Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Аннушка возвращалась домой в одиночестве. Ваня остался работать, а она решила взять тайм-аут и все хорошенько обдумать. Их отношения стали развиваться слишком стремительно. Иван был красивым, умным, добрым человеком. Последнее было хуже всего. Человек. Смертный. Надо было бежать от него со всех ног. Но Аннушка не хотела снова прогонять любимого.       В девяностые следователь Остроумова уже рассталась с таким же москвичом. Андрей Усачев был именно тем, о ком Аннушка мечтала в детстве. Своем далёком детстве. Жан-Клод давно предлагал Аннушке устроить свою личную жизнь, выбрать себе подходящего мужчину и предлагал обратить его в вампиры. Конечно, сначала они бы проверили отношения несколько лет, жених походил бы в фамильярах, узнал правила семьи. А потом Жан обещал помочь им с легендой и работой для нового вампира. В Смоленске был большой лимит на обращения.       Но после первой же ночи с Усачевым, Аннушка поняла, что она не сможет погубить жизнь человеку. Андрей заслуживал нормальной семьи, детей, спокойной старости. Всего, чего у нее никогда не было и уже не будет.       Подходя к дому, Остроумова увидела старенького дедушку. Хромая, он еле шел по скользкой дороге. Анна забеспокоилась, не подскользнулася бы... И словно нарочно старичок упал рядом с входной дверью жилища вампирессы.       Аннушка подошла к пенсионеру и протянула ему руку, помогая встать. – Спасибо, внученька, спасибо, милая. – Вставайте аккуратнее. В вашем возрасте можно легко сломать шейку бедра. Вы, дедушка, лучше в такой гололёд с клюшкой ходите. Скажите свой адрес, я вас провожу до дома.       Старик поднялся на ноги, покряхтел. – Ох, вот ведь как приложился крепко. Во рту пересохло, опомниться не могу. У тебя водички, внученька, нет?       Аннушка принюхалась. Кроме кислой овчины ничем от деда не пахло. Вроде не алкаш. И не наркоша. Старый для этого. – Ну что стоите? Особое приглашение надо? Заходите, дедуля.       Аннушка открыла дверь ключом. Старинный двухэтажный дом стоял прямо в центре города. Отсюда было удобно добираться на работу. Больше никаких преимуществ у жилья не было. Трубы были гнилыми, из подвала часто пахло канализацией. Но за много лет Остроумова сроднилась с этим домом и своей квартирой. К тому же, большую часть свободного времени Аннушка проводила на службе, расследуя преступления.       Жан предлагал переехать в новостройку на окраине, чтобы быть поближе к особняку, но Анна Петровна отказалась. Подумаешь, сломался кран в ванной, пустяки. Зато, когда она переехала сюда после Победы в конце 40-х годов, отдельная квартира была пределом мечтаний советского человека. Собственная кухня и санузел с ванной. Трофейная немецкая мебель. Патефон в гостиной.       Аннушка любила вечерком слушать пластинки, грызть семечки и вспоминать свою настоящую жизнь. Старичок вполне мог оказаться ее ровесником.       Взяв из старенького серванта кружку, Аннушка налила воды из кулера. Дешам отличался педантичностью во всем, что касалось здоровья, и заставлял девушку пить только чистую воду из магазина. Аннушка, назло маркизу, часто по привычке пила прямо из-под крана. Но старику хлорированную воду предложить не решилась.       Дед осушил всю кружку и пригладил волосы на голове. – Спасибо, милая. Меня дед Слава зовут, а тебя как звать-величать? – Анна Петровна, можно просто Аннет. – Нерусь что ли? – прищурился старик. – Нет, я кореная смоленка, меня так мой сводный брат называет, на французский манер. – Придумала тоже, какая же ты Анета? Ты Аннушка, девонька. Вон, глаза какие добрые. Я тоже наш, смоленский, из деревни в Смоленск приехал. Большой город стал, заблудиться можно. – Да, отстраивают. А помните, может, раньше на площади старый дом стоял? Снесли, – вздохнула Аннушка. – Я много чего, внученька, помню. – Вы же наверно ветеран. В партизанах были при немцах. В лесах фашиста били. – Ой, кого я только не бил в лесах этих. И ляха, и татарина, и литвина, и француза довелось встретить.       