Жан-Клод Дешам: другая судьба

      До Смоленска Дешам доехал быстро, но по дороге как-то само собой выяснилось, что все заботы о новообращенном лягут на его плечи. Кривич решил поместить Зеленцова в освободившемся флигеле дома Дешам, а присматривать за ним оставить Никиту.       Сообщив графине о неприятном соседстве с семейством Зеленцовых—Шумилиных, Жан всю ночь провозился с Федором Игнатьевичем. Старик очнулся, и пришлось искать для него кровь. Того, что выделялось на семью, уже не хватало. У Первородного был отменный аппетит. Надо было поскорее оформить документы и получать кровь уже на пятерых взрослых вампиров. Новообращенного Федора тоже надо было зарегистрировать и поставить на довольствие. Ольга с порога заявила, что в их холодильнике крови нет, потому что она все выпила, волнуясь за Жана. Словом, ночка выдалась бессонной.       Выручила Аннушка, которая раздобыла свежую кровь, чем немало порадовала Вернидубовича. — Ты же понимаешь, что это в порядке исключения? — отвел в сторонку свою обращенную Дешам. — Все я понимаю. Отпусти руку, больно же. Где ты этого набрался, Жан-Клод?       Жан увидел, что держит Аннушку, как прежде его держал Кривич, не пуская подойти к Генриху. Разжав пальцы, Дешам вздохнул. — Прости, Аннет, пожалуйста, сейчас всем тяжело. Мы должны помогать друг другу, мы же семья. Но это не значит, что мы будем нарушать закон. Кривич во главе семьи или Дешам, но людей мы не убиваем. Ты ведь знаешь, здоровых сейчас нет, каждое кровопускание может стать для человека смертельным. — Ты же сам меня попросил. Так кровь нужна? -- Да. Merci...       Жан забрал кровь и пошел к Зеленцову, пока тот опять не начал рваться на дикую охоту. В конце концов, на ночь пришлось сделать ему еще один укол снотворного. А потом долго объяснять Никите, что Кривич обратил его деда, спасая ему жизнь. И это не подстава, а стечение обстоятельств. — А меня-то когда обратят? — вопил паренек, завистливо глядя на выглядывающие из-за верхней губы Зеленцова клыки. — Обращение надо заслужить. Сиди здесь, следи за температурой, измеряй давление. Как очнется, дай ему разведенной крови. Надо постепенно приучать сдерживать свой голод. И главное, давай больше пить. Пока вся кровь на вампирскую не сменится, ему тяжело будет. Если потребуется, сделай ему обезболивающее. Пустую ампулу не выбрасывай, отдашь утром мне. Завтра посмотрим, обошлось без осложнений или нет. А главное, без глупостей! Если решишь сбежать, Святослав Вернидубович тебе лично голову оторвет. Видел его обращенным?       Никита всхлипнул и отвернулся. Жан сокрушено покачал головой и поспешил к Ольге, у которой тоже накопилось к нему немало вопросов.       Иван проснулся в гостиничном номере и стал собираться на работу. Утренняя рутина не заняла много времени. Последнее, что помнил капитан Жалинский, было обещание встретиться с Анной утром на работе. Поэтому, не застав Остроумову в отделении, Иван удивился. – И где она может быть? – спросил капитан у Саенко. – Дома, наверно. После ночной смены отсыпается. – Спасибо, Захар.       Иван поехал к дому, где жила Анна. По дороге остановился и купил цветы, не удержался. Глупо, конечно, по-мальчишески. Но Анна нравилась ему все больше и больше с каждым днем. В голове у Ивана уже стал складываться план, как они вместе поймают убийцу, а потом он сделает Анне предложение и увезет ее в Москву, добьется перевода Остроумовой в главк. А там и дети пойдут.       Жалинский усмехнулся. Все, как у людей. А что, следователи по особым делам такие же люди, как и остальные.       Иван уверенно нажал на кнопку звонка. Из-за входной двери послышалась чья-то тяжелая поступь. Жалинский переложил цветы в левую руку и положил правую на пистолет, понимая, что вряд ли сейчас увидит хозяйку квартиры.       