Конечно, это происходит у тебя в голове... Вот только почему это не может быть правдой? Джоан Роулинг
«Мгновенная тьма» рассеялась, но бардак в гостиной Слизерина продолжался: кто-то с испугу пробил стеклянный потолок, и теперь он хрустел и расходился трещинами, а в пол била вода. В коридоре тоже бежали весёлые ручейки: стену, открывавшую секретный проход, заклинило. Венион Стен не успел спасти туфли, но догадался закатать брюки и подтянуть мантию. Остальным повезло меньше: всех, кто не успел смыться из гостиной, смыла вода, а «выжившие» рассудили, что чем выше, тем лучше — и да, размер всё-таки имеет значение. Слизеринцы быстро поделили между собой столы, стулья и комоды и теперь наблюдали, как между ними в быстром вальсе кружились чьи-то перья, учебники со свитками и даже сумки. Биллос Флинн, которого потоп настиг у опрокинутого кресла, забрался на него с ногами, а семикурсник Сайрем влез на стеллаж и теперь бросал оттуда на своих взгляды, полные презрения: дескать, в жизни своей стольких тупиц не видел, ещё и в одном месте. У Эдрича (его роскошная шевелюра слиплась, отчего он стал похож на швабру) чесались руки сдёрнуть однокурсника со стеллажа — правда, пока нежелание лезть в ледяную воду перевешивало. Шестикурсник Бикрокс Молан встал на стол и поудобнее перехватил палочку. Больше мокрой, противно липнущей к телу одежды его бесил бардак в гостиной — и, конечно же, вода, хлеставшая с потолка. Чтобы навести порядок, нужно было сначала остановить потоп, но слизеринцы не спешили помогать ему — и потому бесили не меньше бардака. Все они (вместе с бардаком) даже не подозревали, что подписали себе смертный приговор. Бикрокс Молан уже придумал, как избавиться ото всех проблем быстро и без лишних нервов. И начнёт он с самодовольного семикурсника, который забрался на стеллаж и теперь думал, что там его никто не достанет.𓅓 𓅓 𓅓
Чхве Хан подошёл к запертой двери кабинета Зельеварения. Он обежал всё подземелье, но без толку. Кейла Хенитьюза нигде не было, но не мог же он просто взять и раствориться в воздухе! Чхве Хан понимал головой, что в подземельях было полным-полно тайных ходов, о которых не знал чёрный дракон и которыми мог воспользоваться слизеринец… но сердцем чувствовал: что-то случилось — его глухие удары отдавались в ушах, а виски ныли, словно стиснутые обручем. Чхве Хан всегда гордился тем, что никогда ничего не боялся, считал себя настоящим гриффиндорцем, но теперь понял, что ошибался. Он не боялся только за себя — и дело было не в храбрости, а во внутренней уверенности, что рано или поздно, так или иначе всё будет с ним хорошо. Но Кейл Хенитьюз… он чудом остался жив, когда упал с Тёмной башни. Хотя чёрный дракон смягчил ему падение, слизеринец всё равно потерял сознание и потом долго, очень долго, почти двое суток, не приходил в себя. Потом он позволил, чтобы его допрашивали Сывороткой правды, но даже тогда что-то пошло не так, и мир Чхве Хана перевернулся, когда допрос на его глазах превратился в пытку: Кейл начал задыхаться и не слышал их, всё глубже и глубже увязая в собственных воспоминаниях… Чхве Хан со вздохом запустил пальцы в волосы. Легко было не бояться за себя, — но не за близкого человека, который из раза в раз подставлял себя под удар ради друзей. Чхве Хан, чтобы занять себя — чёрный дракон ещё не вернулся из гостиной Слизерина, а бросить малыша одного он не мог, — оттолкнулся от двери кабинета и подошёл к лестничному проёму. Нога задела что-то увесистое — и Чхве Хан, присев, нашарил на полу округлый... котёл. Внутри что-то оборвалось — Чхве Хан знал, что друзья собирались одолжить у профессора Флинна один такой котелок, чтобы было в чём сварить для Лака волчье противоядие. Чхве Хан медленно встал — невидимый котелок, казалось, оттягивал