Аннушка с подозрением посмотрела на странного деда. Всё-таки разбил себе голову. Придется скорую помощь вызывать. – Вы дедушка, как себя чувствуете? Голова не болит? Может холодное приложить?       Анна Петровна взяла пустую бутылку и стала наполнять холодной водой. – Дедушка старенький, на мне все быстро заживает, девонька. А это что у тебя, подсолнушек?       Дед проворно взял горсть семечек и стал их щёлкать, выплевывая шелуху на стол. Холодная грелка не понадобилась, зато Аннушка растопила древний самовар и напоила деда Славу чаем.       Дед оказался очень разговорчивым, подсыпал в заварку особой травки, которую привез из деревни, и Аннушка не заметила, как рассказала ему чуть ли не всю свою биографию. – И вот так я, ну в смысле, она – бабка моя, била этого немца проклятущего. – А у тебя, значит, кроме энтого братца хранцуза, и нет никого, сиротинушка? – Нет, все умерли, – чистосердечно ответила Остроумова. – Вот и я один живу. Гляди-ка, стемнело уже. Вот, называется, съездил в город за лекарством. Выписали дрянь всякую. Врачи нонеча пошли неучи одни. Лучше травок и нет ничего. – Душистый у вас чай, дедуля. – А ты пей, деточка, пей, внученька. Вот ты какая хорошая-то получилась. Смоляночка настоящая. А я пойду, пешком теперь идти придется. А дорога дальняя... – Да оставайтесь у меня ночевать. А утром на автобусе уедете. Тут комнат много свободных.       Аннушка предложила на выбор две пустующих спальни. Сама ушла в свою комнату и сразу уснула.       Утром в дверь позвонили. Анна встала с кровати, удивляясь, что так крепко проспала всю ночь. Быстро запрыгнув в джинсы и натянув водолазку, Аннушка пошла открывать. Но ее уже опередил прихрамывающий дед Слава. – Посторонись! – гаркнул Остроумовой какой-то рыжий анчутка. – Совсем страх потеряли! Вот я Жану скажу, – пригрозила Анна. – Да хоть папе Римскому. Дорогу дай, говорю. Заноси, ребята! – А что это? Я ничего не заказывала.       Аннушка недоумевала, откуда в ее квартире взялись анчутки, затаскивающие самый настоящий полированный гроб.       Дед Слава внимательно следил за грузчиками, протискивающимися по узкому коридору. – Так, внучка, я себе гроб купил. Скидка для пенсионеров, а мне без гроба никак нельзя оставаться. Сама понимаешь, возраст. – А почему сюда? – Так место хорошее, центр города. Вмиг доставили. Сейчас ещё внучок мой придет, ты уж прости дедушку. Так чего я хотел-то...       «Старик с Альцгеймером, – вспомнила Анна, – С татарами и французами воевал. На войне, наверно, контужен был, партизан смоленский. В самом деле, пусть его лучше родственники забирают. Ну куда ему в таком состоянии одному идти? Стоп! Вчера он что-то про внука не вспоминал». – Я всё-таки позвоню в соцслужбу. Пусть вас отвезут домой. А то мало ли что, опять потеряетесь. А мне на работу пора, преступников ловить. – Иди, иди, внученька.       Аня взяла с полки свой берет и застыла от удивления, глядя как анчутки, согнулись перед дедом и бьют ему земные поклоны. – Благодарствую за службу. Ступайте восвояси, – отпустил нечистиков дед.       К дому подошёл Иван, и Анна, забыв про анчуток и странного деда, поспешила к нему навстречу. – Ты чего так долго? – Так я тебя ждал. Думал уже без меня куда-нибудь уехала. – Нет, я сегодня проспала. Редко такое себе позволяю. – А я уже думал, что ты не человек, а Робокоп. Пойдем позавтракаем, я пончиков купил. – Пончики! Ну какой же ты у меня молодец. Чур, я кофе возьму.       Аннушка села в машину и вместе с Иваном поехала за кофе.