На пороге стоял седой старик в пропахшей нафталином жилетке. – Вам кого? – Я следователь Жалинский. Мне нужна хозяйка квартиры, Остроумова Анна Петровна. – Дед Слава, это ко мне, – раздался звонкий голос Аннушки. – Ну раз к тебе, внученька, то пусть проходит. Следователь Жалинский. – Его Иван зовут.       Дед захромал по коридору на кухню. – А что, этот старик так у тебя и остался? Может, помощь нужна? – полушепотом спросил Иван у Аннушки, вручая ей розы. – Спасибо! Мне давно никто цветов не дарил.        Аннушка чуть не плакала от нежности, прижимая к себе цветы. – Я рассчитывал на поцелуй. – Мы не одни, – прошептала Аннушка, – Тут вся семья. Я тебя должна познакомить. Оказалось, что дед на самом деле мой родственник. Дальний.       Аннушка смущённо посмотрела на Ивана. – Хм. Удивительная история. Прямо индийский фильм... Ты говорила что-то про детдом и семью доктора Дешама, разве нет? Ну, конечно, хорошо, что через столько лет хоть кто-то из родных нашёлся... Я тебя поздравляю! – Ваня, Ванечка... Прости меня за все. Я не должна была тебя втягивать в наши дела...       Не успел Жалинский в недоумении поднять брови и задать так и вертящийся на языке вопрос, как в коридоре показалась долговязая фигура доктора Дешама. — Аннет, приглашай гостя к столу. Мы уже заждались. — Здравствуйте, Жан... — Иванович, — подсказал Жан, пожимая протянутую ему Иваном руку.       Иван прошел в гостиную, где уже был накрыт стол к чаю. Оглядел собравшихся. Во главе стола сидел тот самый пенсионер, на остальных стульях расположились доктор Дешам с Ольгой Анваровной Воронцовой и молодой паренек, которого Анна тут же представила, как своего кузена Евгения, студента медицинского колледжа. — Присаживайтесь, Ванечка, — ласково предложил дед Слава. — Спасибо, рад знакомству. Жаль, чайка с вами попить не смогу. Нам с Анной Петровной еще Никиту Шумилина ловить надо.       С каждой минутой всё происходящее казалось Ивану всё более абсурдным и подозрительным.       Святослав Вернидубович многозначительно посмотрел на Жана. — Кстати, насчет Шумилина, — сказал Дешам. — Он обратился ко мне в клинику. У него деду с сердцем плохо стало. Вот он его и привез к нам. Поговорили, парень оказался заботливый. — Подождите, что значит, "у вас"? — оторопел Жалинский. — У нас дома. С дедушкой. Ухаживает за ним, все-таки медик, — пояснил Дешам со светской улыбкой, словно речь шла о каком-то пустяке. — Прежде всего, он подозреваемый в убийстве, — Иван выразительно посмотрел на Анну. Она-то должна понимать, насколько всё серьезно! — На Шумилине три трупа. Плюс двое в Ярославле. — Да, это так, — не стал спорить Жан. — Он очевидно подозреваемый... Но надо принять во внимание сложные обстоятельства... Поверьте, не всё так однозначно. Он раскаивается в своих ошибках и готов понести наказание. Собственно, по некоторым эпизодам можно, наверное, будет оформлять явку с повинной... Но я хотел просить вас о другом. Вы могли бы подтвердить, что в ночь убийства третьего из Вешек были вместе с Анной?       Иван покраснел. — А какое это имеет отношение к делу? — В ту ночь еще убили пять волков в лесу. Может слышали об этом, Иван? — Да, что-то слышал. — Так вот, в Москве очень возбудились из-за этого преступления. Надо съездить туда, и в Комитете по охране природы подтвердить, что следователь Остроумова не причастна к этим убийствам. — Варварство, конечно, беззащитных зверей убивать, но неужто всё так серьезно! И при чем тут Анна?       Старик и Аннушка скривились при слове «беззащитные». — Это пустая формальность, Иван, — улыбнулся Жан, — Ольга Анваровна вам сейчас все подробно разъяснит, разумеется, если вы не возражаете?.. — А если возражаю, то все равно объяснит? — Нет, но тогда всё будет сложнее. К тому же, в Москве вас обязательно проверят. Заглянут, так сказать, в голову, чтобы избежать ошибки. — Не надо ко мне в голову заглядывать! Лучше бы спросили, кто этого Шумилина научил в вампира играть? У него же все трупы со следами укусов на шее! — Вот разошелся! — прогремел дед, поднимаясь во весь рост. — И дались вам всем эти укусы! У тебя самого такой же есть. Эка невидаль!       