теперь не только его руку, но и сердце. Он повернулся — оглушённый, но готовый броситься в гостиную Слизерина и перевернуть там всё и всех, чтобы найти хоть малейшую зацепку, — но не успел. В него вдруг влетел чёрный дракон — с такой силой, что Чхве Хан покачнулся. — Что такое? — он прижал к себе малыша, беззвучно заливавшегося слезами. — Ты цел?.. — Чхве Хану хватило одного взгляда, чтобы понять: чёрный дракон не нашёл своего человека. Он поставил котелок на пол, чтобы успокоить малыша, но вдруг заметил, чтó тот сжимал в лапках — и оцепенел. — Где ты… — голос подвёл его. — В гостиной Слизерина?.. Дракон всхлипнул. Он нашёл не Кейла Хенитьюза, а только его палочку из эбенового дерева — чёрную и длинную, с удобной рукоятью. На памяти Чхве Хана слизеринец только раз выпустил её из рук: когда Альберу подвесил его вниз головой в запретной секции.... Чхве Хан достал из кармана галлеон. Надежда, которая теплилась в душе Чхве Хана, погасла. Друзья ждали и верили, что Кейл скоро ответит им, но слизеринец не мог этого сделать. Чхве Хан передал друзьям всего пару слов: «Мы нашли котелок и палочку», — и, спрятав галлеон в карман, шагнул на винтовую лестницу. Если понадобится, он выбьет из Нео Тольза правду. Даже на глазах преподавателей — да хоть у всего Хогвартса и Отдела магического правопорядка, вместе взятых! У Чхве Хана больше не было причин держать себя в своих руках.𓅓 𓅓 𓅓
Лак медленно опустил руку. Чтобы Кейл Хенитьюз — и расстался со своей палочкой? Лаку хотелось рассмеяться: он просто не мог в это поверить. Розалин закрыла лицо руками. Лак посмотрел на неё — и с него разом слетела вся весёлость. Он сглотнул и, подняв руку, неловко погладил Розалин по плечу. Чем он мог помочь ей — и мистеру Кейлу? Если бы Лак только знал… Его больше не пугало, что всего через пару дней он снова обратится. Больше полнолуния Лак теперь боялся потерять их друга — хотя нет, не друга, больше, их слизеринца. Лак растеряно посмотрел на друзей. — Я к директору, — отняв руки от лица, сказала Розалин. Альберу, бледный и какой-то потерянный, открыл было рот, чтобы возразить, но, передумав, поморщился и кивнул. — Я к декану, — он посмотрел на четверокурсника. — Лак. — Да? — вскинулся тот. — Проверь Мощёный двор и Виадук, — Альберу вложил в его руки мантию. — Только не попадись, хорошо? — Хорошо! Альберу хотел сказать что-то ещё, но Розалин вдруг вцепилась ему в рукав. — Там… — она напряжённо вгляделась в полумрак, всё ещё царивший на парадной лестнице. — Что? — Альберу тут же выхватил палочку. — Там… никого нет, — подал голос Лак. — Может, привидение? Розалин, так и не выпустив рукав Альберу, кивнула. Факелы чадили и потрескивали, играя тенями на стенах — и на её нервах. Розалин вдруг померещилось, как кто-то (или что-то) проскочил прямо перед ними, но там, впереди, клубилась только тьма, её собственноручно созданная тьма, которая, казалось, была готова накрыть Розалин с головой и растворить в себе… Розалин попятилась. Она никогда не боялась темноты — тем более здесь, в Хогвартсе. Розалин столько раз проходила ночью по лестницам — даже палочку не зажигала, потому что помнила каждый поворот, каждую ступеньку... Но сейчас всё было иначе. — Ты в порядке? — Альберу смотрел на неё с беспокойством. Они с Лаком всё так же стояли рядом с ней, теряя драгоценное время, и Розалин, глубоко вздохнув, попыталась взять себя в руки. Всё то время, пока они ждали, когда им ответит Кейл или хотя бы Чхве Хан, она простояла на месте, но стоило ей сделать пару шагов, как мир снова дрогнул перед глазами — и на неё волной накатила слабость. — Свечи… — проговорила она. — В кабинете Зельеварения горели свечи… Хуже слабости был страх: он прорастал из самого сердца, глубоко пускал корни в тело. Розалин не понимала, что с ней творилось. Ей казалось — она сходит с ума. Розалин зажмурилась. Она справится с собой, конечно же, справится… но как же Кейл?𓆘 𓆘 𓆘
