Нет ничего опаснее хаоса. Он переменчив и всемогущ. Его способна упорядочить лишь магия, но и она держится только на двух хрупких столпах: балансе и контроле. У вас в руках есть орудия как светлой, так и тёмной магии, можете выбрать любое — главное, помните, что без магии хаос убьёт вас. Разговор в гостиной Слизерина
На Подвесном мосту его встретила Кейдж, помощница профессора Прорицаний. Она повернулась к нему, и Кейл ускорил шаг — но остановился, потому что Кейдж положила перед ним руку на парапет. С Прорицаниями у Кейла не сложилось. Он выбрал их на третьем курсе, потому что нужно было выбрать хоть что-то, но потом решил, что лучше пойдёт на Нумерологию — да, скучно, зато спокойно. Профессор Прорицаний вышел к ним, одетый во всё лучшее сразу: сверху — в поношенный свитер на рубашку и, завязав рукава на поясе, в толстовку, а снизу — в истёртые до дыр джинсы и раздолбанные берцы. Студенты были потрясены. Преподаватель Прорицаний нашёл глазами Кейла и вдруг улыбнулся ему. Третьекурсника кольнуло нехорошим предчувствием. — Мистер Хенитьюз, — сказал профессор. — А знаете, кем вы были в прошлой жизни? Лучше бы не говорил. Так с начала первого — и последнего для Кейла — урока Прорицаний прошло от силы минуты три. Потом хрустальный шар покатился по истёртому ковру, подставка полетела туда же, а Кейл выскочил из класса, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась пыль. С того дня он обходил Северную башню по дуге — как и самого профессора Прорицаний. Против его помощницы Кейл, правда, ничего не имел против — но и говорить с ней ему было не о чем. Взгляд Кейдж зацепился за его шарф, и Кейл вдруг заметил, что он оплавился с края, порвался чуть ли не до шеи, а под щекой остался красно-бурый след. Кейл коснулся щеки пальцами — и она тут же загорелась от боли. Всё-таки неудачно он тогда упал. «Очень слабый человек», — проворчал в его голове дракон. Кейл молча сорвал с себя шарф. — Он сказал, что «человеческий ум гибок и изворотлив, но только тогда, когда ты сам решаешь, о чём думать, — с видом «Мерлиновы кальсоны, что я несу?!» сказала Кейдж, — но, когда кто-то или что-то пытается взять под контроль твои мысли и воспоминания, одной гибкости и изворотливости может оказаться недостаточно»… Ты же понял, о чём он? — уже нормальным голосом спросила Кейдж. Кейл покачал головой. — Вот и я не поняла, — пробурчала она — и снова с задумчивым интересом посмотрела на Кейла: щека в крови, костяшки сбиты, шарф в руке рваный и какой-то обгоревший… Но смотрел он на неё удивительно ясными глазами. Вблизи слизеринец не выглядел таким отбитым, как о нём шептались, но и нормальным его язык бы не повернулся назвать. Хотя Кейдж и сомневалась раньше, теперь она была уверена, что Кейл Хенитьюз всё же замешан в деле с Тёмной башней. Выходит, благодаря ему Венион потерял расположение маркиза, чем тут же воспользовался Тейлор… Да и профессора Прорицаний слизеринец на дух не переносил. Так что двадцать очков симпатии тебе, Кейл Хенитьюз. Кейдж убрала руку с парапета, и слизеринец тут же прошёл мимо неё. Кейдж, хмыкнув, проводила его взглядом. «Гибкость и изворотливость... — Кейл прошёл двор Часовой башни, взбежал по ступенькам и толкнул тяжёлые двери замка. — Взять под контроль мысли и воспоминания»… Да о чём я, дракон вас всех испепели, думаю?!» Он поднялся по лестнице и посмотрел на огромный маятник, — за ним был коридор, ведущий в больничное крыло, а рядом — портрет Даммары Доддеридж. Если сказать ей пароль, она откроет секретный проход на Великую лестницу. Слизеринец остановился. «…когда ты сам решаешь, о чём думать». Маятник качнулся вправо. Кейл закрыл глаза.𓆘 𓆘 𓆘
