Жан-Клод Дешам: другая судьба

      На капот сел огромный седой ворон с человеческими глазами. — Чем обязан? — сухо спросил Жан, становясь рядом с автомобилем.       Крыжатник прокаркал, судя по во всему, какие-то оскорбления. Генрих скривился и ответил на малопонятном Дешаму архаичном русском языке: — Негоже верховного правителя Смоленска псом лаяти. Блевоту свою изрыгать! — Тебе, немчин, нет позволения находиться на земле этой. Вон поди! — прокаркал крыжатник, — А лекарь пусть с чадами и домочадцами предстанет пред Святославом Кривичем. Немедля! — Где искать его? — хмуро спросил Жан.       Вместо ответа ворон взмыл вверх и заложил круг над особняком. Сверху на голову Жана что-то упало. — Merde! — выругался Жан-Клод. — Действительно, дерьмо, минхерц. Ну что же, вот и поговорили. Ох, какая бумажная волокита предстоит! — загрустил Виттенбург. — Прекращай издеваться, какие ещё бумаги?! — Ну как же, всё переделывать, включая VampID… Ты же у нас теперь Кривичев Жан-Клод Святославович. Хорошо, что Ольга Анваровна свою фамилию не меняла.       Жан-Клод мрачно и укоризненно посмотрел на Генриха. Издевается ещё… — Кривичев? — взвилась графиня Воронцова, — Жан, а как же наш дом? Он теперь тоже этому упырю принадлежит?! — Ольга Анваровна, я вам категорически не советую называть старейшину смоленских вампиров, Первородного — упырем. Пожалейте Жан-Клода. Он будет отвечать за каждое ваше неосторожное слово.       Жан приобнял жену за плечи. — Нам с Генрихом Адамовичем надо обсудить служебные дела. Олечка, ты не будешь возражать?       Графиня Воронцова неохотно ушла в сад, оставляя мужа вдвоем с Виттенбургом. Жан позвонил Анне и, не вдаваясь в объяснения, потребовал немедленно прибыть в особняк. — Генрих, тебе и правда лучше всего уехать, — обратился Дешам к другу. — Жан, я не брошу вас в такую минуту. Надо продержаться до приезда Аглаи с ольговыми… — Mon ami, выполни мою просьбу. Увези с собой Аннет. Тебе этот старый вурдалак дал разрешение на выезд, грех не воспользоваться возможностью. — Дьявол! Может, лучше всё-таки я останусь, и мы все вместе встретим этого Кривича? Нас четверо вампиров вместе с Анной. — Не трать время, уезжай. Я бы уехал с тобой, увез Ольгу. Но, боюсь, нам придется покориться его воле. О, эти варварские обычаи! — Жан, скоро здесь будут все. Из Москвы пришлют спецгруппу. Ты же понимаешь, на каком подъеме сейчас оборотни. Они везде! Резню среди их семейства замять не выйдет. — Хочешь сказать, мы будем сотрудничать с блохастыми? Просить у них помощи?! — У них, возможно, у Восьмого отдела… Все зависит от того, какую позицию займет княгиня… — Ne penses-tu pas que ceci est ridicule? Оскорбительно… И, в конце концов, бессмысленно!       Возвращаясь в Смоленск, Анна рассказала Ивану о том, что произошло вчера. Ветеран всех войн, внушивший уважение не только ей, но и местной нечисти, появился на пороге дома вампирессы слишком неожиданно. — С виду обычный пенсионер. Крепкий ещё, но память подводит. Я вызвала соцслужбу, обещали приехать. Хотя у них там такой бардак! Бредихина заведует, а она и пальцем не пошевелит без своей выгоды. — И ты так просто пустила в свой дом незнакомого старика? А он ещё и гроб себе притащил? Смоленск маленький город, но это уже ни в какие рамки не укладывается. — Что тебя удивляет, Иван? Не могла я его бросить. Дедушка с деменцией. Приехал в город, потерялся, ещё и голову разбил на льду. — А утром резво побежал заказывать гроб. — Тебя только это интересует? — Ну как хочешь, твой дом — твои правила. Я сейчас провожу тебя и сразу уйду, не беспокойся. — Ты что, волнуешься за меня? — У нас маньяк на свободе бегает! Куда только этот Шумилин исчез?!       Анна уже подошла к двери своего дома. Ей невольно вспомнился другой «капитан из Москвы». Прав был Жан, надо было дать Андрею и себе шанс. Обратили бы Усачёва в вампиры, и не пришлось бы коротать вечера с городскими сумасшедшими. И впрямь, тот старик был немного не в себе.       