Вовочка

– Мадам, добрый вечер. Дайте бутылку водки мне, "Винстон", две пачки, хлеб и пельмени. – Пакет надо? – Надо, давайте пакет. – Все? – Все, все. – Тетя за прилавком медленно потянулась собирать продукты, по очереди выставляя все у кассы. Ждать не хотелось, а хотелось уже собрать все в пакет и пойти домой. – Епта, ну давай уже быстрее чуть-чуть, как-нибудь, мадам. Понятно было, что нихуя его замечание ситуацию не улучшит. На улицу выходить было неспокойно, особенно после темноты. Вообще, страх темноты иррациональный в его ситуации. Его ведь и днем могли бы отпиздить, если захотели бы. Но ночью все равно почему-то особенно тревожно. Конечно, Кащей на эту тревогу срал, это уж точно. Пытался, по крайней мере. Не любил он это чувство, страх, то есть. За последние несколько лет привык: если что-то пойдет не так, то там только смерть, ничего хуже. В каком-то смысле, смерть главаря группировки была романтичной, ее легко можно было принять. Получать пиздюлей от бывших подопечных - это унизительно, в первую очередь. В этом проблема, наверное. Торгашка назло теперь еле переставляла ноги. Кащей стоял, одной рукой облокотившись на прилавок и ждал. Мысли в голове были разные. Адидас вообще ест пельмени? Он же мажорик, вроде как. Че ему, колбасы к чаю и птичье молоко? И гвоздички под лентой сразу, чтобы полный комплект. Только Вову тогда надо будет заранее предупредить, чтоб отрабатывал потом. Шутка, конечно. Деньги оставил, забрал пакет и пошел обратно. С деньгами проблема намечается, вот об этом думать надо, а не гвоздичках. На спирт-то он, может и нашел бы, подольше бы продержался. Только вот сейчас двум мужикам надо будет что-то жрать, помимо алкоголя. Это уже дороже выходит. Может, так и сказать Адидасу, пусть собирают своей родней. Он ведь помочь то поможет, но так содержать-то его он пока не предлагал, вроде. Мысль хорошая, но пока тему поднимать не будет, так решил. Пока хотелось быть джентльменом, вот как. На улице ждали. Ну конечно, ждали, после того, как приперся Адидас, все одновременно должно было пойти по пизде. Во дворе, прямо перед подъездом, стоял Демид и еще пара мужиков, имена которых он не помнил. Расклад не в его пользу, это очевидно. Кащей остановился, достал свежую пачку, вытащил сигарету, закурил. Время пока есть, курить очень хочется. На морозе курить холодно, пальцы мерзнут, а от дыма на ресницах появляется конденсат. Он вообще не физик, не ебет почему так, но на морозе они слипаются. Докурил, бросил на асфальт бычок, поудобнее перехватил пакет, а в кармане нащупал кастет. На всякий случай, он его таскал в кармане, а то мало ли что, времена неспокойные. Особенно, если тебя больше никто не боится. Ну и пошел, а хули делать. Когда из-за угла вышел, его сразу заметили. Ждали, понятно, поэтому и заметили, молча стояли, пока он шел. Снег под ботинками скрипел, пальцы на ногах замерзли. Кащей, вообще, зиму не очень любил. Красиво конечно, но холодно, сука. Подошел к ним, встал рядом. Снова курить захотелось, но он не стал. Ему вообще почти всегда хотелось курить, когда не курил. Бросать, что-ли, пора? Все равно не бросит уже. – Здорово, мужики. Вы че тут? Надо что-то? Помочь? Я ж всегда для вас, спрашивайте. Решим. Мужики молчали, курили. Смотрели на него. Непонятно, кто тут был главным у них, все одинаково безынициативные и туповато молчаливые. Демид никогда особо умом не блистал. Кащей и себя не считал умником, но его талант заключался в красноречии, умении красиво и громко пиздеть. Вова вот всегда считал, что Кащей пиздит слишком много. Но это разный подход к жизни. Адидас вот красиво разговаривать точно не умел, и к чему это привело? К нему, к Кащею, то есть. Ну, ладно. Первым заговорил тип, которого Кащей не знал, хотя, может быть, просто не помнил. Обычный такой пацан, в кепке, в