Жан молча показал на шею Ивана, подтверждая слова деда.       Жалинский достал телефон и сфотографировал место укуса. Глядя на две дырочки от клыков, аналогичные тем, что он еще недавно видел на телах жертв, Иван испуганно уставился на Анну. — Что это? У вас в Смоленске эпидемия? — Это я тебя прикусила, — призналась Аннушка. — Я вампир, Ваня. Мы все вампиры. Но мы никого не убиваем.       Жалинский обвел глазами компанию, собравшуюся за столом. Респектабельная дама Ольга Анваровна, интеллигентный доктор Дешам, студент Женёк, пенсионер с очками в кармане теплой жилетки, Аннушка — следователь по особым делам... И это вампирское гнездо?!       Но почему тогда он все еще жив? — Я уже понял. Пять трупов. Как раз на каждого из вас, — вымученно пошутил Жалинский, — А Шумилин и правда не так виноват, да? — Как раз Шумилин все и начал в Ярославле, — возразил Дешам. — Он всю нашу семью под удар поставил, поэтому Аннет и искала убийцу. — Никита работает в больнице, это из-за него сбежал Барановский. Как мы и думали, — Анна ободряюще улыбнулась Ивану. — И в гараже тоже Шумилина работа. Он во всем признался.       Ольга вздохнула. — Бедный Сережа, он так хорошо играл на гитаре! Пел мне песни на стихи Есенина... — Вот сейчас эта лирика совсем не кстати, Ольга! — недовольно прервал Ольгу Анваровну Дешам. — Никита тоже вампир? — спросил Иван. — Нет. Пока нет, — ответил Жан, предварительно переглянувшись с дедом. — Видишь ли, Иван, у нас в Смоленске большой лимит на обращения. И мы будем очень благодарны, если ты нам поможешь. Если захочешь, то можно обсудить и твое обращение. Хотя я бы не рекомендовал. В нашей жизни хватает сложностей. И, если откажешься, то хотя бы помоги Анне, иначе вампиры в Москве обвинят ее в убийстве оборотней. — Еще и оборотни? Да, блин! Что еще ты от меня скрывала? — прокричал Жалинский Анне, окончательно убеждаясь, что попал в какой-то кошмарный сон. — Потише, молодой человек. У меня от вашего крика делается мигрень, — процедила Ольга, поднося к носу флакон с нюхательной солью.       Жалинский уставился на старинный перстень с кровавым рубином на руке Воронцовой. Это совершенно точно не было бижутерией или театральным реквизитом. — Сколько вам лет, Ольга Анваровна? На самом деле?       Жан и Ольга переглянулись. — Ну ты что, Иван, в самом деле? Женщинам таких вопросов не задают. Графиня у нас молодая, ей всего полтораста недавно отмечали. А мне семьдесят девять, — напрямик заявила Аннушка. — Я не сошел с ума, доктор? — обратился к Жану Иван. — Это один из возможных вариантов. Если вы откажетесь сотрудничать, скорее всего, вас придется класть в психиатрическую больницу. Выставить диагноз... Люди не должны знать о нашем существовании. Но вы единственный, кто может подтвердить алиби Аннет. — Хорошо, я поеду с вами. И, если прививки надо сделать от бешенства, только скажите, доктор. Я за здоровые межвидовые отношения. Но вообще, предупреждать надо! — Да что вы тут рассусоливаете? — взял слово Святослав Вернидубович. — Видно же, хороший парень. Нечего его как быка на веревочке водить. Сейчас я тебе, милок, сделаю прививку...       Кривич тенью, прямо через стол, бросился к Ивану и впился в его шею зубами. Жалинский захрипел, падая на пол. По телу прошла агональная судорога. Дед распорол свою руку и в горло Ивана потекла упырья кровь. — Жан, Жан, скажи ему! Зачем он всех обращает? — закричала Ольга.       