Лекарю Пендрику ничего не пришлось объяснять. Он рассеянно оглянулся на вошедшего в общую палату Кейла, отвернулся — а потом снова поднял на него круглые от удивления глаза. — Опять ты? Кейл промолчал. Пендрик присмотрелся к его щеке, заметил шарф, который слизеринец скомкал в руках, а поверх него — сбитые костяшки. Кейл — тоже: он как раз понял, что горела почему-то не только щека, но и рука. Лекарь указал ему на больничную койку. Кейл сел — и посмотрел на Пасетона. Ловец Когтеврана был белее снега. Он лежал с запрокинутой головой и тяжело дышал — до сих пор не пришёл в себя. На матче у Пасетона, кажется, кружилась голова: он с трудом удерживал равновесие и не успевал следить не то что за снитчем — за самой игрой. — Похоже на отравление, — вдруг сказал Кейл. Пендрик покосился на него. — А, ну да, — он опять отвернулся. — Ты же слизеринец… — И что с того? — В зельях разбираешься. В зельях — не в ядах. Кейл присмотрелся к Пасетону. — Вредящее зелье? — Да. Кейл помолчал, а потом, убедившись, что лекарю стало не до него, сунул руку в карман за зачарованным галлеоном. «Как там Чхве Хан?» — спросил он у Розалин. Если Адин отравил Пасетона, то что случилось с загонщиком Гриффиндора?.. «На поле, — отозвалась Розалин и, помолчав, добавила: — Вроде в порядке». Конечно, в порядке… Кейл же помешал тому, кто колдовал на матче. Может, Адин решил, что одного зелья мало и решил «помочь» заклинанием? Но причём здесь… Кейл опять вспомнил, как Пасетон налетел на Чхве Хана, а тот поддержал когтевранца за руку. Оба уже были в перчатках, но, столкнувшись, могли где-то и соприкоснуться голой кожей. А если Кейл прав… Что будет, если дотронуться до прóклятой вещи — или до прóклятого человека? Проклят окажешься и ты. «Матч отменили, — снова потеплел в пальцах галлеон. — Ребята ещё на поле. Ты в лазарете?» «Да». Кейл положил монетку обратно в карман. …Когда Розалин переступила порог общей палаты, лекарь Пендрик как раз повернул голову Кейла за подбородок, чтобы осмотреть его щёку. Выражение лица принцессы стало бесценным, и Кейл чертыхнулся про себя. Он не ожидал, что она придёт сюда. Принцесса вдруг обошла слизеринца — он напрягся, — и, когда мистер Пендрик отвернулся, наклонилась к нему со спины. — Ты же сказал, что пошёл за Пасетоном! — прошептала — почти прошипела — она. Кейла передёрнуло. — Да, — процедил он сквозь зубы. Розалин шумно выдохнула. Кейл пообещал себе, что больше не повернётся к ней спиной. Когда Пендрик снова наклонился к нему, чтобы залечить щёку, Розалин вдруг заметила шарф. Кейл не видел её лица, — как и того, куда она смотрела, — но ему почему-то стало ещё больше не по себе. Розалин, не выдержав, достала галлеон, и в кармане слизеринца потеплело, но он даже не шелохнулся. Ясно было, как день: она что-то передала своим. Закончив со щекой, Пендрик взял его руку, повернул её, посмотрев на тонкие линии шрамов на ладони, и достал палочку. Ладонь Розалин вдруг легла Кейлу на плечо. — Ты же сейчас не занят? — очень мягко спросила она. Даже Пендрик покосился на принцессу, но влезать в отношения подростков не отважился: сами разберутся, а ему ещё жить и жить. — Занят, — твёрдо сказал Кейл. Он вылетел из дверей общей палаты, даже не оглянувшись на растерявшуюся Розалин, и, остановившись у портрета Даммары Доддоридж, достал галлеон. На его ребре как раз проступило многообещающее: «Кейл Хенитьюз, тебе конец!» Кейл не знал, кто из «золотой четвёрки» сейчас пожелал ему здоровья и долгих лет жизни, — и знать не хотел.𓆘 𓆘 𓆘