штанах с полосками. Подумалось, что сам он теперь вообще никогда эту фирму не наденет, принципиально. – Дядь, ты чего? Ты сказать че-то хочешь нам? Стоим, отдыхаем, не видишь что-ли? Слепой ты что-ли, а? Кащей от такого напора слегка прихуел. – Че, молчишь? Немой, похоже, еще. Контуженный, блять. – Мальчик, ты чего несешь-то тут мне? Что по сути сейчас происходит, ты может мне объяснишь? Вы ко мне домой пришли и третесь тут, чего-то мне затираете. Нормально это по-твоему? Голос подал второй неизвестный. – Ебало-то завали, пидор. Ну и потом Кащей его ударил. Кастет в руке добавил удару тяжести, но запястье заныло моментально, так еще и кожа на костяшках сбилась. Больно, конечно. Только вот потом кто-то, возможно, Демид, врезал в живот. Кащей рефлекторно согнулся, дальше драка закончилась, а началось избиение. Сначала прилетело куда-то в район правого уха, потом снова в живот, потом он упал, и бить стали ногами, не особо уже стараясь попасть куда-то конкретно. Получилось ухватить кого-то за ногу, тот всем своим весом упал сверху. Кащей пытался действовать быстро. Спихнул мужика с себя и закинул ногу сверху, прижимая тело к асфальту. Бил так сильно, насколько мог, но довольно быстро за руки его оттащили, и теперь стоя на коленях, он снова получал удар за ударом. Если переживет, то завтра оба глаза заплывут. Нос сломан, губы разбиты, откуда-то со лба течет кровь, заливая глаза. В ушах противный писк и ничего больше не слышно, а зрение начинает теряться, не только из-за крови нихуя не видно, но и потому что сейчас он отрубится. Ну, в его хате Вова сможет и без него посидеть, если что. Но вот так подохнуть не хотелось. В метрах от собственного подъезда, чтобы рядом лежал черный пакет с бутылкой водки, и на его трупе даже не было бы носков. Удары не прекращались, а иррациональная надежда на чудо угасала. Хоть бы менты подъехали, что-ли. Он уже ничего от боли и не соображал, когда понял, что его отпустили. Моментально бухнулся на асфальт, лбом ощущая холодный лед. Фоном слышались чьи-то крики и быстрые шаги. Ну а потом Вова Адидас что-то пытался ему доказать и втолковать, потому что лицо у него было очень серьезное и злое. Хотелось бы верить, конечно, что злился он на сволочей, которые его побили, но на правду это похоже не было, ведь материл Адидас сейчас его, а не Демида и остальных. – Кащей, блять, ты до магазина нормально дойти не можешь, что-ли? Ну че за человек. Давай, поднимайся. Сам можешь, не? За руку давай берись, ну. – Завали, а. Не шуми. Губами шевелить было тяжело, вместе со словами изо рта полилась красная слюна и шлепнулась прямо на лед. Вставать реально было нужно, но особо не хотелось. Асфальт приятно обжигал холодом. Адидас, естественно не дал ему минутку, решил, видимо, что мамка-наседка нужна не только скорлупе, но и Кащею тоже. Поднял с асфальта и дал опереться на свою плечо. Куртка сразу оказалась заляпана кровью, но чужую одежку Кащею все равно не жалко, какая разница. Милый Вовочка даже пакет с покупками захватил, тот, правда, теперь был помятый и немного побитый, но судя по тому, что ничего там не звенело, даже бутылка осталась целая. Ну и хорошо. Потихоньку добрались до этажа, зашли в квартиру. Кащей сразу сполз с Вовы и присел на пол в прихожей. Выдохнул, если честно. Шанс подохнуть был, может, не такой огромный, как казалось в моменте, но был все-таки. Но не сдох, живой. Можно считать, что Адидас его спас, если ходить и постоянно опасаться подобных злоключений его вынудил сам Суворов? Да похуй, по большому счету. Можно считать, что будут квиты. Лампочка в прихожей жужжала, а свет был противно желтым, но из ванной слышно было, как льется вода. Видимо, Вова отмывался от соплей, слюны и крови. Сидеть вот так на полу прихожей и слушать было приятно, почему-то. Было уютно, если говорить