Треснула ветка — и снег ссыпался под дерево. Кейл замер, но глаза не открыл. Веки были тяжёлыми, а мысли — спутавшимися. Здоровая рука лежала в снегу, и пальцев он уже почти не чувствовал. Мелкая дрожь, которая била тело, отдаваясь в шее и в изломанной руке болью, не сразу, но унялась. Холод больше не мучил его: Кейлу было жарко, даже хотелось распахнуть мантию, но он только приоткрыл рот, вдохнув морозный воздух, и ему чуть-чуть стало легче. Страх притупился. Теперь Кейл чувствовал только усталость, бесконечную усталость, — но не позволял себе заснуть. Перед глазами вспыхивали и гасли образы — Кейл всматривался и вслушивался в них, но ничего не видел и никого не слышал. И вдруг скрипнул снег. Потом ещё раз и ещё... Кейлу померещился звук шагов — и внезапно он понял, что снег скрипел не где-то в стороне, а под его ногами. Кейл шёл, только вот совсем не помнил, как вообще смог встать. Боль в руке утихла — Кейл посмотрел на ладонь и сжал пальцы в кулак. Скрип под ногами прекратился, и идти стало легче. Кейл поднял голову и увидел раскидистое дерево — его взгляд скользнул по растрескавшейся коре, по тяжёлым ветвям, по игольчатым листьям… Кейл положил ладонь на ствол. Ветра не было, но дерево зашумело, как бы приветствуя его. Мысли в голове Кейла всё ещё путались, и он, закрыв глаза, попытался привести их в порядок. Он не знал, где сейчас находился, но точно помнил, кто он такой: Кейл Хенитьюз, пятнадцать лет, студент Слизерина… Листья над головой зашумели с новой силой. Кейл, подняв голову, открыл глаза, — и застыл. Мраморные колонны устремлялись высоко вверх. Дом перед ним был просто огромным, величественным и прекрасным. Оконные рамы, двери, даже ручки были вырезаны так искусно, словно мастер вложил в них всю душу. Кейл никогда не видел такой красоты. Перед огромным домом — дворцом? виллой? — раскинулся сад, полный изящных скульптур. Посреди сада стоял мраморный фонтан, в котором, кажется, уже давно не плескалась вода. Кейл вдруг подумал, что, если где-то на всём белом свете существовало такое место, он бы хотел, чтобы оно принадлежало ему. Всё равно вилла выглядела заброшенной. Кейл забыл обо всём — забыл, кто он, откуда пришёл, куда должен был вернуться. Поддавшись внезапному порыву, он сделал шаг, второй, третий — и вот он уже шёл по мраморному полу. Кейл знал, что должен был подняться на пятый этаж, всей душой чувствовал, что увидит там что-то очень важное, — и, преодолев последние ступени, увидел выжженную землю, а когда поднял голову — разрушенные многоэтажки. В нос ударил запах гари и чего-то приторного. Кейл задержал дыхание — и перешёл на бег. Чувство, которое накрыло его с головой в заброшенной вилле, отступило, оставив после себя глухую тоску. Теперь его подстёгивал страх — и снова заныла рука, но Кейл только прижал её к себе. Нужно успеть. Добежать. А потом всё снова станет хорошо. Но сейчас — нужно добежать. И он бежал — не понимая, куда, не понимая, зачем. Бежал, — морщась, прижимая к себе искалеченную руку, изо всех сил толкая тело вперёд — бежал по старинной городской улице. По горячему песку. По леднику, об который бились высокие волны. Спотыкался об уродливые корни. Карабкался по скалам. Продирался сквозь джунгли, выхватывая взглядом дома, сросшиеся с деревьями. С разбегу прыгал в серое озеро — и выныривал в водоворотах. Бежал по трущобам — к холму, на котором белело и расцветало прямо на глазах дерево. Мчался мимо столпа огня, бьющего в небо, — и по берегу моря, над которым пылал закат. Петлял по ночному саду, освещённому магическими прожекторами. Нёсся по кипенно-белым