«Человек, не бойся, я не дам им тебя убить! А если ты хочешь умереть, я лучше сам тебя убью! — говорил дракон в его голове. Кейл уже почти смирился с его присутствием — Розалин как раз что-то недавно рассказывала про внутреннего ребёнка, которого нужно было куда-то выпустить, вот пусть дракон теперь им и побудет. — Я тебя спас, и ты теперь мне должен!» «Кто ещё кого спас», — подумал слизеринец. Легче от заверений «внутреннего ребёнка» ему не стало. «Ты не можешь просто так взять и умереть!» — не унимался дракон. — Да не собираюсь я умирать! — раздражённо сказал уже вслух Кейл. И вообще, что на них всех нашло?! Он потёр лоб — и вдруг остановился. Слизеринец так глубоко ушёл в свои мысли — в голос дракона, — что не заметил, как ноги вывели его ко Двору Трансфигурации. Кейл вздохнул. Он сейчас, как никогда, ненавидел профессора Прорицаний. Кейл чувствовал, что на шею ему будто бы накинули петлю, но не понимал, почему всё развернулось именно так. Слизеринец подошёл к кабинету Трансфигурации. Он был здесь не раз, и не два: профессор Темз вела спаренные уроки у гриффиндорцев и слизеринцев, и Кейл уже привык к ним. Но сегодня было воскресенье, а в коридоре — никого. Возможно, декан Гриффиндора ещё не вернулась с поля, — и Кейл, взявшись за ручку двери, сказал себе, что если она заперта — он уйдёт и больше не вернётся, а если нет… Ручка легко провернулась, и так же легко на шее затянулась петля. — Можно, профессор? Декан Гриффиндора круто развернулась к нему. Она ещё даже не успела снять пальто. — Заходи, — помедлив, кивнула декан Гриффиндора. Кейл закрыл за собой дверь. — Ты… — она растерянно посмотрела на сына. — Может… Чай будешь? — её взгляд задержался на шарфе, который Кейл всё ещё сжимал в руке. Слизеринец покачал головой: дышать стало совсем тяжело. Он с трудом взял себя в руки — и поклонился. — Профессор, — Кейл посмотрел в пол и подумал, что ни за что бы сюда не пришёл — но больше попросить было некого. Тёмная башня. Венион Стен. Голос дракона в его голове. Принц Адин. Обещание, которое он дал дракону. Латунный котёл. Загонщик Гриффиндора. Ловец Когтеврана. Помощница профессора Прорицаний на Подвесном мосту. В голове начал складываться паззл. Кейл понял, как можно было закончить всё раз и навсегда, — чёрт бы побрал Профессора Прорицаний! — и расставить все точки на «i». И не пострадать. Кейл не хотел, чтобы ему было больно, — но он был готов потерпеть боль сейчас, чтобы потом стало легче. «Человек, с тобой всё нормально?» — спросил у него дракон. «А по мне не видно?» — усмехнулся про себя Кейл, а вслух сказал: — Профессор, прошу вас, научите меня окклюменции.𓅓 𓆘 𓅓
«Урок» занял несколько часов. Кейл опёрся рукой на стену. Коридор плыл перед глазами. Он закрыл их… «Слабый человек, ты хочешь от меня избавиться?» — вдруг с обидой спросил дракон, и у Кейла едва голова не взорвалась от чужого голоса. Окклюмент защищал свои мысли и воспоминания, не позволяя заглянуть в сознание, — и малыш решил, что человек захотел «закрыться от него». — С чего ты взял? — слабо спросил Кейл. — Так надо. Ты же хочешь отомстить? «Хочу», — буркнул дракон, и слизеринец поморщился. — Я сплю в одной спальне с Венионом