдруг вспомнили о приближающемся празднике и долгожданных каникулах — и ещё о матче «Когтевран Vs. Гриффиндор». (Если только его опять не перенесут — погода всё ещё была нелётная: то метель, то снова метель.) Когда Альберу вдруг шагнул не на ту лестницу, Розалин с Чхве Ханом не растерялись и встали рядом с ним. — Ты куда? — спросила подруга. — Кабинет Нумерологии в другой стороне. — Как куда? Вперёд, навстречу приключениям, — хмыкнул Альберу. — Что, опять? Будущий король невозмутимо улыбнулся и положил руку на перила лестницы — та, вздрогнув, поплыла влево. Оглянувшись на других студентов, спешащих на занятия, он понизил голос: — Один невыносимый тип, которому понравилось прохлаждаться в лазарете, отправил меня в запретную секцию. — И ты пошёл? — восхитилась Розалин. — Пошёл, — вздохнул Альберу. — Но не по своей воле: наш слизеринец решил испытать на мне какое-то новое непростительное заклинание — «Империо» и рядом не лежало. — Серьёзно? — удивился Чхве Хан. — Серьёзно, — кивнул наследный принц. — Шарахнул меня им — я точно не запомнил, но похоже было на: «Мненадопринеси!», — и я пришёл в себя, только когда согласился, всё бросил и пошёл исполнять приказ. Страшный человек этот слизеринец, очень страшный, глаз да глаз за ним нужен. Розалин прыснула в ладонь, а Чхве Хан только головой покачал. — И ты идёшь за ним приглядеть? — спросила подруга. — Какое самопожертвование! — Ну не могу же я позволить ещё кому-нибудь от него пострадать. — Тогда мы с тобой! — воодушевилась Розалин. — Мы тебя в беде не бросим — и вообще подвигами надо делиться. Правда, Чхве Хан? Тот серьёзно кивнул. — Вы — настоящие друзья! — с чувством сказал наследный принц — и все рассмеялись. Даже загонщик. Хотя он не особо понимал, зачем так хороводить, но друзьям нравилось — и ладно. Спасательная операция благополучно завершилась, но они не перестали видеться с Кейлом Хенитьюзом — может, потому что лекарь Пендрик прописал ему постельный режим, и гриффиндорцы чувствовали себя ответственными за его состояние, а может, потому что деваться ему там от них было некуда, — это тебе не в коридоре мимо пройти, едва кивнув на приветствие. Чхве Хан вдруг нахмурился. — Ты чего? — сразу заметила Розалин. — О матче переживаешь? — Нет, — загонщик покачал головой. — Как думаете, когда Кейла выпишут, он опять будет смотреть на нас, как будто впервые видит? Розалин хотела что-то сказать, но передумала. — Будет, конечно, — усмехнулся Альберу. — Но мы-то уже нет. Друзья посмотрели на него. И улыбнулись.𓅓 𓆘 𓅓
Кейл с таким недовольным видом пролистал и отложил принесённые Альберу книги, что гриффиндорец не выдержал: — Нет, ну вы гляньте на него! — он наставил на слизеринца указательный палец. — Опять ему ничего не нравится! Кейл с недоумением посмотрел на наследного принца. — А, — сообразив, поморщился он. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, радость моя! Розалин и Чхве Хан, которые с удовольствием наблюдали за ними с соседней койки, рассмеялись. Альберу с полуулыбкой посмотрел на них, и Розалин, кивнув на книги, протянула к нему руки. — Зельеварение? — удивилась принцесса, когда Альберу передал ей свой улов. — Ты ещё что-то хочешь приготовить? Латунный котёл так никто и не вынес из женского туалета: табличку Альберу уже выбросил, и друзья решили оставить его у себя, вдруг ещё пригодится. Розалин вытащила из-под стопки первую отложенную Кейлом книгу (Альберу протянул её слизеринцу с невиннейшей из своих улыбок, а тот посмотрел на него, как на идиота) и стала листать: — «Амортенция», «Бедовый лосьён»… «Подави стыд», ого, и такое есть… — со всё возрастающим интересом прочла она вслух названия зелий. — Целующее зелье? — Чхве Хан заглянул ей через плечо. — «Провоцирует принявшего зелье на поцелуи…» Розалин переглянулась с загонщиком, и они, не сговариваясь, задумчиво посмотрели на Кейла, — но воображение обоих сопротивлялось и не желало представлять слизеринца, пристающего ко всем с поцелуями. У Кейла дрогнула бровь. — Его же необязательно пить самому, — с раздражением сказал он. Взгляд Чхве Хана стал удивлённее, а Розалин — вдумчивее: представить Кейла, окружённого любвеобильными фанатами, почему-то оказалось проще. Альберу стоял рядом и наслаждался происходящим. Кейл посмотрел на свою палочку, лежавшую на прикроватной тумбочке, и подумал, что отыграется в другой раз. Наследный принц заметил его взгляд. — Так что ты хотел найти? — спросил он. — «Запрещённые зелья» — понятие расплывчатое. Откуда я знал, что тебе нужно? — Точно не «Подави стыд», — вдруг сказал Чхве Хан — и Розалин с Альбером от неожиданности покатились со смеху. Загонщик смутился, а Кейл всё же потянулся за волшебной палочкой. — Всё-всё, не кипятись! — Альберу поднял руки и отступил на шаг. — Так что ты искал? Кейл хмуро посмотрел на него. — Как приготовить Сыворотку правды, — всё же ответил он. — А?.. — Альберу от удивления даже руки опустил. — Зачем, позволь узнать? — Не «зачем», а «для кого», — с видом «А что мы сегодня на Зельеварении проходили?» поправил его Кейл. — Для Вениона Стена. Альберу сел рядом с посерьёзневшей Розалин, а Чхве Хан понимающе кивнул: — Злишься, что он так легко отделался? Альберу с Розалин задумчиво посмотрели на друга: что-то такое они уже от него слышали. — Нет, — покачал головой Кейл, глядя на свои руки: правая ладонь, которую он, падая, разодрал о каменный карниз, уже зажила — остались только тонкие, едва заметные линии шрамов. — Не злюсь. Гриффиндорцы помолчали. — Значит, — наконец сказал Альберу, — даже в книгах из запретной секции о ней ни слова? — Сыворотку правды проходят на шестом курсе, — сказал Кейл. — Как, кстати, и Амортенцию, — он выразительно посмотрел на Розалин, но принцессу так просто было не смутить. — Профессор Флинн, — продолжил слизеринец, — настоял, чтобы студенты учились различать даже запрещённые зелья, но в учебниках её до сих пор нет. Был ещё вариант поговорить с кем-нибудь из шестикурсников — но кому он мог довериться? Кто бы до последней буквы запомнил рецепт, передал его пятикурснику, а потом ещё и сохранил всё в тайне? Кейл не хотел никому давать над собой такой власти. Да и слизеринцы стояли друг за друга горой: Кейла бы не поняли и не простили. На ум вдруг пришёл шестикурсник Бикрокс Молан с заточенным ножом в руке, и Кейл болезненно поморщился — нет, да ни в жизнь, он и гриффиндорцам сказал о Сыворотке правды только потому, что они были с ним в одной лодке. Альберу задумчиво потёр подбородок. — Я тебя понял, — сказал он. — Сделаю всё, что в моих силах, но ничего не обещаю. Кейл внимательно посмотрел на него. — Не ты один тут с обострённым чувством справедливости, — усмехнулся будущий король, правильно поняв его взгляд. Кейл промолчал. Нет, о справедливости и речи не шло — а если бы шло, Вениона должны были вместе с папашей бросить в темницу и каждый день хлестать до потери памяти. Да и зачем Кейлу мстить им, он же не замученный дракон. И так уже сделал достаточно — и его даже отблагодарили за спасение… Кейл снова посмотрел на затянувшуюся ладонь. Да и что мог бы сделать пятикурсник, который даже СОВ не сдал? Разве что, «подтолкнуть» Вениона Стена к чистосердечному признанию, которое сотрёт в порошок репутацию и его, и самого маркиза… Кейл медленно сжал пальцы в кулак.𓆘 𓆘 𓆘
Следующим утром Кейлу пришлось столкнуться лицом к лицу с неизбежностью. Когда он вошёл в Большой зал, все разговоры стихли, а взгляды обратились к нему. Профессор Флинн так задумчиво посмотрел на своего воспитанника, что Кейл внутренне содрогнулся. Профессор Темз рядом с ним подарила сыну долгий, пристальный взор, а профессор Литана вдруг очень тепло улыбнулась слизеринцу. Как много знали преподаватели? Кейл даже почувствовал некоторое облегчение, когда увидел, что кресло директора пустовало. На остальных профессоров он даже не взглянул, а к своим пошёл с таким видом, что все, с кем он встречался глазами, тут же утыкались в свои тарелки. Правда, Нео Тольз даже головы к нему не поднял, так и сидел с затравленным видом у самого камина — Кейл знал, что на него повесили всё, что только можно было, и даже удивился, что слизеринец был ещё в Хогвартсе — хотя, возможно, ненадолго. Зато Венион Стен оглянулся на него с таким видом, как будто старого друга увидел, — хотя его обжигающий взгляд, который мог понять только Кейл, совсем не вязался с маской идеального аристократа. Если бы Кейл ещё сомневался — но он не сомневался, ведь с самого начала знал, чем рисковал, — то сейчас ему хватило бы одного этого взгляда, чтобы понять: если Кейл не нанесёт Вениону Стену удар первым, тот сидеть сложа руки не станет. Что ж, вызов принят. Кейл сел на своё место. Он из-под земли достанет для Вениона Стена Сыворотку правды. Но на одно только зелье Кейл полагаться теперь не будет: нужно продумать запасные варианты, главное — не столкнуться с Венионом Стеном лицом к лицу, иначе он опять пострадает. — Брат. Кейл так и замер с ложкой в руке — но нет, ему не послышалось: второкурсник-пуффендуец Басен и правда подошёл к столу Слизерина, собрав на себе