Женёк, видимо вспомнив свое обращение, заплакал, обхватив голову руками. — Да вы, блядь, что творите?!! — простонал Жан и присовокупил длинное ругательство на французском языке. — Я не собираюсь в этом участвовать! Maudites goules! — прошипела Ольга, — Я вас предупреждаю, что никого больше в своем доме не потерплю! И Зеленцова с внуком забирайте! Устроили коммуналку! Жан, ты меня слышал? У нас не приют для новообращенных! Поехали, освободим наш флигель! — А ну, нишкни, стрыга! — дед возник перед Ольгой и крепко схватил ее за горло.       Жан почувствовал, как начинает обращаться. Тело вытягивалось, показались когти. Но Кривич снова размылся в черную тень и метнулся к нему, а шею Дешама обожгло словно огнем, ноги подкосились, тело сковало...       Жан скорчился на полу от боли и жгучего стыда. Весь его мир раскололся надвое. Как же адски болела шея! Хотелось выть по-звериному, но он не мог себе позволить этого при Ольге и Аннушке. — Mon Dieu! — простонал Дешам, чувствуя, как от шеи начинает неметь правая рука. — Это яд? Я отравлен? — До свадьбы заживет, — поморщился дед, прикладывая руку к своему рту, — Сказал же тебе, дурню, не можешь научить бабу свою, так я сам справлюсь. — Ольга просто испугалась, ничего более, — пробормотал Жан, с трудом вставая на ноги, — Мы давно уже никого не убиваем. А в войну она в тылу была, на Урале с театром своим. Прости ее, дед.       Кривич покивал. Снова поморщился. — Ладно, буде с тебя. Крови мне принеси. Иван со мной останется. Если понадобишься, позову. Поветника пришлю. — Можно и просто по телефону, я свой номер добавил, – сказал Дешам деду, –Женёк подскажет, если надо будет.       Кривич ничего не ответил и подошёл к своей любимице Остроумовой. — Все хорошо будет, внученька, — Святослав Вернидубович погладил Аннушку по голове. — Ты не бойся, я Ванечку твоего Дешаму не отдам. Сам за ним пригляжу. Смотри, он уже в себя приходит. Всё будет хорошо.       Жан, остолбенев, смотрел на разворачивающуюся перед ним драму. Надо было немедленно ехать на работу и оформлять бумаги на выдачу крови для новообращенных. — Дед, мне в клинику пора, — на свой страх и риск обратился к Святославу Вернидубовичу Жан. — Иди, иди. Нечего тут глаза мозолить. Да чего тебя так скривило всего? Прикусил-то легонько! Вот что значит хранцуз хлипкий, и в чем только душа держится!       Добравшись до машины, Жан уступил место за рулем Ольге. — Что это было, Жан? — Он делает всё, что хочет. Ольга, лучше бы ты не злила его. — Неприятно, когда кусает обративший. Но ты от этого точно не умрешь. И доказательство сидит прямо перед тобой. — Так сильно я тебя никогда не кусал! – возмутился Дешам. – Он меня словно наизнанку вывернул. И такая тоска на сердце. — Вот–вот. Узнал теперь, каково это. Лучше брал бы пример с Генриха Адамовича, вот он не кусает своих обращенных! — Ты про Аглаю? — задумчиво спросил Жан. — У него обращенных, кроме нее, никого нет. — Поэтому и нет, – тихо ответила Ольга, – Как думаешь, зачем Кривичу такая большая семья? — Меня больше беспокоит, почему он так рьяно принялся восстанавливать хранителей? Аннушка сказала, что дед этой ночью летал туда, где стоял дом Бредихиных. Там что-то сохранилось, не знаешь? — Кажется, раньше был Дом малютки. Но в 90-ые все разрушили, и теперь здание отдали под снос или реставрацию. — Не удивлюсь, если он выкупит это родовое гнездо и преподнесет Бредихиной на блюдечке. — Головы рубить собрался? Как в XVIII веке? — хищно раздувая ноздри, спросила графиня.       Дешам помрачнел еще больше. — И знаешь, что ещё? Нам надо как можно скорее ехать с Кривичем в Москву. Ты не заметила?.. — Что я должна была заметить? — Как он скривился, после того, как меня укусил. По-моему, деда снова беспокоит зубная боль. Может быть, он от этого такой.. импульсивный и несдержанный? Надо достать ему обезболивающее помощнее. А то он тут всех перекусает.