Стеном, — проговорил он. — Если пойдёшь со мной в подземелья, дай мне слово, что и паль… когтем пока его не тронешь. Дракон промолчал. Коридор почему-то поехал вправо, и Кейл снова закрыл глаза. — Есть вещи похуже смерти, — добавил он ещё тише. — Просто потерпи, хорошо? — Хорошо, — уже вслух сказал дракон — надо же, сообразил. — Тебе больно? — Нет. Кейл выпрямился — и тут из-за угла вышел Альберу Кроссман. — Какая встреча! — увидев слизеринца наследный принц решительно направился к нему. Кейл скрестил руки на груди. — Ну-ка пойдём поговорим, — Альберу схватил его за плечо и потянул за собой. Кейл подумал, что если он сейчас возмутится, то только силы потратит, — и дал себя увести. «Слабый человек, этот слабак странный, — дракон снова заговорил у него в голове. — Зачем он покрасил свои волосы магией?.. Слабый человек, глаза у него тоже окрашены!..» Кейл чуть в голос не застонал: да сколько можно!.. — Эй, что с тобой? — оглянулся на него наследный принц. Кейл не ответил: он решил, что потом обо всём подумает. Кейл вообще старался смотреть строго перед собой, чтобы в глазах не темнело. И как Пасетон на матче смог вообще взлететь? А ведь он чувствовал себя намного хуже… Гриффиндорцы уже ждали их с Альберу в женском туалете, но при виде Кейла им как-то расхотелось возмущаться. Наследному принцу — тоже, но он всё равно попробовал: — Ну и за какой мантикорой тебя понесло на трибуну Когтеврана?.. Кейл, поморщившись, посмотрел на всех по очереди — на Розалин, Лака, Чхве Хана и Альберу — и пошёл к принцессе, которая уже умостилась на своём любимом подоконнике. Принцесса удивилась — она уже решила, что Кейл теперь за милю будет её обходить, — но тут же подвинулась, и Кейл сел на подоконник. Ему уже было всё равно, как и с кем, главное — не стоя. — С тобой всё хорошо? — осторожно спросила она. — В лазарете ты выглядел получше… Может, ещё раз сходим к Пендрику? Кейл хмуро посмотрел на неё: что это ещё за «сходим»? Он и сам сходит, если ему будет нужно — а сейчас ему не нужно. — По какой причине перенесли матч? — спросил он у Альберу. — До выяснения обстоятельств, — пожал плечами комментатор. Кейл кивнул: — Значит, так… — он сосредоточился. Когда слизеринец упомянул принца Адина, Альберу перекосило. Когда рассказал о Пасетоне и вредящем зелье, Розалин прикусила губу, а когда — о том, что произошло с Чхве Ханом на матче, все помрачнели. Кейл пока старался никого — не будем показывать пальцем на Адина, — не обвинять, раз у него не было доказательств, но по лицам гриффиндорцев он понял, что паззл сложился. Лак только почему-то смотрел на слизеринца так, как будто впервые увидел. — Спасибо, — сказал Чхве Хан, когда Кейл закончил. — Я у тебя теперь в долгу. Кейл не понял ни слова, — уже задумался, да и в голове звенело, — и просто слабо отмахнулся от него. Держать лицо становилось всё сложнее, но на «уроке» окклюменции ему пришлось хуже. Кейл так не хотел, чтобы декан Гриффиндора что-то увидела в его воспоминаниях, что изворачивался, как мог. — А что случилось с когтевранцами? — спросил Альберу. — И почему ты… — Ах да… — вспомнил Кейл — и рассказал. — Нет, ты серьёзно? Ха-ха, хотел бы я видеть его лицо!.. — сам Альберу почти лучился: ему больше всего понравилось, как Кейл поджёг на Адине мантию. — Но ты всё равно придурок. — Почему это? — Кейл скорее по интонации догадался, чем понял, что сказал ему наследный принц. — Мог бы и меня позвать! — поддержала друга Розалин. — Я