Иван явно не хотел расставаться с Аней. К тому же, впервые за долгое время, кто-то, кроме членов ее семьи, проявлял о ней заботу. — Ладно, заходи, — решительно произнесла Анна. — Я тебя хоть чаем напою. — Получается, я напросился? - усмехнулся Иван. — Мне самой спокойнее будет. А то мало ли, Никита где-то рядом, — притворно вздохнула Аня. — Капитан Остроумова, отставить шутки, — рассмеялся Жалинский.       Анна Петровна открыла дверь и зашла в дом. В квартире было тихо. Гроб стоял в спальне, накрытый крышкой. Самого деда Славы нигде не было видно. Анна затопила прочно обосновавшийся на кухне самовар с трубой, выведенной в форточку. — Как ты ловко с ним управляешься! И правда, здорово так, по-старинке. Может, и свечи тогда зажжем? Или у тебя и керосинка есть?       Иван взял подсвечник и зажёг фитилёк свечи. — А вы, оказывается, романтик, товарищ капитан!       Аннушка и Иван потянулись друг к другу. Первый поцелуй вышел очень нежным и немного смазанным. — Извини, телефон!       Анна достала из кармана мобильник. — Слушаю, Жан! Да, могу говорить.       Иван решил не мешать Анне и вышел в соседнюю с кухней комнату. На большом столе, накрытом плюшевой скатертью, лежала какая-то папка. На титульном листе было написано «Жан-Клод Дешам». — Аня, у тебя досье на твоего брата? Что это, семейный архив?       Иван перебирал фотографии Жана разных времён. Старинные, где Дешам щеголял усиками и был в мундире военврача, потом времён Первой мировой, с противогазом в подсумке. Фотографии подследственного и осуждённого времен тридцатых годов. И снова военная форма и орден на груди, а потом стандартная чёрно-белая карточка из личного дела «врача-вредителя» Дешама Ж. К. Дальше шли фото в белом халате, среди врачей, в 60-е, 70-е, 80-е и 90-е.       Видимо последние, из двухтысячных, принадлежали как раз брату Аннушки, но Жалинский не смог бы отличить человека, изображённого на этих снимках, от всех остальных. Разница была только в усах и бородке, которая то появлялась, то исчезала. А вот глаза были всегда одни и те же. Так смотрит человек, много испытавший на своем веку, но не утративший любовь к жизни. — Аня, а сколько лет твоему брату? Он у тебя что, реконструктор? Или актер? Ты же говорила, что он врач. В депздраве работает замом. — Он у меня офицерье недобитое.       Анна тоже нервно перелистывала документы. Хватала протоколы допросов и справки из уголовных дел, спешно пробегала глазами... — Не может быть. Этого просто не может быть… - шептала она. — Что с тобой? — удивился Иван, глядя на взбудораженную Аннушку. — Я тебе потом все объясню, ладно? - кусая губы, сказала она. - Это... это не Жан, а... его дядя... прадед, дед... отец! — Фамильное сходство на лицо. И судьбы тяжёлые. Репрессированные... Справка о расстреле... — Не только. Смотри, во время гражданской на совести Дешама - десятки погибших! Тут показания свидетелей! Я смотрю, он... прадед, типичный золотопогонник! За это и поплатился! - Анна скривила губы, глядя на пожелтевший от времени документ. – Интересно, кто собрал это досье? Где ты его нашел? — Да вот здесь, на этом самом столе лежало, – показал на стол Иван. — Надо было закрыть дверь, хотя у меня все равно брать нечего. — У вас в Смоленске у всех двери настежь? — ахнул Жалинский. — Да кто полезет в дом к милиционеру? Все знают, где я работаю. Стороной всегда обходят. — А кто ещё был у тебя, кроме этого деда Славы? — Никого. Он сказал, что его внук придет. Гроб потом заберет, наверно.       Анна вытерла покрасневшие от слез глаза. – Иван, Жан звонил и просил срочно приехать. Можешь меня здесь подождать? — Лучше провожу. Далеко ехать? — Вообще-то да, у них с Ольгой Анваровной дом за городом. — Бессмысленно или нет, минхерц, а придется разговаривать с этим Вернидубовичем, – мягко произнес Генрих Адамович, пытаясь примирить Жана с неизбежной встречей с обратившим его вампиром.       Вампиры зашли в дом и сидели в гостиной у камина. Графиня ушла к себе, а Женёк засел в своем флигеле. С Виттенбургом у него отношения не сложились, начальник Бденного приказа внушал юноше смутный страх. Опасаясь сурового наказания за свой проступок, Дятлов предпочитал не напоминать о себе и лишний раз на глаза Генриху Адамовичу не попадаться. — И где нам теперь искать этого Первородного вампира? Он ждёт меня, а я не умею этого всего. Наверное, надо спросить у нечисти, призвать провожатого, но как это... видимо, придется кровью своей кормить или ещё какую-нибудь мерзость творить! — Уверен, что мы скоро о нем услышим. Всё прояснится, Жан-Клод, в самое ближайшее время. Нам надо приготовиться к встрече. Как увидишь его, почтительно опустись на колени. — На одно колено, как при посвящении в рыцари?       