коридорам. По тёмной грязной пещере, которая, конечно же, обрушится в конце, показав ему кусочек звёздного неба… Он бежал — пока не обхватил здоровой рукой старое, ничем не примечательное дерево, которое снова зашелестело игольчатыми листьями, как бы приветствуя его… Он… добежал? Он дома? Кейл закрыл глаза: его захлестнула волна облегчения. Ладонь скользнула по стволу, и он упал спиной в снег — и снова почувствовал, как загорелась изломанная рука. Из груди вырвался полустон-полувздох. Кейл вспомнил, кто он такой, — и до него донёсся чей-то голос: —…ишь меня? Можешь встать? Кейлу даже сначала показалось, что с ним заговорило дерево. Он приоткрыл глаза — и замер. Над ним склонилась чья-то фигура, с головой закутанная в мантию, а за её плечом Кейл разглядел чёрный, обтянутый кожей скелет лошади — он повернул голову, глянув на Кейла белым глазом, и вдруг ударил копытом снег — только хлопья полетели. Кейл открыл рот, не в силах выдавить из себя ни звука. — Можешь встать? — повторил голос из-под мантии. Он звучал безлико, как будто не принадлежал человеку. Кейл попытался привстать — и ему даже помогли сесть. Пальцы, которые сжались на его локте, были по-человечески тёплыми, и по телу Кейла пробежала дрожь. Человек или нет, он сейчас помогал ему — и Кейл чуть выдохнул. Только прижал к себе искалеченную руку и, не удержавшись, бросил ещё один взгляд через плечо мантии — на лошадиный скелет. — Ты видишь его? — мантия оглянулась, заметив, куда он посмотрел. — А не должен? — язык Кейла ворочался с трудом. — Фестралов видят только те, — ответила мантия, — кто видел смерть. Её голос звучал всё так же безлико, но Кейл не мог отделаться от ощущения, что где-то уже слышал его. — Я никогда… не видел смерть, — покачал головой он. Образы, сквозь которые Кейл бежал, пытаясь вернуться домой, никак не отпускали его. Но даже среди них он не видел ничего подобного… вроде бы. — Тогда я сам умер? — Нет, — мантия вздрогнула. — Пока нет… Можешь встать? Нам нужно поскорее вернуться. Кейл нахмурился: вернуться?.. — Ты знаешь меня? — Да. — Мантия достала волшебную палочку, и на её кончике зажёгся огонёк. Свет забился под капюшон, выхватив чёрную паутину на её лице, — и Кейл узнал ловца Гриффиндора… Мэри, кажется. Она со всей осторожностью обхватила Кейла за пояс — и потянула вверх, помогая подняться. — Спасибо, — Кейл задохнулся. Мир поплыл перед глазами, а к горлу снова подступила тошнота. Мэри, подняв к нему голову, вдруг заметила, что кожа на его шее почернела и растрескалась, но ничего не сказала. Нагнувшись, она подняла со снега корзинку и повесила её себе на руку. Каждый шаг давался Кейлу с трудом — если бы не Мэри, он бы уже снова завалился в снег. Ему уже просто хотелось, чтобы всё закончилось, — Кейл бы не отказался даже вернуться на ту заброшенную виллу, образ которой всё ещё стоял у него перед глазами… Но он, стиснув зубы, упрямо делал шаг за шагом. — Как ты здесь оказался? — А ты? — выдавил из себя Кейл. Мэри кивнула на фестрала — чёрный скелет, как будто что-то почувствовав, хлопнул перепончатыми крыльями. — Жеребёнок родился совсем слабым, — монотонно проговорила она. — Я тайком бегала его кормить. Теперь он вырос… но я всё равно хожу к нему. И к его сородичам. Они хорошие, — Мэри помолчала. — Просто плотоядные. Кейл не сдержал смешка, но решил не спрашивать, что именно Мэри принесла «жеребёнку» в корзине. Он посмотрел на кости, обтянутые чёрной кожей, и ему вдруг показалось, что скелет просвечивал, почти терялся на фоне деревьев... Мэри подвела его к фестралу. — Я помогу тебе взобраться. — Почему? — вдруг спросил Кейл. — Почему ты мне помогаешь? Он правда не понимал. Мэри подняла к нему голову. — Ты бы умер, — ответила она всё тем же безликим голосом. — Вот почему.