бы тебя прикрыла! Вот слова принцессы он расслышал хорошо, может, потому что рядом сидела. — Я не подумал, — просто сказал Кейл. Вышло так обезоруживающе честно, что гриффиндорцы… растерялись. — Дурак ты, — вздохнула Розалин. — Настоящий слизеринец, всё в себе держишь. Кейл отмахнулся и от неё. — Так, ладно, — Альберу хлопнул себя по коленям. — Давай я провожу тебя до подземелий. Тут Кейл, к сожалению, расслышал каждое слово и скрестил руки на груди. Розалин задумчиво посмотрела на друга. — Ваше Высочество, вас можно неправильно понять! — заявила она. — Не соблаговолите ли вы выражаться чуточку яснее? — Проводить, а не на ручках отнести! — с нажимом уточнил Альберу. Его так просто было не смутить — он и сам умел, не хуже Розалин, включать «принца». — Сам, всё сам… — Я могу! — тут же вызвался Чхве Хан. У Лака округлились глаза. Альберу с Розалин удивлённо посмотрели на друга, переглянулись — и рассхохотались. — Да ну вас всех к нарлам, — огрызнулся слизеринец и встал сам, пока не помогли. — И зелье я тебе тоже не дам, обойдёшься. Розалин заулыбалась. — Какое огорчение! — ухмыльнулся Альберу. Распахнув мантию, он достал мятый сверток и передал его Розалин. Принцесса тут же развернула старинную на вид мантию — и накинула её на плечи Кейла. У слизеринца от удивления даже взгляд прояснился. — Неплохо… — там, где его теперь укрывала мантия, он стал невидимым. Чхве Хан не сдержал смешка. — «Неплохо», — фыркнул Альберу. — Это всё, что ты можешь сказать? — Тогда, в запретной секции… — вдруг вспомнил Кейл. — Вы укрылись под ней? И с Тёмной башни тоже под ней сбежали? — Нет, ну вы посмотрите, какой сообразительный! — Альберу широко улыбнулся. — Даже раздражаешь. — Ну что вы, Ваше Высочество, — отозвался Кейл. — Куда уж мне до Луны нашего Королевства… — Ты сейчас про «раздражаешь» или про «сообразительный»?.. — Только под ней колдовать нельзя, — поспешила вмешаться Розалин: эти двое долго могли так хороводить. — Понятно. — Ну что, пойдём, — Альберу забрал у Кейла мантию, и накрылся ею сам. — Я прослежу, чтобы ты никуда не попал опять… — В этот раз мы тебя прощаем, — вдруг строго сказала слизеринцу Розалин. Чхве Хан серьёзно кивнул, а Лак спрятал улыбку под рукавами мантии. — Да, — кивнул Альберу с видом монарха, дарующего преступнику амнистию. Слизеринец только глаза закатил. «Они хорошие!» — тут же сказал ему дракон, но Кейл его проигнорировал.𓆘 𓆘 𓆘
Винтовая лестница вела глубоко под землю, но потолок в гостиной Слизерина был стеклянным: над обителью слизеринцев находилось Чёрное озеро. Из-за него в гостиной — пусть повсюду и горели лампы со светильниками — всегда царил зеленоватый полумрак. Но Кейлу он даже нравился: успокаивал. — Мистер Кейл, вы плохо выглядите, — сказал ему Биллос, который, завидев однокурсника в дверях, поднялся ему навстречу. Кейл сфокусировал на нём взгляд. — Устал, — коротко сказал он — и прошёл мимо Биллоса в спальню. В гостиной было холодно, — и зимой, и летом, — тут не спасали даже камины, и первое, что учили первокурсники, распределённые в Слизерин, — это утепляющие заклинания. Кейл, стянув с себя пальто, задёрнул полог и по привычке, не вдумываясь, махнул палочкой на простыни — и тут же лёг на них, уткнувшись в тёплую подушку. Уже засыпая, Кейл почувствовал, как рядом, под боком, свернулся дракон — прошмыгнул за ним всё-таки… Вздохнув, Кейл обхватил его, как котёнка, и подтянул к себе, чтобы не мешался ночью, — и провалился в сон.