Генрих грустно усмехнулся. — Нет, не совсем. Это называется «упасть в ноги». Можешь буквально лечь ниц. — Как звери дикие! Я не блохастый, голову к земле пригибать перед вожаком! Есть же формальный вежливый поклон. Поклонюсь и всё! — Лучше уж сам лбом в землю ткнись. Все равно заставит, с ног собьёт. Ольга Анваровна рядом будет, о ней подумай. Лучше не провоцировать агрессию. — Древние совсем из ума выжили! — Многие даже в гробах спят, будь готов ко всему. — Но он же не заставит нас с Ольгой?.. — Спать в гробу? Нет. Это, скорее, привилегия. Знак отличия. — А по-моему, самая настоящая дикость. — Якоб Вилимович называл это традицией.       Жан счел за лучшее сменить тему. — Аннет уже едет. Генрих, я попробую договориться с упы… Кривичем. А ты вывезешь моих обращенных из области. Он двести лет находился неизвестно где. Откуда ему знать всю мою семью? Мы с Её Сиятельством его отвлечем. А там пусть с восьмушками объясняется! — Их к ночи даже лучше не вспоминай, минхерц, сам знаешь, у «восьмушек» свои методы. Мало никому не покажется. А вот что решит Калита? Опять же, княгиня… Она может вмешаться - а может занять позицию невмешательства. Всё, что творится на территории Смоленска, остаётся на территории Смоленска. «Каждый да держит отчину свою». — Вот поэтому вам и надо уехать! Спасти хотя бы Аннет и Эжена, они еще молодые, Кривичу до них нет дела... а вам, на всякий случай, живые потомки василиска. На развод, на семена...       Из окна послышался шум подъехавшего автомобиля. — А вот и Аннет. Решай скорее! — поторопил Генриха Жан. — Подожди, она не одна, — остановил друга Виттенбург, выглядывая в окно. — Это, верно, тот московский следователь. О чем, интересно, она думала?! — удивился Жан.       Дешам возмущенно выскочил из дома, даже не набросив пальто. Аннушка стояла у своего красного Шевроле, а Иван равнодушно разглядывал особняк. Для Смоленска роскошь, конечно, но в Москве, на Рублёвке, и не такие дворцы стоят, а уж в Барвихе и подавно. — Что случилось, Жан? Почему такая срочность? — раздражённо спросила Анна вместо приветствия. — Иван Жалинский, капитан полиции, — представился следователь, удивляясь необычайному сходству Дешама с его предками. — Рад знакомству, — поздоровался с Иваном Жан-Клод, — наслышан о вас от Аннет. А сейчас прошу извинить, семейные дела.       Жан взял Остроумову под руку и отвёл в сторону. К Жалинскому подошёл Виттенбург и завел непринужденный разговор, ненавязчиво выясняя, чьих тот будет и по каким причинам того занесло в Смоленск. Уж в этом главе Бденного приказа не было равных. — Тебе надо срочно уехать в Москву с Генрихом Адамовичем, — без предисловий начал Дешам. — Прямо сейчас. Оставь мне ключи от машины. Поедете на машине Виттенбурга. — Я не могу, у нас следствие. Мы ещё Шумилина не нашли, - возмутилась Анна. — Вот Иван и найдет. Или уезжайте вместе! Так даже лучше. — Никуда я не поеду! Ты не имеешь права мной распоряжаться. — Послушай, Кривич потребовал меня к себе. Я с Ольгой приму удар на себя, а ваша задача привезти подкрепление. Это приказ старшего по званию. — Мы не в партизанском отряде. И хватит мне угрожать! Хотя, тебе ведь не привыкать коммунистов расстреливать! — Ань, что за бред?! Да что с тобой такое? — Думал, я так и не узнаю, что ты делал в гражданскую?! — Что ты имеешь в виду? — мрачно спросил Дешам, покосившись на Генриха, беседующего с Иваном.       Обстоятельства требовали по-быстрому прикусить Анну и посадить ее в машину Виттенбурга. А потом куснуть и непрошенного свидетеля Жалинского, чтобы под ногами не мешался! — Я всё про тебя знаю, — не унималась Аннушка, — Всё! Никакой ты был не земский врач, а самый обычный угнетатель, помещик, маркиз недобитый, с графинькой своей! Не зря вас крестьяне так ненавидели, что дом сожгли! Было за что!       