Жан-Клод Дешам: другая судьба

      Аглае Никифоровне пришлось срочно поднять все свои связи и дойти до самой княгини. Ольга Гостомыслова выслушала жену Виттенбурга и дала свое разрешение на выезд в Смоленск всех ольговых сестер из боевой группы, не задействованных в других операциях. — Ну что ж… Повидаемся с Кривичем, коли это действительно он. Только смотрите, не злоупотребляйте гостеприимством. Святослав змей древний, хитрый. Забирайте служивых и возвращайтесь. — Мы в Москву, матушка, собирались. Жан-Клод в Бденном приказе служит. — Да, Москва… Куда без нее. Согласна. Идите с Богом.       Княгиня Ольга осенила Аглаю крестом. По дороге в Смоленск Аглая набрала телефон мужа. — Мы уже выехали, ждите. — За меня не беспокойся, Аглаюшка. Тут пока все тихо. Однако сама остерегайся. Кривичу тут сама земля помогает.       Генрих повертел в руках телефон, грустно вздохнул. Подпускать Аглаю к Первородному вампиру не хотелось даже на пушечный выстрел, но иначе было нельзя. Ветер сбивал с ног упитанного немца. Если бы не вампирские силы, Генрих Адамович не дошел до отделения почты. С трудом передвигая ноги, Виттенбург пробирался сквозь свист и вой метели.       Генрих понимал, что ему повезло не попасть в трудармию при лагерях НКВД и избежать жизни в бараке, ничем не отличавшемся от лагерного. Но все равно мобилизация на трудовой фронт и работа на лесозаготовке не обошла Генриха Адамовича стороной. Врач-немец приравнивался к предателю и шпиону. Интеллигенты с высшим образованием валили лес и регулярно перевыполняли норму. Увы, в разоренной войной стране им даже не могли выделить положенной спецодежды. «Мы вас голыми руками заставим работать!» Ну что же, за неполные триста лет в этой стране Виттенбурга было не удивить рабским трудом. В конце концов, чем вам врач или инженер не крепостной?.. — Вам денежный перевод, — неприязненно буркнул сотрудник почтамта.       «Товарищ почтальон», уточнил про себя Генрих, немедленно приняв решение загрызть этого представителя победившего класса при первой же возможности. Сам виноват! Вон, какой полнокровный... Сил уже почти не было, клыки лезли наружу, а от голода звенело в ушах. Или это шумела метель за хлипкой дверью почтового пункта? — Перевод. От кого? — Из Москвы, от Аглаи Никифоровны Виттенбург. Распишитесь.       Генрих Адамович макнул перьевую ручку в чернильницу и поставил свой росчерк. Значит, Аглая на свободе. Ах какая же все-таки умница, моя Аглаюшка, но все же, зачем эти деньги? Сама осталась обездоленной. Последнее в дорогу из дома собрали. Генрих не хотел брать теплые вещи, но Аглая заставила. И оказалась права. Ветер пронизывал насквозь, забирая последние крохи тепла.       Бывший начальник бывшего неусыпного приказа взял пачку денег и спрятал за пазуху. На это можно пир устроить. Купить у местных молока, лепешек. Если повезет, консервов. А потом и самому подкрепиться кровью.       Ссыльных должны были обеспечивать, но об этом и речи не шло, нормы выдачи сокращались регулярно, обрекая семьи переселенцев на голодную смерть.       Кусать настолько ослабленных людей было чревато. Генрих не хотел никого убивать. В глазах стоял покойный Брюс, грозящий карами не только небесными, но и вполне земными.       Мысль о нападении на советского служащего исчезла без следа вместе с отчаянием загнанного в угол человека. С этими деньгами Генрих мог выжить, не превращаясь в дикого зверя.       В одном из писем Аглая намекнула, что деньги передает Ольга. Генрих решил, что речь идет о княгине Ольге Псковской. С такой поддержкой Виттенберга удалось не только снять себе вполне приличный угол, но и даже обзавестись кое-каким хозяйством.       