по-человечески. Вова вышел из ванной. – Ну все, хорош сидеть. Вставай, на тебя смотреть страшно. – Ну страшно, и че? Хули ты вылез вообще? Тебе ж сказали: "сиди, жди". Нахуя вот надо было? Кащей по стенке, аккуратно, начал вставать. Больно, сука. Снял дубленку, кинул куда-то рядом. Ворот рубашки тоже был в крови, видимо, натекло с уха. Запахи он сейчас не чувствовал, потому что нос уже заложило, но скорее всего воняло железом. Вова наблюдал. С ответом медлил, по какой-то причине. То ли реально не понимал, что этот самый Демид сейчас может пойти растрепаться, что Адидас у Кащея шкерится, то ли просто не считал это большой проблемой. Хуй понять, что там у него в голове. Поэтому Кащею он и нравился, отчасти. – Тебя вообще-то чуть не убили. Или непонятно? - Голос у Вовы такой озабоченный, а на переносице складка. Прелесть. – Да епта, кто б меня убил, ну скажи? Они сами, думаешь, очень в тюрягу из-за меня хотят? А ты вот, хочешь, походу, сильно прям. Они ж сейчас куда, думаешь, пошли? Хорошо, если сразу не к ментам, конечно. – Не к ментам, это ж свои. – Кащей улыбнулся, но получилось криво, потому что рот болел. – А ты для них свой, или нет, раз ты тут находишься, а? Тебя, думаешь, все правильно поймут там, Вов? – Как надо поймут, свои же. Я же сказал. – Продолжать разговор он явно не собирался, судя по тону. – Пойдем, помогу обработать. – Бля, Володь. Мне приятно, конечно, – Кащей опять криво засмеялся, не потому что смешно, а чтобы позлить. – Но я же не скорлупа твоя, ты меня с ними не путай. – Хорош выебываться, у тебя пальцы не двигаются нормально, а на лице пиздец, да и не только на лице, наверное. Я помогу просто. И все. Нормально? – Сам, отъебись. Наклонился, чтобы забрать водку из пакета. Получилось от боли не застонать, но шумный выдох сквозь зубы слышали они оба. Потом, пнул несчастный этот пакет в сторону Вовы. – Там жрачка, займись, если надо. Если нет - убери. В ванной тускло светит та же желтая лампочка и также гудит. Зеркало напротив маленькое и в нем почти ничего не видно из-за белых капелек налета. Кащей открыл кран и подставил руки под пока еще холодную воду. В слив потекла розовенькая. Потом, мокрой рукой протер зеркало, стало немного лучше. "Ну пиздец", – подумал. В целом, что-то такое он и ожидал увидеть. Скула разбита и опухла, над бровью ссадина, глаза уже начали заплывать, нос чуть кривит вправо, губы тоже распухшие, а в уголках кровь. Да и в целом, кровь почти везде. Основаниями ладони взялся за нос и резко вправил. На месте вроде теперь. Умылся. Взял какую-то тряпку, которая лежала на краю ванны. Открыл водку, получилось с трудом. Пальцы действительно двигались плохо. Промокнул тряпку в спирте и потянулся к брови. Жалко, конечно, переводится же продукт, но йод он дома не держал. Блять. Поднимать руку было тяжело. Видимо, задели в плече что-то, твари. Попробовал еще раз, мат теперь вырвался вслух. За дверью, видимо, только этого и ждали. Вова открыл дверь, в руке держал табуретку. – Ебанный рот, сказал же сам. Иди отсюда, а то въебу тебе, честно. Вова угрозу в серьёз не принял. Отодвинул Кащея, поставил табуретку. – Въебешь, конечно. Садись. Интересно, как его терпит Марат? Кащей сел, запрокинув голову назад. Смирился и закрыл глаза. Ладно, пусть помогает, если сильно хочется человеку. Адидас тем временем взял в руки пропитанную водкой ветошь и начал аккуратно протирать спиртом разбитую скулу. – Вова, я тебе дам совет, ты меня внимательно послушай. Тебе пиздюка надо завести. Будешь папка мировой. Только с мамашей будете драться, кто будет чаду подтирать жопу. В ответ - тишина. Кащей приоткрыл один глаз. Вова, заметив, что на него смотрят, слегка улыбнулся. Кащею стало как-то.. Тесно, что ли. Не физически, а как-то по-другому. Стало не по себе. – Кащей, хорош трепаться уже. Заебал.