Вот только такой нелепой истерики им сейчас не хватало! Жан почувствовал какой-то подвох. Все это было так непохоже на Аннет! Ладно, если бы на ее месте была Ольга, тогда удивляться нечему, но у капитана Остроумовой разум всегда одерживал верх над чувствами. — Подожди, кто тебе рассказал эту чудовищную ложь? И про дом, извини, Аннет, но ты не права. Нас Бредихины сожгли, они крестьян подучили, внушили им, что Ольга ведьма, а эти и поверили. Темный же народ! Ну, собственно, с тех пор особо ничего и не изменилось...       Жан с укором посмотрел на Остроумову. – Так откуда у тебя такие сведения, Анна? — Я нашла у себя дома, на столе, папку с документами. Целое досье на тебя, Жан. С настоящими документами. Вся твоя жизнь до революции, а особенно после, когда Бредихины были в силе. — Как это: «нашла на столе»? У тебя дома проходной двор? — Я сама дверь закрывать не стала. Вызвала соцслужбу для одного старика. Он приехал из деревни и совсем потерялся в городе, и я не смогла его бросить. Оставила ночевать. А потом вернулась, а там… — Ну конечно, соцслужба. Ах, Аннет, такой наивности я от тебя не ожидал.       К Виттенбургу с Жалинским присоединилась Ольга Анваровна. Обменявшись парой слов с Генрихом, Ольга что-то сказала Ивану, после чего капитан пошел в сторону остановки автобуса. — Это что такое, Жан?! Что графиня внушила Ивану? — Аннушка хотела догнать Ивана, но Дешам крепко удерживал ее за руку.       Ольга подошла к Жану и с довольной улыбкой посмотрела на Остроумову. — Генрих Адамович попросил меня освежить память твоему жандарму. — Merci, ma chèrie, — поблагодарил графиню Воронцову Жан. — И куда он поехал, в таком состоянии? – рявкнула на Ольгу Аннушка. — Я думаю, Иван наконец вспомнил, что он в командировке, и пора начать отрываться в баре с местными шлюшками, – процедила графиня и выпустила свои длинные клыки. — Жан, скажи ей! — Жан, не смей ее защищать!       К эпицентру скандала бесстрашно подошёл Виттенбург. Обведя взглядом двух скалящихся друг на друга вампиресс, немец сочувственно похлопал Жана по плечу. — Генрих, у нас представитель по аномалам объявился. Вот же вредная женщина, не сидится ей спокойно. До Анны добралась. Подбросила ей выборку из дел против меня... — Увлекательный экскурс в прошлое и освоение навыков работы с архивными документами придется пока отложить. Не до того. Молодой человек рассказал мне про убежище Никиты Шумилина. Я думаю, стоит самому съездить и все осмотреть. С чего вдруг парнишка решил притвориться вампиром? Работа для нашего ведомства. Разглашение тайны существования вампиров и умысел на главу клана, с целью дискредитации в глазах вампирского сообщества. — Сначала Кривича надо найти. Тут у нас в Смоленске чудеса творятся! У Аннет в доме какой-то старик завелся. А ведь я говорил, что надо вовремя устраивать свою личную жизнь! — Я лучше себе домового заведу, чем такую язву, как твоя Ольга, — не сдержалась Остроумова. — Анна Петровна, а можно про старика поподробнее? — попросил Виттенбург, — Где он сейчас, в вашей квартире? — Нет, деда Славу наверное внук забрал. А за гробом потом приедут.       Жан и Генрих переглянулись. — За каким гробом? — севшим голосом спросил Жан. — Скидка была для ветеранов, — вспомнила объяснения деда Славы Анна. — А дед сказал, что он старенький, ему без гроба нельзя. — А внука, часом, не Никита зовут? — поинтересовался Генрих. — Он сказал только, что внук на врача учится. Очки ему в городе заказал... — А Барановский у нас в больнице кого-то так испугался, что в окно выпрыгнул. Уж не этого ли юного медика, дедова внучка? — продолжил рассуждать Дешам. — Значит, этот добрый старичок и есть Первородный? Святослав Вернидубович Кривич? Анчутки, ах… Надо же было догадаться!       Генрих грустно посмотрел на Остроумову. Так смотрит коршун, когда добыча ускользает из его не знающих промаха когтей. — Кажется, наша поездка отменяется. Жан, твой обративший знает о тебе всю подноготную. Даже целое досье не поленились составить. – И что же нам теперь делать, Генрих? Неужели и правда идти всем к нему на поклон? – Боюсь, что других вариантов у нас нет. Разве что чудо...