Только встретившись с Аглаей, Виттенбург узнал, что обязан семье Дешама. Ольга Анваровна сумела выручить немалую сумму за свои драгоценности из остатков наследства графа Воронцова. — Ах, это всего лишь безделушки, — отвечала графиня, — все равно теперь их некуда носить.       И вот теперь, когда представился случай предстать во всем великолепии, Ольга Анваровна со вздохом открыла заметно опустевшую шкатулку. Генрих и Жан, не сговариваясь, вздохнули. — Ну, не будем предаваться унынию, — урезонила мужчин графиня, — перстня с рубином будет достаточно. И еще мой эсквалаж. Кого мы собираемся поражать роскошью? Да этот трухлявый пень наверняка ничего не слышит и не видит! — Я бы не расчитывал на это, ma chérie. Аннушка сказала, что Святослав Вернидубович купил себе в городе очки. — Подготовился, — усмехнулся Виттенбург. – М-да, а он быстро освоился в новом мире! Или мы чего-то не знаем, и пропустили момент пробуждения... – он остро взглянул на Дешама. — Лично я пойду в обычном костюме, — наотрез отказался переодеваться в смокинг и уж тем более, фрачную пару, Дешам. – Не думаю, что знакомство Кривича с правилами хорошего тона, принятыми в двадцать первом веке, простирается настолько далеко! — Это очень предусмотрительно, — сказал Генрих, — зачем хорошие вещи рвать? — Думаешь, придется обращаться? Генрих уверенно кивнул. — Без этого не обойдется. Ну, раз все готовы, тогда не стоит заставлять его ждать. А я пока в деревню прокачусь. К приезду ольговых сестер хотелось бы раздобыть какие-то улики против настоящего убийцы.       Виттенбург пожал руку Жану и сел в свой Range Rover.       Доктор Дешам пошел за Женьком, но флигель оказался пуст. В особняке тоже никого не было. — Где он может быть? — спросил Жан у Аннушки и Ольги Анваровны.       Ольга развела руками. — Знаю только, что он все рвался из дома уйти. Глупый мальчишка! — Ольга, подожди! — остановила графиню Аннушка, — Он, наверное, поехал Никиту Шумилина ловить. — Что?! — удивился Жан. – Сharmant , — рассмеялась графиня Воронцова. — Я серьезно, — сердито сказала Анна, — Женек очень испугался этого Кривича. — Ему-то чего бояться? Он мой обращенный, а не его, — сказал Жан. — Он думает, что Кривич сдаст его Виттенбургу, и его там будут судить за убийство в Вешках, — объяснила Остроумова. — А он не так уж и невиновен. Правда, Жан? — с той же очаровательной улыбкой заметила Ольга. — Да, но скрываться в такой ситуации, только усугублять свою вину. Еще подумают, что это я его спрятал. — Кто подумает? — спросила Анна. — И ольговы, и Кривич. Не забывай про расправу над оборотнями. Тут по совокупности могут и голову снести. Это раньше я был единственный наследник древнего василиска, а теперь сам Святослав вернулся. Боже, помоги нам! — Ну-ну, Жан, мы не должны падать духом. Поехали знакомиться с новым главой семьи. Аннет, ты с нами? — Нет, я на своей.       Анна пошла к своей красной машине и хлопнула дверцей, всем видом показывая, что не хочет иметь с хозяевами особняка ничего общего. — Так лучше, Оленька, — погладил по плечу графиню Жан, — Ты тоже, если желаешь, можешь ехать сама. — Что ты, Жан-Клод? Я с тобой до конца. Даже не думай, что я оставлю тебя на растерзание вурдалаку и убегу, как эти упыри молочные. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Тогда едем.       Женек добрался в деревню на такси. Домов было немного, а тот, что он искал, по рассказам Аннушки стоял на окраине. Отличное логово для маньяка, думал Женек. Парнишка тенью метнулся к сараю, когда увидел Range Rover Виттенбурга. Приземистый немец вышел из машины и пошел по тропинке, проваливаясь в рыхлый снег.       