взгляды чуть ли не всего факультета. Не то чтобы их родство было тайной, — нет, конечно. Кейл даже не сомневался, что слизеринцы перемывали косточки его младшему брату, который «не удостоился чести учиться в Слизерине». При Кейле, правда, они благоразумно держали своё мнение при себе: могли отхватить. Басен не смотрел ни на слизеринцев, ни даже на старшего брата. Он всегда так с ним разговаривал: не поднимая глаз. — Я рад, что ты в порядке, — вдруг сказал он. Каша капнула с ложки обратно в тарелку — и Басен, тут же развернувшись, пошёл к своим. Кейл проводил его пустым взглядом: что это на него нашло?.. «А, чёрт, — вдруг вспомнил он. — Надо же отцу написать, пока до него не дошли слухи». Кейл уже без аппетита посмотрел в свою тарелку и, вздохнув, отодвинул её — и вдруг увидел, как Розалин за столом Гриффиндора показала ему кулак. Альберу, который сидел рядом с ней, тут же (с самой доброжелательной улыбкой, конечно же) отзеркалил её жест. Если кто и увидел их переглядку, ни за что бы не понял, что скрывалось за «кулаками» гриффиндорцев: Кейл в ответ закатил глаза, но придвинул к себе тарелку. Когда закончился завтрак, он вышел из Большого зала, надеясь, что гриффиндорцы не станут его догонять, но на парадной лестнице кто-то вдруг положил ему на плечо руку. — Можно тебя? — раздался вежливый голос. Слизеринец оглянулся и встретился взглядом со сверкающими карими глазами. …А говорили, что принцы с принцессами на дороге не валяются, — Кейл бы поспорил и с радостью указал бы на них пальцем всем, кому их не хватало. Хотя он мало что знал конкретно об этом принце: просто слышал, что на солнце его глаза горели, как золото. Когтевранец-шестикурсник Адин так тепло улыбнулся ему, что Кейл невольно вспомнил Альберу, — только вот улыбка наглого гриффиндорца никогда так не настораживала Кейла, как сейчас — улыбка принца Адина. — Говорят, ты упал с Тёмной башни, — мягко сказал он. — Невероятная удача, что ты выжил. Как ты себя чувствуешь? «Что, сразу решил меня вот так к стенке прижать?» — подумал Кейл — и принял его игру: — С Тёмной башни? — удивился он. — Нет, всего лишь с лестницы. — Вот как? — Адин сочувственно улыбнулся. — И целую неделю пролежал в лазарете… так неудачно упал? — Да, — и глазом не моргнул Кейл. — Сотрясение, перелом правой руки и ещё два дня без сознания пролежал. И всё, кроме последнего, — чистая ложь. Улыбка Адина стала натянутой. — Печально… Что ж, я рад, что ты в порядке, — принц прошёл мимо него. — Будь осторожнее с лестницами, в Хогвартсе их много. — Благодарю за заботу! — расцвёл Кейл, но, когда Адин отвернулся от него, тут же перестал улыбаться. «На собаку похож», — подумал слизеринец, глядя принцу в спину. — Что ему от тебя нужно было? — голос Альберу прозвучал так странно, что Кейл даже сначала не понял, что это он. Гриффиндорцы, заметив его и Адина, подождали, пока тот уйдёт, и всё-таки догнали Кейла — все, кроме Лака: у четверокурсника первым уроком стояло Зельеварение, а им нужно было идти в кабинет Трансфигурации. Хорошо, что остальные студенты уже успели уйти вперёд, пока слизеринец с Адином обменивались любезностями. — Хотел узнать, правда ли я как-то связан с Тёмной башней, — ответил Кейл, насмешливо глядя на раздосадованного Альберу. Он видел наследного принца насквозь. — Адин — ловец Когтеврана, — задумчиво сказал Чхве Хан. — Бывший, — поджал губы Альберу. — Разве нет? — Да, вместо него теперь будет играть Пасетон, — кивнул Чхве Хан. — Интересно, почему… Травм вроде бы не получал. Даже с метлы никогда не падал. — Святая ты простота, — вздохнул наследный принц. — Почему это? — Неважно, — Альберу, взяв себя в руки, как ни в чём не бывало улыбнулся загонщику, — а Кейл подумал, что, кажется, услышал то, что ему знать не стоило. — Слушайте, — вдруг сказал он, понизив голос, и друзья тут же повернулись к нему: обычно Кейл ни в какую не позволял втянуть себя в разговор не по делу, а тут вдруг сам заговорил. — Сейчас за нами все наблюдают, нужно перепрятать котёл. Если его найдут, у нас будут проблемы. Он думал о том, как ему потом без этих самых проблем приготовить Сыворотку правды для Вениона Стена, но гриффиндорцы, как всегда, поняли его неправильно, на свой извращённый манер: пятикурсники вдруг остановились и уставились на Кейла так, как будто у него за спиной крылья выросли. Ангельские. Слизеринца — когда он, заметив, что гриффиндорцы отстали, повернулся к ним — передёрнуло. — Есть предложения? — спросил Альберу. — Да, — вздохнул Кейл. — Давайте откроем Тайную комнату.