Генрих вошел в старенький деревянный дом, и Дятлов выглянул из своего убежища. Но тут же удар по голове заставил его упасть навзничь. Шею пронзила боль от впившихся острых клыков. Женек взвыл бы, но морщинистая рука с длинными желтыми когтями крепко закрыла ему рот. — Тише, отрок. Тише.       Дятлов смотрел на деда в шапке-ушанке, покрываясь холодным липким потом от ужаса. — Опаньки для попаньки! Да ты, никак, вампир! — произнес страшный дед. — Вы тоже. Зачем же так больно кусаться!       Женек зажал шею рукой. Дятлову показалось, что там все отекло и горело огнем. — Тоже… Я не «тоже»! Я дед Слава, Кривич. А ты кто таков? Чьих будешь, обращенный? — Женя Дятлов, меня дед Жан обратил. Случайно. Я не хотел! Не просил! Они с Ольгой Анваровной ехали, а я дорогу переходил, ну и вот…       Женя показал на свои клыки. — Кровь доктора на меня попала, когда он мне искусственное дыхание делал. — Дохтур Дешам? — Да, он это, ну… маркиз вообще-то... — Ох, еще один лекарь, смерти помощник, — сморщился Вернидубович, — Ну ладно, пошли внучек, проводишь дедушку. — Федор Игнатьевич, вы уж извините за беспокойство. Не подскажете, где ваш внук? — спрашивал Генрих у Зеленцова, неторопливо попивая чаек. — А зачем он вам нужен? — В больнице беспокоятся. Ответственный студент, а пропал куда-то. Сейчас всякое может случиться. Недавно в Вешках двух студентов мертвых нашли. — Давно я уже подозреваю, что у нас в Смоленске вампиры шалят. Одна беда, никто мне не верит. Вот засели эти Бредихины в соцзащите, а раньше в райкоме сидели. Хорошо еще их до горкома не допустили. А теперь вон, в соцзащите обосновались, упыри. И деды их, и прадеды, и прапрадеды людей изводили. Уж такой это род вампирский. Неистребимый! Одни умрут, другие родятся. А может, всё одни и те же. — Хотелось бы узнать про Никиту Васильевича, — напомнил о своем вопросе Виттенбург. — А Никитка у меня толковый. Врач, людей лечит. Недавно в Ярославль ездил подработать, старичка какого-то с собой привез. Тоже местный житель. Увезли внуки в другой город и бросили. А он решил на родину вернуться. Вот Никитка его и привез. Со здоровьем помог, капельницы делал. Тут еще остались... — Федор Игнатьевич, вы сами видели, как ваш внук ставил системы своему знакомому? — уточнил Генрих. — А как же! Но я сразу уехал в санаторий. Мне же Дешам путёвку подписал, чтобы я сердце лечил. Тогда, при советах еще, хотели меня Бредихины в дурдом упечь, а отец этого Дешама, тоже дохтур, сказал, что у меня болезнь сердца. Можно сказать спас. Сердце-то у меня крепкое. Каждый год в санаторий.       Генрих покивал. — Значит, сами процедуру не видели. — Да на что смотреть? Никита в больнице каждый день этим занимается. Уж сумел, поди. — А сейчас Никита и пенсионер из Ярославля в город поехали? — У Никиты там квартира от родителей осталась. Должно быть, там. — Значит, волноваться не стоит. Найдем вашего внука. Доброго вам здоровья, — откланялся Виттенбург.       Выйдя из дома, Генрих сел в машину и набрал Жана.       «Мы в квартире, Кривича ждем. Гроб охраняем. Ольга уже с ума сходит от злости. У нее вторая репетиция в университете сорвалась». — Будьте осторожнее, Никита связан со Святославом Вернидубовичем. Для него кровь сливал. И этого, москвича Аннушкиного предупредите. В одиночку пусть Шумилина не арестовывает. Кривич может быть очень опасен.       «Сам берегись. Ты же один там, вдруг дед решит вернуться», — предостерег друга Дешам. — Да я уже из Вешек в Смоленск возвращаюсь. Сразу к вам. Аглая звонила, они уже в область заехали.       Генрих потихоньку ехал в сторону трассы, и почти доехал, но колесо предательски лопнуло и машину занесло. Виттенбург вышел из машины и достал из багажника домкрат.